Холл представляет собой квадратное помещение с каменной лестницей, ведущей на второй этаж. Отсюда же можно попасть либо в правый или левый флигель.
Около начала лестницы стоят два огромных керамических кашпо с ветвящимися корнями и листьями монстеры, заботливо обхватывающими железные перила лестницы.
Стены облепляют старые темно-зеленые обои с изображениями цветущих бледных папоротников с желтыми, синими и красными бутонами. Кое-где видны куски голых каменных стен. Особо большие дыры в орнаменте предусмотрительно завешаны гобеленами с разными видами на берега Дуная.
На полу можно заметить следы воска, которые домовики редко успевают оттирать. Всё дело в огромной люстре с семнадцатью свечами, грузно нависшей прямо посреди холла. Выглядит это изысканно, но ужасно непрактично. Потолок делят на неровные части длинные трещины краски. Легкая пудра штукатурки убирается регулярно.
Справа от входа высится платяной шкаф для верхней одежды. На дверях вырезаны мухоморы и в форме их шляпок сделаны и дверные ручки.
Сразу после холла можно войти в Большую гостиную (правый флигель).
Это довольно темная комната, нередко освещаемая только жарко пылающим камином. Она смотрится достаточно просторной, хотя, возможно, всё дело в недостатке живого света. Взгляд сразу упирается в большой бежево-коричневый диван в форме буквы “Г” расположенный напротив камина. Около него стоят несколько кофейных столиков с облезлой золотой окраской. По углам выставлены горшки с вытянутыми алоказиями.
По всей площади комнаты висят рамки для картин, иногда пустые. Некоторые из них завешаны шторками. На остальных - кистью неизвестного художника изображены пейзажи Франции. Временами там прогуливаются магические животные: несколько саламандр, дышащих огнём на каждого мимо проходящего добрососеда; стая джарви, любящая появляться на запах еды и имеющая привычку её клянчить; и, уже совсем старый ощипанный гиппогриф, привыкший из-за своей гордости только к виду хозяина дома.
Комнату, если не заглядываться на тварей волшебного мира, можно пройти за десять шагов и упереться в широкий квадратный стол, вплотную приставленный к уходящим в пол окнам. Обычно он пустой, и хоть как-то используется только с приходом гостей. Хозяин дома и не вспомнит когда в последний раз он открывал жаккардовые шторы в этой комнате.
Слева от стола, оставляя позади камин и диван, можно войти в кухню через раздвижные купейные двери.
Пожалуй, это самое светлое помещения в доме. Возможно, как раз потому, что тут хозяйничают именно домовики. Окна небольшие - выходят на сад. Тут же и второй выход из дома. Светлые панели стен усыпаны изображениями мелких насекомых: стрекоз и бабочек. В углу есть небольшой кирпичный камин для готовки, по паре деревянных столовых тумб располагаются вокруг маленького квадратного столика на четырех персон. Между прочим - это было сделано специально для домовиков, чтобы те не ели с пола.
У дальней стены на полу стоят корзины для фруктов и овощей. Там же имеется специальная выемка в полу для хранения скоропортящихся продуктов: молока, мяса, рыбы и т.п.
Для того, чтобы попасть в левый флигель нужно пройти весь путь в обратную сторону и вернуться в холл.
С левой стороны от Главного входа стоит напольное, потемневшее от времени, зеркало с длинными “лапами” какого-то лесного хищника. При первом посещении можно легко споткнуться об одну из таких ножек.
Первый же шаг в левый флигель дома приведёт гостя в библиотеку.
Это вытянутое помещение, тесно заставленное книжными полками, набитыми разнообразными книгами. Некоторые издания небрежно валяются на полу, видимо из-за недостаточной информативности. Несмотря на то, что домовики стараются держать комнату в порядке - у них это редко получается. Весь пол застилает прямоугольный ковер темно-синего цвета, испачканный сигаретным пеплом, въевшимся воском и был несколько раз заштопан после “локальных” пожаров из-за огарков свечей.
В комнате есть несколько окон с с низкими подоконниками, привычно завешанными темными бархатными шторами. В дальнем конце располагается пара приземистых мягких кресел с высокой откидной спинкой и деревянными подлокотниками - места, где можно поразмышлять.
За одним из шкафов находиться тайный проход в святая святых этого дома — Кабинет.
Комната без окон. Однако, с продуманным дымоходом у левой стены. Там, на небольшом постаменте, представляющим собой очаг, стоит котел для варки зелий. Рядом с ним находится “уголок зельевара”: несколько столов с горелками и множество ингредиентов. Кому-то может показаться очень самодовольным держать все компоненты и опасные добавки в одном месте. Но пока никаких “слишком” форс-мажорных ситуаций не случалось.
Сверху, на специально оборудованных полках, лежат самых разных размеров котлы, весы, чаши.
Противоположную сторону закрывает длинный стеклянный стеллаж, заполненный пустыми склянками, разнообразными колбами с зельями и дополнительными ингредиентами.
У дальней стены вольготно расположились тяжелый письменный стол с креслом, так что сидящий оказывается лицом к вошедшему в кабинет. Пустое место в центре кабинета занимает овальный стол, рассчитанный на шестерых человек
А на самом деле, не настолько эта комната и проход в неё — “тайные”. Ведь встречи близких друзей проходят именно о нём. Да и книжка-рычаг “Введение в травологию” слишком сильно выделяется от общих заглавий и представленных трудов других волшебников на полках.
Единственное, что держится в настоящей тайне – вход ведущий в подвал. Хозяин дома никогда никому о нём не говорил и, пожалуй, только вездесущие домовики о нём знают, но оберегают этот секрет больше жизни.
13 ноября.
Громкий хлопок около заледеневшего пруда потревожил ночных птиц. Одна старая сова решила высказать своё недовольство пронзительным уханьем.
Целитель поежился от встречного ветра, так негостеприимно встречавшего его на своей же территории.
— Не спят? Чудесно, — в окнах кухни горел свет, создавая видимость присутствия хозяина дома. Сегодняшняя ночь была слишком...спокойной. Огни Лондона съедали мерцание звезд ночного неба. Волшебнику оставалось только идти по знакомой, расчищенной от снега дорожке к свету. Всё-таки это было правильное решение - закончить с делами сегодня. Крауч в порядке, Мунго подождёт, а вот школа….школа должна быть под присмотром.
— Доброй ночи, хозяин, — старый домовик, как обычно склонился до пола, как только колдомедик появился в холле.
— Да-да-да. Новые чернила в доме есть или ты сейчас же отправишься в Косую Аллею, — расшаркивания эльфа не являлись каким-то особым представлением. Верес скинул с себя осеннее пальто, под размерами которого домовик исчез из виду.
— Мы не были уверены, когда точно вы приедете, но в кабинете всё обновили, — отрапортовал эльф приглушенным хрипящим голосом.
— Отлично. Сделай мне кофе и скажи подготовить ванну, — широкими шагами смерив холл, целитель пересёк библиотеку, — вижу, что вы были так заняты, что уборка пыли была слишком большим заданием. Займитесь завтра.
— Хорошо хозяин, — домовик успел справиться с пальто и теперь шёл следом, подбирая с пола сначала рубашку, потом штаны.
— Где мой халат? — лязгнув, книжный шкаф отъехал в сторону. Казалось бы - всё в кабинете осталось на своих местах. Кроме самого главного предмета домашнего уюта.
— Цилла забрала его для того, чтобы заштопать и постир…
— Верни мне мой халат, Шольф! Немедленно! — волшебник обогнул длинный стол и шлепнулся в холодное кресло.
— Конечно Сэр, — эльф поначалу замялся, но всё же вышел из кабинета.
Джерри...что же мне с тобой делать. Что за идиот! Зачем тебе понадобилось всё это устраивать. Тыкать он мне ещё будет “честью”. Ох, кретин…
Джеральд О’Хэнлон был лучшей возможностью скрытия отсутствия Вереса в замке. Главное ведь, чтобы во время турнира был представитель от Мунго? Ну вот - одного дебила на всю школу хватит.
Спрятав лицо в ладони, колдомедик пытался избавиться от мыслей, всё ещё чувствуя прохладу кресла.
— Если хоть одна извилина зайдёт за другую и Джерри решит пойти к аврорам с куском замка, то тогда всё скроется. Станет ясно почему загорелся корабль, и как удалось сбежать Пожирателю.
— Разожгите камин уже!
— Нет, такого допустить было нельзя. Он должен сидеть в замке и молчать. И сидеть как можно дольше.
Верес поднял уставшие глаза на темный кабинет. С этим стоит разобраться прямо сейчас. И так, чтобы сова успела к утренней почте.
— Сэр, у нас проблема…. — домовик появился в дверях, левитируя халат через весь кабинет.
— Ну что ещё?
— По Вашему распоряжению все ящики из Хогсмида были доставлены в дом, но места в библиотеке было мало, так что мы поставили часть гостевую спальню.
— И? — Дэн запахнул атласный халат, провозившись с поясом, — какая же это проблема? Главное, что это всё добро не в моей спальне.
— В Вашу спальню мы поставили остальные подарки, но и это….
— ЧТО? — он пошарил в карманах, так и не найдя пачку сигарет.
— … и это не главная проблема, — эльф стушевался и несмотря на почтенный возраст, спрятался за библиотечное кресло
— Я не понял, какие ещё подарки, но могу себе это представить. Выносите всё сюда, только к той стене не ставь, — открыв верхний ящик стола, волшебник достал табакерку.
— Сэр, в гостевой спальне мы нашли следы бундимуна.
— Ну просто великолепно! И ты мне предлагаешь сейчас этим заняться? Почему это до сих пор не решено?
— Цилла сказала, что их можно вывести только при обращении к волшебникам…
— Мне вот интересно, когда я вообще должен был об этом узнать? Когда рухнул дом? — Дэн затянулся сигаретой, плавно выдыхая дым.
— Я не….
— Так всё. Заткнись, — целитель в задумчивости подпер подбородок рукой, — зажги свет лучше, — вспышка. И весь кабинет казалось бы превратился один шар люмоса. Верес зажмурился. В глаза всадили несколько игл.
— Идиот! Погаси свет! — кабинет стал абсолютно темным и мягкий свет из библиотеки совершенно не помогал разглядеть хотя бы очертания фигур.
— Да твою мать! Шольф! Зажги свет, но так, чтобы я не ослеп. Пары свечей достаточно, — устало откидывается на спинку кресла.
— Да, хозяин.
— За что мне вот это всё?
— Где мой кофе?
— Цилла сказала….
Верес с размаху саданул ладонью по столу заставив подставку для перьев подпрыгнуть. Домовик знал, что это было последнее предупреждение, прежде чем хозяин выйдет из себя окончательно, поэтому в панике ретировался.
— Что он хочет услышать? Извинения? Вот уж нет уж. Это его вина. А что если...немного абстрагируемся…, — выдохнув горький дым, целитель макнул перо в свежие чернила, — так, вот это то, что нас объединяет. Дальше….признание? Он же любит совать нос не в свои дела. Только стоит признать не ошибку, а...факт. Все люди бывают не правы, так что просто факт ничего не выдаст, — новая строчка появилась на свежем пергаменте.
— Теперь самое главное - “вечеринка, Джерри, была абсолютно идиотской затеей”. Мммм. Вряд ли это поможет. Тогда скажем...скажем, что она была не самой ужасной. Нет. То, что такая идея была сама по себе не самой ужасной. Хмм...ещё стоит добавить, что это «понятно». Бред конечно. Но ему сойдёт. Так, что дальше…
— Кофе, сэр, — домовик оставил поднос на дальнем краю стола.
— Угу. Ванна готова?
— Цилла как раз этим занимается.
— Отлично. Будь готов, ты скоро отправишься в Мунго.
— Да, хозяин. Ещё вот это Вам, — эльф не рисковал подходить близко, так что пачка писем плавно проплыв по воздуху, опустилась на стол.
— Потом всё это. Скажи, когда ванна будет готова.
— “Мы, конечно, коллеги, но ты вообще ума лишился”. Нет. “Ты просто много чего не знаешь и не лезь”. Да, так будет явно лучше. Ну и “спасибо за….тыканье в меня маггловскими механизмами”. Нет. “Спасибо за спасение”. Пускай считает, что это искренне, — Дэн поднялся с места ради кофе. Ради кофе можно было и до кухни дойти...но не сейчас. Сейчас отдых.
— Да он не поверит. После вчерашнего то? Слишком мало, надо что-то ещё, — в один глоток целитель прикончил чашку бодрящего напитка, зажевав имбирным печеньем, — а ведь ничего плохого не будет, если….
Безумная, но совершенно простая идея пришла на ум волшебника. Ключ от его дома был у него самого и Мариуса. Запасной всегда был в кабинете...но за последние десять лет ни разу не пригодился. И, зная О’Хэнлона, скорее всего он расценит такой жест - как знак дружбы. И при первой же встрече - вернёт обратно.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Паб "Три метлы" ---------->
Опасения Джеральда не оправдались - никакого смертельного подвоха на том конце пути не оказалось. Но сюрпризы начались сразу после прибытия.
В первый момент волшебник вообще не понял, в чей камин его вынесло - густой поток копоти обрушился ему на голову, забивая нос, рот, уши и глаза. От неожиданности он рухнул на колени и отчаянно закашлялся. Огонь уже погас, и дышать стало немного легче. Кое-как переборов кашель, О'Хэнлон приоткрыл глаза и сквозь слезоточивую завесу сажи стал осматриваться. Но сосредоточить взгляд на очертаниях чего-то длинного и бежевого не успел - раскатистый чих оборвал возвращение в ясный и отчётливый мир.
За чихом последовала минутная тупая боль, которой отозвался правый бок - остаточные явления позавчерашней драки.
Уффф... твою за ногу... Ну что, хорошее начало!
Джеральд даже не мог поручиться, что попал по адресу. Холёный и благоухающий хвоей Верес никак не вязался с грязным, запущенным камином. Но в любом случае, где бы он сейчас ни был - для начала стоило осмотреться. Поднявшись на ноги, О'Хэнлон сделал несколько шагов вперёд. Палочка нашлась ощупью, привычным движением - открыть глаза до конца так и не удавалось.
- Экскуро!
Вот теперь можно было вздохнуть свободнее. Правда, открыв глаза, О'Хэнлон убедился, что чистить придётся не только себя. Чёрные пятна тянулись за ним по ковру предательской цепочкой. И вдобавок, сажа заметным слоем осела на светлом диване.
Разделавшись с грязью, колдомедик обернулся посмотреть на камин.
Интересно, когда через него в последний раз трансгрессировали?
Ответа, конечно же, не было. Как и на многое другое. Окружающая обстановка подсказывала, что он добрался куда следует. Но тогда где Эмиль?
Только сейчас волшебник обратил внимание на музыку. Откуда-то из глубин дома доносились звуки инструментальной музыки, которую у магглов принято называть классической. Джеральд отчётливо помнил, что пластинка с чем-то похожим была у его матери, когда он был маленьким. Она вообще любила музыку, и как он понимал уже сейчас, в этом и многом другом вызывала непонимание у приземлённого отца. Правда, самого Джеральда так никто и не научил в этом разбираться. Всё, что он знал - это имя, указанное на пластинке: "Дж. Верди". Уже много позже, на маггловедении, их знакомили с подобной музыкой. И сейчас в нём закралось сомнение...
Не может быть, чтобы Эмиль такое слушал. Это же магглы... он бы плевался от одного вида такой штуковины, не то что слушать.
Гостиная не давала никаких подсказок. Какие-то картины на стенах, рамы с занавесками (от этого у О'Хэнлона возник очередной вопрос - что и зачем можно было прятать за ними), большой бежевый диван, растительность в горшках и далеко стоящий стол. В стороне от стола обнаружилась дверь.
Так... Ну допустим, я ошибся. Но тогда всё равно нужно найти хозяев дома, извиниться и выбраться отсюда.
На всякий случай убедившись, что ключ Вереса никуда не выпал из кармана, Джеральд направился к этой двери. Чем ближе он подходил, тем сильнее воздух наполнялся запахом чего-то аппетитного. Волшебник с удовольствием принюхался и...
- Слышь ты, длинный!
От неожиданности О'Хэнлон вздрогнул и обернулся. В комнате по-прежнему никого не было.
А кто тогда огрызнулся?
- Проваливай отсюда, сучий потрох!
Колдомедик повернул голову к источнику звука. Им оказался совсем не человек, а один из ближайших пейзажей. Пару минут назад Джеральд уже видел его - и готов был поклясться, что там не было ничего, кроме приоткрытой садовой калитки и кустов шиповника, чуть качавшихся на ветру. Теперь там появилась парочка джарви и уставилась на незнакомого гостя глазами-бусинками.
