Дата: 26 сентября 1994
Участник: Элизабет Белл, Эмиль Верес.
У каждого поступка, действия или выбора есть своя история. У каждого человека есть свои мотивы.
У каждого есть своя темная сторона.
Что мы делаем в тени
Дата: 26 сентября 1994
Участник: Элизабет Белл, Эмиль Верес.
У каждого поступка, действия или выбора есть своя история. У каждого человека есть свои мотивы.
У каждого есть своя темная сторона.
Сегодняшний запоздалый обед радовал отсутствующей серьезностью. Они сошлись на своих, понятных им двоим и неписаных правилах: никто в чужой горшок не лезет и лепреконского золота не выискивает. Мир, дружба, молчание.
Пока разговор не повернулся жопой галлеоновского дракона вверх.
— Вы, наверное, не знаете. Я отпустила Мисс Эндрюс сегодня утром.
— Это пре-красно, — кофе внезапно потеряло вкус и запах.
— Я думала, что Вы захотите это знать.
Колдомедик смакует губами память о приятной беседе, закончившейся прозаичней автобиографии Локхарта.
— Это хорошо, — понижает голос, как будто благодарит за старческое беспокойство, — что студенты у нас не задерживаются. В частности, мисс Эндрюс.
— Вы не заходили несколько дней, — Поппи наклоняется ближе, делясь секретом, — я думала, захотите проверить её.
Верес шарахается от шепота, в полном недоумении качает головой.
— Вы слишком много думаете. Пациент - есть пациент, — оставляет недоеденную корзинку с вишневым вареньем на тарелке, — всего доброго. Я, пожалуй, прогуляюсь до совещания.
***
Подростки, считающими себя достаточно взрослыми для ответственной жизни, склонны к ошибкам. Они спешат недооценить ситуацию. Спешат захлебнуться свободой. Шарлиз с её воспоминаниями никак не выходила из головы. Тот самый лавочник, оказался её отцом. Невообразимо. Хотя - объясняло реакцию этого N на "посыльного". Вот почему он тогда себя так вел. И Гарбо! Вот почему она так успокоилась после…
Вересу захотелось вернуться в Мунго. В его кабинет. К Эстель. К свободе от объяснений и без мусора в голове. Хогвартс казался огромной песочницей, где все прячут друг от друга игрушки, а потом обижаются, почему с ними никто не играет. Обиды, растущие с каждым годом, переносятся в параллельный мир. Туда, где нельзя больше просто сломать чей-то песочный домик. Надо действовать тоньше, ловчее, хитрей — мир взрослых людей и больших ставок.
— Штэф! Ты куда? — Эмиль оборачивается на громкий продолжительный свист.
— Дайте вы поссать! Идите, я вас догоню.
— Да пошел ты, — школьники, судя по всему, старших курсов, гогоча распрощались с другом, отправив ему в спину пару неприличных жестов.
Паренёк сутулится, прикуривает, зажимая сигарету в зубах, сворачивает на тропку, ведущую к Запретному лесу и Квиддичному полю. Верес узнал его сразу же. Только в памяти Шарлиз он казался выше. Целитель ловит на себе как будто бы любопытствующий взгляд, поэтому сворачивает в сторону леса. Проходит несколько метров, останавливается. Следит. Блондин уже скрылся за трибунами.
Стребовать с таких объяснений практически невозможно. Такие - уважают только силу.
***
— Ты долго.
— Такие услуги можно ждать всю жизнь. Не ной. И не трясись. Всё ок. Давай деньги.
— Хрена ты деловой. Ну - на. Пересчитывать будешь?
— Деловой или нет, я отвечаю за то, что продаю. Конечно буду.
Значит, Лютный проник даже в стены учебного заведения. Так-так-так.
— Дорогие студенты, — делает шаг из-за колонны, смеряя говорящих суровых взглядом, — можете мне объяснить, что тут происходит?
— Валим! — Командует блондин, но валится на землю грациозным мешком картошки, пока второй уносится, сверкая пятками. После нескольких безуспешных рывков приклеенной к земле обуви оборачивается:
— Сука! Ты чо делаешь?
Верес не отреагировал. Обычные бунтарские замашки.
— Штэфан, верно?
— Да ты ваще кто такой?
— Рекомендую вам добавить немного уважения. У меня к вам вопрос. Шарлиз Эндрюс. Что ты ей дал?
— Нахера тебе моя девчонка?
— Я повторю просьбу вежливо - сбавляй обороты, — достал из его заднего кармана парня волшебную палочку, брезгливо откинул вперед. Не хватает только команды фас. — Какую дрянь ты тут раздаешь направо и налево?
— Детектив блять, — сплевывает, — морковный сок продаю. Каждой твари по банке. А чо?
— Плохой ответ, — он присел, склонился к поднятому на локтях барыге. Нахальная физиономия сияла не только болезненной желтизной, но и той самой - подростковой уверенностью.
— Склонность к ошибкам, — проводит палочкой перед его лицом, — коньюнктивитус, — шепчет одними губами, самым теплым взглядом наблюдая, как исчезает надуманная свобода.
— Сука! — взвизгивает мальчишка, дергается, как от удара током, прикрывая ладонями глаза, — ты чо делаешь? Убери это! ПРЕКРАТИ!
— Это проклятие. Оно слабое. Но ты успеешь помучиться. Я знаю, ты никому не расскажешь о том, что мы виделись и о том, что с тобой случилось. А знаешь, откуда я это знаю? — кивает в сторону убегающего. — Ты ведь боишься совсем не меня. Ни того, что тебя кто-то поймает и теперь отведет к декану. О, нет, — щурится на уходящие лучи солнца, снова обращая внимание на подростка.
— Ты боишься, что тебя вот такого вот: одинокого, беззащитного и заплаканного, кто-то заметит. У тебя есть выбор. Давай сюда то, что ты дал Эндрюс, и я буду молчать. Или - зови на помощь. Но будет моё слово, против твоего. Да и к тому же, репутацию так легко сейчас не заработаешь, верно, Штэфан?
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Сентябрьская пора в Хогвартсе была любимой у Элизабет Белл. Одной из причин “почему?” служило то, что в округе не снували младшие студенты, а старшему курсу до тебя не было никакого дела. Бывало даже пустынно. В один из таких дней, Белл решила прогулять малговеденье, пропуская невероятно скучный урок, тему которого она явна уже знала, ведь летом проводила все время в мире магглов.
Она расположилась на трибунах, лениво почитывая старую книгу, то и дело отвлекаясь. В один из таких моментов ей на глаза попался студент, который воровато зашел в трибуны. Но интересным было другое — вслед за ним, буквально через пару мгновений, туда же зашел колдомедик.
Сначала Белл думала, что ей показалось. Ведь это выглядело слишком интересно и слишком необычно, будто бы она попала в детектив.
Она тихо, насколько двинулась вслед, иногда теряя из вида мужчину.
Часто тут тусовались парочки, или просто студенты, которые отлынивали от занятий, но сегодня это не было похоже на обычные посиделки студентов.
Звуки скорее напоминали борьбу — сжатые, шуршание и немного криков. Она не шла кому-то помочь, нет. Это скорее было праздное любопытство.
Как же была удивлена Элли, когда перед ее глазами предстала следующая картина: почтенный доктор, явно заставший придурка-чтоб-его-Штефана за чем-то, что ему не понравилось.
Насколько была наслышана слизеринка, не только Кай мог достать что угодно. Станеску увлекался раздачей чего поинтересней, но и запретней. Подростки, будь они волшебники или магглы, действительно хотели попробовать в жизни все.
На ее лице расцвела злорадная ухмылка, когда доктор присел перед студентом и явно что-то с ним сотворил, раз тот начал истошно орать, при этом размахивая руками. Это было даже поэтично.
Эл намеренно не раскрывала свое присутствие ранее, словно зная, что ей это сыграет на руку. И теперь это имело смысл.
Девушка знала, что преподаватели, авроры и даже колдомедики не могут вредить или наносить увечья студентам, а значит перед ней происходило нечто, на что стоит посмотреть.
К тому же, Станеску ужасно ее раздражал и его страдания приносили девушке только радость.
— Кхм, — она тихо прочистила горло, выдавая свое присутствие.
— Бедный, бедный Штэфан, — на лице Белл была скорее торжествующая улыбка, нежели сочувствующее выражение лица. Она оставалась в своем укрытии, среди колон, оставляя между ней и Вересом пространство. Но ее лицо не было скрыто тенью, отчего все эмоции легко считывались собеседником.
— Я услышала шум и не могла пройти мимо, вдруг кому-то нужна помощь. А мы слизеринцы всегда придем на помощь. Ну, знаете — амбиции, ум и взаимопомощь — это наш слоган.
Вы ведь оказывали ему медицинскую помощь, я правильно поняла?
Девушка говорила достаточно тихо на тот случай, если кроме нее, тут все же окажутся гуляющие парочки.
На самом деле, она не знала, что произошло и что хотел доктор от студента, но казалось ее нахождение тут весьма кстати.
Да, она могла бы выйти из укрытия — но так сразу ее бы увидел студент, а он был явно не самым добрым и мог бы мстить. Или не выходить вовсе, но тогда как она докажет что была там, а шантаж доктора — такое себе занятие. Сейчас был идеальный момент.
— Станеску, неужели твои увлечения привели тебя все таки к неприятностям? Думаю следует послушаться и сделать как говорят.
— Кхм.
Верес пружинисто поднимается, оглядываясь на источник звука. Незаметно уводит палочку за спину, вставая в позу человека любознательного, а не вчерашнего инквизитора.
— Бедный, бедный Штефан.
Элизабет–мать её–Белл.
Целитель изо всех сил старался не казаться удивленным. Но как та самая - рвущаяся от маггловского мира девчонка с совсем неординарным подходом к знакомствам, оказалась в...
Что. Ты. Тут. Забыла?
— Я услышала шум и не могла пройти мимо, вдруг кому-то нужна помощь. А мы слизеринцы всегда придем на помощь. Ну, знаете — амбиции, ум и взаимопомощь — это наш слоган.
Хитрый прищур Вереса останавливается на её блуждающей улыбке.
Моя ты красотка. Это что? Спектакль?
— Вы ведь оказывали ему медицинскую помощь, я правильно поняла?
— Студент-грибник, споры на факультете, — пожимает плечами, указывая скрученного лежащего, — ему действительно нужна помощь… друга.
Чтобы болезненный не выдал плевка в образ “спасителя”, колдомедик добавляет в обычную формулу вомитаре немного запорно-кишечного расстройства. Только, действует незаметно - выводя движения зеркально, держа палочку за спиной.
Болезненный подросток хватается за живот, пытаясь что-то прошипеть в ответ.
— Станэску… — от Элизабет его имя прозвучало как-то заботливо. Будто обретя внутреннюю силу, она смело шагает вперед.
А вот это уже опасно. Целитель побарывает в себе желание её остановить. Иначе возникнет вопрос - что это такое случилось с двумя студентами с одними симптомами? Помфри быстро догадается, что это проклятие. Да и следы заклинаний будут говорить сами за себя.
Вересу определенно стоило придумать запасной план. Или вот прям сейчас снять все чары… но, принимает он другое решение - стоять и смотреть.
—... неужели твои увлечения привели тебя все-таки к неприятностям? Думаю следует послушаться и сделать как говорят.
Элизабет-мать твою-Белл, — целитель сверлит её испытывающим взглядом. Зачем она это делает? В чем мотивация сейчас ей строить из себя свидетельницу “несчастливых обстоятельств”, если она может прекратить страдания мальчишки одним девичьим криком, собирая у трибун всевозможных свидетелей? — Какая. Ты. Умная.
— Ты.. сука, — Станэску неожиданно обретает голос. Видимо Верес отвлекся и чары ослабли, — этот хер вообще тут никто. А ты.. — он неловко переворачивается на спину, облокачиваясь за деревянную балку, — позови уже кого-нибудь на помощь!
Следом подросток обретает и зрение одного глаза - вытирая об плечо собравшийся на веках сгусток желтого гноя.
— Я? Сука? Бедный, эти твои вещества явно действуют на твой рассудок милый. Помниться раньше ты называл меня иначе.
Верес был словно третьим лишним. Такого рода диалоги обычно идут рука об руку с личными обидами. Может стоит наплести Помфри, что это Белл - та самая, кто наложила чары? В конце-концов - “профессору” же точно поверят больше.
— Но зачем нам кого-то звать? Кажется, все, кто нужен собрались. Вот этот прекрасный мужчина окажет тебе профессиональную помощь, а я, так и быть, не стану распространяться об этом твоем, мммм, неудачном опыте. Ведь так?
— Да, да, именно так, — комплимент резанул слух и перенес в Белую Виверну - в тот самый летний вечер, когда случилось неловкое знакомство с Элизабет. Вереса передернуло от таких воспоминаний, — любые опыты должны быть проведены исключительно под строгим контролем…
Станеску заходится в каком-то диком хохоте, тут же давясь мокрым кашлем.
Последующая гневная речь была посвящена несправедливости мира и гневу - про мотивацию поступком самой Белл. Между этими двумя было явно что-то интимно-приватное. Девчонка, казалось, ожидала этого, легко парируя любой довод аргументом.
Колдомедик с удивлением наблюдал за магией слов и действий. Штефан, проклиная всё на свете, таки ломается.
Небольшая склянка, в которую могли поместиться не больше пятерки хитиновых мокриц, появляется перед участниками. При этом - он швыряет её под ноги Белл, посылая девчонку в настолько далекое путешествие, что Верес тут уже был вынужден вмешаться.
— Достаточно, — повышает голос, обрывая очередное оскорбление, — мистер Станэску. Мы же все понимаем,что произошедшее не будет играть на пользу ни одному участнику. Штефан, я бы рекомендовал вам трехдневную припарку на глаза и…
— Да и ты тоже иди нахуй, — печально отрезает мальчишка, поднимаясь. Сглаз уже давно не действовал, но вот последствия... Верес надеялся, что он обратиться в Больничное крыло, — я это запомню, Белл. Смотри за тем, что суешь в своей рот.
— Эй! — колдомедик оттаскивает паренька за капюшон, — полегче.
Станэску поднимает на него опухшие красные глаза, вырываясь из захвата. Боевой породы щенок хотел ещё что-то сказать, но заметив палочку в руке, передумал. Наипрекраснейший образец бесшабашного парня Лютного переулка сплевывает на землю, бросая на Белл взгляд понятный только ей, ковыляет за колонны.
— Мда уж, — целитель разочарованно цокает языком, складывая руки перед собой в замок, — в целом такие занимаются простой работенкой. Знаете - толкнуть ребенка, выбить палку у старика. У таких одна позиция. Довольно глупая, но все же: око за око, — взгляд упирается в склянку, — слишком мстительны. Я надеюсь, ты не из дегтя Лютного, — вытягивает ладонь вперед, — не станешь сопротивляться как он. И знаешь, — кивает в сторону ушедшего Стэнеску, — на что подписалась.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху