— На станцию? Что мне там делать? — стоя на кухне и заботливо разливая чай по заранее оставленным на подносе чашкам, Эмиль поправил занавеску и высунулся в окно.
Бабушка обматывала нитками пучки орегано и шалфея. В каждом из пучков было по десять веток, и складывались они в маленькие картонные коробки (тоже по десять штук) руками домового эльфа. Огромная катушка крутилась в воздухе, пока Эдит шепотом считала каждую веточку для заготовки.

— Поможешь разгрузить товарняк. Ты же знаешь, Руиже люди гордые. Матильда послала на станцию своих девочек. А не дай тебе знать, что будет, если на хрупких девочек свалиться пара ящиков, — стоявшая рядом эльфийка закивала ушами, поддакивая словам хозяйки.

— Могу представить что будет со мной, если ящики сваляться на меня, — он взмахнул палочкой и две чашки проплыли с подноса на стол. Одну для Ба, одну для домовика, — я помню Цилли, тебе с мёдом, — парень улыбнулся, но столкнувшись с Эдит взглядом, тут же посерьезнел.
— Эмиль! Езжай и помоги, — от негодования её очки съехали на кончик носа. Подавив смешок, парень смущенно пожал плечами.
— Да ну, Ба. В чем смысл? Я только проснулся. Давай мы просто дадим им денег или вон, травы.
— Матильда была здесь сегодня утром, как раз за “травой”, как ты выразился. И да, разумеется, я ей помогла совершенно бесплатно. И да, я уже сказала, что ты будешь там.
— Погоди. Но я спал!
— Учись раньше просыпаться. Давай-давай. За час ты как раз успеешь.
— За час я успею поесть.
— Что?
— Говорю...возьму палочку и поеду.
— Нет.
— Что нет? Можно не ехать?
— Палочка остается в доме. Ты знаешь правила. Там будут non-magique….
Эмиль не стал слушать, стараясь как можно громче хлюпать чаем, шлепая босыми ногами по деревянному полу. Ба снова рассказывала побасенки о “всё надо уметь делать руками” и “мы защищаем магглов от опасностей мира волшебников”.

Уже давно нет никаких угроз. Мы держим контроль над популяцией драконов. Все твари есть в реестре Министерства. Глупая старушенция. Хоть газеты бы почитала. В Париж цирк скоро приезжает, на который я опять не попаду, а она всё со своей дурацкой осторожностью.

Эмиль надел высокие сапоги и перекинул через спину тонкий ремень дорожной походной сумки. Вместо нормально завтрака он положил с собой пару яблок и, выйдя на крыльцо, громко свистнул через пальцы.
От старого дома (скорее похожего на сарай) в Арзелье до вокзала можно было добраться галопом за пять-семь минут….при очень большом желании. Но вот никакого желания у поникшего паренька не было. 

Ему можно было только посочувствовать. Помимо того, что ещё несколько дней назад пришлось выехать из огромного дома в Авиньоне в какую-то глухомать, так ещё и на каникулах подписали на неблагодарную работу. Поэтому, он пустил рябую лошадь рысью, сложил руки на рожке и вяло откинулся в седле. Дорога предстояла наискучнейшая.

Поля...поля...поля, по правую руку вы видите - стадо коров, которое стоит объезжать за несколько метров, а то не ровен час наступить на неожиданный жмяк в случайную лепешку.
Поля, поля, поля, по левую руку - свинарник. Вам может показаться, что это чистые свинки...вот только вам лучше не знать какую дрянь они ели. Не вглядывайтесь в еду свиней. Никогда.

Гудок заставил лошадь заржать и отвлечь мальчишку от своих мыслей. Маггловский автомобиль так кстати решил свернуть навстречу и занять собой всю дорогу. Символично, что кобыла решила сделать свои дела как раз в этот момент. С другой стороны, как ещё укреплять деревенские дороги? Тем более, когда груда железа и стекла растаскивала щебень ежечасно своими погаными колёсами.

Дернув поводья вправо, развернув рябую, которая явно намеревалась пойти на таран, волшебник пришпорил бока лошади, пустив чуть быстрее забираться на лесистый холм.

Так уж принято, что дома во многих регионах Франции стоят на расстоянии нескольких километров друг от друга. Сначала покупалась земля, и только потом выбирались места под дом, хлев, гараж и т.д. После Второй Мировой войны, завершившейся чуть больше двадцать лет назад, восстановление земельных участков уже закончилось. Люди обжились, наладили утраченное хозяйство, работа появилась не только в крупных городах, но и в том числе - в шахтах и рудниках, благодаря географическим особенностям Прованса.

Соседи давно перестали бояться друг друга. Чтобы добраться в гости можно было не идти пешком, а просто забраться в повозку до верха набитую сеном и в комфорте доехать до нужного дома. Или воспользоваться преимуществом просторного кузова машин Berliet. Ласково такой автомобиль называют малышка Бэрли, но, положа руку на сердце – не такая уж она и малышка. Обычно такие были у рабочих в горной промышленности. Возвращаясь вечером со смены, водители никогда не отказывали в простой просьбе довести до “следующего поворота”.

Владельцы популярной марки машин Renault были скупы на свободные места, так как чаще всего занимались развозом скота. Если в крупном городе висели объявления, что в ближайшем месяце будет выставка, аукцион или конкурс - то таких Рено становилось в разы больше. Так что, если вы не будете против прокатиться вместе с толстой буренкой - то двери нашего загона всегда для вас открыты.

— Арэт, арэт, — ласково похлопав лошадь по шее, Эмиль натянул поводья на себя, пропуская вперед нагруженный автомобиль, — не бойся. Мы тут ненадолго.
Парень спешился, поднимая вверх клубы пыли. Конечный пункт  поездки - железнодорожная станция Гар-де-Ларань.
Дав животному насладиться спелым ярко-зеленым яблоком, он осмотрелся и не нашёл ничего лучше как привязать лошадь к деревянному столбу с табличкой станции.
Молодой волшебник ещё не знает, что через каких-то десять лет “très jolie petite gare” (миленькая маленькая станция) будет заставлена со всех сторон двухэтажными домиками, а дороги из щебня обновятся асфальтом. Пока в этих местах было одно кафе, будка ночного обходчика и перрон одноколейной железной дороги.

Груженый поезд сделал несколько требовательных гудков, напугав стайку горлиц на платформе. 
Около главных дверей станции уже была толпа помощников. Большую часть составляли рослые парни. Местные деревенские мальчишки, вскормленные на жирном коровьем молоке со своих же ферм и, как это ни странно, старики, для которых не нашлось места на стремительно открывающихся предприятиях. Деньги нужны были всем, и браться за разгрузку вагонов идут либо самые глупые, либо самые отчаявшиеся.
Эмиль обошёл всю компанию, не придавая значения грубым торгам по оплате труда, и около одного из последних вагонов узнал знакомые голоса сестер Руиже.
Девушки не страдали низкой самооценкой и, по мнению парня, были слишком...навязчивыми. Может и не парижские модели, но для вчерашних выпускниц католической школы они выглядели довольно прелестно.
— Bonjour, — Эмиль приподнял козырёк и поздоровался. Но девчонки не обратили внимания, общаясь с владельцем Рено.
— Bon, ça doit être électronique (Должно быть что-то по части электроники), — водитель нехотя спустился с подножки, открывая капот дымящегося грузовика.
— C’est la loi des séries! (Это закон подлости!) — В сердцах заявила блондинка, пиная шину. Вторая сестрица решила не тратить времени зря и уже отправилась на поиски нового помощника с автомобилем.
— И всё-таки, с повозкой было бы проще, — Эмиль покосился на рядом стоящих запряженных лошадей, набрал в грудь побольше пыльного воздуха и, чуть не зайдясь кашлем, спросил:
— Amélie, qu'est ce qui c'est passé?  (Амели, что случилось?)
— У этого кретина проблемы с машиной, — девушка решила, что водитель не понимает английского и если попробовать показать своё негодование на другом языке, то станет хоть немного легче, — а мы ещё подписались на развоз. Вот только Фрер забрал машину. СНОВА. И нам нужен...ну знаешь, личный помощник. 
Волшебник согласно кивнул, щурясь от яркого солнца.

Фрер 24-летний старший брат сестер Руиже, с некоторых пор имел поистине чистую и наивную душу. Эмиль до сих пор помнил как они познакомились - во время совершенно обычного необычного вечера.
Дом семьи Балаж редко пустовал. Каждый вечер, точнее, уже с двух часов дня, широкая веранда начинала заполняться знакомыми и соседями. Они приходили не только повосхищаться кулинарными изысками Эдит, но и пообщаться в теплой дружеской обстановке, которой способствовало домашнее вино.
Тогда Эмилю было лет семь. Оба домовика - Вигги и Шольф прятались в просторной кладовой, пока Цилла помогала бабушке с искусными творениями французской кухни. По правилам - эльфам было запрещено показываться на глаза, когда в доме были магглы. Но, какие правила могут быть, когда все взрослые веселятся, а маленького мальчика снова оставили в стороне?
Взяв любимую палку, которая обычно служила праведным мечом для сражений с топеройками, Эмиль обмотал её веревкой и спрятался в тумбу для хранения котлов. Дедушка всегда говорил: важно знать какую наживку любит рыба и тогда – неважно где ты рыбачишь, на озере или на реке – ты обязательно что-нибудь поймаешь. Но никто не говорил, что нельзя ловить животных на земле. Поэтому, спрессовав ломоть какого-то вонючего сорта сыра, сделав его мягким как глина, Эмиль выжидал, когда Вигги не удержится и выползет из своего укрытия для того, чтобы захапать любимое лакомство.
Руки мальчика смердели ароматом несвежих носков, конского навоза и яблочного уксуса, а значит - маскировка для охоты была идеальной. Он прекрасно знал, что главное в охоте это - слиться с обстановкой.
Будучи совсем нетерпеливым малышом, он то и дело дергал дверцу, убедиться, что прилепленный к веревке сыр всё ещё на месте. И облава шла по плану, пока, споткнувшись о палку и запутавшись в веревке, неизвестное тело не свалилось прямо перед ним. Эмиль вжался в борт одного из больших котлов, но понимал, что бежать отсюда некуда. Он слышал как взрослый громко послал несуществующего дьявола в место его постоянного жительства и дверца резко открылась. Это был Фрер. Темноволосый парень со странным квадратным лицом не выглядел обозленным на выходку. И тогда Эмиль рассказал ему всё. И Фрер  не только поверил истории про домовых эльфов, которые скрываются от мальчика, более того, согласился, что они могут становиться невидимыми, когда захотят и, поэтому, их так тяжело поймать.
Они часто виделись после этого случая, вот только Фрер не помнил ни одной истории. Даже забыл про садовых гномов, которые на потеху молодого волшебника - повыдергивали все волосы с головы парня. Лишь спустя время Эмиль узнал про специальное заклинание, которое стирает память. 
В раннее лето Прованса 1963 года, как только наступил первый день каникул, Эмиль отправил весточку другу, наклеил нужные марки самостоятельно и попросил о встрече. На то письмо он получил отказ. Довольно грубый. Так, как будто Фрер не знал, кому он отвечал. А потом и вовсе – письма возвращались назад.
В отчаянных попытках доказать, что они знакомы, одной ночью Эмиль умудрился притащить злобного джарви прямо в дом семьи Руиже. За что, конечно же, получил огромную взбучку от матери и подробную лекцию о разнице между магами и магглами.
А после визита серьезного вида волшебника из Министерства - Руиже на какое-то время перестали приезжать. Совсем. Это было самое скучное лето.
Позже, отношения между семьями восстановились. Но Фрер стал вести себя по-другому. Он стеснялся больших компаний, предпочитая скромно наигрывать народные мелодии где-то вдалеке от всеобщего веселья.
В один из вечеров возвращаясь с танцев Эмиль подслушал разговор между Ба и Матильдой. Оказывается, у Фрера была мечта стать жандармом, стать защитником порядка, но в выпускной год оценки упали и, похоже, теперь ему не светила карьера в городе. 
Эмиль старался своим безучастием поддержать жизнь друга из прошлого. А пару дней назад в легкой вечерней беседе он не удержался и вскользь спросил у Ба на счёт старшего из семьи Руиже. Оказывается, после строительства дамбы на реке Вердон, Фрер нашёл работу на рыбной ферме.
С момента их последней встречи прошел уже год.

— Ты чего застыл? — Амели смахнула невидимых мошек перед глазами паренька в кепи.
— Прости. Задумался. Так что, вы ищите машину, а я...какой у нас вагон? 
— Вон там, второй. Спасибо!
Эмиль заторможено поплелся в указанном направлении, пребывая в воспоминаниях, которые он ни с кем не мог разделить.

Память Фрера так и не стала прежней.

Хрен знает каким добром был набит этот вагон, но деревянные коробки были весом со слона.
— Весом со взрывопотама, — поправил сам себя парень, в один присед поднимая очередную тяжесть, — О’Донел убил бы.
Эмиль передал ящик в руки второму коллеге по несчастью. Жирдяй вонял хуже навозной кучи, но был гораздо полезнее на земле. В вагоне он бы просто не развернулся.
Ещё полтора часа прошло прежде чем была выполнена разгружена половина.
— Эй, может это, перерыв? 
— Эй, а может это, доделаем и пойдём по своим делам?
— А ты чего такой обязательный?
— Я не хочу задерживаться с тобой больше положенного. Тебя родители послали?
— Нет. Пять франков за два часа предложили. А я как раз в магазин шел. Вот я и согласился.
Эмиль подцепил кепи с торчащего в двери ключа, нацепил на голову и сел, свесив ноги с вагона. 
— И отдашь деньги им? — он ткнул пальцем на сестер Руиже, вместе с водителем грузивших ящики в машину.
— С хрена ли? Я и сам…
— Ты можешь продержаться пару дней без еды только на своём жире. А вот они берутся за такую работу не от хорошей жизни.
— А мне то какое дело?
— Да ты баран, как я гляжу. 
— Чо?
— Ничего, работай давай.
Один вагон = пять франков = два часа безудержного веселья и боли.
Если бы только Эмилю разрешили взять с собой палочку...проблема бы решилась в несколько минут.
Один вагон = пять франков = дай Мерлин десять минут повторения одних чар. 
Так и за два часа можно весь поезд разгрузить, а потом иметь круглую сумму в руках. Ну и где справедливость? 

Время близилось к четырём. 
Пружинисто спрыгнув с вагона, парень пригладил взмокшие пшеничные волосы, натягивая кепи. Палящее летнее солнце постепенно скрывалось среди туч и приходило время вечерней прохлады. По крайней мере, вне буханки нагретого за день вагона было чертовски приятно стоять под слабыми, но освежающими порывами ветра.
— Молодцы, вы справились быстрее всех, — широкоплечий мужчина с давно не стрижеными бакенбардами подбоченился, с явным удовольствием осматривая абсолютно пустой вагон.
— Работа в команде даёт свои плоды, — Эмиль кивнул в сторону девушек, — это уже третья машина, а вы платите за одну буханку. Может, стоит накинуть за старательность? 
— А ты не перетрудился, парень?
— Я - нет, — он пожал плечами, снова кивая на девушек, — а вот для них это был сложный день. Так что?
Мужчина хмыкнул. Скорее всего, хотел что-то сострить, но передумал. И потянулся во внутренний карман за кошельком. 
— Вот это другое дело, — Эмиль зацепил палец за петлю жилетки и небрежно закинул руку за спину.
— Буду рассчитывать на твою сознательность, сынок. — Он протянул две бумажки в десять франков и, всё ещё сомневаясь, добавил пару монет.
— Я тебе не сынок, — Эмиль его не поблагодарил. Лишь коротко отсалютовал, прежде чем взять деньги.

— Привет! — Две девушки в джинсовых комбинезонах появились, словно из-под земли, хотя секунду назад были заняты делом.
— Етить гарпии, — Эмиль отшатнулся, только раскрыв рот, чтобы ответить, но жирдяй был уже тут:
— Привет красоткам! Как быстро мы справились то. Работа в команде, все дела, — он пихнул локтём парня в кепи. Тот в ответ театрально закатил глаза, — пошли в брассерию, там всё поделим на четверых.
Девушки синхронно переглянулись, а та, что уродилась с мордой нюхлера, ткнула на бумажки.
— Только ты платишь за всех, — вся троица дружно захихикала.
Эмиль уставился на деньги так, как будто они были испачканы мазутом.
— Думаешь, хватит ли тебе угостить красоток парой круассанов, а?
— Я бы вас угостил, правда у меня только один круас…
— Заткнись жирдяй, — все умолкли быстрее, чем после силенцио. Тупые улыбки исчезли, — ты хочешь сказать, что деньги вам нужны на развлечения? 
— Часть отдадим маман, а остальное нам, — девушка поначалу смутилась, но сделав шаг вперед добавила уже с вызовом, — ты же ей ничего не скажешь?
— А это не моё дело. 
— Вот и хороший мальчик, — она вытянула из его зажатого кулака бумаги, — идемте ребята, у нас тут явный зануда. А мы могли бы купить пиво и тебе.
Эмиль не мог позволить им просто так уйти.
— Фрер тоже работает для того, чтобы вы развлекались?
— Да что ты вообще знаешь? — прыснув, девчонка обняла сестру и схватила жирдяя за руку.
— Знаю, что вам явно срать на брата.
— Да он же местный дурачок, какая разница? 
— Так это чо, мы об этом неудачнике говорим? Который остался в последнем классе на два года. Руиже?
— Ага. Не напоминай. Chaque famille a son mouton noir (в каждой семье есть своя паршивая овца), — девушка развернулась и по-приятельски похлопала толстяка по плечу.
Парень в кепи опустил глаза на раскрытую ладонь. Там всё ещё была пара монет. Несмотря на засаленность, видимо железки побывала в сотнях, а может и тысячах рук, оливковая ветвь выделялась над цифрами года чеканки. Эмиль снова сжал кулак. Так сильно, что почувствовал, как ребра монет впились в кожу. 

— Эй! — Он дернул Амели за перекрещенные лямки комбинезона. Француженка чуть не упала, запутавшись в шагах, но парень удержал её. Ему хотелось забить эти два франка ей в глотку так глубоко, чтобы она больше никогда не смогла отрыть свой паршивый рот. 
— Отпусти! — голова девушки была неестественно откинута назад, — волосы отпусти, больно же!
Эмиль перехватил воротник её кофты, притянул к себе и занёс кулак с монетами. Кровь сильнее застучала в висках. Охватившая волна жгучей несправедливости требовала финального аккорда. Нужно было успеть, пока её сестрёнка и жирдяй не опомнились от шока.
Амели беспомощно обхватила запястье парня двумя руками. Она была уверена, что ещё секунда и никакими косметическими средствами будет нельзя замазать здоровенный синяк на лице, поэтому, боялась прикрыть глаза хотя бы на секунду.
Эмиль медлил, сам не понимая почему. Он впервые почувствовал странное ощущение превосходства, раздирающее грудную клетку огнём праведного гнева. Наполненные непониманием и страхом глаза не двигались. Время остановилось, не давая возможность думать или анализировать.
Монеты нехотя упали, взбивая осевшую на дороге пыль.

— Ты чо! — Первым проснулся толстяк. Своей огромной лапищей толкая обидчика в плечо, да так, что тот отлетел на несколько метров, чудом оставшись на ногах.
Такая схватка была проиграна ещё до её начала. Здоровяк двинулся на Эмиля, но тот дернулся в сторону и побежал в толпу работяг.
Распихав первых встречных, мальчишка завопил:  Дорогу! — снова юркнув в просвет между людьми, спасаясь от преследования. Затормозил только около здания самой станции, и аккуратно выглянул из-за угла. Жирный не слишком торопился, уже не так шустро переставляя медвежьи лапы. Воспользовавшись заминкой, Эмиль рванул к главной дороге.
Быстро отвязав лошадь, он запрыгнул в седло и, подхлестнув рябую каблуками высоких сапог, помчался галопом в лес.

Входная дверь хлопнула, и по коридору раздались гулкие шаги. Эмиль свернул влево, в гостиную, где уже горел камин. К сожалению, так и не подключенный к сети быстрого перемещения.
— Я уезжаю, — это прозвучало как приказ. Эдит привыкла, что её внук поднаторел в напускной серьезности, поэтому спросила не отвлекалась от выдергивая игл из чертополоха:
— Куда?
— Сначала домой. Потом обратно. В Дурмстранг, — Эмиль замер в дверях столовой, жуя аппетитный клубничный галету.
— КудА? — вот теперь Эдит подняла на него обеспокоенные глаза.
— Люблю тебя, Ба. Я выезжаю сейчас, — он наклонился и поцеловал её в висок.
— Эмиль, что случилось? Ты был на станции? 
— Был.
— Ты помог Руиже?
— Помог.
— Я не пониманию. Тогда зачем уезжать? Завтра с дедом пойдём в поле, ты нам пригодишься.
— Ан-н нет, Ба. Я зря приехал. 
— Эмиль, mon cher, не говори так. Мы же скучали.
— Бааа, — парень постарался улыбнуться, бережно убирая её руки со своего лица, — я уже всё решил. Не надо.
Эдит понимала, что на станции что-то случилось. И скорее всего, завтра ей придется снова разбираться с выбросом магии, а значит, завтра в доме появятся гости из Министерства. А внук явно не хотел присутствовать на такой встрече. Её мальчик всегда был честным. И, наверняка, был невиновен.

— Ладно. Раз уж ты уже всё решил...я скажу Софии, что это я разрешила.
— Спасибо, Ба, — он смущенно улыбнулся, когда старушка поцеловала его в щеку. Эти нежности можно было стерпеть хотя бы потому, что объяснения с матерью могли перейти в очередную ссору, — пять минут, м? — он поспешил к себе в комнату. К счастью, у него было не много вещей. Только записи. Бесконечное количество заметок, выдержки из учебников, которые профессор ЗОТИ наказал проштудировать за лето.
— Мы увидим тебя на рождественских каникулах? — Эмиль спускался по лестнице с наполненным рюкзаком. Он отрицательно покачал головой, но видя, что бабушка что-то прячет за спиной, засомневался.
— А что?
— Я подумала, что раз уж ты собрался обратно, то наверняка заедешь к Бернарам. Поэтому передай это.
— Бааа, ну опять, — он нехотя взял деревянную шкатулку в руки. 
— Всё-всё, не сердись. Вот ещё тебе на дорожку, — Эдит поставила плотный бумажный пакет сверху, — ты же не думаешь, что я отпущу тебя под вечер совсем голодным? 
— Мм-м-м, спасибо.
Загрузив седельные сумки, Эмиль поправил тороки на седле и приподнялся на стременах. Может он и сказал бабушке правду о том, что поедет домой, но вот в школу он не попадёт до первого сентября.

— Куда это он? — Дед поправил ремень на брюках, появляясь из входной двери, — так промчался, что меня на кухне не заметил. Ты же не думаешь, что он в Авиньон так кобылу пустил?
— Нет конечно. Я ему намекнула, что я знаю, куда он едет. И разрешила.
— А мне не хочешь намекнуть?
— А то ты сам не понимаешь, — старушка всплеснула руками, — любовь у него! Вот шило и играет.
— Мне кажется, там не шило…
— Лайош! — Дед получил удар полотенцем, — давай в дом, сейчас мошкара налетит, а ты снова их не выгонишь.
— Ну всё, иди ко мне. Он ещё приедет, — Эдит прижалась к мужу, складывая кухонное полотенце. То, что внук вернется, она не сомневалась. Но такая спешка не давала ей покоя.

— На станцию? — Эмиль покачнулся на деревянной стремянке, чуть не выронив книги.
Мариус стоял в дверях, уже одетый в летний смокинг. Легким поворотом набалдашника трости он выдернул волшебную палочку. Мальчишка оккупировал его библиотеку и уже неделю никуда не выходил. Работая с детьми О’Донел понимал, что запертые в клетках животные подыхают быстрее тех, что резвятся на воле.
— Я подумал, тебе было бы полезно прогуляться в город, — все открытые книги захлопнулись в один момент. Настолько резко, что Эмиль не удержал хрупкое равновесие и съехал по ступенькам вниз, — сколько раз тебе повторять пользоваться бытовыми чарами, — это был даже не вопрос. 
— А разве Вы не можете просто послать домовика?
Преподаватель защиты от темных искусств посмотрел на своего гостя как на полного идиота. Эмиль умело сделал вид видимых поисков своей волшебной палочки, которая торчала у него из-за пояса.

— Если бы мы жили в мире, где домовиков принимали за нечто должное, то я бы с большим удовольствием отправил бы его на вокзал. И потом, я предпочитаю контролировать заказы лично,  — щелчок вернул палочку на место, — скоро ты познакомишься с одним румынским коллекционером. Так что пока мы будем в городе, тебе стоит прикупить новый костюм. Вот в таком виде, — старик вытянул трость вперед, — я не смогу тебя представить.
Эмиль оглядел хлопковые белые штаны и голубую рубашку, которая идеально сочеталась с летними кожаными сандалиями.
— В каком виде? 
Старый волшебник тяжело вздохнул, воздел глаза к потолку и вышел в холл.

Уезжая из Франции, Эмиль не взял с собой никаких вещей, кроме тех, что были на нём. Он вообще не был уверен, что после произошедшего в конце года разговора об отце Мариус согласится с ним встретиться. А неожиданное предложение провести с ним целое лето поставило мальчишку в ступор. Находясь в гостях, в другой стране, не имея никаких знакомых - у него просто не было необходимости красоваться несуществующими нарядами. Но свой выбор он принял не колеблясь - просто прыгнул в камин в том, в чём был.
— Подождите! Я еду с Вами! — парень переложил палочку в передний карман и выскочил следом, забыв про подтяжки.
Мариус держал входную дверь открытой, пропуская вперед мальчишку.
— Едешь? — О’Донел снял цилиндр и выставил руку вперед.
— Профессор, мы что, будем трансгрессировать? — Вылупившись на учителя, Эмиль боязливо огляделся и пристыженно уточнил, — но я не могу колдовать и ещё никогда не…. — старик противно скрипнул зубами и сам впился железной хваткой в его плечо.
— У нас будет время обсудить и виды перемещения, и как оставаться незаметным несмотря на стремительно развивающиеся маггловское общество. Позже мы можем подискутировать над использованием магии несовершеннолетними, и выяснить насколько этот закон использование магии ограничивающий действительно необходим, а завершим мы вечер воскресенья темой моральных ценностей волшебного сообщества, — настойчиво, но терпеливо волшебник всего в пару предложений отмёл любые дальнейшие вопросы, — поезд ждать не будет. Тем более, учитывая осложнения.
— Осложнения?

На секунду парню показалось, что его засунули в спичечный коробок и отчаянно трясли, как какого-то пойманного в ловушку жука. Пронзительный писк, который окружал его со всех сторон издавал, либо он сам, либо это был глизень, которого пытаются продеть через игольное ушко.
Ужасная жара, к которой, казалось, Эмиль привык во Франции, смешалась с городской пылью и ударила в голову сильной мигренью. Не чувствуя ног, парень свалился на землю в каком-то тупике.
Где-то совсем рядом, гораздо четче, чем угасающий писк, он услышал властный голос, звучащий как приказ. Первый из многих, поэтому так хорошо запомнившийся:
— Поднимайся.
Эмиль, держась за живот, перевернулся на спину, ощущая затылком успокаивающий холод. Собрав оставшиеся силы, парень заморгал, щурясь под ярким солнцем. Мариус вернул цилиндр на голову и наклонился к нему, заслоняя собой свет.
— Осложнения или побочные эффекты от первой трансгрессии случаются примерно в восьмидесяти процентах случаев. Беря в расчет твои розовые щечки я предположил, что ты не отключишься. Вижу, что был прав. Поднимайся.
Крутящийся мир потихоньку останавливался. Эмиль услышал звон трамвая, гудки машин и шум внезапно ожившего города. Он поднял корпус, заставляя мышцы пресса работать, но живот скрутило ещё сильнее. К его удивлению всё это время он лежал не на казавшийся ему мягкой лесистой дороге, а на голом асфальте. Онемевшими пальцами он ощупал лицо и, о чудо, оно было на месте.
— Давай-давай, живее, — старик потыкал тростью ему в спину, оглядываясь по сторонам. Парень повернулся на бок и встал со второй попытки, всё ещё легко покачиваясь на трясущихся ногах.
— Я больше никогда в жизни не буду трансгрессировать.
— Будешь.
Эмиль почти умоляюще взглянул на своего наставника, но тот лишь снова скривился над костюмом молодого человека и поспешил к огромным деревянным дверям с двумя дырками круглых окон. Парень, придерживаясь за стену, двинулся следом. Он оказался в дворе колодце старого дома. Справа была выбитая дверь, видимо это было какое-то заброшенное здание, в котором мародеры разграбили уже всё, что можно.

Мариус шел по оживленной улице медленно, сопровождая каждый шаг стуком металлического наконечника трости. Он явно наслаждался прогулкой, пока окружающие провожали франта с нескрываемым удивлением. Эмиль шел позади, щурясь на свет и стараясь не отставать.
— Профессор О’Донел, — начал он неуверенно, — я не думаю, что смогу Вам помочь с багажом.
— Эмиль, мне не требуется твоя помощь. Смотри на мир вокруг. Смотри на людей.
— Зачем?
— Это общество, которое никогда не примет таких как ты и я. Поскольку их большинство, мы обязаны с ними взаимодействовать, знать законы мира, который даже не знает о нашем существовании, — в его словах слышалась отчетливая горечь.
— Профессор, Вы имеете в виду магглов? Тогда о них я много чего знаю.
— Знаешь? — Мариус кивнул, переходя дорогу по указанию регулировщика в военной форме, — верю, что знаешь. Но тебе пора осознать, что ты им не принадлежишь. 
— Так это же и так понятно. Я другой. Я могу концентрировать энергию, направлять её; разбираюсь в животных, травах; я могу летать на метле, хоть и довольно посредственно, но я же знаю про квиддич, петанк; фехтую, великолепно держусь в седле, у меня даже есть призовые места, первые, — он гордо вытянул шею, шагая вровень с преподавателем, — Бланше, мой тренер, говорит, что с моим ростом мне не светит профессиональная карьера, потому что надо ещё держать вес, но в юношеской лиги за мной не угнаться. А ещё я…. — Мариус остановил его уверенным жестом, который был проигнорирован, — ...ещё я умею читать мысли. Если я сосредоточусь, то могу увидеть о чём думает, ну не знаю, вон тот non-magique, — он ткнул на киоск, судя по висящей табличке, открытый с раннего утра на платформе. Продавщица журналов, широко зевала, нависая над какой-то книгой, — только вот, — парень вяло опустил плечи, — мне нужен зрительный контакт. Я могу понять чего хочет лошадь перед забегом, ну или Вы, — Эмиль смутился, глядя на странное выражение лица О’Донела, — то есть я могу увидеть о чём Вы думаете, если...
— Достаточно, — удивительно мягко остановил его Мариус, — Верес тоже обладал подобным талантом.
— Он тоже умел читать чужие мысли? — Эмиль оживился после упоминания отца.
— Я имел в виду беспорядочный поток слов без какого-либо значения, льющийся в мои уши прямо сейчас, — эти слова подействовали на парня сильнее ледяного душа. Уже молча они шли по длинной платформе вокзала Ньюгати.
На первый взгляд Будапешт ничем не отличался от Парижа. Излишняя пафосность зданий, сооружения сочетающие в себе хрупкость стекла и мощь металла, каменные улицы, испещренные разноцветными бусинами туда-сюда снующих людей. Наверно, все большие города, так или иначе, похожи друг на друга. 
— Жди меня здесь, — О’Донел остановился около огромной доски с расписанием поездов и указал на колонну слева, — никуда не отходи. Ни с кем не разговаривай. Понял?
— Лаадно. Понял.

Он облокотился на колонну, хотел привычным жестом натянуть козырек кепи на глаза, но как только дотронулся до лба, до него дошло, что головной убор он забыл в доме Мариуса. Ладно, тогда он мог бы засунуть большие пальцы под подтяжки и застыть в удобной позе. Но и тут тоже промах. Оставались только карманы. Но мама говорила, что так он похож на clochard или, попросту - на бродягу.
— Segítség! (Помогите!) — Эмиль лихо развернулся на крик.
— Segíts kérlek! (Помогите пожалуйста!) — Кричала женщина, а потом парень услышал громкий шум. Рванув с места, он быстро оказался у предпоследнего вагона. Поезд звякнул колоколом и как огромный румынский длиннорог, взревел.
Железная дверь была раскрыта, оттуда высыпались чемоданы, коробки, какие-то клетки, а внутри толпились люди. Их было слишком много и они явно не были пассажирами. Совершенно ошарашено они вперились в подоспевшего паренька, вбившись как можно дальше от входа.
— Вы чего? — Недоуменно спросил Эмиль, переступая через кинутый в него чемодан.
— Segítség! (Помогите!) — звук шел снизу. Волшебник опустил глаза и из под перрона вверх вынырнула рука. Эмиль тут же упал рядом и столкнулся с испуганным взглядом молодой девушки.
— Хватайся! — поезд загудел, раздался ещё один звон колокола. Девушка неуверенно дернулась и всё-таки уцепилась за спасительную руку.
— Подтягивайся!
— Mit? (Что?)
— Ногами шевели! — Хватка ослабла, так что Эмиль просунул вторую руку под перрон, — давай, цепляйся.
Где-то послышался свист. Видимо, зеваки пронаблюдали всю картину и позвали полицейских. Но слишком поздно, ведь поезд снова зазвонил колокольчиком в последний перед отправкой раз. 
Эмиль перевернулся, уперся ногами в вагон и что было силы - потянул на себя девчонку. И до того, как поезд застучал по рельсам массивными колесами, парень тяжело пыхтя откинулся на спину. Сверху на нём лежала девочка в широкой цветастой юбке. Её лицо, блестящее от слёз светилось счастьем. Она обвила руками его шею и стала беспорядочно осыпать поцелуями щеки. 
Эмиль какое-то время терпел, лежал и тяжело дышал, но потом, внезапно, вздрогнул. От этой девчонки несло прелыми овощами.
— Köszönöm! — Она снова потянулась к нему, но парень быстро вскочил, тут же попав в толпу собравшуюся вокруг. Полный мужик добротно саданул его по спине и начал долгую речь на непонятном языке.
— Ээ-э-э. Sprechen Sie Deutsch? — он огляделся. Девочку бережно гладила какая-то женщина, прижимала к себе оборванку как родную дочь. Одно слова “Cigányok” Эмиль понял. Оно было созвучно “Zigeuner”, что означало, что девчонка была цыганкой. Пока всё внимание было приковано к плачущей девчонке, кто-то потащил его за воротник рубашки.
— Профессор! — Эмиль просиял, — профессор, тут такое было, Вы не поверите! — Парень развел руки в стороны и опустил взгляд. Волшебная палочка торчала из кармана, готовая вот-вот упасть, — ой, — нелепо, двумя руками он перехватил деревяшку и затолкал в задний карман брюк. Всю это время его куда-то вели, и всё что он мог делать - лишь перебирать ногами. 
— Профессор, я там, это. Представляете, вытащил девчонку! Ещё немного и эта махина раздавила бы её. Кто вообще делает такие высокие платформы? — Мариус втолкнул его в телефонную будку и задернул штору.
— Вы видели? Вы там были? — Старик молча сверлил его взглядом.
— Что? — Эмиль пожал плечами и огляделся, — у нас здесь будет встреча?

Подкинув трость в руке, О’Донел перехватил её поудобнее и быстрым резким движением врезал набалдашником по зубам мальчишки. 
Что-то хрустнуло во рту. Эмиль поднес руку к подбородку, по которому уже струилась кровь. У него было много вопросов, но задать их парень не успел. 
Старик снова сжал его плечо и оба волшебника исчезли.