- Вали давай, хмырь драный! Шевели костылями!
- Пшёл вон, пока тебе не отгрызли...
- Силенцио!
Джеральд поспешно направил палочку на пушистых хамов, лишая их возможности сыпать ругательствами. Кто бы ни был владельцем дома - он явно свихнулся, додумавшись поселить в гостиной таких жильцов. Осторожно, чтобы не навлечь на себя ещё чей-то гнев, целитель прокрался к двери и заглянул внутрь.
За дверью оказалась кухня - именно оттуда доносились соблазнительные ароматы. Возле плиты возилась ушастая фигурка в половину человеческого роста. Стоя на табурете спиной к О'Хэнлону, одетый в наволочку домовик колдовал над ёмкостью с пастушьим пирогом.
Волшебник осторожно прикрыл дверь и повернулся к окну. Чтобы убедиться, что это действительно дом Вереса, нужно было увидеться с его хозяином.
Вряд ли я попал не туда, я всё чётко и ясно назвал. Адрес несложный. Отсюда есть ещё какая-нибудь дверь? Как вообще понять, где здесь можно найти...
Додумать свою мысль Джеральд не успел. Его взгляд наткнулся на рамку, стоящую на столе. С чёрно-белой колдографии на него смотрел... нет, не Эмиль. Этого человека О'Хэнлон никогда раньше не видел. Но при виде этого лица он замер, непонимающе вглядываясь в его черты. Он даже не сразу понял, что именно ему показалось... или не показалось?
Приблизившись, Джеральд взял колдографию, чтобы рассмотреть поближе. Оттуда, сжав рот в тонкую линию, на него смотрел немолодой волшебник. Стоило ему покинуть своё привычное место - и он тут же нахмурился. Худощавое, продолговатое лицо и заострённый нос придавали ему сходство с какой-то большой и величественной птицей. Но больше всего в этом лице О'Хэнлона поразила его верхняя часть. Большие светлые глаза, высокий лоб...
Руки мужчины были одеты в перчатки из драконовой кожи, и в них он держал человеческий череп. Он приспособил его так, словно наглядно демонстрировал его строение тем, кто остался за кадром. Пожалуй, эта деталь колдографии только прибавляла вопросов. О'Хэнлон отстранил руку с портретом перед собой, стараясь сфокусироваться на изображении в целом. Потом снова приблизил, сосредоточившись на чертах лица. Незнакомец то хмурился, то возвращался к своему прежнему настроению, а Джеральд не мог оторвать от него изучающего взгляда...
Сменив ночную рубашку на просторные панталоны и любимый халат, Верес медленно, по привычке считая ступеньки, спустился вниз.
Тишина.
Набрав в легкие воздуха, блаженно прикрыв глаза, волшебник крикнул в пустоту:
— Кофе! — и до нежного слуха донесся знакомый стук посуды. — Дом, милый дом.
Что же может сделать человека по-настоящему – счастливым? Теплая ванна с кульком морской соли, ароматизированная запахом лилий и чабреца? Вполне, но как то недостаточно. Может быть тогда - хороший сон? Подушки и несколько одеял наполненных гагачьим пухом лучшее лекарство для больной спины. После последних дней наш целитель спал как двупалый тритон, храпя в два горла. Решив по полной насладиться неофициальным, но заслуженным и таким долгожданным отпуском, волшебник даже не посмотрел на время, спускаясь в холл.
Шольф закончил медлительное обмахивание дверной ручки влажной тряпкой и лениво поплелся на кухню.
— Эй. А сделай-ка мне пирог. Пастуший пирог. И без моркови и горошка.
— Да, сэр. Я передам.
— И займись этим местом. Слишком много говна скопилось. Вот тут подотри. У меня тапки прилипают, — пройдя в кабинет, Верес снял с полки небольшой деревянный сундучок. Ему было бы неплохо поставить припарку на нос. Да вот только всю радость портили сопревшие листья. Вывалив на пол кучу заплесневелых мешочков, Дэн вернул сундук на место, взял пакетик сухих трав из потайного запаса, висящего на крючке.
— В таком виде даже на похороны не сходишь, — в отражении мутного зеркала синяк на лбу приобрел уже не нежно голубой цвет, а синий. Как бы не предсказывал журнал France à la mode - цвет “чистого неба после вечерней грозы” совершенно не подходил Вересу. Ни к “этой зиме” ни к следующей.
— Тупица. Ты не там трешь, — по пути целитель успел выдать подзатыльник старому эльфу, — воск оттирай, а не пыль с листьев, — он обошел диван, переступая через оставленные поленья, — один бардак.
— Сам насрал, а теперь жалуешься, — джарви охотно перепрыгнули с одной картины на другую, радостно шевеля обгрызанными хвостами.
— Шавкам рта не давали раскрывать, — улыбнулся Дэн, похлопав по морде одной из скачущей по холсту твари.
Двери на кухню были открыты.
— Кипит?
— Это для Вашего любимого мясного соуса. — Цилла всегда готовила великолепно. Несмотря на то, что в Авиньоне большую часть времени именно Ба готовила обеды, завтраки и ужины на всю семью, Цилла была на подхвате. Любой праздник или событие отмечалось всегда с размахом и Ба не справилась бы одна. Старушка эльф помнила Дэна ещё маленьким мальчиком. И хотя теперь он требовал от нее почтенного обращения по фамилии отца, она всё равно питала самые нежные чувства к хозяину. Даже после того, что он тогда сделал.
— Продолжай, я тебя не отвлекаю, — подцепив старушку за верхнюю часть наволочки, Верес грубо прервал её работу, макая пакетик с травами в кипящую воду, — только добавь сала.
— В говяжий фарш? — она всплеснула маленькими ручками, чуть не выронив морковку
— То есть? В свинину конечно. Я не в настроении для парнокопытных.
— Но свинина же…
— Для крупных парнокопытных! — Дэн разжал хватку, и домашний эльф шлепнулся об пол, — и никакой морковки. Я же сказал уже, — выбитый из лапки овощ одним пинком был отправлен под шкаф с посудой.
Верес сдул с пластинки слой уже скопившейся пыли. Бах. Классика. Бережно перевезенный из Германии кусочек золотого наследия. Мариус часто повторял, что такие вещи бессмертны. И хотя старик отдавал предпочтения органу, вкусы нашего целителя сформировались самостоятельно и своеобразно. Свой слух Дэн баловал скрипкой и….
Несколько раз повернув ручку граммофона, Верес затянулся сигарой.
Невинная тишина комнаты наполнилась шипением. Раструб издал протяжный тяжелый звук и библиотека с одним единственным слушателем превратилась в частную капеллу. Струны клавесина, ведомые неизвестным исполнителем, пригласили на отчетный концерт любимого композитора хозяина библиотеки.
Вот теперь он был дома.
— Письма! — Дэн успел проорать одно слово до аллегро, не позволив себе прерывать маэстро.
Следующий час он провёл за вскрытием конвертов с поздравлениями, раскладывая корреспонденцию на две кучки. Одна - кому можно было не отвечать, вторая - требующие внимания. По-хорошему следовало бы добавить ещё подкучки: уважают, заискивают, выражают любезность. И ещё стоило сделать отдельный списочек тех, кто ничего не написал.
Впрочем, для Вереса это было излюбленное время года. Столько приятных и добрых слов хватает нагладить его эго на несколько месяцев вперед. Переложив потухшую сигару в другой угол рта, Дэн оставил вычитку очередной благоговейной речи тупо уставился в пространство. Волшебник ждал своего заслуженного обеда. И ждал, почему-то, слишком долго.
Нож для бумаги блеснул серебряной рукояткой и перерезанный конверт был приколот к столу.
Верес лениво поднялся, опустив взгляд в мелкие строчки, написанные судя по всему каким-то чинушей из Министерства. Только живущий на мизерную зарплату человечишка будет так экономить на качестве бумаги.
— И в клозет такое не положишь...всё в чернилах будет. Жаль, — вялой походкой выйдя из библиотеки, колдомедик пересек холл, предвкушая новую порцию острот от питомцев, всё ещё не отвлекаясь от дифирамбов.
— ЭЙ! — Верес поднял глаза на стоявшего человека. На стоявшего в ЕГО ГОСТИНОЙ человека. Письмо вильнуло в воздухе и опустилось на диван. Дэн застыл на месте, таращась на знакомую морду лица.
— Ты?! — пришел за долгом? Как же быстро. Тебе стоит работать в Лютном переулке. Знаешь - как те мелкие людишки, которые выбивают гроши с владельцев мелких лавок! — готов был проорать колдомедик. Но вместо этого взгляд ухватился за предмет в руках предателя.
— Не мог бы ты поставить ма…! Мммм...моего отца на место? — Дэн быстро взял себя в руки, хотя прифигевшее выражение лица никуда не исчезло.
— Он не любит, когда... — целитель подошел ближе, стараясь не дышать и не делать резких движений. Рамка фотографии опустела, оставив только черный фон. Верес расстроено выдернул сигару изо рта, зажав её между пальцев.
— Ну вот! Ты его расстроил! — Ткнув О’Хэнлона в плечо, Дэн выхватил пустую рамку и вернул на стол.
— Чего тебе надо? Как ты …— ключ. Твою мать, — как ты добрался, дружище? Не ждал тебя так скоро, — Верес поспешно запахнул халат, отходя на несколько шагов назад. Был ли Джеральд один или принёс на хвосте кучку авроров, оставалось непонятным. Как давно он торчит здесь, тоже не ясно. Но колдомедик уже жалел, что отправил то письмо.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Незнакомец на снимке окончательно сдвинул брови, не спеша возвращаться в прежнее состояние. Джеральд осторожно провёл тыльной стороной ладони по стеклу, не зная, как согнать тень недовольства с его лица.
Ну давай... Не сердись, сделай как раньше. Я не сделаю ничего плохого, просто посмотрю...
— ЭЙ!
Сердитый окрик раздался так внезапно, что Джеральд вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив фотографию. В первую секунду ему показалось, что на него гаркнул этот волшебник с черепом. Но как и любой выпускник Хогвартса, О'Хэнлон сразу вспомнил — говорить умеют только портреты, созданные с помощью магической живописи. К зачарованным фото это не относится.
— Ты?!
На другом конце гостиной стоял, зажав в зубах сигару и вытаращившись на него в упор, хозяин дома. Эмиль Верес собственной персоной.
— Не мог бы ты поставить ма…! Мммм...моего отца на место?
Чего?..
Джеральд не поверил своим ушам. Широко раскрыв глаза, он перевёл обалдевший взгляд с Вереса на фотографию. Незнакомый мужчина исчез, оставив вместо себя пустое пространство.
Тем временем Верес приблизился.
— Он не любит, когда... — пробубнил он сквозь зубы, глядя на фотографию. Увидев пустой тёмный фон, Эмиль разозлился ещё больше и вытащил сигару изо рта. — Ну вот! Ты его расстроил!
Вместо дружеского рукопожатия О'Хэнлон получил грубый тычок в плечо. Раздражённый Верес отобрал у него рамку и поставил на место.
— Вообще-то, — с нажимом ответил колдомедик, — до твоего любезного приветствия он был здесь.
Джеральд указал взглядом на пустую рамку. Никаких следов человеческого присутствия.
Верес поднял голову и снова огрызнулся:
— Чего тебе надо? Как ты…
Воздух наполнился дыханием, пропитанным табаком. О'Хэнлон уставился на Эмиля вопросительно прифигевшим взглядом.
— Как ты добрался, дружище? Не ждал тебя так скоро...
Тон резко сменился, из раздражённого становясь натянутым до предела. Верес отступил на несколько шагов назад, как если бы Джеральд ткнул ему в грудь остриём ножа.
— А, так ты всё-таки помнишь, что пригласил меня, — осторожно напомнил волшебник. — Я же сразу отправил тебе сову с ответом. И время уточнил. Она что, ещё не добралась?
Или с ним опять что-то не то.
В последние дни логика безвозвратно покинула Вереса. С каждым таким доказательством О'Хэнлон всё больше в этом убеждался. Похоже, у старого доброго товарища появились провалы в памяти. Или он был пьян, когда отправил ту сову. Почти как Ник Сазерли из родного четвёртого отделения. Он уже четыре года как развёлся с женой, но каждый раз на пьяную голову посылает ей красных бумажных гекконов1 в родильное отделение. А потом приходит в себя, ни черта не помнит и всё отрицает.
— Я? Д-да, приглашал. Но ТАК скоро...
Похоже, Верес наконец стал что-то припоминать. Но судя по лицу, соображал всё ещё туго.
— У меня знаешь ли голова не тем была забита. То есть. Я не мог оставить недосказанность между нами. Вот и написал. От души. Ожидал...от тебя такого же, но никак не личного явления лешего на болото.
— Я тебе и написал, — кивнул колдомедик. — Коротко и по сути. Подумал, что твой подарок, — он снова нащупал рукой ключ в кармане, убедившись, что не потерял, — был приглашением. Зачем писать много, если и так скоро увидимся?
Тут О'Хэнлон задался вопросом, зачем вообще дарить лешему ключи, если не хочешь видеть его на своём болоте.
Ну точно, накатил и расщедрился. А теперь сам себя прибить готов за такую щедрость.
Дверь за спиной скрипнула. Мимо прошествовал тот самый домовик в наволочке, которого Джеральд уже видел на кухне. При ближайшем рассмотрении домовик оказался степенной старушкой со спокойным морщинистым лицом. В руках у неё аппетитно дымился готовый пастуший пирог.
— Эй! Несите это всё в кабинет.
Волшебник проводил старую служанку взглядом и досадливо вздохнул.
Какого чёрта это блюдо обязательно должны испоганить грёбаным горошком?
Вопрос, которым О'Хэнлон задавался с детства. Правильный пастуший пирог умела готовить только мама. Сплошное удовольствие, от которого осталось одно смутное воспоминание. Когда её место в доме прибрала к рукам вторая жена отца, она стала всё делать по-своему. Нет, готовила она вполне съедобно, но чёртовы бобовые совала чуть ли не в каждое блюдо. А Джерри их с детства ненавидел. И терпеливо выковыривал из тарелки фасоль, горох и тому подобную пакость, не обращая внимания на отцовский бубнёж и подзатыльники. Ну не лезло всё это добро ему в горло, даже через силу.
Пастуший пирог был отдельной песней. Джерри не понимал, зачем мачеха постоянно портила его горошком и превращала в несъедобную дрянь. Сиди потом, снимай верхний слой, чтобы выкинуть оттуда лишнее... Однажды он не вытерпел. Поймал удобный момент, взял банку с горошком и выскочил с ней из дома, пока никто не видит. Высыпал горох свиньям в корыто, а пустую банку спрятал на чердаке. И удрал на дальнее поле, куда отец заслал сорняки полоть.
Мачеха так и не поняла, куда девалась целая банка гороха, но пирог уже был начат — пришлось готовить как есть. А отец вечером раскусил хитрость. Свиньи, предатели, оставили несколько горошин возле кормушки. И Джерри за диверсию щедро прописали ремнём по тому месту, откуда ноги растут. Вера в справедливость рухнула, как пробитая градом крыша в старом сарае с инструментами.
Из воспоминаний его бесцеремонно вырвал всё тот же сердитый голос.
— Так. Ты пришел извиниться? За вот это, — подняв всё ещё перебинтованную руку, Эмиль раздражённо ткнул пальцем в собственную переносицу. По лбу и изрядной части носа растёкся большой и красочный синяк.
— Я пришёл, потому что ты меня пригласил, — пожал плечами Джеральд. — А у тебя семь пятниц не то что за неделю, а за сутки.
Он уже убедился, что никакой чёрт ему здесь не был рад. Но дело было уже сделано, ничего не изменишь.
— В другое время я бы не смог прийти, — объяснил целитель, разведя руками. — Только сегодня... или потом через несколько недель. Но я подумал, что лучше сейчас. Ты же никогда не признаешься, что тебе плохо. Терпеть будешь, раны зализывать, а правды не скажешь.
Верес тут же ощетинился и сунул сигару обратно в зубы.
— Не-не-не, ты на меня не переводи свои болячки.
Да ладно!
В этом весь Эмиль, особенно в последнее время. Виноват кто угодно, но не он. Вот хоть и сейчас — развернулся к гостю спиной и уходит восвояси.
Хорош хозяин, ничего не скажешь. Он всегда так с гостями?
— Мне с этой мордой ещё в Котёл идти. Я жду извинений! Как я объясню Йогасте, что я такой красивый ради неё пришел?
Уже в холле Верес обернулся, смерив О'Хэнлона раздражённым взглядом. Ничего общего с тем человеком, который прислал ему ни свет ни заря письмо с душевными строками.
— Ну давай начистоту, — не вытерпел Джеральд. — Ты зарвался, я тебе на это ответил. Ты мне утром прислал письмо с извинениями за вечеринку — я сейчас приношу тебе извинения за разбитый нос. По-моему, вопрос исчерпан. Нечего к этому возвращаться. Ты же меня сюда не для продолжения позвал, Эмиль?
Уж явно не для того, чтобы тыкать меня какой-то Августой... или как там её. Теперь я ещё виноват, что он к любовнице не может пойти. Раньше надо было думать своей башкой.
Видимо, слова попали в нужную цель. Во всяком случае, самоуверенности у Вереса от них сразу поубавилось. Пробубнив в бороду что-то нечленораздельное, он наконец бросил сквозь зубы:
— Видимо объяснения ты забыл в замке. А то я не вижу, чтобы ты что-то приносил.
— Да какие... какие опять к чёрту объяснения? — Джеральд готов был снова вспылить, но сделал глубокий вдох и воздержался от этого порыва. — Я ещё позавчера всё сказал. Не травил я никого. И эту даму я вообще не приглашал. Как и половину гостей. Я хотел, чтобы это был мирный праздник в узком кругу. А у тебя, оказывается, столько желающих поздравить...
В горле пересохло. Сглотнув, О'Хэнлон нервно потёр лоб и снова посмотрел на Эмиля.
— Это журналистка. Две недели уже бегает по замку, выискивает всякие подробности после пожара. А тут услышала, что вечеринкой запахло, и пришла. Увидела знакомое лицо и решила задержаться. Она у меня лечилась летом. Кстати, тогда она тоже не глядя наглоталась всякой дряни. Может, это у неё привычка такая?
Верес пересёк холл и вошёл в комнату, из которой доносились звуки музыки. Джеральд остановился в дверном проёме, опираясь рукой о стену.
— Плохо ты меня знаешь, Эмиль, если решил повесить всё это на меня. Но я этого не допущу. Если тебе нужен тот, на кого можно свешивать всё подряд, поищи в другом месте.
Музыка умолкла. Верес снова обернулся и посмотрел на гостя. Долго, внимательно, словно решаясь что-то сказать.
— Ты мне нужен, Джерри. Правда нужен. Вот только ты делаешь слишком много никому ненужного добра.
Вот, значит, как? Ну допустим, в следующий раз я оставлю тебя лежать где нашёл, если ты опять куда-то влезешь. Ты прав, ненужное добро тогда уже будет некому делать.
— Давай договоримся, что ты не полезешь в мои дела, пока я сам об этом не попрошу? А я не стану рассказывать Йогасте, что мне нужна ещё пара подружек для работы с тобой. Хотя...
О'Хэнлон саркастически хмыкнул.
Это что, попытка угрожать? Шантажист хренов. Можно подумать, я до обморока боюсь твоих попыток сунуть меня в чьи-то цепкие лапы. Не лез бы ты сам для начала куда не следует, дорогой друг. Сам разберусь, не маленький.
— Говорю же, плохо ты меня знаешь, — повторил он, в упор глядя на Вереса. — Я в чужие дела не влезаю. Твоя жизнь — твоё право, твоя территория. Если ты считаешь, что поздравления ломают твоё личное пространство — твоё дело, проводи день рождения наедине с собой. Возьму на заметку.
Комната, куда привёл его Эмиль, оказалась кабинетом. Но сейчас стараниями домового эльфа рабочий стол превратился в нечто уютное. Чистая скатерть, сервированная дорогой посудой — Джеральд вспомнил, что очень похожий старинный сервиз был у Хиллиардов, и у хозяйки дома каждый раз останавливалось сердце, стоило кому-то неаккуратно брякнуть ложкой по блюдцу или чашкой по столу. Помимо пастушьего пирога, здесь было много аппетитной выпечки и чай на двух персон. Кажется, у старушки была память получше, чем у Вереса — уж кто, а она не забыла, что хозяин отправил кому-то приглашение.
Поколебавшись немного, волшебник прошёл к столу. Эмиль вроде бы понемногу смягчился. Наверное, вид накрытого стола напомнил ему об элементарной вежливости.
— Ты сам то как после...всего?
О'Хэнлон пожал плечами. В боку предательски стрельнуло. Но в отличие от Вереса, который при первом же случае ткнул себя в пострадавшее место, он не собирался жаловаться на последствия драки.
— Лучше некуда. Завтра в бой с новыми силами, — изобразив какое-то натянутое подобие улыбки, колдомедик махнул рукой и уселся за стол.
1На территории Мунго - послания, адресованные конкретному человеку. Попадая в чужие руки, бесследно сгорают.
====> переход
Одри оказалась в темной комнате. Глаза, не привыкшие к темноте, едва различали что-то вокруг, а когда потухло пламя камина за спиной она и вовсе оказалась в полной темноте. Одри инстинктивно потянулась за палочкой, отвечая угрозой на страх.
Вдруг, возник внезапный источник света, который приближался к ней, а вместе с ним и звуки приближающихся босых стоп. Глаза начавшие привыкать к темноте, дали понять, что кто-то вышел из соседней комнаты и направлялся к ней. Это был домовой эльф несущий канелябр. Вернее это была домовая эльфка.
– Вы наверное мисс Цилла? Добрый вечер, – учтиво поклонилась Одри.
– Добрый вечер, мисс, – домовик учтиво поклонился, – прошу Вас следовать за мной. Осторожно, обходите диван.
Света от свечи и глаз привыкших к темноте, хватило, чтобы разглядеть очертания обстановки. Это была большая комната, относительно мрачная, хотя такое впечатление могло складываться из-за окружающего сумрака. Напротив камина висела картина, которая смотрела прямо на Одри.
– Что?? Опять? Блонди? – выдал человек на картине.
Это на заявление настолько застало Одри врасплох, что она даже подавилась собственным вздохом и оставив наблюдение портрета без комментарий. Но на некоторые выводы это наводило.
Цилла вела Одри по темному помещению дома, вверх по ступенькам и подвела к открытой двери спальни. Домовик повела рукой, от чего на тумбочках возле кровати зажглись свечи.
– Если Вы голодны, я могу приготовить ужин. Если Вам нужна ванна, я могу принести воды. Если Вам нужно время на подготовку, я могу Вас оставить.
– Мне бы просто умыться. Здесь же есть ванная комната?
– Следуйте за мной, – сказала эльфка и повела Одри куда-то дальше по дому и привела Одри к некой винтажной раковине. Одним движением она зажгла свечку на раковине. Свет открыл взору неприветливого вида бочку с водой. Домовик поднесла к Одри кувшин, от которого шел пар.
– Желаете принять бадью?
Одри, как выражалась современная молодеж, была в ауте. Она много ожидала, но не этого. Внезапно, диван в кабинете Вереса показался таким уютным и современным. Да что там, лавочки в приёмной больницы напоминали магловский космический корабль из синематографа. Но возвращаться было поздно.
– Знаете, я наверное просто лягу спать. Большое вам спасибо, мисс Цилла.
Она уже хотела попрощаться, но тут её осенило.
– Ах да... Мисс Цилла, я не знаю как у вас тут принято, но... Вы не могли бы не трогать мои вещи, пока я сплю?
– Трогать Вас и Ваши вещи - нам запрещено, это может делать только хозяин. Доброй ночи.
– Доброй ночи… – Одри была обходительна, но она начинала злиться. И одновременно удивляться.
Она зажгла палочку и пошла в спальню, размышляя по пути. Её возмущало мнение о ней у местных обитателей, словно Одри какая-то шлюха. А именно шлюхи тут бы и были, потому что только шлюху можно позвать в такую дыру. Трогать можно только хозяину. Фе.
– Возможно они никогда и не уходили отсюда обратно. Этот вампир Верес высасывал их досуха.
Добравшись до спальни, Одри разделась и аккуратно сложила свою одежду на краю кровати. Взяв палочку, она взглянула на своё спальное место и искренне надеялась, что там нет клопов или вшей. К горлу подступила какая-то аристократическая горечь, которая доселе была Одри не известна. Скрепя сердце, Одри забралась в постель, взмахнула палочкой, отчего в комнате погасли свечи, укрылась, и мгновенно уснула держа палочку под подушкой.
Редукто, шмедукто...
06:00 AM
8 января
Стучится неуверенно, распахивает дверь в непривычно темную комнату.
— Доброе утро, — входит и приглушенно здоровается. Взмахом палочки открывает занавески, впуская свет, — сейчас самое время для пробуждения.
До ушей донеслось мерное сопение из под одеяла.
— Мисс Росс, — жестом показывает Цилле заходить, — Вам что-нибудь требуется?
— За какую еще Яругу? Не знаю никаких Яруг.
Эмиль упирается руками в вертикальное ограждение кровати, кидая на одеяло медицинскую карточку.
— Мисс Росс, — спокойно, как будто общается со студенткой, — у меня есть последние новости о Ребекке Даутфайр. Прошу Вас… ВСТАТЬ, — рявкает так, что Цилла чуть не роняет поднос.
— Мерлин. Эмиль... — чудо открыло глаза. Спросонья даже не смутилась. Потребовалась пара секунд прежде чем она натянула одеяло выше, — Эмиль, заклинаю вас, имейте совесть. Ох, — ему было интересно видеть Одри такой. Сонной, а не боевой разрушительницей всех и вся, — Как она?
— Вы можете заметить ответ из лаборатории, — раскрыв карту - поясняет медленно, монотонно, — финальное заключение, к которому они пришли - отравление организма несколькими видами ядов, — наклоняется, указывает пальцем на абзац. — Да, один от огневицы. Второй..ну. Они указали, что полынь. Вывод меня, как лечащего колдомедика - за счет наличия пятнистого языка и, остатков трудновыводимой полыни может указывать на три причины: старушка поела навоза, перепила витаминов или ей кто-то добавил напиток живой смерти в тыквенный сок. Что я оставил, — зачитывает с куска пергамента, вытащенного из кармана, — после осмотра травмы, полученной по неизвестным причинам, пациентка пыталась спасти свою жизнь эйфорийным эликсиром. Была найдена и госпитализирована в Мунго после принятия зелья. Все действия были совершены без консультации с лечащим целителем. Срок реабилитации две недели. Общие назначенные процедуры: работы по восстановлению кожных покровов после ожога третьей степени. Восстановление костей, сосудов мышечных тканей правой ноги, — прочищает горло, прячет листок обратно, — вопросы. у. вас. имеются? — чеканит последнее предложение, отделяя каждое слово. Не смотря на то, что этот разговор он прокручивал в голове несколько раз, хотел казаться безучастным - получалось плохо.
— Поела навоза? Живой смерти? – Она приподнимается, а колдомедик благородно отводит взгляд на свое отражение, — Мерлин, как болит голова. Срок реабилитации... Две недели. Значит всё хорошо? И как тут замешан навоз? Её хотели отравить? Думаете огневицу подкинули?
— Цилла, — вздыхая, отталкивается руками от бортика кровати. Наклоняется к эльфке, проверить наличие нужного раствора на подносе, — с водой разведи вот…
— Постойте, я кажется поняла, — целитель моргает несколько раз, застыв с каменным лицом, — посмеялись? Смешно? Ха-ха.
— Разведи вот эту настойку, — смерил взглядом волшебницу, — ты весишь килограмм 50? — Философский вопрос не требовал ответа
— Пусть будет шесть капель. Мисс Росс выпьет и… спускается завтракать.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Верес удалился из комнаты и Одри осталась наедине с домовиком, который уже принялся выполнять поручение хозяина, но Одри остановила её,
– Мисс Цилла, подождите, – она протянула руку к стакану, – Ваш хозяин немного ошибся, пусть будет семь капель, хорошо? Будьте так добры?
– Семь? — лапка домовика замерла над стаканом, — но… так ведь нельзя.
– Семь, – улыбнулась домовику Одри, – Я очень польщена вашим и вашего хозяина наблюдением, но я несколько… – Дрю жестом продемонстрировала, что правда истина отличается от желаний, – Крупнее.
– Надо позвать хозяина, — покачала головой эльфка и протянула стакан Одри.
– Хотя знаете, – Одри помотала головой, улыбнулась и махнула рукой, – Бросьте. Думаю о том, что я немного крупнее вашему хозяину знать не обязательно. Шесть так шесть.
– П-п-пожалуйста, – выдала заикаясь Цилла и поспешила прочь из комнаты.
Одри расслабившись вздохнула и осмотрелась вокруг и с удивлением для себя обнаружила, что ложившись спать она не заметила. Кровать оказалась с балдахином, а вокруг было полно зеркал. Комната создавала четкое ощущения старого, давным-давно обжитого помещения. Да и в целом она была… Миленькая что ли. Не во вкусе Одри, конечно, но вполне уютная.
Выпив залпом микстуру, Одри скривилась и высунула язык. Все микстуры, даже сладкие – мерзость редкостная и Дрю ненавидела их всей душой. Отставив стакан, ведьма с удовлетворением обнаружила, что её одежда так и лежит на краю кровати, в том же месте и положении, как она оставляла её вечером накануне.
– Так! Хватит отдыхать Дрю, время идет. Меня ждет Ребекка, – подумала она и сбросив с себя одеяло встала с кровати. Посмотрев на себя в зеркала, Одри бросилось в глаза насколько паршиво она выглядела. С тяжелым вздохом Одри оделась и попыталась расчесать пятерней волосы. Оценив результат и оставшись неудовлетворенной результатом Одри с досадой фыркнула и уперлась руками в бока, пытаясь решить как ей быть.
– Есть же домовики, – пришла в голову Одри гениальная мысль, которой она мгновенно постыдилась. За свою жизнь она не только почти не общалась с эльфами, но и не одобряла рабских традиций. Но выбор был прост, либо закрыть глаза на внешний вид, либо…
– Цилла? – нерешительно позвала Одри.
За спиной Дрю раздался резкий хлопок появившегося домовика. От неожиданности Одри вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте.
– Да, мисс Росс?
– Цилла, – замялась она, – мне неудобно вас просить, но у вас не найдется расчески?
– Все банные принадлежности находятся в ванной, – сказала эльфка засеменив в коридор.
– О, – только и успела запнувшись выдавить Одри, выскакивая за эльфкой.
Цилла привела Одри в ту же ванную комнату, что приводила в прошлый раз. Опять же, при свете, всё в ней выглядело не столь страшно.
– У страха глаза велики, да? – подумала Одри, усмехаясь самой себе.
Домовик открыла ящик в тумбочке ванной комнаты и внутри оказалась масса разнообразных цирюльничих принадлежностей, включая щетки и гребешки. Кроме всего прочего там были какие-то баночки с неизвестным содержимым, и принадлежности назначения которых Одри не знала. Складывалось впечатление, что всё это накапливалось не одно десятилетие.
– Спасибо, Цилла. Это очень мило с твоей стороны, – искренне поблагодарила Одри, – мне это было очень нужно.
Эльфка вдруг куда-то отошла и вернулась с горшком в руках.
– Вам помощь потребуется? – спросила она.
– Простите? Что это? – Одри посмотрела на принесенную посуду хлопая глазами.
Цилла зашла за ширму установленную в ванной комнате и там со звоном куда-то её установила.
– Для Вас так удобнее будет? – спросила она.
Одри заглянула за ширму и увидела “замечательный” стул с дыркой, в который Цилла приспособила горшок. Для чего он предназначен, Дрю поняла мгновенно.
– Чтож, наверное стоит думать об этом, как об одном большом приключении. Не потому ли Верес такая заноза? – решила Одри.
– Д-да, Цилла. Спасибо большое, вы очень услужливы. Так действительно будет лучше, – сказала Одри выдваив улыбку домовику.
Одри принялась расчесывать волосы, после чего завязала их наколдованной лентой, а Цилла тем временем ушла, пообещав помочь в случае необходимости.
Закончив все свои дела Одри спустилась по лестнице на первый этаж. Теперь, при утреннем свете Одри видела на сколько на самом деле дом старый. Такие места привлекали ведьму своей таинственностью и историей сокрытой за стенами, темных углах и чердаках. Спустившись вниз она увидела входную дверь и в этот момент мгновенно поняла, насколько давно она не курила. Сей же момент нервы Одри скрутил воображаемый спазм и ей захотелось поскорее со всем закончить и попросить у Эмиля закурить. Оглядевшись, она увидела за открытой дверью библиотеку.
– Так. Значит логически рассуждая, кухня в другой стороне, – решив так, она потопала в противоположную сторону и вышла в просторную гостиную.
Редукто, шмедукто...
Выходит из комнаты с мертвым грузом на плечах, вывалить всю подноготную он не может. Если Стаффорд решит устроить слежку, то наверняка сложит два и два. И что Сара, вовсе не Сара. Что Росс именно та, чьё имя целитель так сильно пытался скрыть.
Терпеть. Дать аргусу более сочную тушку… а пока “ограничить общение” - выглядело лучшим исходом. Да, Одри. Да. Ты была права. Так будет лучше для всех, — повторяет фразу уже в сотый раз за сегодня. Надо было убедить в первую очередь себя, что так, действительно, будет лучше.
В гардеробе находит домашний халат, накидывает на плечи. Заглядывает в гостиную, где уже накрыто для двоих. Чувствует запах жаренного на чесноке хлеба.
Прикрыв глаза колдомедик прислоняется к косяку дверного проема. Сколько продержится действие эликсира - неизвестно. Бодроперцовое с яйцами рунеспура было выпито залпом несколько часов назад. Легкая сонливость, забитый нос, ледяные онемевшие пальцы - ничто, по сравнению с догнавшим его состоянием покоя. Состоянием обволакивающего домашнего уюта, который вновь наполнился человеческим теплом. Для полноты картины не хватает только какой-нибудь блондинки, раздающей указания домовикам…
— Так будет лучше для всех, — заключает с горечью, избавляясь от надуманных иллюзий. Подумает обо всем когда-нибудь потом, когда всё уляжется. Оказавшись в кабинете вытаскивает копию контракта из запертого ящика стола. Что плохого может случится, если передать это Стаффорду? Если торгаш выкрутится, то придет за долгом. Придет, поймет, что явно прогадал с оценкой, отстанет.
— Сто пятьдесят тысяч…, — воздевает глаза к почерневшему потолку, — откуда ты это насчитал…, — в договоре значилась фраза о последствиях работы с “любым уполномоченным лицом”. В таком случае, почему бы не стукануть Краучу? Намекнуть, мол Эндрюс всё это затеял для того, чтобы тебя достать. Торгаш словит апперкот и заткнется.
— А сколько времени он будет в замке? Сколько ещё оборотного надо? — Ооох, — .. твою мать, — целитель уже тянется прикрыть уставшее лицо, но останавливается. Нельзя снимать маску. Пока рано, — мы же забыли банки в этой поганой лавке.
Пообещав себе перерыв в пять минут, Эмиль оглядывается по сторонам. Камин холодный, пыль на широком столе месячной давности, ведро с использованными свечами стоит нетронутым. Измучено вздохнув зовет домовика, но вместо Шольфа появляется Вигги.
— Он занят, хозяин, я могу что-то передать?
— А где почта? — показывает на поднос без писем, — Где пророк? Я не понимаю кто чем тут занимается.
— Вы же не предупреждали, что вернетесь…
Домовик взвизгивает, когда колдомедик сходит с места.
— Неси давай, — при гостях не очень хорошо бить эльфов, поэтому Верес проходит мимо, в холл, где объявилась Росс, — черт, — разворачивается, шаркает обратно.
— Мистер Верес! — заметила таки, — Эмиль! Подождите. Нам надо поговорить.
— А Вы не хотите сначала позавтракать? Десять минут у нас есть, — шипит как будто ударился пальцем о тумбочку … ограничить общение. Добавляет с неохотой: — А может быть нам стоит сразу же отправится к Миссис Даутфайр?
— Возможно. И раз у нас так мало времени, мне, вероятно, придется остаться без завтрака, — она подходит ближе. Верес невольно отступает. — Давайте выйдем на воздух и поговорим.
— С каких пор воздуха в комнате стало мало? — Эмиль кивает, соглашаясь. Шаркает в сторону главных дверей. Брюзжит под нос нечленораздельное — besser ein schreckliches Ende, als ein Schrecken ohne Ende *
Они попадают в морозное пригородное утро. Тишина нарушается щебетанием недавно проснувшихся зябликов. Солнце вот-вот появится из-за тонких веток лысых деревьев.
— Да.. — колдомедик запахивает халат. Обводит взглядом окружающий мир, — воздух. Чем могу?
— Я.. — Росс появляется на веранде первой. Говорить боится, ломаясь как печенька в чае, — возможно вчера я была очень резка в выражениях, — делает пару шагов, облокачивается на перила. — Глупо винить кого-то во всех своих бедах. Не вы же подбросили Ребекке змею, в конце то концов. Иными словами, — ему сложно было оставаться равнодушным, как бы не старался. Подглядывает искоса - Одри мнет в пальцах плотно сложенный кусок снега, — я не часто это говорю, но я была не права.
— Честно признание, — целитель складывает руки на животе, поднимает подбородок, — и дальше? — решается подойти, но замирает, когда Росс мельком оглядывается.
— Не поймите меня неправильно, я всё ещё считаю что вы вели себя как скот, и более я вам этого не позволю. Мне показалось, что нам лучше поговорить об этом сейчас, пока у вас не вошло это в привычку. Я не потерплю к себе неуважительно отношения, вы меня понимаете?
— Есть разного рода ситуации, Мисс Росс, — опускает глаза, подбирая слова. Ведь все важные фразы должны быть тихими. Присущую до этого мягкость придется оставить. Он же пообещал - только один раз… — Есть ситуации экстренного характера, когда я прошу полностью следовать моим указаниям. А есть те, как сейчас, когда Вы можете позволить себе чуть больше, и перейти на панибратское общение. В любом случае, я с Вами согласен. Ваш растленный полусвет не подходит моей скромной компании, — реакции не последовало. Возможно оскорбление было недостаточно понятным. Прочищает горло, вздыхая великомучеником, — давайте сойдемся на том, что ни я Вам, ни Вы мне - ничего не должны и продолжим сосуществовать сообразно местам пищевой цепи.
— Местам пищевой цепи! — Он слышит улыбку в её словах. Снова бросает робкий взгляд, когда Росс обнимает себя за плечи. — Мерлин, Верес. Если что я и узнала о вас за это время, плевать вам на социальные слои. Да и на всех вообще. Вы же цените только себя, хотя и стараетесь это скрывать. Но я приняла это, потому что вы продемонстрировали, что не просто бездушный голем. Кроме того, дела между нами ещё не закончены, или вам уже не нужны ваши пробирки?
— Мисс Росс, — ох как нужны… а то ещё Крауч припрется и по мою душу, — щурится на солнце, встает в тень колонны, — я пришлю за пробирками домовика. Мне “графины” нужны не настолько, чтобы терять положение в обществе, вторгаясь в Ваш мир. Я не хочу знать больше никакой правды ни о Вас, ни о Вашей семье. Честно говоря, мне бы хотелось, — понимает, что больше не может терпеть. Достает измятую пачку из кармана халата, — чтобы это была наша последняя беседа, — протягивает Росс, лишь на секунду позволяя себе столкнуться с её взглядом.
*нем. пословица, дословно означающая: “Лучше [иметь] ужасный конец, чем бесконечный страх.” Подразумевая: Как бы ни было болезненно - решение проблемной ситуации предпочтительнее, чем позволить этой ситуации продолжаться бесконечно.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Одри слушала Эмиля согревая руки растирая их друг о друга. Колдомедик явно лукавил, стараясь сохранить это его чванливое мужское достоинство, которым кичились и так дорожили большинство мужчин известных ей. Чтож, несмотря на мнение об этом “достоинстве” ведьма уважала чужое личное пространство, но на этот раз она хотела поговорить без купюр и была искренне рада, что колдомедик закончив мысль не сбежал в дом. Он даже достал сигареты, без просьбы с её стороны.
– Золото, а не мужчина. Не будь он такой рохлей… – подумала она принимая предложенную сигарету.
– Благодарю, – сказала Одри закуривая, – Бросьте этот ваш пассивно-агрессивный тон Эмиль. Мы оба знаем, что вы не полностью искренни с собой… И мной.
Слова Одри достигли цели и Верес впервые за весь разговор улыбнулся и тоже закурил.
– Да, не искренен, – признался он, – Но правда никому не нужна. Важен лишь фасад. Чтобы он был сохранен чистым и нетронутым для нас обоих… я принял решение последовать твоему совету. Ограничим общение, оставим тайны друг друга нетронутыми. Хотя… я бы поборолся за Вас, мисс Росс. Вы того стоите, не смотря на отвратный характер от которого меня уже порядком подташнивает. Могу ли я пожелать удачи и разойтись… с миром?
Одри отдуши затянулась непривычным табаком, получая наслаждение знакомое только заядлому курильщику. Перед домом простирался замёрзший пруд, за которым виднелось мрачное, но по своему красивое кладбище. Её взгляд перескакивал с от могилы к могиле, отмечая разные формы надгробий.
– Благодарю за лестные слова, Эмиль. Вы можете пожелать чего угодно, вы же не родились домовиком, – с легкой иронией сказала Одри сбив скопившийся на сигарете пепел в занесенную снегом клумбу, а затем усмехнувшись продолжила, – Забавно, что когда вы наконец решили прислушаться к моим советам, это оказался вовсе и не совет. Позвольте мне быть откровенной Эмиль? Вы и вполовину не так плохи, каким хотите казаться. И лишь по этому мы с вами сейчас говорим. Чего уж говорить, если бы вы наконец-то хотя бы попытались выбраться из своей раковины саморазрушения, я бы вам даже дала шанс побороться за меня, раз уж у вас возникло такое желание. Но вы с завидной упёртостью продолжаете демонстрировать что, предпочитаете страдать и винить всех вокруг в своих бедах. Чтож, ваша на то воля.
Одри ловким движением пальцев, в жесте совсем не подобающем леди, сбивает пальцем уголек на докуреной сигарете.
– Откровенно значит. Хорошо, – принял вызов Эмиль и продолжил с большим энтузиазмом, – Знаете в чем моя вина? Из чего каждый день я вытаскиваю себя, лишь бы прожить ещё немного? Я же ведь мог бороться за кого-то кроме себя, но этого не сделал. Да, я видел - как ты выбрала сражение и все равно, потеряла проиграв. Я не знаю какой из этих случаев хуже. Но вывод для меня всегда был один. Лучше не иметь, чтобы не терять, – Эмиль докурил и щелчком выбросил окурок, который пролетев несколько метров скрылся в сугробе, – поэтому я и предлагаю оставить любые наши, кхм, партнерские отношения во вчерашнем дне. С меня хватит.
Дрю повернулась к Эмилю и заглянула ему в лицо.
– Чтож, очень на вас похоже. Снова стигматизируете свою жизнь строя из себя жертву. Знаете, чего мне стоила попытка побороться за то, что мне дорого и потерять это? Я видела как вы смотрели на меня в омуте. Нет, Эмиль, я не сошла с ума. Просто я не жалею о том, что попыталась. И сделаю это вновь, если понадобится. А что сделаете вы? Время, на то чтобы что-то изменить или приобрести уходит и на ваших часах осталось меньше времени, чем на моих.
– Я запомню Ваши слова. Возможно, я повторю их Вам обратно, но при других обстоятельствах. Проверим, кто из нас будет прав на последнем ударе.
– Чтож, – думала она глядя в глаза Вересу, – Ему всё же не достало сил принять правду о себе. Грустно.
Одри буквально впилась взглядом в глаза Вереса. Утреннее солнце красово оттеняло её глаза цвета морозного неба.
– Угрожаете значит, – Одри кивнула, демонстрируя всем своим видом, что не удивлена, а затем со вздохом продолжила, — Ну… Мистер Верес. Мы все взрослые люди. Если вы перешли к угрозам, значит не готовы говорить на болезненные темы. И я не буду вас заставлять. Будем надеяться, что когда придёт ваш час, вы вспомните мои слова с благодарностью, а не с горечью. А сейчас… – Одри развела руками и сделала шаг в сторону двери, — Ребекка меня заждалась, а я злоупотребила вашим гостеприимством.
Но зайти в дом Дрю не успела потому, что Верес жестом остановил её.
– Безусловно злоупотребили. Но у меня ещё есть пара деталей. Первое. Когда Вы появитесь в Мунго, Вы не должны произносить своё имя. Вас зовут Сара Герреро. Вы знаете кто это?
– Что-о? – сказать что Одри удивилась, ничего не сказать, – Это ещё что за чушь? Нет, не знаю.
–Это имя дочери Вашей несравненной мисс Даутфайр. Только оно вписано в лист посещений. Скажете своё - Вас не пропустят.
–Я не стану врать людям в лицо, мистер Верес.
– У меня уже есть бейдж с именем. Наденете его при входе. Второе: Даутфайр была найдена на улице, не в доме. И Вы не имеете никакого понятия - что с ней случилось. Её нашел я и сообщил Вам, как родственнице.
Одри глубоко вздохнула и прикрыла глаза рукой.
– Мне всё это не нравится, но хорошо.
Верес открыл дверь в теплое, наполненное запахом ароматного завтрака помещение и они вернулись в дом.
– Шольф, упакуй мисс Росс в фольгу и запеки в печи. – велел Эмиль.
– Что? — крикнул эльф, словно ослышался
– Будет вам Верес, не стоит, – возразила Одри.
– Жаль-жаль. Хорошо. Просто возьмите что есть на кухне. Вы готовы уже?
Одри взмахнула рукой, указывая на всю себя, словно демонстрируя.
– Не забудьте ваш бейдж.
– Камин там. Кабинет Главы Второго отделения. Мунго. Четко и без запинок. Бейдж на столе.
– Я пойду одна? – спросила Одри, не особенно удивившись.
– Вы не знаете как пользоваться порохом? – с иронией спросил Эмиль.
– Бросьте эту вашу манеру передразнивать людей, вам не идёт, – с ответной иронией ответила Дрю.
– У меня выходной. Я бы поспал. Ах, да, – Верес театрально ударил себя по лбу, – палата номер XII. Ммм, вроде всё. Главное следуйте инструкции, как и Даутфайр - и пройдет без проблем.
– Мне всё ясно. Чтож, – Одри сделала неопределенный жест, словно прощаясь, – Оставляю вас в вашей крепости одиночества. И спасибо за всё. Серьезно.
Одри смерила напоследок Эмиля взглядом, задержав взор на глазах и пройдя к камину, взяла немного летучего пороха в кулак. Не успев войти в топку, она увидела лежащие на каминной полке старые очки с большущими круглыми линзами. Дрю улыбнулась, глядя на них и решив, что лишняя маскировка не помешает, надела их и войдя в камин улетела в больницу.
Редукто, шмедукто...
— Мне всё ясно, — да? Неужели... — Чтож. Оставляю вас в вашей крепости одиночества. И спасибо за всё. Серьезно.
— Иди, просто - иди, — не может выдержать на себе пристального взгляда, поэтому уходит не оглядываясь.
Наслушался.
Хватит.
Спасибо.
Замечает отголоски беседы с Циллой, но не придает им значения. Поднимается по лестнице, где его ждет Шольф:
— Все готово, сэр, — эльф намекает, что в этот раз без указаний нагрел воду.
— Пшел, — последние силы ушли на расплывчатый диалог с Росс. Радовало, что она хоть как-то, но согласилась пойти на встречу и…
Верес входит в ванную комнату, упирается животом в раковину, вытирает запотевшее зеркало рукавом.
— … и в своей манере, напомнила о том, какой ты жалкий.
Отражение в ответ просияло свежестью, будто сгоревших временем суток не было.
Дрожащая рука потерянного человека* касается маски. Срезает пальцами верхний слой мази, убирая иллюзию. Настоящее лицо появляется не сразу.
Испещренное тонкими паутинками кровеносных сосудов - оно не улыбается. Оно искажается гримасой отвращения.
Плеск воды не заглушает внутреннего крика помощи. Тишина дома больше не обволакивает теплом, а душит уже намыленной веревкой будущего.
Мысль о том, что потерянный человек может быть хоть кому-то нужным — кажется веселой.
Настолько веселой, что стихийный и нелепый смех разбивается вместе с зеркалом.
Бумажные плечи опускаются под весом гордо восседающей совести. Предательски удобно устроившись на шее, она радостно бьет пятками по ключицам, заливаясь хохотом маленького ребенка.
Потерянный человек не помнит как оказался в своей кровати.
Ему очень давно не снятся сны.
Ему снятся только кошмары.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху