Время и место:
Лютный переулок, антикварная лавка «Mnemonox»
Участники: Мистер N, Эмиль Верес
Описание:
В жизни не часто приходиться встречаться с настоящими виртуозными интриганами, впрочем, как и с абсолютными идиотами. Уникальное событие. Сегодня, в лавке «Mnemonox» 12 ноября 1994 года эта встреча таки состоялась.
Мистер N делает большой глоток из миниатюрного вида чашечки и тут же морщится. Эспрессо горечью обжигает язык и жаркой волной проходится по пищеводу. Маг встрепенулся, тут же прикуривая. Рядом с худым его завтраком, состоявшего из уже трех чашек кофе, лежала стопка только прочитанной свежей прессы. Как и следовало ожидать, «Ежедневный пророк» не упускал возможности пройтись по обоюдно острой реакции Британского и иностранных Министерств Магии на неудобные вопросы журналистов. Иностранные делегации политиканов и местные белые воротнички который день заседали на экстренных собраниях, главным поводом которых, очевидно, становилась судьба Турнира. Между сведенных к переносице бровей снова залегла глубокая складка. Мистер N редко позволял себе высказывать озабоченность даже наедине с самим собой. Эмоции часто ведут к просчетам, что в его положении можно приравнять к непозволительной роскоши. На фоне событий последних нескольких месяцев, — а две метки в небе только идиот назовет совпадением, да баловством хулиганов, — улей Лютного гудел от слухов и домыслов. Мнительные крысы искали выгоды и возможности переметнуться на сторону тех, кто посильнее, пока главы преступного мира на манер фаджевых болванчиков видимого беспокойства не высказывали и украдкой кто где старались подстелить соломку помягче. Да и Мистер N своего упускать не собирался.
Маг в один присест приканчивает папиросу, и блюдце, наполненное вещественными доказательствами его утренних размышлений, пополняется еще одним окурком.
— Вечно вы, мастер N, смолите, — кряхтит сгорбленный старый домовой эльф, становясь на цыпочки и стягивая пустую утварь со стола. Поглядывая на блюдце, он неодобрительно цокает языком, — фарфоровый сервиз мастера Фортескью, семейная ценность…
— Ладно тебе стрекотать, Трикки, — досадливо отмахивается маг.
— На фарфоре следы остаются… — обидчиво начинает было эльф, но замечает выражение лица гостя и сникает. Удаляется он медленно, а до мага то и дело долетают его шаркающие шаги и обрывки невзаправдашней брани.
Ее силуэт Мистер N замечает еще у аптечной лавки. Он шутливо вскидывает воображаемую шляпу, приветствуя супругу, и тут же поднимается на ноги. Мадам Гарбо ускоряет шаг, отчего стук каблуков, разносимый по пустынному в этот час Косому переулку, почти сливается в единый гул.
— Смотрю, вы в хорошем расположении духа, Мистер N, — роняет она иронично, приветствуя мужа кивком головы. Маг почтительно отодвигает спутнице стул, приглашая сесть, после чего руки мужчины чуть дольше положенного на людях задерживаются на ее плечах. Лицо покидают последние следы тревоги в то время, пока Мистер N любуется румянцем на разгоряченных щеках женщины. Под этим в высшей степени собственническим взглядом становится неудобно, потому она вздергивает подбородок, безмолвно призывая вернуться к соблюдению приличий. Мадам Гарбо зовет Трикки, заказывает кофе, что делала редко, и, что она позволяла себе еще реже, выуживает из сумочки портсигар. Ведьма прикуривает от волшебной палочки и выжидательно смотрит на мужа.
— Письмо будет отправлено сегодня, — начинает он буднично. — Встреча будет назначена на час пополудни, через пару часов этот голубчик созреет, так что… — Мистер N больше для вида и эффектной паузы сверяется с часами, — уже к трем Рогфорд прибудет в лавку.
Мадам Гарбо медленно кивает и опускает в напиток пару кубиков сахара, тут же помешивая кофе. Делая глоток, она стряхивает пепел и снова поднимает взгляд на мужа.
— И ты отдаешь себе отчет в том, что ломаешь девочке жизнь.
— Когда-нибудь она меня за это поблагодарит, — пожимает плечами Мистер N.
— Благими намерениями.. Своего отца я не благодарила.
— Своего отца ты ослушалась, и посмотри к чему это привело? — в словах сквозит улыбка. — А эта такого себе не позволит.
— Вот именно, — Мадам Гарбо говорит с нажимом и откидывается на спинку стула. Строптивый нрав женщины дочь в ее глазах не унаследовала, оставаясь существом до скрежета в зубах кротким. Подобным и солидный куш пилюлю не подсластит.
— Ты ее недооцениваешь, — тянет Мистер N, гадая какими же нитями нежные детские души привязываются даже к самым скупым на ласку матерям.
— А ты размяк и девчонку балуешь, — спокойно парирует женщина.
— Должна же быть хотя бы ложка меда в бочке дегтя, — вяло огрызается мужчина, и они курят молча какое-то время. Роль родителя для них обоих была словно мантия с чужого плеча, это впоследствии и привело к тому, что каждый из них научился справляться чаще усилиями частными.
— Ситуация будет становиться все более и более нестабильной, — Мистер N кивает на стопку газет. — А если так, то моего влияния не хватит на то, чтобы в полной мере обезопасить вас обеих. Если девочка не станет разменной монетой в противостоянии, в котором жизнь едва ли сочтут за валюту, то я готов пойти на это, — о необходимости использовать козырь, пока он на руках, он вслух не говорит.
— Себя пытаешься обезопасить или ее? — Мистер N вновь улыбается, принимая упрек.
— Не трави душу, — просит он. — Ты знала с кем связывалась.
— Что же в таком случае ты ждешь от меня?
— Одобрения? Согласия? Поддержки? Понимания?
— О, я понимаю… — начинаем Мадам Гарбо, прикрывая глаза. Грудная клетка женщины часто вздымается, и Мистер N дает жене возможность вернуть самообладание. — Понимаю, что временами ты готов вести себя вероломно.
— Если того требует ситуация, — констатирует он почти сухо. — И если ты думаешь, что мне это доставляет удовольствие, то ты ошибаешься. Но, Мерлина ради, не уподобляйся министерским страусам, и давай не будем притворяться, что происходящее в порядке вещей. Если сейчас в один из самых охраняемых объектов Магической Британии, помимо, конечно, фаджевой задницы, способен проникнуть Пожиратель…
— Остановись, — в ее голосе не просьба, — приказ. — Я понимаю. Делай, как знаешь. В конце концов, выпуск не скоро, — Мадам Гарбо поджимает губы, и мужчина смотрит на нее с одобрением.
— Вот видишь, дорогая, это не так сложно, — резюмирует Мистер N почти ласково. — Нам всего лишь жить с этим до конца наших дней.
***
Мистер N продумывал этот разговор не один день, подбирая нужный контекст и правильные слова. После получения письма, в котором прямым текстом значилась угроза, Мистер N стал искать возможность извлечь из ситуации возможную выгоду. Выказать восхищение бахвальством и сыграть дурака, — наука не новая. Важнее природного дурного любопытства была гарантия неприкосновенности семьи. Новостная же повестка от конца октября не заставила себя долго ждать и внесла свои коррективы в уже намечающуюся линию дальнейших деловых отношений с мистером Эмилем Вересом.
Мистер N никогда не забывал угроз. Именно так он и выжил. Выжил благодаря памяти — и своей, и чужой. Во многом на том же он и бизнес свой построил. Правда, тонкости его работы часто ускользали от внимания обывателей. Но он-то знал, как хрупки бывают люди, как нестабильны их воспоминания, как ненадежны они могут быть.
Постукивая пальцами по прилавку, он с нетерпением ждал прихода этого человека, о котором теперь знал даже слишком много. Заготовленный по такому случаю заранее пергамент ожидал своего часа. Мистера N сложно было назвать человеком мстительным, скорее уместнее будет сказать, что он хорошо запоминает лица людей, которые могли бы пригодиться в хозяйстве.
Эмиль проснулся в кресле от настойчивого стука в окно. Сцепленные на груди руки затекли, потревоженный посторонним звуком волшебник потянулся и в самый сладкий момент, когда казалось бы все мышцы расслабились, спина противно хрустнула.
— Ну что ещё? — нехотя отодвинув тяжелую занавеску, он непроизвольно скривился. Какое-то письмо. От него опять кто-то чего-то хочет. Впустив морозный воздух в дом, Верес отцепил от лапки совы послание, вручив в клюв птицы печенье, вместо монетки.
«Мистер Верес,
я уверен, что Вы лучше меня знаете, что такое маски….»
— Хмм, — разбуженное ото сна сердце и так билось быстро. После прочтения первых же строк странного послания стук напоминал дробь ирландского танца. Целитель вяло опустился на место с тяжелым вздохом.
«...несмотря на то, что прошлый мой ответ был достаточно немногословным, мне бы хотелось обозначить основные моменты сейчас.
Первое — меня не так легко запугать, как вам может казаться.
Второе — вижу, тот маленький подарок сослужил вам хорошую службу. Признаться, был весьма взволнован сводкой новостей из Шотландии за октябрь, которую я бы с превеликим удовольствием обсудил с вами тет-а-тет.
Третье — уверен, вы уже поняли, что это не приглашение, от которого вы имеете возможность отказаться.
Жду вас в Mnemonox сегодня же, 12 ноября, к часу дня.
N»
Только глаза остановились на последней букве, письмо вспыхнуло в руках целителя, вынудив разжать пальцы. Новый ожог на библиотечном ковре наверняка приведёт домовиков в неописуемый восторг. Накрыв тапком догорающий лист, втирая пепел в ворс, колдомедик задумался к чему мог быть такой выпад. Эмиль знал Эндрюса только по догадкам и мог предположить всего лишь одну вещь - деньги.
— А деньги - это Гринготтс, — мужчина поднял глаза на настенные часы, — сначала в Мунго. Надо убедиться, что Гарбо ничего не знает. А если и знает...можно припугнуть её. Наверняка после слов о дочке, она и мужа заткнуть сможет. Сколько стоит молчание... в Лютный с охапкой галлеонов лучше не ехать, — Верес вскочил со своего места, в несколько быстрых шагов оказавшись в холле, он, перепрыгивая ступеньки, вбежал в спальню. На сборы понадобилось не больше двадцать минут. К такому внезапному ходу со стороны торгаша целитель был совершенно не готов. Главное сейчас не делать лишних аллюров в разные стороны.
— Отрицание? Пусть сначала докажет мою причастность ко всему. Ему нужны будут свидетели, доказательства. Если он сохранил письмо...черт, что там вообще было? В любом случае - портал был получен от него. Мы будем в одной лодке, — походы в Лютный должны быть без лишнего пафоса, иначе от пройдох не будет отбоя. Целитель проворно сбежал вниз за старым шерстяным пальто и котелком и тут же исчез в зеленом пламени камина.
—— // ——
Верес, конечно, скучал по своему кабинету ничуть не меньше, чем по своему дому. Но сейчас было не то время, когда можно было полностью отдаться приливу ностальгии. Только высунувшись из-за двери, он чуть не врезался в одну из сестёр.
— Мистер Верес! А что Вы тут делаете?
— Синглтон! Напугала меня. Ты не видела сегодня Гарбо?
— Я не...Я не знаю...Она сегодня…
— Ладно-ладно, — целитель отмахнулся от дальнейших умозаключений, — вопрос снят, — захлопнув кабинет, он поспешил по корироду к лестницам. — Вечно никто ни черта не знает,— после первых же ступенек его ждал приятный сюрприз:
— Гретта! — он чуть не выронил шляпу из рук, — а вот и ты. Я как раз Вас и искал, — получив в ответ полный удивления взгляд, целитель поднялся на несколько ступеней ближе.
— Мистер Верес, вы же должны быть в Хогвартсе, — женщина смотрела с явным любопытством на его «новый» образ.
— Гретта, я отлучился всего на несколько дней. Решил проверить своих нюхлеров, да собрать пожелания подарков на...наступающее Рождество.
— Вы себе не изменяете, — она улыбнулась, — а я, себе не изменяя, так же отвечу, что мне ничего не надо. В конце концов, подарки дарят близким, не находите?
— Но и это ещё не всё. Я предполагал сейчас отправиться в Лютный переулок, — Эмиль прислонился к перилам, пропуская особого торопливого колдомедика, — знаете, одно дело плотоядные слизняки и совершенно другое — запасы редких ингредиентов, — он обернулся, для того, чтобы проверить не слушает ли их кто-то ещё, — я подумал, вдруг у Вас есть выходы на кого-то, кто может мне помочь в этом вопросе?
Мадам Гарбо искусственно улыбается, пряча в глазах искорки искреннего веселья. Эмиль сделал вид человека, которому все эти темы в новинку и такие разговоры совершенно не в его духе.
— Не представляю о чем вы говорите, мистер Верес, — женщина легко касается его плеча, словно намеренно нарушая личное пространство. — Берегите себя, Лютный — место в некотором роде небезопасное, если вы не до конца осознаете с кем связываетесь. Вам ли не знать, как бывает коварна неизвестность? — Гарбо лукаво улыбается, явно пользуясь публичностью встречи.
— Эмм...да? — Она знает. Знает, что Эндрюс ждёт меня, — целитель переводит шокированный взгляд со своего плеча на волшебницу, пытаясь не казаться обескураженным.
— С вашего позволения я вернусь к делам, — кивает она, спускаясь на пару ступеней, но тут же, будто что-то позабыв, замерла вполоборота так, что вырез рабочей рубашки выгодно становится чуть откровеннее.
— Кочечно...то есть, конечно, — Верес в удивлении остановился на полуслове, потерявшись в своём ответе.
— И да, дорогой Эмиль, на вашем месте я бы воздержалась от того, чтобы вести разговоры подобного толка где-то кроме Лютного. Воспримите как дружеский совет, — женщина ослепительно улыбается и кивает на прощанье.
— Вот мразь… — непонятная рода ярость заставила отойти от уже составленного плана, — если она знает, если Эндрюс все рассказал...то наверняка он задумал что-то серьезное. Но против меня нет показаний. Ни у кого...кроме Джерри, — волшебник в растерянности присел на перила, пытаясь сложить уже известные факты, — если Гарбо будет также вилять хвостом с О’Хэнлоном, то он может рассказать о корабле. А этот выдаст всё что знает, лишь бы его слушали, — Верес поспешил вниз к выходу из больницы и трансгрессировал в Косую Аллею, а там, пешком, в волшебный банк. Лучше иметь запас галлеонов, чем не иметь козырей совсем.
—— // ——
Дверь, звякнув колокольчиком, непривычно легко подалась вперед.
— Мистер Эндрюс, — губы расплылись в жизнерадостной улыбке, — как всё-таки приятно общаться без масок, — Верес сделал несколько шагов внутрь лавки, на ходу снимая шляпу. — Вы не обижайтесь, руку подавать Вам не буду. Вы того не стоите, — дверь захлопнулась, оставив гавканье собак Лютного за порогом.
Эмиль изучающе оглядел хаотично расставленные стеллажи и стеклянные полки. Выглядело всё это великолепие прозрачных баночек как богатая помойка, впрочем, это вполне соответствовало описанию всей жизни Лютного.
— Ваша дочь передает Вам самые теплые приветы. Как, кстати, поживает мадам Гарбо? — он остановился напротив хозяина лавки, уперевшись руками в невысокий прилавок, делая вид, что с огромным любопытством рассматривает какую-то железную дребедень.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Почти все дежурные колкости Мистер N предпочитает оставить без внимания. Умение производить первое впечатление — ремесло, за которым стоят своего рода фанатизм, упертость и определенное стечение обстоятельств, которое позволяет преподнести себя с выгодной стороны. Эмиль Верес сочился плохо скрываемым презрением с самого порога. Как умудрился он не просто дослужиться до высокого в Мунго положения, но и сохранить его до сих пор с таким неумением держать себя в узде для Мистера N оставалось тайной за семью печатями. Хозяин лавки и положения расправляет плечи и в радушном жесте разводит руки:
— Приветствую. У нас, знаете, в домашнем кругу не свойственно сентиментальничать и передавать «приветы» через кого бы то ни было. Тем более по этому адресу, — Мистер N отвечает любезностью на любезность, усмешкой на усмешку. Вопрос о жене, конечно, также оставляет без ответа. Вместо этого маг ведет рукой, и табличка на двери хлопает по дереву, замок щелкает, давая новым посетителям знак, — сегодня «Мнемонокс» закрыт. — Полагаю, нам с вами лучше уединиться, — тяжелая красная бархатная портьера за спиной Мистера N также приходит в движение. Трепеща и собираясь складками, материя подбирается и образует большой узел, открывая проход вглубь лавки. — Прошу вас. — Мистер N следует за Вересом, отставая лишь для того, чтобы легким движением руки опустить на окна жалюзи. Подобную встречу совершенно точно следует обезопасить от лишних глаз и непрошенных сюрпризов.
Овальной формы просторное помещение служило одновременно и приемной залой, и рабочим кабинетом, и складским помещением, освещаемым жарко натопленным камином, и только. Ряды коробок и пыльных стеллажей в потолок причудливо делили пространство, кажется, самым иррациональным образом.
По обшарпанным стенам скачут тени, забиваясь в причудливые трещины от обвалившейся местами штукатурки. Кое-где виднелись пыльные тряпки гобеленов и пустые портретные рамы, по которым сразу и не скажешь, являются ли они пристанищем для портрета какого-нибудь волшебника или нет. Окон ни на виду, ни в недрах лабиринта вещей не наблюдалось. Остатки лепнины на потолке скорее наводили на мысль о шкатулках с секретом, которые дарили юным ведьмочкам в начале прошлого столетия: как правило, там хранились первые скромные украшения и дорогая сердцу, но бессмысленная мелочевка. Девушки становились старше, шкатулки за давностью лет терялись в хламе детских лет, забывались. Если даже хозяйка и натыкалась на нее случайным образом, то непременно досадливо захлопывала крышку, все еще слишком юная, чтобы быть готовой к бремени ностальгии. Крышка данной шкатулки захлопнулась еще n-ное количество лет назад. И кто знает, если не магия, пропитывающая каждый сантиметр этих стен, каким было бы здание, видавшее на своем веку много больше двух мировых войн.
Мистер N опускается в кресло напротив собеседника, делает пару неопределенных взмахов рукой и откидывается на мягкую спинку в ожидании, пока пузатый заварочный чайник и пару чашек, позвякивая, опустятся на стол.
— К слову о семье. Слышал, Франция в это время года прекрасна, — замечает он как бы между делом, разливая чай по кружкам. Мистер N, сама гостеприимность, движения его широки и открыты. Маг прекрасно отдает себе отчет в том, что Верес способен читать людей ничуть не хуже.
— А я слышал, что если прикрыть говно мантией невидимкой, то вонь никуда не девается, — от столь очевидной грубости лицо Мистера N каменеет. Что ж, очевидно, игры закончились.
— Раз так, то как к Вам лучше обращаться мистер Верес или мюсье Балаж? — с издевкой уточняет маг. Пока собеседник давится чаем, Мистер N с удовольствием вытягивает ноги ближе к камину. — Видите ли, Верес, в силу специфики моей работы и образа жизни сеть информаторов у меня имеется не только в Лютном переулке, но и вне его. Слышали наверное выражение «у стен есть уши»? Так вот, думаю, вам будет отрадно узнать, что ваши стены оказались весьма и весьма сговорчивыми, — Мистер N сверкнул клыками в плотоядном оскале, внимательно наблюдая, как гость в лице меняется. Наконец-то, видимо, доходит, что положение его серьезнее, чем он ожидал.
— Ну пойдемте, — целитель посчитал, что обоюдных уколов уже достаточно на сегодня (да, он ошибался), нехотя оглянул помещение ещё раз. С последнего посещения в «капюшонах» ничего особенно не поменялось. Хотя...вот если встать боком, так чтобы свет падал слева - таки можно заметить мерцание тонкой паутины защитных чар. Эндрюсу можно отдать должное - сделал правильные выводы.
Верес по-хозяйски уселся в ближайшее к выходу кресло, повесив шляпу на ручку кочерги, — так. Сейчас он попробует зайти издалека, достанет письмо, которое не сжег. Надо было и своё написать на такой бумаге. Или забрать с Мунго пару пачек красных гекконов, — целитель улыбнулся и принял чашку с блюдцем, — благодарю.
Внезапная семейная повестка застала его врасплох. Эндрюс не просто начал издалека, а - с другой жизни. Ответить на это можно было никак не иначе, как выверенной издевкой, которая была припасена для особо умных выскочек:
— А я слышал, что если прикрыть говно мантией невидимкой, то вонь никуда не девается, — откуда он узнал про Францию? Шарлиз я не говорил….ах, ну да. Гарбо. Видимо у этой семейки одно хобби - лезть не в своё дело. И вечерами трепаться между собой, — волшебник сделал большой глоток чая.
— Раз так, то как к Вам лучше обращаться мистер Верес или мюсье Балаж?
— Чт…. — горячий напиток обжег язык, Эмиль зашелся в приступе кашля. Чашка застучала по блюдцу, и Верес, краснея, стараясь сдержать очередной скребущий горло приступ, поставил её на стол. Подставив ко рту кулак, он громко откашлялся. Эндрюс благородно взял паузу, а потом решил подытожить пространными рассуждениями о всеслышащих стенах.
Целитель смотрел на этого оскалившегося типа и по-прежнему не понимал к чему именно тот клонит.
— Зачем Вы пытаетесь ворошить грязное бельё, Эндрюс? В прачки подались?
— О, уверяю вас, сам этим не занимаюсь, есть специальные люди. Но откинем показную брезгливость. Именно ваше грязное белье дает шанс взаимодействовать с вами на условиях взаимной выгоды. В противном случае всепоглощающее самодовольство вам подобных давно бы пожрало наше общество, как уроборос, пожирает свой хвост.
Верес молча потянулся к карману пальто. Про себя отмечает, что торгашу очень приятен его собственный голос и размышления вслух. — Да, печальные события случились, с кем не бывает. Уж не думаешь ли ты, что это побудит меня вот прям сейчас раскаяться в жилетку? — поддавшись вперёд, он затянулся сигаретой, стряхнув пепел в недопитый чай:
— Давайте откровенно, а то я уже запутался, — он показательно выставил руку на подлокотник, загибая пальцы, — то у Вас стены с ушами, то Вам слишком интересна моя прошлая жизнь, то Вы говорите о какой-то выгоде….
— Поверьте, с вами я откровенен сейчас как ни с кем. Пока что.
— Не перебивайте. Назовите цену. Вы пошли на прямой диалог не просто так. Несмотря на то, что я Вас предупредил о последствиях - Вы позволили себе вызвать меня сюда, как какого-то мальчишку. Ещё и время назначили. Из чего я делаю вывод, что Вы располагаете какими-то сведениями, которые считаете архиважными и можете использовать против меня, — он снова затягивается, снова роняет пепел в чашку, — так вот знайте, меня не волнует что это. Скажите, сколько мне обойдется ваше молчание. Одна сотня, может две? — издав сардонический смешок, целитель начертил в воздухе воображаемый круг, — если продолжим ходить вокруг да около, мы так ни к чему не придём. И я бы хотел сразу перейти к сути. Или продолжим, но уже на моих условиях и в другой обстановке.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
— Вы небрежны, — губы мужчины кривятся. — Тем, кто всерьез играет в подобные игры, не свойственно ставить все на зеро. Оставляете слишком много следов, Верес. Спотыкаетесь там же, где и сопляк без опыта и влияния. Вы — любитель, полагаю, именно благодаря деньгами оказавшийся там, где сейчас. Труднее на том постаменте, на который влезали упорно, удержаться, скажите? Я не интересовался Вами, когда вы активно высказывали интерес к моей супруге, — продолжает он с нажимом. — Полагал, вы просто самовлюбленный павлин, распустивший аляповатый хвост под носом очаровательной женщины. Посмотри же на меня, посмотри! Таких вокруг девочек Гарбо немало было и есть, — Мистер N смеется глумливо, недобро сужая глаза. Мерлин знает, что случалось с теми, кто без его ведома подбирался к его женщине слишком близко. — Я не интересовался вами, и когда Гретта сочла нужным отправить к вам Шарлиз на обучение. К дураку единственную дочь не пошлет, думал я. Стало быть, вы не просто кабинетная крыса, а что-то и в профессии смыслите? Молчу про тот случай после чемпионата мира по Квиддичу. Без вас меня бы здесь не стояло. Вы стоите своей зарплаты, Верес, — маг деловито отхлебывает чай, — но шантаж и угрозы — явно не то занятие, где вам будет сопутствовать успех. Когда я получил подписанное не только вашим вторым именем требующее анонимности письмо, ещё и подкрепленное печатью с семейным гербом, — тяжелый выдох, — тогда я окончательно уверился в том, что вы — идиот. Идиот, однако, высшей масти. Этот же факт не отменяет того, что вы со своим гонором, положением и умением видеть перспективу развития в серпентарии общественности, — именно вы можете быть мне весьма полезны.
— Допустим, только допустим, что я Вас услышал, — Эндрюс уловил неприкрытую злость в его голосе, — Вы явно указываете на то, что готовы меня использовать. Вот только, как Вы правильно заметили, у меня есть средства. Вам меня не купить. Любая информация, которая у Вас есть, — повисла пауза, после которой собеседник затушил вонючую сигарету, — поставит под открытый удар Вас в первую очередь. А Вы, вижу, любите быть девственно чисты. Так что позвольте мне подвести итоги этой дискуссии. Если бы я знал раньше, что у Гарбо в мужьях именно Вы, второсортный лавочник из Лютного — я бы постарался свести к минимуму наше с ней общение. Что до Шарлиз — уверен, ей будет лучше под хвостом любой другой крысы. Я Вам ничего не должен, — Верес поднимается с кресла, наивно полагая, что на том разговор будет закончен.
Целитель недоверчиво уставился на хозяина лавки. Вся ситуация, в которую он был поставлен ему совершенно не нравилась. А теперь ещё и это. А что это? Что Эндрюс, как опытный продажник, мог так легко швырнуть перед ним? Да ещё и утверждать, что тут может быть какой-то договор.
Эмиль облизнул сухие от волнения губы и порывисто подобрал со стола сверток. Покрутив предмет в руках, он разорвал бумагу, достав свиток пергамента. Верес недоверчиво поморщился. К рабочим бумагам он привык давно, но то что подавалось с таким апломбом не внушало ни капли доверия.
— Что это? — он приподнял скрученный свиток двумя пальцами, — если это какое-то хитрое проклятие, после прочтения которого я умру на этом месте, то знайте…. — Эндрюс польщенно улыбается. Верес фыркает и кивает, считая, что торгаш не стал бы мутить воду, прежде чем шарахнуть по рыбе.
Взмах палочкой, пергамент разворачиваясь зависает в воздухе. Целитель внимательно пробегает глазами по строчкам, никак не выдавая своего удивления. Хотя, на самом деле теперь становилась понятной напускная ядовитая любезность.
— А Вы хотя бы представляете в какое положение ставите свою дочь? — он откидывается в кресле, переводя палочку со свитка на хозяина лавки.
— Ну да, конечно. Вам же всё равно. Прежде чем я произнесу заклинание, которое расплавит Вам кости, удовлетворите моё любопытство, — волшебник хищно ощерился, — что заставило Вас думать, что я подпишусь под этим бредом?
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
— Ваши же амбиции, — отвечает Мистер N просто. — От них же зависит и то, где ваш подопечный из комнаты в «Сгорбленном пони» сегодня ночь проведет, — мужчина поднимает ладони, показывая, что безоружен. Конечно, не ожидать подобного было бы странно, однако в глубине души Мистер N надеялся на благоразумие Вереса. — В Азкабане еще, полагаю, камера к нему не остыла и дожидается полюбившегося ей соседа. И для вас, друг мой, местечко приберегут, уж об этом я позаботился.
— Ты за мной следил? — Верес подается вперед, не сводя испытывающего взгляда. Мистера N перекосило, мол, больно надо.
— Улицы многое видят, но о многом молчат, — хозяин лавки сознательно напускает туману, понимая, что собеседника это выводит из себя. — Всегда следует помнить где, о чем и с кем вы говорите.
— Не стоит пугать меня Азкабаном. Давай напомню — заказ на порт ключ выполнил ты. А значит, и клетка у нас будет одна.
— Друг мой, — Мистер N сцепляет руки в замок, почти расслабляясь. Если бы Верес хотел, то уже использовал бы палочку. Медлит, и это дорого ему обойдется. — Давайте раз и навсегда проясним: вас запугивать я не собираюсь, мне интереснее другое. Однако напомнить о разных сценариях развития ситуации вам не подконтрольной по вине ваших же просчетов почту своим долгом.
— Просчетов? Что ж, одно заклинание, и главный мой просчет перестанет корчить из себя всезнающего.
— Одно заклинание, и с вашим главным просчетом канут в лету все ваши усилия по освобождению мистера Бартемиуса Крауча-младшего из заключения. Вот старик Дамблдор обрадуется! Вот это занятия на старости лет, всем бы таких!
— Откуда тебе это вообще знать?— Верес подскакивает со своего места, пинает в сторону разделяющих их стол. Звон битой посуды перекликается с треском ткани, — колдомедик не нашел ничего лучше, чем вцепиться в лацканы костюма Мистера N, — не смей говорить мне про Дамблдора!
— А что, уже от одного имени в штаны наложил? Мальчишка, да от тебя смердит страхом, — выплевывает хозяин лавки, стряхивая с себя крепкую хватку, также поднимаясь на ноги. — Верес, возьмите себя в руки и не заставляйте жалеть, что с вами связался. Допустим, всех последствий вы просчитать не имели времени, но сейчас, — сейчас! — после двух Его меток в небе за последние полгода, вы как минимум должны были бы сподобиться оценить реальное положение вещей и расстановку сил. Чемпионат Мира по квиддичу, Турнир — и то, и другое, — мероприятия общеевропейского масштаба. Переводя на язык попроще: охрана там такая, что и пикси незамеченной не пролетит. И хотите, сказать, что вам не кажется странным, что «посторонние» вот так просто...
— Да какая тебе разница? Я делаю то, что считаю своим долгом.
— Значит, благородно примите и тот факт, что ваш же долг вас поимеет. Все бумаги перед вами, у вас есть час, — Мистер N манит с полки массивный книжный том и, подхватывая его, дежурно улыбается. Препирания наконец были закончены.
— Что же мешает мне сейчас тебя убрать?
— Верес… — Мистер N закатывает глаза и уже не пытается скрыть неприязнь. — Не рубите сук, на котором сидите, — сдержанно советует маг. — Если к трём часам мой человек не получит от меня условного знака, то о Крауче-младшем узнает Аврорат. Думал, что уже указал на это. Не теряйте времени даром, — Мистер N вынуждает гостя посторониться и проходит мимо него, едва удержав себя от того, чтобы пихнуть колдомедика плечом. Заколдованная красная портьера опускается, отделяя хозяина лавки от беснующегося гостя. Остается подождать еще совсем немного, и Эмиль Верес добьет себя сам. Это оказалось даже проще, чем он ожидал. Маг усаживается на стул за прилавком и раскрывает книгу на угад и углубляется в чтение.
— Ты блефуешь,— торгаш уходит. Несколько минут целитель стоит в оцепенении. О Крауче Аврорат наверняка уже знает. Вот только получи они ориентировку на точное место - это облава. Сейчас Крауч не в состоянии справится со сворой оголодавших крыс. Целитель срывается с места, дергает штору на себя. Единственное решение, которое пришло в его голову - прямо сейчас прикончить Эндрюса. Желательно - самым быстрым способом. Он пробует ухватиться за ткань, но на ощупь она была как камень. Замахнувшись, он со всей силы бьет в тряпку и тут же жалеет об этом.
— Твою мать! — держась за ушибленный кулак, целитель лягнул перевернутый стол ещё раз, создавая только больше шума.
— Если..., если…., если…., — маг шевелит губами беззвучно. Слишком много всего. Это второй день отпуска. Драка с Джерри, Барти с его обвинениями, а теперь ещё и охуеть какой привет с женой. Что будет ждать завтра лучше даже не представлять.
Он вскинул палочку:
— Бомбарда! — Чертова занавеска не шелохнулось. Чары отрикошетили, попав в книжную полку, словно для развлечения подкинув конфетти из вырванных страниц книг в воздух.
Случайно замечает мелкую дрожь в руках и трусливо прячет палочку обратно в карман.
— Мариус! — Эмиль обернулся к камину с догорающим углями. Кинул щепотку летучего пороха и назвал адрес совсем тихо. Застыл в ожидании, слепо всматриваясь сквозь тлеющие куски дерева, наивно пытаясь разглядеть надежду. Ему несколько раз казалось, что вот-вот и морщинистое лицо старика появится. Опустившись на колени, он склонился ближе к теплу. От нетерпения колдомедик был готов прыгнуть в камин, — скажи мне что делать… — старый друг уже давно не отвечал, предпочитая письма раз в месяц. Но сейчас, когда старикашка был так нужен…. .
Ещё одна порция летучего пороха. На этот раз он назвал адрес трактира «Сгорбленная Пони». Тут до него дошло - камин был зачарован. Попробовал трансгрессировать - шкатулка оказалась ловушкой. Он был заперт.
— Выпить, надо выпить…. — он рванулся к неизвестным ящикам, хаотично дергая за ручки, но ни один не поддался. Заклинания не сработали. Все это место, вся это комната давила непроницаемой безразличностью.
Обессиленный, он уперся спиной в какой-то стеллаж.
— Азкабан, подумаешь. Барти вот сбежал. И Блэк. Так и я сбегу. Крауч сам говорил, что ему помог отец. Мариус поможет. Там же просто несколько дементоров и надо только продержаться пару дней, недель….лет?. Дементоры…, — мужчина разочарованно мотнул головой, не соглашаясь со своими мыслями. Дрожь появившаяся в руках ознобом пошла по всему телу. Волшебник плавно сполз вниз, мешком осев на пол. Подняв стойку воротника пальто так высоко, что плечевой шов накрыл макушку он спрятался, став похожим на потерянного ребенка.
— Час… . А потом? Какой знак? Кому? Где? — отвечая своим размышлениям, он нервно трясся, поджав колени к себе. Эндрюс не стал бы швыряться пустыми угрозами. Да и пустыми ли? — Стены с ушами… Он знал адрес, он мог поставить кого-то следить за тем кто появится в трактире. Барти-Барти...кто кого ещё подвёл.
Ставка оказалась куда крупнее одного мешочка с сотней галлеонов. У всего есть своя цена, но у купленной свободы есть своя граница.
Потерянный человек сидел на полу незнакомой комнаты, принимая одно из самых сложных решений.
Потерянный человек пытался придумать варианты бегства от себя, от мира, от ситуации в которую был поставлен.
Потерянный человек знал как бежать от проблем, у него было много непризнанных ошибок. И напрасно было считать, что злой рок и дальше бы тянул с козырем, облекая возмездие в портрет одного конкретного врага.
Одинокий человек смотрел на свое прошлое: беззаботное, гнилое, пьяное, пошлое. И ждал….когда закончится время в часах. Что кто-то придёт, как приходил всегда. Но жалкий, потерявшийся, пустой человек стоял на вершине самообмана совершенно один. Он всегда старался казаться более значимым, измеряя высокомерие проходящими мимо людьми.
Верес старался казаться тем, кем не являлся на самом деле. Он долго тонул в болоте собственно отвращения. И в его жизни есть всего лишь одна вещь, за которую он не может себя простить: выбирая между Вивьен и будущем с ней, он выбрал себя. Не сражался, не добился, а ушел и забыл. Он обманывал себя, говорил, что это он жертва и это Вивьен во всем виновата. Это давало спокойствие только на время. Это было желанной эфемерной правдой.
И сейчас ему придется перечеркнуть память о любимой женщине. Опять предать. Снова отвернуться. И ради чего? Ради спасения собственной шкуры. Или - борьбы за идею? Так если это конец - пускай он будет легким.
Маг вынырнул из своих мыслей в и так враждебный мир. Медленно поднялся, справился с головокружением, пригладил ладонью растрепанные волосы, закурил. Вернул привычную маску безразличия на уставшее лицо. Как во сне опустился в кресло, перебрал исписанные листки правил будущего, с которыми ему предстояло просто смириться. Огляделся. Чернил нигде не было.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Бессмертные пьесы Шекспира можно назвать классическим примером партий, которые с упоением разыгрывал Мистер N каждый день. Готовый всегда выделить свое место как гонимым судьбой, так и тем, кто разделяет и властвует, Шекспир создавал архетипы и представлял ненасытному вниманию ситуации, запечатленные в недрах самой человеческой натуры. Годы только и сделали — сохранили их, приумножили ценность. Много ли по миру ходит Гамлетов, Макбетов ли, несчастных от любви Джульетт?
Впитывать мудрость поколений, стараясь увидеть за ней даже больше, чем мог вложить старина Улли, — вот выбор добропорядочного англичанина, способного видеть дальше собственного носа. Мистеру N нравилось воспитывать в себе человека не только мыслящего, но и способного оценить красоту искусства владения словом. Кто знает, возможно, однажды он даже напишет мемуары, в которых без ложной скромности расскажет о своей жизни. Хотя нет. Куда более вероятно, что Мистер N создаст пьесу, где без лишних сантиментов обличит всех тех, кто врезался в память своей недальновидностью, сам же автор смиренно примет на себя роль длани Судьбы, которую все прочие почитают за злой Рок. Да, славная получится комедия! И Верес в ней сыграет роль, хочет он того или нет.
Деликатность положения гостя, мечущегося по подсобному помещению с ретивостью свежеопщипанного гиппогриффа, наводила на мысль, что тот не согласится сразу. Мистер N салютует своему умению выждать правильный момент прежде, чем очередной его визитер сделает новый шаг на своем пути от отрицания к принятию. Охранные чары задрожали от мощи заклинания, запущенного в одну из несущих стен. Снова, очевидно, придется разбираться с учиненным в лавке беспорядком. Помнится, Тетушка Магли давно советовала присобачить большую часть барахла заклятьем вечного приклеивания. Мистер N же по старой памяти предпочитал посылать вездесущую ведьму к чертовой матери, не без уязвленного ворчания оперируя к тому, что первородному хаосу (а ведь в нем есть свой шарм!) едва ли нужны магические подпорки.
Побесись ещё, может полегчает. Маг краем уха улавливает очередную симфонию из отборной матершины и битого стекла, после чего облизывает палец и переворачивает страницу книги, — как можно с таким характером вообще лезть в такие авантюры? В Лютном он и дня бы не продержался.
Прежде чем часы пробили три, в дверь «Мнемонокса» негромко постучали.
— Рад видеть вас, Рогфорд. Надеюсь, заказ на составление нового документа не свалился вам и вашим коллегам снегом на голову? — Мистер N подчеркнуто формален и любезен. Что ни говори, а с гоблинами держи ухо востро и будь обходительнее даже больше, чем с самым страшным врагом.
— Обижаете-с, — вошедший в лавку оправляет костюм и широко улыбается, обнажая ряд небольших, но острых, как бритва зубов. — С Вами работать-с одно удовольствие, — Рогфорд поднимается на небольшой постамент близ прилавка (что ни сделаешь для удобства посетителей) и крепко пожимает протянутую руку, — уважаемый Мистер N! — Гоблин ведет остроконечными ушами, улавливая причитания из глубины подсобного помещения, и черные глаза-бусинки его загораются предвкушением наживы.
— Желаете ли стейка с кровью, Рогфорд? — Мистер N участливо склоняет голову. — Вы же знаете, я на многое готов, чтобы поддерживать плодотворные рабочие отношения.
— Успеется, успеется. А вот от рыбного эля года эдак пятьдесят восьмого я бы не отказался.
Мистер N кивает и подходит к одной из картин, из глубины которой уже бежит расторопный посыльный из «Белой виверны». Рама отходит в сторону, и один из отмеченных красной лентой птенцов протягивает Мистеру N пузатую бутыль и пару стаканов. Если пунктуальность — вежливость королей, то знание вкусов гостя, — если хотите, королевская щедрость.
— Эндрюс, я подпишу...— Мистер N довольно щурится. Вовремя.
— Очень кстати, — маг подхватывает талмуд, и пропускает гоблина к вновь ожившей портьере, открывающей путь вглубь лавки. Маг расстегивает верхнюю пуговицу рубашки и нащупывает во внутреннем кармане пиджака волшебную палочку на случай, если Верес снова решит выкинуть что-то этакое.
— Он тут зачем? — Мистер N и ухом не ведет на очередную грубость, с отсутствующим лицом выражая готовность оценить нанесенный ущерб. С чем Мордред не шутит, вписать компенсацию в договор труда особого не составит. И каково было его удивление, когда стол оказался на своём месте, как и разбитые чашки. Значит ли это, что Верес отчаянно желает сохранить лицо?
— Полагаю, нам понадобиться представитель Гринготтса для заверения нашего с вами второго контракта. Знаете ли, я как законопослушный гражданин стараюсь работать только с грамотно составленными и легитимными документами, — Мистер N в меру саркастичен как и подобает тому, кто шишугу съел на всякого рода сделках.
— Второго контракта?
— Мне подождать в лавке? — гоблин запоздало щелкает застежкой дипломата и застывает, косясь на сидящего в кресле волшебника. Всем своим видом Рогфорд показывает, что настроился на рабочий лад.
— Нет, пожалуйста, проходите, — Мистер N ведет рукой, и пузатая бутыль прямо на лету щедро плеснула эля в стакан. — Рогфорд — мистер Верес, наш сегодняшний гость; мистер Верес — Рогфорд, мой старинный компаньон, — хозяин лавки снова непробиваемо официален. — Мне нужны гарантии того, что все условия нашей сделки будут выполнены. Для этого я настоятельно рекомендую вам подписать документ, предоставленный любезно согласившимся выступить в качестве свидетеля и заверителя уважаемым Рогфордом.
Гоблин криво ухмыляется и выуживает из драконьей кожи портфеля необходимые бумаги.
Блаженный торгаш оборачивает себя дырявыми тряпками конфессиональных прелюдий деловых отношений.
Смириться с будущей участью, чтобы решить проблему сейчас Верес нашел силы. А вот к каким-то новым “гарантиям” его подмазывать не стали, как бы между делом пригласив расторопного сотрудника Гринготтса.
Мужчина бросил беглый взгляд на гоблина. По бледному лицу пробежала тень язвительной улыбки. Здороваться, конечно же, не стал. Напротив, демонстративно отвернулся.
— О таких вещах говорят заранее, мистер N, — сверля Эндрюса немигающим взглядом, поднял ладонь вверх, ожидая получить второй документ. Верес не видел выражение морды гоблина, но судя по тяжелому вздоху за спиной, Рогфорду не нравилась такая первая встреча.
Любезно предложенный стакан с темной жидкостью ненадолго завис около лица колдомедика, затем мягко опустился на стол, маня отблесками вновь ожившего камина. Как бы Эмилю не хотелось выпить и желательно, бутылку сразу, надо было сначала понять, что за мелкий шрифт контракта был для него так заботливо приготовлен.
Буквы на пергаменте переливались багровыми чернилами. Витиеватые первые литеры имён отвлекали внимание от основного текста. Но более всего на фоне всех обязательств выделялись цифры. С таким количеством нулей, что случайность их пропустить исключалась.
Лицо Вереса каменеет. Он слышит шепот, восхваляющий качественный эль и тошнотворные любезности. Пытается сосредоточиться на буквах, ценность которых явно ускользала от его понимания. Послышались шаги. Гоблин решил сменить своё место, устроившись в кресле, где только что восседал торгаш. Звук ещё одной порции алкоголя наполняющего стакан. Следом стук предметов, которые Рогфорд принялся расставлять в удобном для себя порядке на чайном столике. Верес вчитывается в надписи, как будто после третьего раза что-то может поменяться. Краснеет. В руках появляется только недавно исчезнувшая дрожь.
Он набирает в грудь воздуха. Интересуется буднично, как у типичного пациента пятого отделения:
— Вы с ума сошли, Эндрюс?
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
— Повторюсь, мне нужны гарантии.
— Мерлин! — не выдерживает волшебник. — Гарантии чего? Вы не просто жаждите подложить под меня свою дочь, так ещё если я не исполню этого — Вы становитесь распорядителем сумм, которых у меня нет.
— С паршивой овцы… — Мистер N, отсмеявшись, откашливается и продолжает уже серьезно. — Видите ли, оценщик, мой старинный друг, дал мне весьма конкретное представление о вашем состоянии, а потому, полагаю, цифры в бумагах появились не беспочвенно. По моим подсчетам, именно этой суммой вы располагаете, — маг делает большой глоток и дольно щурится, оценивая вкус напитка, — учитывая, конечно, всё имеющееся в вашем распоряжении имущество.
— Сто пятьдесят тысяч! — голос горе-целителя выдал неприятный фальцет. — Вы ополоумели! —Гоблин серпает, причмокнув и едва не подавившись.
— Верес, — Мистер N раздосадованно цокает языком и морщится, будто вместо эля глотнул свежевыжатого лимонного сока, — вы своими истериками портите впечатление. Это ведь всего лишь вопросы бизнеса. Однако бизнес этот велся задолго до вашего приезда в страну, потому поверьте мне как человеку опытному, ничего не поменяется от того, что вы переспросите меня о моих намерениях и о содержимом представленных вашему вниманию бумаг хоть еще на несколько октав выше. Неужели вы еще не наорались?
— Я…, — тут должны быть потерявшиеся в негодовании аргументы. — Вы..., — а вот тут уже явно обвинения, но в зобу дыхание сперло.
— Довольно, — обрывает его маг. — «Ты», «мы», и до кучи — местоимения третьего лица. Надеюсь, мы закончили играть в эту увлекательную игру, и готовы вернуться к делу, — Мистер N вновь говорит сухо, приобретая вид человека, которому осточертело вечер кряду, увещевая, разъяснять банальности. Торгаш глубоко вздыхает и кладет руку на вересово плечо, — на минутку можно даже подумать, что это неумелая попытка собеседника утешить в его чаяниях. В тоне его вновь сквозит меланхолия. — Просто примите тот факт, что у вас сейчас просто нет выбора. Без этой подписи — нужный человек не получит знака. А без этого, мой дорогой друг — местное отделение Аврората получит карту сокровищ со всеми последующими пояснениями. Оно вам надо? — Вопрос, очевидно, риторический.
Целитель стряхивает руку, поднимается, держась за спинку кресла. Он боялся, что они заметят дрожь. Чтож, сгорел корабль, гори и школа. Зажав зубами незажженную сигарету, Эмиль широко улыбается, демонстративно наиграно подхватывая перо.
— Приятно иметь с Вами дело, Мистер N. Какая хорошая сделка, Мистер N. Плюсы для обеих сторон, да? — Он не сводил с торгаша глаз, пародируя возможных гостей, стоявших когда-то на его месте, — А вторая сторона хотя бы в курсе или это святое право оставлено мне?
— Можете быть покойны, — Эндрюс улыбался почти тепло, — с дочкой я поговорю сам.
Гоблин тянет загребущие лапы к бумагам, на манер судьи бьет печатью над первой подписью. Продажа всего имущества при несоблюдении условий - бац! - ещё один удар приговора. Раздается звон монет, должно быть такой приятный для корыстной твари, подыгрывающей торгашу. Верес прячет взгляд в камине, потонув в сигаретном дыме. Он не слышит прощаний и желаний доброго дня. Он уже продумывает шаги по избавлению грехов.
— Эль не в вашем вкусе? Понимаю, — Верес молчаливо соглашается, — быть может, виски подсластит пилюлю? — Целитель чокается, подносит стакан ко рту. Запах пленит горечью ореха и спиртом. Он недооценил соперника. Как же легко Эндрюс взял его за жабры, как просто поставил условия и вывернул ситуацию в свою сторону. Торгаш замечает тяжелых взгляд.
— А знаете… — Мистер N устремляет взгляд на пламя камина, как бы разговаривая сам с собой. — я бы мог просто-напросто взять с вас непреложный обет. Куда как проще, чем с бумажками возиться, м?
— А вы готовы так рисковать? На исчезновение гоблина не среагируют так, как на исчезновение волшебника, — смешок в конце должен был добавить безразличия, но торгаш не оценил юмора.
— Так скоро вы уже планируете кончину бедолаги Рогфорда? Расточительно с вашей стороны.
— Вы просто не знаете с кем разговариваете.
— Верес, — Мистер N говорит в пространство, но колдомедик мог поклясться, что этот урод закатил глаза. — Оставьте уже попытки примерить корону, которую по слепости перепутали с шутовской шапкой. Выглядите нелепо. Лучше выпейте со мной за будущее, которое у нас теперь — общее, — хозяин лавки салютует бокалом и приканчивает его одним глотком.
— Мой Вам совет - оглядывайтесь чаще обычного, Эндрюс, — стакан полетел в камин, взбивая искры вверх, давая огню вторую жизнь.
Первый шаг за порог лавки и волшебник тут же трансгрессирует домой, сразу в кабинет.
— Вигги! — на столе находит страницу с рецептом, переворачивает, быстро чиркает за тобой следят, — Вигги! — домовик появляется после второго раза, оправдывается, что он выполнял задание и не покидал трактира. Лебезит, тараторит, что Барти Крауч всё ещё там. Верес хотел передать записку сейчас, но с опозданием понял, что если облава уже намечена - присутствие эльфа выдаст его участие. Оседает на стул. Сжимает виски кулаками, стараясь остановить бьющее в череп давление. Пока не поздно надо предупредить Крауча, но так, чтобы быть вне участия.
Вигги молчит несколько минут, перебирая крохотными ручками подол наволочки. Неуверенно выступает вперед, расправляет уши и набравшись смелости, берет со стола записку.
— Это надо передать мистеру в “Сгорбленной пони”?
Сова это слишком долго. Домовик - опасно. Камина к комнате нет. Если бы можно было отправить кого-то незнакомого. Сандра может помочь. Но это время. Слишком долго.
— Хозяин?
Эмиль тяжело вздыхает, закрыв лицо ладонями, — надо уезжать самому. Тогда неважно, что будет с Краучем. Продать что есть. А пока будет поиск доказательств, свидетелей, обстоятельств - можно затаится у Мариуса. И бросить всё. Гори огнём Мунго, Хогвартс, Лорд…
— Хозяин, мне вернуться?
— Вигги, — шепчет волшебник, — заткнись. Не до тебя сейчас. — Он поднимает глаза, видя как его сумка парит в воздухе. Цилла. Она знала, что колдомедик не расстается со своим багажом. И забыв сумку с утра в библиотеке, Верес так и не хватился её за целый день.
— Мерлин! — Подскочив с места, колдомедик схватился кожаную лямку. У него всё это время был ответ. Тот самый, оставленный для Барти - дневник.
—
за тобойместо небезопасно. Тебе нужно уезжать сейчас. — Подчеркнув последнее слово несколько раз, он уставился на бумагу.Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху