Неприметная дверь как будто находилась здесь всегда, но вместе с тем чем-то неуловимо отличалась от остальных дверей в коридоре. Чуть темнее оттенок краски, дверное полотно меньшего размера, затёртая до тусклого блеска ручка с еле различимым с узором, походящим на чешую рептилии, — всё это можно не заметить с первого взгляда, но, пройдя мимо, обязательно обернёшься, остановишься, присмотришься, не понимая, что привлекло внимание. Обычно эта дверь заперта, даже заклинаниями не открыть, но не в этот раз. Через узкую щель пробивается тусклый свет.
Заглянув внутрь, можно найти просторную комнату, освещённую десятком свечей. На одной из стен висит белая простыня. У противоположной ютится потрёпанного вида диван, перед ним разномастные стулья, развёрнутые к импровизированному экрану, выстроились в два ряда по пять штук в каждом. На столике покоится старый проектор, рядом, прямо на полу свалены жестянки из-под плёнки. Проектор имеет вид странный, помимо основного объектива, направленного на простыню, есть дополнительные, смотрящие в разные стороны, словно глаза диковинного насекомого. Сразу несколько плёнок заправлено в аппарат, но как ни присматривайся к ним, изображения не увидеть.
По коридору Кристиана шла без особого энтузиазма. Ютящиеся в арочных сводах и укромных уголках тени казались ей особенно густыми и зловещими. Бормотание мимо проходящих студентов низвелось до загадочного шёпота, а мимолётные взгляды до подозрительных прищуров. Даже рыцарские доспехи, доселе приветствовавшие особо пытливых обывателей поднятием забрала или взмахом руки, теперь стояли неподвижно и хранили гордое молчание, лишённые былого жизнерадостного блеска отполированной стали. Всё это лишь подчёркивало гнетущую атмосферу и совершенно не сочеталось с радостным волнением семенящей рядом рейвенкловки.
— Знаешь, Лоррейн, у тебя очень странные понятия о хорошем времяпрепровождении, — Крис искоса посмотрела на подругу, затем в окно и театрально вздохнула. — Ты только посмотри, какая погода за окном хорошая! Просто загляденье! Даже тучек нет. Я-то думала, что мы погулять сходим или тайком в Хогсмид выберемся и, между делом, пропустим по кружечке сливочного пива или заглянем к мадам Паддифут ради её особого амариллисового чая. Говорят, он не только на вкус приятен, но ещё и сил придаёт, — Тия взяла девушку под руку. — Право, Лоррейн, нужно свежим воздухом дышать и солнышку радоваться, а не прозябать часами в библиотеке, скрючившись в одной позе над очередным вековым талмудом с подсвечником в руках. На неделе это и так было твоим единственным досугом. Серьёзно, ты такими темпами второй Серой Дамой станешь! И вообще, кто мне обещал не налегать на учёбу сверх меры, не подскажешь? — игриво прощебетала она, улыбнувшись.
— Во-первых, я стану Синей Дамой, — поправила её Лэнгфорд. — Серый мне не к лицу. А во-вторых, я налегаю не на учёбу! Завезли переизданную серию энциклопедий об обычаях магов в разных странах. Ну или что-то в этом духе. Обещаю, всего полчаса.
— Знаю я твои «полчаса», — пробурчала Розмонд. В прошлый раз «полчаса» растянулись на два с половиной и едва не стоили девушкам опоздания на урок трансфигурации. Хаффлпаффка хотела привести этот случай в качестве весомого аргумента против пытливой птичьей натуры, но внимание её переключилось на дверь за спиной подруги.
Обычная и ничем не примечательная. В замке таких было полно, но отчего-то именно эта вызвала неподдельный интерес. Быть может, виной тому был цвет древесины, выбивающийся из общей гаммы, или же тот факт, что она, в отличие от прочих, была приоткрыта и будто бы приглашала заглянуть внутрь.
— Слушай, а эта дверь всегда здесь была? — спросила она у Лоррейн, подходя ближе.
— Думаю, да, — ответила она неуверенно после непродолжительных раздумий. — Надеюсь, двери не станут менять свое местоположение как лестницы…
— Если бы такое было возможно, то об этом бы уже все знали, — улыбнулась Тия, коснувшись ручки. — С другой стороны, что мешает нам стать первооткрывателями? — добавила она и распахнула дверь.
Вопреки ожиданиям, внутри был не склад уборочного материала и не ведущая в загадочную неизвестность тропа, а самая обычная комната. Небольших размеров, захламлённая мелкими вещицами и диковинами, но на удивление чистая и светлая. Диван и растянутая вдоль стены простыня были лишь дополнительными указаниями на то, что девушки нашли чьё-то тайное логово.
— Собрание кинолюбителей? Кто-то откопал колдопроектор? Или авторы Веритасерум решили выйти на новый уровень и теперь подпольно ведут съемку?
— В таком случае, нам лучше сжечь тут всё, дабы тайны чужие на всеобщее обозрение не выплыли под конец учебного года, — отшутилась Тия. Острый на язык Веритасерум вряд ли бы стал так рисковать. Да и она не настолько безрассудна, чтобы устраивать поджог. — Тем более тут вон свечей сколько. Какая трата парафина, — девушка покачала головой и подошла к проектору. Внешне он отличался от тех, что некоторые профессора использовали для своих лекций. Включить его у неё не получилось. — Кажется, он сломан.
Словесный пинг-понг, вошедший в привычку, помогал коротать путь в библиотеку. Кристиана рвалась на свежий воздух, Лоррейн — в тихий оазис замка; Кристиана и пяти минут не могла усидеть на месте, Лоррейн запросто пускала корни в библиотечные стулья. Решение было простым: сначала полистать книги под строгим взглядом мадам Пинс, а потом пойти на поводу у хаффлпаффки и позволить утянуть себя на дегустацию какого-то там “особого” чая. Но строить планы в Хогвартсе — зачастую пустая трата времени.
— Слушай, а эта дверь здесь всегда была? — раздалось немного сзади. Рейвенкловка, проходя мимо той самой двери, остановилась чуть поодаль.
Можно было отшутиться или свалить все на Пивза, однако Лоррейн приняла вопрос со всей серьезностью.
— Ммм, — неопределенно промычала она, — Думаю, да. Надеюсь, двери не станут менять свое местоположение как лестницы.
Лэнгфорд закусила губу. Дверь и то, что скрывалось за ней, перетягивали фокус внимания подобно зуду или першению в горле. И библиотека со всеми своими стеллажами, тишиной и порядком уже уступила авансцену неизвестности … Между тем Розмонд, которая а как же иначе уже тянулась к ручке двери, помогла сделать окончательный выбор между чем-то там заново переизданным и тусклым светом за одной из дверей замка.
— Если бы такое было возможно, то об этом бы уже все знали. С другой стороны, что мешает нам стать первооткрывателями? — и с этими словами Тия скрылась в проеме.
Рейвенкловка возвела глаза к потолку, моля небеса об отсутствии за дверью тайной подсобки Филча или секретной лаборатории Рид, и последовала за подругой.
Обстановка внутри была незатейливой, этакий наспех сооруженный мини-кинотеатр, рассчитанный на небольшую компанию. Вид дивана заставил рейвенкловку поморщиться. Наверняка грязный, с пятнами засохших напитков и клопами…
И можно было бы принять эту комнату за заброшенный кабинет, где по выходным проводились факультативы Маггловедения, но зажженные свечи явно свидетельствовали о том, что помещение ожидало своих посетителей.
— Собрание кинолюбителей? Кто-то откопал колдопроектор? Или авторы Веритасерум решили выйти на новый уровень и теперь подпольно ведут съемку? — последний вариант сопроводил нервный смешок.
Алан, со скучающим видом шатался по коридорам Хогвартса, пытаясь придумать хоть что-то, чем можно было бы себя занять. Это был один из тех вечеров, когда ему одновременно хотелось побыть деятельным и в тоже время любая идея мгновенно вгоняла его в состояние бесконечной скуки. Он уже успел сбиться со счёта сколько кругов сделал по замку, хотя недовольно гудящие от усталости ноги явно намекали, что шагов было совершенно немало.
Со скуки он вспоминал последний сон, приснившийся ему прошлой ночью и гадал, что бы он мог значить. В том сне Алан оказался в Хогвартсе, но каким-то невероятным образом здание превратилось в огромный плавающий замок на облаках. Он стоял посреди воздушной аудитории, и, к своему изумлению, вместо профессоров перед ним выстроилась толпа взволнованных книг — все учебники, которые он когда-либо открывал, ожили и теперь настойчиво подпрыгивали, требуя ответов на вопросы. Книги что-то бормотали про заклинания и трансфигурацию, а самая большая книга — "Продвинутая Защита от Темных Искусств" — надела очки, поджав углы обложки, будто готовилась к экзамену или была крайне раздражена необходимостью общения с таким глупым студентом.
— Айрис, если ты не ответишь, мы всё забудем! — раздался голос одной из книг отчего Алан почувствовал невероятное давление: он должен был ответить, иначе все знания исчезнут!
Открыв рот, он попытался сказать хоть что-то, но тут со всех сторон вылетели совы, похватали в свои лапы учебники и упорхнули вместе с ними, крича что-то вроде "Слишком скучно! Пора на перерыв!".
"Надо меньше учиться!" — сказало внутреннее "Я" и на этот раз Алан не стал спорить с этим умным человеком.
Постепенно людей в коридорах школы становилось всё меньше, что Алану определённо не нравилось. Он уже собирался было направиться в гостиную своего факультета, когда неожиданно нечто странное привлекло его взгляд. В пустующем коридоре по которому помимо пятикурсника гулял лишь холодный октябрьский ветер было несколько дверей и одна из этих дверей была особенной. Её необычность заключалась в том, что никто и никогда не мог её открыть, а судя по затёртой ручке пытались определённо многие. Студенты постарше подобные попытки прекратили справедливо посчитав, что за дверью абсолютно ничего нет, кроме каменной стены замка, но студенты помладше время от времени всё равно пытались совершить новое открытие. Как всегда безрезультатно.
И вот теперь эта дверь была открыта.
— Открыта... — недоумённо пробубнил под нос Алан и подошёл ближе.
Затёртая ручка, приглушённый свет, пробивающийся через щель, — всё это выглядело подозрительно, а отношения с подозрительными вещами у Алана в последние годы складывались весьма определённым образом. Он окунался в них с головой.
"Ты безнадёжен..."
"Здорово, правда?"
Очередная перепалка с самим собой закончилась так же быстро, как и началась, стоило юноше оказался у раскрытых дверей и заглянуть внутрь. В просторной, захламлённой комнате Алан заметил несколько знакомых лиц. Голубоглазая Розмонд с Хаффлпаффа и Лоррейн, с привычной для неё серьёзностью и замкнутостью. Стоя к нему спиной они изучали что-то сокрытое от взора Алана и тихо переговаривались.
Он шагнул внутрь и огляделся, стараясь не выдать себя звуками шагов. Помещение было весьма странным и чем-то напоминало учебную аудиторию, только вместо учительского стола и доски на одной из стен расположилась гигантских размеров белая простыня.
"Что это?"
Внутренний голос молчал и тогда Алан решил обратиться к единственным, кто вероятно согласится с ним ещё поговорить.
— Лэнгфорд, если скажешь, как ты это сделала, с меня сливочное пиво. Два? Три? Что это за место и что за белая простыня на всю стену? — Алан облокатился на одну из стен и с демонстративно скучающим видом продолжал рассматривать не менее скучную окружающую действительность.
Рейвенкловка бормотала что-то под нос про студентов Хаффлпаффа, альтруистичных настолько, что не только помогут с домашками, но и при случае способны поджечь казенное имущество ради всеобщего блага, как сзади послышался знакомый голос.
— Это все Кристиана, — невозмутимо ответила Лоррейн, обернувшись к активно скучающему сокурснику. — Она вышибла дверь… — продолжила она, имитируя интонацию самого Айриса во время его “объяснения” ритуалов пикси. — …Головой Муна. Так что сливочное пиво ты будешь должен ей.
— Que?! — встрепенулась Тия и удивленно посмотрела на Лоррейн. — Глупостей не говори, — она по-дружески одёрнула рукав мантии Лоррейн, выражая своё недовольство. — И вообще, если я Джареда головой о двери приложила, то ты спрятала его бездыханное тело в пустующей нише, — хаффлпаффка указала на стену, — занавесив её простынёй. И свечи в память о нём на этом алтаре импровизированном тоже ты зажгла, — добавила она, подбоченившись. — А если серьёзно, — Кристиана взглянула на Алана, — дверь уже была открыта, когда мы пришли, так что сливочным пивом тебе придётся угощать кого-то ещё.
— Que?!
Одной единственной фразы хватило, чтобы интерес хаффлпаффки с чудного устройства переключился на Лоррейн и подкравшегося Алана. Кристиана обернулась и широко распахнутыми от удивления глазами посмотрела на подругу, не веря собственным ушам. Мало того, что она обвинила её в гнусном преступлении, так ещё и отправила на тот свет ни в чём не повинного человека! Точнее, человек-то повинным был, но не настолько же!
Ох уж этот турнир и его пагубное влияние на людей. Такими темпами в школе появится легенда о Reine Sanguinaire и её забавах, которыми первокурсников будут пугать! Ну, вот как? Как прикажете работать над репутацией особы монаршей, если ей это и даром не сдалось?
— Глупостей не говори, — шикнула Розмонд, одёрнув рукав мантии Лоррейн. — И вообще, если я Джареда головой о двери приложила, — с его-то габаритами! — то ты спрятала его бездыханное тело в пустующей нише, занавесив её простынёй. И свечи в память о нём на этом алтаре импровизированном тоже ты зажгла, — добавила она, подбоченившись. — А если серьёзно, — Тия посмотрела на Алана, — дверь уже была открыта, когда мы пришли, так что сливочным пивом тебе придётся угощать кого-то ещё, — девушка спрятала руки за спиной и огляделась. — И не исключено, что этим кем-то может оказаться Филч.
Пока невольные гости беседовали внутри мини-кинозала, тени сгустились и на пороге материализовался стрёмный кадр в черной футболке с волком на фоне луны под школьной слизеринской мантией и с неизменным вороньим гнездом на голове в стиле Роберта Смита. Груфти обвел комнату скучающим взглядом, остановил его только на Лоррейн, чтобы выдать кетч-фразу:
– Миленько тут. Вангую, ничем хорошим это не закончится. – Теперь точно нет, ведь Хайнц, словно дементор, одним своим присутствием поглощал все позитивные эмоции и ламповую атмосферу. Такое у него настроение было. Почти всегда.
Опять закрытая вечеринка? – думал он перед тем, как войти. Как минимум, приоткрытая. Из-за двери струился теплый восковой свет и слышался приглушенный разговор. На двери не было никаких опознавательных знаков: ни номера кабинета, ни предназначения, ни таблички “вход воспрещен”. Впрочем, таких дверей в Хогвартсе находилось предостаточно. Чем эта особенная, не мог толком объяснить никто из здесь присутствующих. Она просто другая. Интерьер тоже нашел чем заинтересовать, например, волшебным проектором на самом видном месте.
– Если колдографии - это анимированные фото, то волшебное кино - это кино с эффектом полного погружения. Никогда таких не встречал. – Хайнц говорил уже больше с самим собой, подобрал с пола первую жестянку из-под пленки, меланхолично покрутил в руках в поисках наклейки с названием, – В какой же чудесный мир нам предстоит погрузиться? Надеюсь, это не снафф.
Уже велась речь об убийстве Муна головой об дверь и сокрытие трупа за простыней, но она была шуткой. Дойч про снафф тоже пошутил, а потом как представил, что может оказаться прав и ему самому же стало не по себе. Для нагнетателя - все равно что прострелить себе коленку. Хотя ничто не могло бы напугать сильнее перспективы оказаться в тайном логове Филча.
- Это что еще такое? - выпаливает мелькнувшее в проеме и стремительно вытягивающееся от возмущения лицо Мэдисон. - Вы как ее вскрыли?! Она ж закрытая была!
Фостер бегло окидывает взглядом присутствующих, выцепляет знакомые из толпы лица, но давить она решает авторитетом старосты, а значит под горячую руку мгновенно попадает Розмонд:
- Это ты дверь сломала? - выпаливает она с такой интонацией, будто Кристиана главный вандал на районе и это давно всем известный факт. Затем она недовольно поджимает губы и все-таки окидывает пристальным взглядом Алана и Лоррейн:
- А вы что стоите, довольные такие? Думаете, если рейвенкловцы, то вам все с гуся вода? За порчу школьного имущества спрашивать-то будет не Флитвик, а МакГонагалл! "...К сожалению, в первую очередь как раз со старост она спрашивать и будет... Что б вас!" - добавляет она про себя и, наконец, обращает внимание на само наполнение комнаты. Ее взгляд скользит по дивану, расставленным стульям, круглым жестянкам, простыне и, наконец, упирается в проектор. Давненько она не видела такого раритета. К тому же такого диковинного. Дома у нее уже давно стоял телевизор, на котором папа любил смотреть передачи про спорт и какие-то новостные сводки про веселую насупленную старушку Элизабет, которую он с гордостью называл "его королевой", неизменно поднося ладонь к сердцу, когда она появлялась на экране. А вот их старый проектор давно пылился на чердаке, вместе со старыми записями свадьбы родителей и прочей трогательной ерундой, забытый за ненадобностью. В Хогвартсе встретить маггловское старье тоже было не редкостью, у Снейпа вон тоже был проектор. Но этот...
Мэдисон делает шаг вперед, разглядывая странную находку.
"Какой-то он... монструозный"
- А проектор кто испоганил? Ты? - она недоверчиво глядит на Хайнца. "Ну конечно он, кто же еще?" - решает Фостер мгновенно, даже не дожидаясь ответа от старшекурсника, и совершенно убежденная в том, что ее "чуйка будущего аврора" просто не может ошибаться.
Если Айрис своим неожиданным появлением не смог вызвать бурной реакции у Тии, то последовавший его примеру слизеринец невольно заставил девушку вздрогнуть. Одинокой тенью юноша проплыл внутрь комнаты, авгуреем распевая про грядущие неприятности, и с видом знатока принялся изучать жестянки, башенкой сложенные на полу.
— Снафф? — переспросила Крис. — Это ещё что такое? И кто ты?
Где-то я его видела, но где? — задумалась Розмонд. — Точно! Он ведь в турнире участвовал! — увы, но это знание хаффлпаффке не дало ничего. Фамилия неизвестного блуждала невесть где и в памяти отмечаться отказывалась.
— Наверное, мы пойдем, — подала голос Лоррейн. — Нас сюда не приглашали, да и все равно уже были планы на вечер.. Правда, Тия?
— Что? — переспросила Крис. — А, точно! — лицо её вытянулось в озарении. Чай! И как она только могла забыть? — Ну, ладно, мальчики, развлекайтесь!
Следующей в комнату влетела Фостер с ещё одной порцией обвинений. Говорила староста так, будто всё для себя решила и готова в любой момент схватить «виновных» за руки и чуть ли не силком потащить за собой на порку к МакГонагалл.
Кристиана поджала губы и сделала глубокий вдох, одарив Мэдисон не менее тяжёлым взглядом. Молчать было нельзя, но и на тона повышенные переходить в попытке отстоять себя тоже. В прошлый раз Тие это стоило отработки и нудной лекции от громовещателя, присланного мамой. Ещё одного разговора о том, как леди нужно вести себя в обществе, она не вынесет.
Не повышать голоса и не переходить на личности, — несколько раз повторила Крис слова матери. — И на французский тоже.
— Это. Не. Я. — чётко проговорила Розмонд, смотря старосте в глаза. — Мне бы сил не хватило дверь выломать! И почему сразу сломала? — девушка повысила голос, но лишь на мгновение. Пока что с безупречным исполнением первого пункта у неё были проблемы. — Замки на месте, вмятин никаких нет, пятен тоже, — это важно! — на петлях держится надёжно и даже функцию свою выполняет исправно! Можешь сама в этом убедиться! А что до проектора, то он таким изначально и был. Поэтому, Мэдисон, будь добра поспешных выводов не делать. Ты не единственная, кто может на людей повышенным тоном давить и строгим взглядом, — Тия демонстративно скрестила руки на груди и отвернулась, недовольно при этом хмыкнув.
Лэнгфорд с умилением смотрела на нахохлившуюся от обиды Кристиану и представляла комические эпизоды, где вышибала Розмонд, названная громила Хаффлпаффа, бурила для факультета новые туннели и бочки головами отпетых хулиганов Хогвартса.
– Миленько тут. Вангую, ничем хорошим это не закончится.
Меж тем любопытных становилось все больше. Лоррейн хотела возразить Хайнцу, ссылаясь на то, что ничего, в принципе, и не начиналось, что это не заброшенный дом с вонючими декорациями, но в этой комнате она чувствовала себя некомфортно и была рада оказаться по ту сторону двери. Не найдя слов, девушка молча повела плечом. Слизеринец уже приступил к изучению капсул у проектора.
– В какой же чудесный мир нам предстоит погрузиться? Надеюсь, это не снафф.
— Снафф? Это ещё что такое? — Розмонд озвучила вопрос, который так же засел в голову Лэнгфорд. Вот только, учитывая специфический характер Цвингера, она не была уверена в том, хочет ли знать на него ответ. Наверняка что-то мрачное. — И кто ты?
Рейвенкловка еще раз окинула взглядом помещение и решила, что любопытство удовлетворено, и можно смело покинуть эту комнату.
— Наверное, мы пойдем. Нас сюда не приглашали, да и все равно уже были планы на вечер.. Правда, Тия? — рейвенкловка оглянулась на Розмонд.
— Что? А, точно! Ну, ладно, мальчики, развлекайтесь!
Однако громкий голос старосты Хаффлпаффа не только заставил вздрогнуть от неожиданности, но и отложил поход по уже назначенным ранее делам.
- Вы как ее вскрыли?! Она ж закрытая была!
Повторять прибаутку про таран Розмонд она не решилась — Фостер, кажется, была не в настроении слушать дурацкие шутки.
- Это ты дверь сломала? А вы что стоите, довольные такие? Думаете, если рейвенкловцы, то вам все с гуся вода? За порчу школьного имущества спрашивать-то будет не Флитвик, а МакГонагалл! А проектор кто испоганил? Ты?
Лоррейн подняла ладони вверх. Ну почему сразу довольные и гуси. И вообще, эти стереотипы о факультетах просто смешны. Будто в гостиной Хаффлпаффа сидят барсучата, пьют омерзительно приторный какао с зефирками и листают альбомы с фотографиями котят. Будто рейвенкловцы только и делают, что под гармоничную трель арфы создают общий мега мозг. Будто гриффиндорцы по вечерам громко и с песнями играют в мини-бильярд, где вместо кия используют волшебные палочки. А вечно недовольные слизеринцы тем временем в сырых подземельях сидят и всех ненавидят.
— Я и пальцем ничего не трогала, — выдохнула Лоррейн после тирады Кристианы. — Алан зашел после нас, потом Хайнц. И вообще мы собирались уходить. Там это.. Пинс завезла что-то новое.
Студенты спорили, доказывая свою непричастность к открытию двери в таинственное помещение. Они, кажется, совсем забыли, что находятся в самом непредсказуемом замке Великобритании, где совершенно не обязательно что-то происходило по вине учащихся. И, конечно, никто из них не заметил, как дверь беззвучно закрылась за их спинами.
Словно по мановению чьей-то воли пламя свечей внезапно мигнуло пару раз и погасло. Тут же проектор, нагло проигнорировавший мисс Розмонд, ожил.
Заработал главный объектив, выдавая изображение на предназначенную для него простыню. На экране появился экипаж, едущий через туманный ночной лес. Вой волков сопровождал путешественника, пока экипаж не остановился у мрачного древнего замка. Изображение дёрнулось, будто кончилась плёнка, но не пропало, лишь сменилось. Теперь в кадре появились две девушки, брюнетка и рыжеволосая, болтающие в красивой беседке перед особняком. Внезапно одна из девушек обернулась, посмотрела словно прямо в комнату, где находились студенты. Она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но картинка, как и в прошлый раз, задрожала и исчезла окончательно. На несколько свечей нехотя вернулось пламя, с трудом рассеивая темноту. Оглядевшись, студенты не досчитались Хайнца Цвингера и Алана Айриса, непонятно когда и куда удравших.
Комната точно издевалась над гостями, ведь как иначе объяснить то, что свет, вернувшийся на несколько секунд, опять погас, а проектор выплюнул на экран новый отрывок из фильма. Ещё до того, как изображение стало чётким, до ушей студенток донёсся мерзкий звук, будто чем-то острым царапают по металлу. Вслед за звуком отобразился узкий мрачный коридор, вдоль стен которого тянулось множество труб. Детский голос тихонько запел: “Три-четыре, закрывайте дверь в квартире…”
Миг — на экране уже девушка, с криком вскакивающая из-за парты в классе. К ней подбежала учительница, но перепуганная ученица вдруг посмотрела сквозь неё прямо на студенток Хогвартса.
Изображение пошло рябью, а потом проектор вовсе отключился. Все свечи зажглись. Кинозал опустел. Дверь, тихо щёлкнув замком, приоткрылась.
Хайнц Цвингер, Алан Айрис:
Туман сгущается вокруг так быстро, что студенты не успевают на него среагировать. Несколько мгновений проходят в полной дезориентации, звуки вязнут в мареве, заклинания не работают. И так же быстро мир вокруг вновь обретает краски. Рейвенкловец и слизеринец обнаруживают себя в новом, совершенно незнакомом месте.
Мэдисон Фостер, Лоррейн Лэнгфорд, Кристиана Розмонд:
Девушки чувствуют сильную сонливость, их глаза сами собой закрываются, они почти проваливаются в сон, как внезапно их что-то вырывает из дрёмы. Открыв глаза, они осознают, что оказались в незнакомом месте, ничего общего с комнатой в Хогвартсе не имеющем.
Его пальцы нетерпеливо скользят по неровно обтесанной древесине и смыкаются на металлической ручке, проворачивая ее.
Хоук хорошо знал эту дверь. Она - его проклятие. Его поединок длиной в годы. Личный демон, прикидывающийся неприметной, забытой дверью в конце коридора.
Он нашел ее еще на первом курсе. Это было золотое время его ночных приключений, когда он с жадностью бродил по замку в поисках тайных ходов. В своей жажде раскрыть все мыслимые и немыслимые тайны школы он облазил все коридоры, трогал все, до чего мог дотянуться в надежде найти скрытые рычаги, шептал заклинания стенам, канделябрам и картинным рамам, выслушивал недовольное шипение обитателей полотен, и, конечно же, тянулся своими неуемными пальцами к каждой двери.
Но эта дверь оказалась заперта.
Казалось бы, мелочь: одна из множества запертых дверей Хогвартса, каких полно на каждом этаже. Но нет, с этой было что-то не так. Будто кто-то пытался создать копию, да запнулся на мелочах, но легко подмечающий детали слизеринец их отчетливо видел. Цвет чуть темнее, проем чуть меньше, дерево чуть плотнее, и всё это "чуть" сводило его с ума, как тихий комариный писк в дальнем углу ночной спальни.
И так началась эпопея Хоука с дверью, которую он ласково прозвал "чертовка". Он пытался ее открыть грубой силой, но дверь оказалась сильнее хилого одиннадцатилетки. Заклинания стекали по ней, как вода. Он даже байтил старшекурсников в стиле Тома Сойера, подбивая их на проверку "магической мощи" на замке, но ни один не заставил чертовку издать заветный щелчок.
Тогда Хоук изменил подход. Он начал инвестигировать, в чем могла быть тайна "чертовки" и что же такое важное она скрывала. Вначале думал, что это склад для конфиската Филча. Затем - что это тайная комната свиданий для старшекурсников. Но информация не подтвердилась и свидания студенты проводили где угодно, но не за этой дверью, ведь "чертовка" стояла неприступной, храня свои тайны упорнее, чем самые недоступные девчонки Хогвартса.
На третьем курсе Кай раздобыл печати с заклинанием сигнализации. Из шалости и праздного любопытства он расклеил их повсюду: на свой первый схрон контрабанды, на свой школьный сундук в спальне, на комод с носками, на дверь в коморку Филча.. И, конечно, на чертовку. Контрольный Артефакт должен был сигналить ему, если кто-то ее потревожит. Но за весь год — ни единого сигнала. Печать Филча орала каждые пять минут, пока он не сорвал ее, но чертовка? Безмолвие. Каменная стена.
На четвертом курсе он махнул рукой и снял печать, решив, что так и не узнает, что скрыто за этой чертовой дверью... Но сегодня удача повернулась к нему лицом.
Хоук тянет заветную дверь на себя. Она поддается и он, наконец, входит.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Хоук, так уверенно шагавший рядом, внезапно останавливается и пялится на дверь. Марк даже не сразу замечает, что друг отстал, а когда замечает, то Кай уже вовсю лапает дверную ручку. Мордред, что там ещё?
Подойдя ближе, слизеринец замечает в глазах Хоука странный блеск. Ой, не к добру это…
— Ты что, дверей никогда не видел? Пошли, не дай Мерлин, Филч выползет из своего логова. Нам сейчас не нужны про... — Хоук распахивает дверь и прётся вперёд, игнорируя Макнейра. Вместо плеча пятикурсника рука хватает пустоту. — ...блемы. Ну, да, пошёл я нахрен.
Остаётся только идти следом, надеясь, что там не что-то незаконное или опасное.
Внутри стулья, стоящие рядками, белая тряпка на стене и какая-то странная конструкция на столе перед тряпкой.
— Это что? Ты у Снейпа спёр эту фиговину и решил мне показать? — Хотя прибор на столе явно уродливее того, что у декана в кабинете. — Ещё и усовершенствовал, да?
Макнейр не знает (или не помнит) об отношениях Хоука и двери, поэтому даже не задумывается над важностью находки, просто обходит Кая, разглядывая помещение. Он не бывал в маггловских кинотеатрах, хоть и слышал о кинофильмах, и вот теперь смутно догадывается, для чего нужно это полотно на стене, проектор, стулья. Странно, что я никогда не слышал о кинозале в замке, не может быть, чтобы его так тщательно скрывали.
Марк оборачивается на Хоука, чтобы понять, является ли для него эта локация сюрпризом, но в неверном свете свечей не успевает разглядеть лицо. Вместо этого он спотыкается обо что-то, внезапно оказавшееся под ногами, с трудом ловит равновесие и чуть не сносит стол с проектором, ругаясь сквозь зубы.
Не можешь быть добрым, будь хотя бы вежливым.
Все дело было в том, что Гарнэт потеряла свою крысу. Она уже третий час с убитым видом искала ее по Неведомым и Туманным Закоулкам Хогвартса. Не туманные закоулки кончились задолго до этого, о освещенной местности нечего было и заикаться.
- Карма, - увещевала она, с интонацией по уровню безумства неукоснительно приближающейся к профессору Трелони. – Кармочка!
Лишь долгое эхо в ответ. Что за создания эти крысы? Она всего лишь хотела одеть на нее крохотную мантию для солидности, но нет, Карма непоколебимым фронтом выступала за нудизм в любой ситуации и готова была драться за свое право разгуливать голышом. Гарнэт досадливо цокнула языком. Замерла на секунду, перекатилась с пятки на носок, на эники-беники рассчитала в какой коридор ей идти, и повернула направо. Потом опять и опять.
Честно говоря, она уже достаточно утомилась – и как только Нэвилл постоянно справляется с поисками своей жабы? – и подумывала вернуться в гриффиндорскую башню. Может Карма уже не злится и вернулась сама? Гарнэт огляделась по сторонам в поисках дороги домой и так и застыла, в удивлении приоткрыв рот. Она не имела ни малейшего понятия о том, где была. На губах заиграла улыбка: что-то новенькое!
Какой это хотя бы этаж? Она готова была поклясться, что буквально пару поворотов назад гуляла где-то по подземельям. Как это вышло? Она было со всей решительностью двинулась вперед, как ей послышались голоса:
— Ты что, дверей никогда не видел? Пошли, не дай Мерлин, Филч выползет из своего логова. Нам сейчас не нужны про... — какоё-то шебуршание, скрип двери, звон каблуков по камню. — ...блемы. Ну, да, пошёл я нахрен.
Макнейр! Ох, эта неповторимая атмосфера хронической усталости от бренного мира, алкогольной горечью разливающаяся по телу при звуках его голоса. Гарнэт готова была поклясться, что ни с чем и никогда ее не спутала бы!
Она резко забыла, что хотела окончательно заблудиться и выбежала из-за поворота.
- Марк! – воскликнула она, собираясь поведать ему, что он спас ее своим явлением не меньше, чем из лабиринтов Минотавра (если он, конечно, сам не заблудился), но успела заметить только две макушки, скрывающиеся за дверью.
А кто второй? Это свидание? Она не помешает?
Гарнэт разобрало любопытством. Ладно, она посмотрит всего одним глазком!
Гарнэт подошла к двери и осторожно потянула ее на себя. За дверью оказалось что-то вроде маггловского кинозала. Она ходила в такой в детстве, еще с приютскими. Воспоминание было приятно-неприятное, но Гарнэт была слишком удивлена самим наличием кинозала в Хогвартсе, чтобы испытывать другие эмоции. И еще одно потрясение:
- Карма! – она заметила в самом центре комнаты, под проектором свою крысу. Черная на черном она выглядела очень драматически. Можно даже сказать, мистически.
И еще вопрос: дастся ли Гарнэт сегодня что-то кроме восклицания имен в пустоту?
Опомнившись, что вообще-то хотела подглядеть одним глазком, а не выпрыгивать на людей с криком, она ойкнула и закрыла рот ладонью.
- Привет! – сказала она неуверенно, рука перебралась с лица на голову, короткие ногти озадаченно почесали макушку, косы дернулись в такт, губы сами собой разъехались в обезоруживающую улыбку.
Кайлей и Макнейр ведь не могут быть на свидании, так?
- Я немного заблудилась, а еще потеряла крысу. И, кажется, вы только что нашли и меня и ее.
Не иначе как от звуков ее голоса, Макнейр оказался сражен на повал, споткнулся и почти свалился посреди прямоугольной рамки света. Она никогда не думала, что он такой впечатлительный. Крыса в ужасе подбежала к ней и взобралась на плечо по подставленной ладони.
- Ох, Марк, осторожнее. (Тише, девочка, ну чего ты, нет, он не хотел тебя раздавить, нет, мы не будем его проклинать). Ты цел? А где это мы, кстати?
"Проектор?"
Пять лет, уйма фантазий, бесчисленные подходы к "чертовке" - и что в итоге? Проектор. Кайлей ощутил легкий укол разочарования. Это, получается, столько лет он добивался от этой треклятой двери.. киносеанса? Нет, ну романтично, ничего не сказать, но рядом только Макнейр, и даже попкорна нигде не видно. Кай, на всякий случай, даже огляделся по сторонам, но попкорна и вправду нигде не было.
"А чего ты ждал?" - гогочет голос раскатисто.
"Ну... хотя бы..."
За эти пять лет Кайлей успел многое нафантазировать себе о секретах чертовки. И если на первом курсе, в самом начале их совместных игрищ, он ожидал банальностей: что там найдется Филчевский инвентарь - кисти, тряпки, запасы сухого корма для Миссис Норрис или склад конфискованных у старшеков журналов "Развратная ведьма" - то с каждым курсом и неприступность чертовки играла с его жадностью и нетерпеливостью страшные игры. Корм превращался в тайный схрон оборотных зелий Снейпа, журналы мутировали до супер-секретной коллекции из Запретной секции библиотеки. И, в конце концов, чертовка раздразнила его фантазию настолько, что к пятому он уже ожидал найти в ее недрах нечто не менее ценное, чем диадема Рейвенкло или Иисусий грааль!
Но нет же - проектор. Простыня на стене, пара стульев и дешевое кресло - вот и всё, что он получил за годы ожидания.
"..никогда не думал, что скажу это, но лучше бы тут был склад 'Развратной ведьмы'." - хохотнул Кай про себя.
- Это что? Ты у Снейпа спёр эту фиговину и решил мне показать? - подает голос шарящийся в темноте, как слепая мышь, Маркас. - Ещё и усовершенствовал, да?
- Да. - Тут же кивнул Хоук, закадрово присвоив чьи-то лавры по созданию уродливого агрегата себе. Его слава и без того полна столькими выдумками, что еще одна ему совсем не помешает. Теперь, за кулисами сцены, он еще и гений - изобретатель уродливых штук!
И тут мягкий луч коридорного света разрезал тени комнаты, когда дверь вновь приоткрылась, и в проёме появилась ещё одна фигура. Парни синхронно обернулись на запалившую их гриффиндорку.
- Привет! - Послышался неуверенный, но такой улыбчивый голос Махоуни. Ее морковные косички дернулись в такт ее приветствию, а Кайлей не смог сдержать усмешки. - Я немного заблудилась, а еще потеряла крысу. И, кажется, вы только что нашли и меня и ее.
Глухой стук. Это Маркас, отвлёкшийся на Гарнэт, то ли в попытке отпрыгнуть подальше от Хоука (и лишних слухов заодно), то ли сбитый с толку ярким дневным светом, влетел в стол с проектором. Кай бессознательно рванул в сторону и крепко схватил Макнейра, пока тот в панике схватился за пошатывающийся стол. Синхронность их действий до того отточена и нелепа, что сторонний наблюдатель не смог бы сказать наверняка: то ли они идеально слаженная команда, то ли для неловких идиота в темной проекторной.
- Ох, Марк, осторожнее... Ты цел? А где это мы, кстати?
Кай вопросительно смотрит на Маркаса, мол "ты чего падаешь?", и поспешно отпускает его, поправляя свою мантию и напуская на лицо маску эксперта. Хитрую ухмылку, что вновь заиграла на его губах, сопроводил заговорщический шепот:
- Это опечатанная министерская проекторная. На этих болванках тайные записи о Министерских злодеяниях. Почему же здесь такие уютные кресла - скажешь ты? Потому что они любят пересматривать доказательства своих злодействий с комфортом, попивая вино, извращуги такие. - Хихикает Кай и с видом детектива обходит комнату по периметру, пытаясь найти в качестве доказательства своих слов мини-бар, но не находит и пожимает плечами. - Ладно, я понятия не имею, что это за место. Но эта чертова дверь байтила меня целую вечность своим треклятым маленьким замочком, так что я не уйду отсюда, пока не узнаю, что это за место и какого дьявола оно было запечатано нерушимыми печатями столько лет!
На этих словах Кай нырнул под диван, подсвечивая его дно люмосом.
"Ага, 'проекторная'! Так я и поверил."
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Гарнэт подозрительно щурится, наблюдая, как Макнейр отшатывается от самоотверженно, уже как-то привычно, спешащего ему на помощь Кайлея, и делает пометочку в голове. Еще одну пометочку. Карма высовывает любопытный розовый нос у нее из-за уха и шевелит усами.
- Привет, Махоуни, - говорит Макнейр в, как Гарнэт кажется, в повисшей неловкой паузе. Так же ей кажется, что он немного краснеет. – Цел, ага.
Гарнэт склоняет голову к уху, будто хочет посмотреть на ситуацию с другой стороны.
И все же зачем эти двое здесь?
Зная Кайлея, Гарнэт может нафантазировать многое, и ни одна версия не будет звучать у нее в голове неправдоподобно. Ну, кроме той, где они просто нечаянно наткнулись на эту дверь и решили зайти. Зная Макнейра, так же отпадает версия с тем, что они собирались сделать что-то бесплатное и – не дай Мерлин – что-то общественно-полезное. Все остальные версии яркой россыпью готовы вывалиться на головы еще ничего не подозревающих слизеринцев.
Кай, сам того не зная, спасает их:
- Это опечатанная министерская проекторная. На этих болванках тайные записи о Министерских злодеяниях. Почему же здесь такие уютные кресла - скажешь ты? – Гарнэт смотрит на кресла, но ничего не говорит. - Потому что они любят пересматривать доказательства своих злодействий с комфортом, попивая вино, извращуги такие.
- Они, это, прости, кто? – Гарнэт непонимающе моргает, вся до кончиков рыжих ресниц источая растерянность. Смотрит на Мака, но если тот что-то и понял, то только то, что мир ему этот совершенно понятен: он замер с выражением крайнего скепсиса на лице.
Кай и Алиса узнали что-то для К25Ч? И Кай хотел рассказать Макнейру? На секунду Гарнэт обжигает обидой, и она хмурится, когда он, хихикая, начинает обходить комнату, заглядывая во всякие непредназначенные для этого места. Почему ему первому, а не ей? Ладно, Кайлей, но Алиса то! Почему-то у нее не возникает сомнений в том, что если что-то знает один, то непременно в курсе и другая. Гарнэт так редко видит их порознь, что привыкла считать единым мозговым центром, если и функционирующим по отдельности, то как-то неправильно. Под «неправильно» Гарнэт как раз имеет в виду хождение и хихикание. Кайлей зачем-то лезет под диван.
Она невольно тоже осматривает помещение пристальнее, чем раньше. Старая простынь, огарки свечей и их еще живые собратья, стулья какие-то будто нездешние. Будто с этих стульев только что встали и ушли, забыв поставить на место. Но ведь из комнаты никто не выходил, да?
Гарнэт проходит вперед, ближе к столу, на котором стоит сам проектор. К слову, тоже далекий от ординарности. Гарнэт склоняется и проверяет ряды бобин. Подписаны ли?
- Ты думаешь Дамблдор пустил бы министерских в Хогвартс? Может это просто для маггловедения? – она сама себе не верит, внутреннее чутье подсказывает ей, что прозаичного ответа не будет, и что-то с этой комнатой не так. Она не знает, как объяснить это чувство, но узнает его.
- Ладно, я понятия не имею, что это за место, - Гарнэт оборачивается на Кайлея с негодованием на лице. Он соврал, и она ведь уже успела растревожиться! Или… не соврал? С Кайлеем никогда не знаешь наверняка. Негодование на ее лице становится обширнее и сомнения улетучиваются, когда ее взгляд опускается на его брюки и обнаруживает, что на них нет ни единой чертовой пылинки после того, как она чуть не залез под чертов диван. Это вообще законно?! И она правда так просто поверила человеку, способному обмануть статическое электричество? - Но эта чертова дверь байтила меня целую вечность своим треклятым маленьким замочком, так что я не уйду отсюда, пока не узнаю, что это за место и какого дьявола оно было запечатано нерушимыми печатями столько лет!
А вот это уже интересно.
- За что люблю, тебя, Кай, - говорит она философски, вертя в руках раскрытую пустую бобину с жизнеутверждающей надписью «Кошмар на улице вязов». – Так это за умение поддерживать постоянный накал чувств в диапазоне от «да этот парень гений!» до «треснуть бы ему хорошенько». Каждый раз ужасно бодрит.
Она стоит к Кайлею спиной, а к Макнейру лицом, поэтому пользуясь случаем улыбается и заговорчески подмигивает ему. Вообще, та черта характера, которая заставляет Кайлея думать, кажется, вообще постоянно, независимо от того, к насколько бредовому финалу придут его мысли, на самом деле нравится Гарнэт, но самому Кайлею знать об этом необязательно.
- Вы знаете, как включается эта штука? Может быть, тайна на плёнке? – подает Макнейр признаки рациональности. И, честно говоря, Гарнэт и самой жутко любопытно.
Глаза ее загораются энтузиазмом естествоиспытателя. С тайной он - рожденный и выросший среди магов - конечно, перегнул, но как давно они вот так вместе не попадали в приключение, которое не представляло бы опасности для жизни? То то же! А кино – отличный способ получить дозу адреналина без всякого риска. Тем более она бы с удовольствием посмотрела на лица двух чопорных сизеринцев, осознающих, как далеко скакнули маггловские технологии!
- Я не уверена, как это работает, но давай попробуем.
И Гарнэт нажимает на кнопку, которую находит подходящей.
- Кай, - оборачивается она, - а когда ты проверял замочки, почему ты не попробовал старую-добрую Бомбарду?
Гарнэт тоже до смерти не любит запертые двери.
Оффтоп: мы завершили круг, дальше будем просто болтать)
Проектор поддался манипуляциям Гарнэт Махоуни, но в этот раз заработал не главный объектив, а один из дополнительных.
Как только погасли свечи в комнате, каменная стена, на которую началась трансляция, не идеально, но отобразила холл старого замка. На лестнице, ведущей на верхние этажи, виднелись две фигуры в знакомых мантиях, лиц видно не было. Кадр дёрнулся, камера выхватила обаятельного мужчину средних лет в старомодном камзоле, а после соизволила всё же показать лица студентов. Узнать Хайнца Цвингера и Алана Айриса не составило труда тем, кто не раз видел их в стенах школы.
Вместе с первым фильмом проектор начал показ второго, и вновь не через основной объектив. "Нам конец!" — разнеслось по комнате голосом Мэдисон Фостер, а после в кадре показались три студентки, испуганно оглядывающие приветливую в своей умиротворённости улицу.
Наконец, к историям чужих путешествий по фильмам добавилась третья трансляция. Главный объектив ожил, на простыне вразнобой замелькали эпизоды фильма. Бумажный кораблик стремительно несётся по луже на обочине дороги. Компания подростков расположилась вокруг костра на берегу пруда. Мужчина в военной форме с воздушными шариками в руке стоит посреди болота.
Кадры мелькали всё быстрее, звуки накладывались один на другой, создавая жуткую какофонию. Мерцание экранов и шумы дезориентировали, студенты почувствовали головокружение, перед глазами всё поплыло. Через некоторое время всё стихло, но они находились уже не в родном замке.
Оффтоп:
1. Вы можете использовать для упоминания в своих постах любую информацию, которую можно увидеть в кадре, из всех постов других команд, опубликованных раньше, чем ваш .
2. Вы можете выбрать любую часть города (центр, окраина, хоть даже чей-то задний двор) для появления в локации, но появиться нужно всем в одном месте.
Смит блуждал по вечерним коридорам Хогвартса, в поисках Лэнгфорд. Та умчалась куда-то в компании Розмонд еще днем, но до сих пор не объявилась. Не то, чтобы Лоррейн отчитывалась перед ним, но Леон сам случайно увидел, девчонок, спешно топающих в сторону библиотеки.
На самом деле, Лэнгфорд, как и любой другой свободный человек имела право на личную жизнь и прочее, но попробуй убедить в этом человека, у которого братский комплекс затмевает все остальные чувства. Тем более, когда этот человек не сознается в наличии у себя такого комплекса даже себе самому.
Лоррейн неожиданно обнаружилась в небольшой комнате, больше похожей на домашний кинотеатр, в окружении других студентов Хогвартса.
«Вечер немого кино?» - Смит хмыкнул и побрел в сторону крыла когтевранцев. Крошку Лорри он нашел, а среди слизеринцев Макнейра не затесалось, значит, все в порядке.
Время близилось к полуночи, а Лэнгфорд все не было. И неясное чувство тревоги никак не отпускало, заставляя подрываться с диванчика и расхаживать кругами, нервируя присутствующих. Наконец не выдержав, Леон рванул к комнате с проектором.
Нужная дверь нашлась на удивление быстро. «Даже слишком быстро». Смит, как раз успел к моменту, как она захлопнулась, а из-под нее струился яркий свет и тишина. Когтевранец подергал ручку двери, но та не поддавалась. А стоило чуть приложить силы, как она отворилась, едва не уронив распсиховавшегося парня.
Вернув себе равновесие, Смит ворвался в комнату, на долю секунды представив удивление собравшихся на вечерний сеанс. Однако в помещении никого не оказалось.
- Лоррейн, куда ты опять вляпалась? – обреченно выдохнул Смит.
Не зная, что ему предпринять в сложившейся ситуации, он растерянно замер на месте.
пы.сы.: Да, поздно. Не готов нести наказание, но кто меня спрашивает.
На первый взгляд комната не представляет опасности, прятаться здесь негде, другого выхода из неё нет. Возможно, подруга Леона Смита уже давно ушла на поиски других развлечений?
Если такая мысль и посетила рейвенкловца, если он решил бы уйти, то у него ничего не вышло. За спиной прозвучал щелчок замка, свечи погасли и на белизне экрана появились первые кадры.
Омытая дождём улица. Мальчонка в жёлтом дождевике присел у слива. Миг — и его затягивает в канализацию. Рыжеволосая девушка срывается с места.
Проектор остановил показ, экран померк, но свечи не загорелись. Через несколько секунд тишины механизм вновь пришёл в движение и показал новый фрагмент.
Студентка бежит по газону в сторону дома, за ней несутся ещё двое. Взмах волшебной палочкой, распахнутая дверь, мечущаяся на диване девушка.
Кадр замер, дёрнулся раз, другой, и экран погас. И вновь Леона Смита не оставили в темноте надолго.
Мрачный замок, на лестнице двое подростков. Мужчина напротив них настроен явно агрессивно, его выдают взгляд и поза.
Вновь темнота и новые эпизоды. Проектор, заполучивший так много студентов, теперь будто бы не мог определиться, как поступить с очередной жертвой, показывая то один фрагмент, то другой. С каждым разом отрезки сменялись всё чаще, сцены демонстрировались всё ужаснее.
В какой-то момент помещение затягивает густой туман, в котором совсем ничего не видно. Когда туман рассеивается, Леон обнаруживает себя во дворе незнакомого замка. Большие двери его распахнуты, внутри слабо мерцают факелы, слышны голоса.
Оффтоп:
1. Мистер Смит, вы оказываетесь перед замком. За территорией слышен волчий вой, ворота заперты. Двери замка открыты и ждут вас.
Временной промежуток: после последнего мастерского поста.
2. Вы можете использовать для упоминания в своих постах любую информацию, которую можно увидеть в кадре, из всех постов других команд, опубликованных раньше, чем ваш.
Едва глаза в последний раз закрываются в фильме, как тут же распахиваются вновь. Все киногерои приходят в себя одновременно, обнаруживая, что сидят на зрительских местах там, откуда началось их путешествие. Боли, испытанной ими в мирах, сотворённых проектором, нет, раны исчезли, но там, где они были, напоминанием осталось неприятное жжение.
Всё те же свечи слабо борются с темнотой, тот же диван у стены и стол перед белым полотном, но проектора на нём больше нет. Зато у каждого присутствующего в руке обнаруживается кусочек плёнки с единственным кадром. Рассмотреть, что на нём запечатлено, невозможно, изображение смазанное, искажённое до неузнаваемости.
Тихий скрип оповещает о том, что дверь открыта, можно свободно уходить.
Дорогие игроки!
Поздравляю с завершением ивента. Вы можете написать финальный пост в этой теме.
Каждый персонаж получает загадочный артефакт, представляющий собой размытый пустой кадр киноплёнки. Действие артефакта вам ещё предстоит выяснить.
В течение нескольких дней все игроки получат ОЗ за участие.
Стоит ногам маньяка намертво приклеится к полу, а лезвиям звонко мазнуть по ветру, Тия срывается с места. Что есть сил, она мчит вперёд, дальше по коридору. Остатки выносливости сгорают в лёгких, дыхание становится частым и прерывистым. Хотелось остановиться и перевести дух, но ноющая боль в спине подстёгивала не думать об этом и бежать — бежать — БЕЖАТЬ! Как можно дальше и без оглядки! В безопасное место под символическим знаком вопроса.
Лёгкие спешно вбирают крохотные порции кислорода. Кончик волшебной палочки неприятно тычет в горло под нервное:
— Сонорус, — разговор на бегу мгновенно приравнивается к пытке. — MADISON! — зовёт Кристиана. — Ce n'est pas le moment de se cacher! Où es-tu? — топот за спиной нарастает. — Réponds-moi!
Мэдисон молчит. Её полный ярости голос не спешит обрушиться карой на голову незваного гостя. Бранные слова не бьют по перепонкам недовольством и разочарованием из-за вмешательства в её одиночный поход против маньяка. Девичьей тени не мелькает даже в редких поворотах, таких идеальных для засады и нанесения сокрушительного удара по обгоревшей морде. Пробившееся сквозь стену уверенности сомнение снова напоминает о себе.
Что, если Тия уже видела Мэдисон? В самом начале, когда с грохотом влетела в котельную. Что, если её изначально здесь не было и всё, что видела и слышала Крис до этого, было не более чем злой шуткой неуверенного в себе мужлана, жадного до внимания подростков? Что, если в этом кошмаре искать её придётся по частям?
Кристиана усиленно давит сомнительный шёпот, гонит из головы нахлынувшие образы и заделывает дыры в треснувшей броне. Но одного прицельного удара в спину с лихвой хватает, чтобы разбить её вдребезги. Розмонд падает на пол. От боли в глазах мутнеет. Пространство вокруг звенит от крика, настолько душераздирающего, что тело замирает. Тия даже не понимает, что является его источником. Она приподнимается на локтях и пытается проползти вперёд, игнорируя дрожь в теле и держа за ориентир волшебную палочку. И когда та только успела выскользнуть из руки?
Вернуть артефакт, — и вместе с ним контроль над ситуацией, — не получается. Очередной удар в спину выбивает из груди остатки воздуха и ещё один крик. Тело содрогается от обрушившейся боли. Спина пылает. В глазах темнеет. Лёгкие сжимает так, что даже вдох сделать не выходит без вспышки агонии. Запах железа становится особенно ярким. Он заполняет пространство, перегружает рецепторы металлическим привкусом и окрашивает мир в красный. Алые пятна расползаются по остаткам одежды и полу с каждым ударом маньяка. Он нависает сверху, продолжая наносить порез за порезом, не позволяя жертве ни вырваться из его убивающих объятий, ни попытаться себя сбросить, вдоволь упиваясь её страхом. Кристиана больше не кричит. Она хрипит, давится кровью и всеми силами цепляется за остатки здравомыслия, чувствуя, как леденеют руки и тяжелеют веки. Она слышит мамин голос, тихо напевающий колыбельную. Знакомый мотив и неразборчивые слова. Видит папу, воюющего в саду с садовыми гномами. Видит дедушку, сидящего у камина с трубкой в руках и бабушку, что отчитывает маленького гиппогрифа за украденное мясо. Целая жизнь проносится перед глазами яркими вспышками.
— Абракадабра, — и мир проваливается во тьму.
Крис просыпается, как по щелчку пальцев. Распахивает глаза с судорожным криком и, вцепившись в сидящих рядом людей, вжимается в спинку дивана так, будто желает стать с ним одним целым. Хаффлпаффка замирает, глубоко дышит и пытается понять, где она. Знакомый антураж вызывает недоумение и шок, но мягкий свет свечей и запах воска успокаивают, а растерянные лица других студентов и ноющая поясница закрепляют результат.
Они были в Хогвартсе. В той самой маленькой комнатушке. В кругу творческого беспорядка. И, что самое главное, они были в безопасности.
— Merlin... — шепчет она. — Qu'est-ce que c'était? — и прикрывает лицо дрожащими руками.
Кристиана встретила свою смерть в котельной. Девушка была уверена в этом! Она ощутила её дыхание на своей коже, видела её гнилую улыбку, смотрела ей прямо в глаза и…проиграла. Проиграла позорно! И это после громких речей о счастливом конце для всех! После нарушенной клятвы о бдении над спящей старостой! После угрозы удавить маньяка коктейлем из собственных эмоций! Тия не сделала ничего для того, чтобы выполнить хотя бы один из заявленных пунктов. Не смогла спасти тех, кто был рядом. Она даже себя защитить не смогла!
К притихшему ужасу в объятиях спокойной тишины привился стыд. За ним же поспешили слабость, чувство собственной беспомощности и ненадёжности. Всё это легло на плечи тяжким грузом, который хаффлпаффка тут же попыталась разбить на более мелкие и припрятать куда-нибудь. С душевными терзаниями разберётся «будущая Тия».
У «настоящей» были дела поважней.
Смахнув проступившие на глазах слёзы, Крис шмыгнула носом, села прямо и расправила плечи. Кусочек плёнки она также решила припрятать на будущее во внутреннем кармане мантии. Девушка огляделась по сторонам, выискивая среди невольных участников кошмара пострадавших или лежащих без движения. К её огромной радости, все были в порядке. Физически. Но вряд ли кто-то из них сможет сегодня заснуть.
— Т-Тия! Мэдисон! — Лоррейн бросается на девушек с объятиями. — Я не помню, когда заснула! Я не знаю, что это было, — голос её дрожит и звучит слишком неестественно. — Я не хотела спать, простите пожалуйста.. пожалуйста… — она закрывает лицо руками и ревёт. Пытается успокоиться, но не получается. Хочет сказать ещё что-то, но не может.
Тия обняла подругу и успокаивающе погладила по спине:
— Ну-ну, тише-тише. Лоррейн, всё хорошо, — слова, убедить в которых предстояло не только её, но и себя. — Это был всего лишь плохой сон. Очень-очень плохой сон, навеянный паршивым фильмом и не менее паршивым артефактом, — Розмонд бросает косой взгляд на опустевший стол. Треклятый артефакт исчез после учинённой бойни. А ей так хотелось его в щепки разнести! — Всё ведь хорошо закончилось по итогу. Мы ведь живы? Живы! И мы в безопасности. Теперь так точно, — плечо отозвалось болью при ответном объятии. — Хочешь, вторгнется в мадам на чашечку сна без сновидений? Или на кухню за ароматным ромашковый чаем? Или чего покрепче у эльфов в закромах найдём для успокоения души и нервов. Вас это, между прочим, тоже касается, господа помятые! — обратилась Тия к остальным. — Уж не знаю, что там у вас было, но медитация над чашкой горячего чая для обретения внутреннего покоя лишней не будет точно.
Офф:
Уважаемые игроки и товарищи по несчастью! Я и Лоррейн предлагаем завершить этот киномарафон на более позитивной ноте и отметить возвращение из мёртвых скромным чаепитием в подземельях. Так что если у вас есть желание, присоединяйтесь :)
Я бы предложила ещё разбить артефакт, но мастерским мановением крыла эта опция стала недоступнойКайлей смотрит, как паук дергается, словно оплетенный невидимой сетью. Металл начинает смыкаться, куб формируется идеально, как по учебнику. Без швов. Без щелей. Это должно сработать. Это обязано сработать.
На мгновение он позволяет себе выдохнуть. Секунда тишины, и в этой тишине Кайлей даже начинает строить планы. Сейчас он перехватит Макнейра поудобнее и вытащит его вон, оставив паука в железной могиле. Может быть, если получится, проследит за Гарнэт, чтобы удостовериться, что она тоже вышла. Нужно просто быстро двигаться. Быстро думать. Быстро выбираться отсюда.
А потом раздается глухой стук.
Удар.
Удар.
Удар.
Металл прогибается, как мокрая бумага. Еще удар - и грань куба разрывается, лопается, а затем паук выплевывается наружу: яростный, беспощадный и такой большой, что в комнате не остается места ни для чего другого, кроме него.
Кайлей замирает, и это худшее, что он мог сделать. Смотрит, как огромная лапа сбивает Гарнэт с ног, а потом вдавливает ее в пол. Это выглядит так внезапно и неправильно, словно кто-то только что цинично сжег сценарий, где они побеждают, прямо у него на глазах.
Голос в голове что-то орет, но Кай не слышит.
Он поглощен шумом собственных мыслей и пульсацией страха в висках. Гарнэт корчится под лапой паука, Макнейр рядом, под его рукой, а он сам - вроде целый, но только снаружи. Внутри все поломано. Он колеблется. Спасти Гарнэт? Или увести Маркаса?
"Беги!"
Приказ, обжигающий, как раскаленный металл, врезается в сознание. Голос больше не уговаривает, не шепчет отстраненно, не советует. Он вопит. Но Кайлей все равно не двигается. Хоть голос и не уточняет этого, но Кай знает, чего он хочет: чтобы он бросил все. Их обоих. Бросил и бежал.
И будь тут другие люди, он бы, вероятно, так и поступил - даже без приказа. Но не сейчас. Не с ними.
Хоук отмахивается от подсознания и рыпается к Гарнэт, но не расцепляет рук от Маркаса, и слизеринец тяжело тянется за Каем на слабых ногах. Паника захлестывает. Кай видит, как гаснет щит Махоуни, как с треском ломаются ее кости. Надо бросить Мака и бежать к Гарнэт, но руки не слушаются. Левая, с палочкой, дрожит. Правая намертво вцепилась в Макнейра. Он направляет дрожащую палочку на паука, изо всех сил пытаясь нащупать в хаосе собственных мыслей хоть что-то полезное, но голос мешает сконцентрироваться и продолжает орать. Приказывает:
"Брось их! Беги. Сейчас же!"
Но Кай не подчинится. Не в этот раз. Не в этом.
Он тянет Макнейра на себя, и вдруг случается то, чего Кай никогда прежде не испытывал.
Дыхание спирает.
Мертвенный липкий холод взрывается в его груди, растекаясь по венам, как ядовитый лед. Он стремительно захватывает его конечности, отравляя, поглощая. Холод не просто пронизывает - он впивается, заполняет каждую клетку, вытесняет волю. Зажатые страхом мышцы оживают, ноги мгновенно готовы сняться с места, подчиняясь воле бежать.
Не его воле.
Руки почти разжимают хватку на Макнейре, а в голове звенит чужая команда:
"Отпусти его!"
Кай упрямо тянет слизеринца на себя, но пальцы сопротивляются, силой разжимаются, будто кто-то другой управляет ими. Макнейр пошатывается, почти теряя равновесие, а Кайлей с ужасом смотрит на собственные руки, которые больше ему не принадлежат.
Его тело предает его.
Все это занимает всего пару секунд, но этого хватает, чтобы допустить фатальную ошибку - промедление. Он снова смотрит на Гарнэт. Ее взгляд уже пуст, а тело безжизненно обвисает под лапой твари.
Она мертва.
Мертва.
Кай смотрит на тело Махоуни, и в голове что-то переключается. Лед внутри трещит, лопается, а Кайлей потоком хлынул сквозь него обратно в собственное тело. Яд отступает, теряет контроль перед волей истинного владельца тела, и, с гулким стуком сердца, Хоук возвращает себя себе. Едва дыша, он снова хватает Макнейра за плечи и волочит его к двери.
Он больше не слушает голос. Не слышит его. Гарнэт уже не спасти, но Мак еще жив. И это все, на чем Хоук сейчас готов сконцентрироваться. Сейчас у него есть только эта чертова дверь совсем рядом и слабая надежда, что еще не поздно.
Хоть бы успеть. Хоть бы выбраться.
И тогда паук бросается.
Лапа, обитая хитином, врезается в грудь. Щит гасит часть удара, но силы хватает, чтобы отшвырнуть Кайлея к стене, выбив весь воздух из легких. Рядом, потеряв опору, глухо падает тело Макнейра. Палочка выскальзывает из пальцев, перекатываясь в тень - туда, где ее уже не достать.
Все. Он только что проиграл.
Еще один удар. Еще. Еще. Монстр отрывается на нем, вбивая в пол с тем же остервенением, с каким Хоук делал это сам еще несколько бесконечных минут назад. Хоук пытается уворачиваться, но удары безжалостно находят цель. Щит трещит. Пространство сужается, захлопывается вокруг него, сжимаясь до узкой полоски света. Паук замахивается снова.
Кайлей замирает. А в тот миг, когда понимает, что все кончено, замирает и голос в его голове.
"Нет..."
Время в последний раз вязнет в паникующем мозге. А, возможно, это подсознание замедляет реальность, пытаясь выгрызть себе лишние секунды на раздумье. На спасение носителя. Но это не помогает. Ситуация уже проиграна.
"Не сейчас!" - в конце концов голос срывается на такую не свойственную ему панику.
"Еще рано!" - ревет он, как будто пытаясь ментально сломать время и отмотать его назад.
"НЕ СЕЙЧАС!!!"
Удар.
Плоть прорывается насквозь, и Кай повисает на острие, как насаженная на спицу тряпичная кукла. Он еще жив. Пальцы инстинктивно хватаются за лапу, цепляются за орудие смерти. Взгляд опускается вниз, на собственную пробитую грудь, и он не может поверить своим глазам..
Голос взрывается истошным воплем.
Он вопит и бешено бьется о стенки сознания, как крыса в клетке, при виде угля. Его планы не могут быть нарушены. Не так. Не здесь. Не какой-то жалкой тупой тварью. Это смешно. Это немыслимо. Он выше этого. Он сильнее. Это не может закончиться так. Он не может проиграть!
Подсознание сочится яростью. Жгучей, прожигающей. Он хочет вырваться. Бьется в иступлении, расцарапывая сознание носителя изнутри, пытаясь прогрызть себе выход наружу. Но не выходит. Он воет, как раненый зверь. Пространство вокруг стягивается в точку и ему так невыносимо тесно в угасающем мозге, что он взрывается. Теряет устойчивую форму. Расплескивается магмой по закуткам сжимающегося сознания.
"Холодно.."
Хоук почти не чувствует тела. Мир вокруг мутится, размывается. Руки обмякают и безжизненно соскальзывают с паучьей лапы.
Он чувствует, как грудь наполняется кровью, как воздух больше не идет, а мельчайшее движение будто кромсает его изнутри. Парень заходится кашлем, в бессмысленных попытках продохнуть. Рот наполняет пена, розовая, липкая. Он смотрит в глаза паука, и это взгляд хищника, который знает, что уже победил.
Кайлей с надеждой ждет последних кадров, что должны пронестись перед глазами перед смертью. Об этом все всегда говорят и он хочет, чтобы это оказалось правдой. Он из последних сил ждет финальную пленку счастливых воспоминаний... Но ее нет.
И последнее, что он чувствует, - как лапа с хлюпом вырывается из его груди.
Взрывной вдох.
Воздух хлынул в легкие Кайлея так резко, что тот чуть не задохнулся снова. Он вырывается из кошмара, как из глубокой воды, хватая воздух жадно, шумно, так, будто дышать ему больше никогда не дадут.
Глаза открываются, а Кай пытается сморгнуть собственную смерть, как ночной кошмар. Комната. Проектор. Реальность. Хоук опускает взгляд вниз, туда, где только что зияла дыра в груди, и прижимает ладонь к рубашке. Там ничего нет. Никакой боли. Никакого разрыва. Сердце бьется - целое, живое, слишком быстрое. Дрожащими руками он нервно ощупывает себя: живот, бедра, ребра, лицо. Все на месте. Вроде, все на месте. Но что-то не дает успокоиться. Пальцы судорожно ныряют в карман и нащупывают рукоять палочки. Гладкая древесина сразу откликается знакомым теплом.
Выдох.
Теперь точно все на месте.
Только сейчас он замечает остальных. Лоррейн - ее влажные от слез глаза, тревожный взгляд. Бледная, как простыня, Фостер. Розмонд - неунывающая Розмонд, и даже в ней как будто сломался какой-то невидимый механизм. Цвингер, Айрис и Смит - тоже здесь, хотя Кай даже не знал, что проектор поглотил и их. Его глаза задерживаются на Макнейре, быстро скользя взглядом по его бедру. Цел. Хорошо. Сердце чуть успокаивает свою дробь. Только дышать легче не становится.
А потом он чувствует ее взгляд. Гарнэт Махоуни.
Он медленно поворачивается к ней. К той, чьих глаз так старательно избегал. Долгие несколько мгновений в этом новом-старом мире, где она снова жива, он смотрел на всех, кроме нее.
Что сказать? Что можно сказать?
Хоук встает и молча подходит к ней. Он хотел бы сказать, что ему бесконечно жаль, но правда в том, что ему не за что извиняться. Не за то, что не спас ее - он не бог. Не за то, что струсил - трусость он считал лучшей частью человеческой натуры и охотно прощал ее всем, включая себя самого. Нет, стыд разъедал его из-за другого.
Нерешительность. Он должен был быть решительнее. Бросить кости судьбы и сыграть, как умеет. Он должен был сделать выбор - кинуться к ней или бросить ее умирать. Даже сбежать самому. Любое решение было бы правильным. Любое. Но он замер. Колебался. И этим убил их всех.
Он делает шаг к Гарнэт, кладет руку ей на плечо. Короткий момент, когда их взгляды встречаются, кажется вечностью. А потом он притягивает ее к себе, обнимает. Молча. Сильно.
Ему не важно, злится ли она, хочет ли, чтобы он вообще ее касался после того, что случилось. Захочет ли оттолкнуть его? Пусть попытается, если захочет, - он все равно не даст. Пусть злится. Ему все равно. Потому что он делает это не для Махоуни. О нет. Эгоист Хоук делает это для себя. Это ему нужно прикоснуться к ней, чтобы его мозг, наконец, отпустил этот жуткий, мерзкий, прилипший к черепу образ ее мертвого тела. Это ему нужно ощутить, что сейчас все не так… не так, как было. Убедиться, что его нерешительность в этот раз не стала фатальной.
Вторая рука обхватывает Гарнэт. Крепче. Кайлей прижимает ее к себе, словно пытаясь физически выдавить из себя кошмар. Его лоб утыкается в ее макушку, и в этот момент он, наконец, выдыхает - медленно, тяжело.
Слава Мерлину. Живая.
ОФФ: Извиняюсь за оторванный от остальных общей движухи пост. Буду рад к ней присоединиться своим следующим постом, но этот надо было выбросить таким в угоду моим следующим личным играм))
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Холодная сталь лезвий вонзилась внутрь, вместе с ней острая, нестерпимая боль сковала тело, не давая вздохнуть. За какую-то пару секунд нутро превратилось в месиво, а пугающий финал стал окончательно неизбежен. Взгляд остановился на жутких ранах, выливающейся из них крови, дыхание стало сбивчивым.
Всё? Это конец? Так рано?
Сквозь слезы, уже лежа на полу, Лоррейн смотрела на удаляющуюся фигуру Крюгера. По мере того, как кровь разливалась под ней липкой лужей, фокус становился все более размытым, сил бороться с неизбежным все меньше, а вместо мыслей в голове остался густой туман. Рейвенкловка поддалась соблазну прикрыть тяжелые веки, но с последним осознанным выдохом ее глаза так и остались приоткрытыми.
Резкий вдох с возвращением сознания, все та же белая простыня на стене, мерцающий огонь свечей. Руки сами потянулись к животу. Там, где маньяк оставил рваные раны, сейчас ощущалось лишь жжение. Перед мысленным взором все еще стоял Крюгер, тело помнило ощущение стали внутри, разорванные органы, осознание собственной беспомощности, принятие конца и постепенное угасание жизни. Рейвенкловка какое-то время глядела на ладони, пытаясь осмыслить и сопоставить только что пережитое и непорванную лезвиями одежду, не испачканные кровью руки. Пальцы сжали острые края куска пленки и застыли. Сувенир на память? Лэнгфорд всхлипнула, все еще переживая перенесенную боль, отчаяние, страх, ощущение такого внезапного и бестолкового конца, и медленно подняла голову в надежде вновь увидеть девочек.
— Т-Тия! Мэдисон! – облегченно выдохнула она и кинулась к ним, справляясь с неприятным ощущением в животе, засовывая отрезок кинопленки в карман. — Я не помню, когда заснула! Я не знаю, что это было, — захлебывалась слезами Лоррейн, сжимая обеих поочередно в объятиях. — Я не хотела спать, простите пожалуйста.. пожалуйста, — девушка закрыла ладонями лицо и не в силах бороться с эмоциями принялась судорожно плакать. Вина за произошедшее, пусть и произошедшее не наяву, накрыла с головой. Там, в гостиной Нэнси, она не должна была засыпать!
— Ну-ну, тише-тише, — Кристиана принялась успокаивать подругу. — Это был всего лишь плохой сон.
Но Алана и Хайнца не было в комнате! Во сне тела не пропадают!
— Очень-очень плохой сон, навеянный паршивым фильмом и не менее паршивым артефактом. Все ведь хорошо закончилось по итогу. Мы ведь живы? Живы! И мы в безопасности. Теперь так точно.
Лоррейн всхлипнула на плече подруги и сжала ее плечи, словно пытаясь убедить себя в том, что они и правда все живы и в безопасности.
— Хочешь, вторгнемся в мадам на чашечку сна без сновидений? Или на кухню за ароматным ромашковый чаем?Или чего покрепче у эльфов в закромах найдём для успокоения души и нервов. Вас это, между прочим, тоже касается, господа помятые! Уж не знаю, что там у вас было, но медитация над чашкой горячего чая для обретения внутреннего покоя лишней не будет точно.
Лоррейн повела плечом. Куда-то далеко идти не хотелось, оставаться одной тоже. Боковым зрением она заметила еще находящихся в комнате. Наконец отпустив плечи Кристианы, она подняла взгляд и, вытерев заплаканные глаза ладонями, осмотрелась. Хайнц и Алан, слава Мерлину, тоже “вернулись”: сокурсник касался своих рук, а слизеринец с довольным видом пялился в пустой экран, от его “а я говорил, что мы все умрем” прошел нервный холодок по спине. Рядом находились и те, которых не было в комнате в начале “путешествия”. Но судя по ошалевшему внешнему виду, все или почти все испытывали примерно то же самое. Гарнэт тихо лежала на полу, Марк отстраненно смотрел в стену, Леон трогал шею, а Кай ощупывал себя.
— Не к Мадам, — тихо проговорила она, унимая дрожь в руках. — И ромашка меня не успокоит, мне просто надо побыть рядом..
Каждый человек хоть раз, но думал о своей смерти. Представлял, как и что с ним произойдет, подпитывая разумный, но от того не менее сковывающий страх неизвестности.
В литературе и кинематографе часто можно встретить фразу: «Вся жизнь промелькнула перед глазами». Леон Смит не мог похвастаться излишней насыщенностью своей жизни длинною в неполных шестнадцать лет, однако вспомнить было что, особенно после поступления в Хогвартс. Но нет. Не промелькнула. Ни черта подобного! Перед затуманенным взором стояло лицо вампирши перепачканное кровью. Его кровью. И все, сознание погасло. Ни единой мысли. Ни единого чувства. Слишком беспомощным он оказался, чтобы злиться, слишком неотвратимой была смерть, чтобы успеть испугаться.
Осознание настигло позже. Когда Леон обнаружил себя сидящем на полу злополучной комнаты. Руки рефлекторно дернулись к шее, рвущейся фантомной болью. Раны не было, ладони были чисты, но кровь все одно успела почудиться.
Жив. И люди вокруг, гораздо больше, чем он помнил, были живы. И Лоррейн. Бледная, напуганная до заметной лихорадки, но живая. Ее горячечный взгляд блуждал по пространству. Леон мог только догадываться, что ей пришлось пережить.
И вот тут его накрыл страх. Он беспомощен. До смешного беспомощен. Кого он хотел уберечь? Кого силился спасти? Если он себя спасти не может! Никчемный идиот, пытающийся прыгнуть выше головы, мнящий себя….
«Соберись, тряпка!» - почти приказ, заставляющий самого себя подняться с пола.
- Лоррейн… - тихо позвал он, приблизившись к девушке. – Может хватит на сегодня кино?
Улыбка вышла натянутой, но и пусть.
- Хватило на всю жизнь, - кивнула та в ответ.
- Ни тебе одной, - подала голос Тия, поднимая взгляд на Леона.
Смит словно только сейчас обнаружил Розмонд. Медленно моргнув, перенастраивая фокус, он расширил поле зрения на еще один объект. А хаффлпафка уже набрала скорость, строча словесной очередью, как из пулемета:
- Ладно, герой-любовник. Давай, бери свою барышню под ручку с другой стороны и пойдемте уже.
- Тия, давай не сейчас, - задушено одернула ту Лоррейн. И Тия замолчала, но ненадолго:
- И что значит «на сегодня»? Только не говори, что повторить собираешься?
- Э-э-э, - весьма содержательно ответил Смит, сознанием все еще находясь на фразе: «…герой-любовник», впрочем, послушно подхватывая Лэнгфорд с другой стороны.
Офф: кусок пленки остался незамеченным в кармане.
Алан вздрогнул и медленно открыл глаза. В поле зрения попали знакомые детали: тусклый свет свечей, стулья, стоящие по всей комнате, белое полотно у стены и другие студенты Хогвартса, переговаривающиеся друг с другом. Сосредоточиться на окружающей его обстановке оказалось совсем не просто. Впрочем, она и не сильно его сейчас беспокоила. Его глаза упали на одно запястье, а пальцы другой руки дотронулись до шеи, где совсем недавно он ощущал укусы. Ни следа крови. Ни боли. Пошевелив губами, где всё ещё ощущался поцелуй, он прикоснулся и до них. Конечно, он уже понял, что не обнаружит там крови, хотя обманчивый мозг продолжал убежать его, что она там есть. Всё произошедшее казалось таким реальным и лишь по нелепой случайности стало ненастоящим. В этот самый момент Алан ещё не был до конца уверен, были ли магией посетившие его видения или то, что они растворились и какая-то, весьма значительная, часть его сознания, надеялась, что и замок и девушка были реальны, а ему лишь стёрли воспоминания о случившемся.
Алан снова осмотрелся по сторонам. На лицах других студентов он видел самые разные эмоции, но чаще всего встречались страх, замешательство и удивление. Сердце Алана билось учащённо, и он ощутил прилив адреналина.
— Что, черт возьми, произошло? — прошептал он, и тонкие струйки страха в его сердце смешались с любопытством.
Он продолжал изучать окружающих, искренне надеясь, что никто не знает, что с ним произошло. Но никому до него не было дела, что определённо внушало надежду. Столь непривычное для него смущение пришло на смену страху. Он вспомнил и поцелуй и укус, которые казались такими реальным что в тот момент, что сейчас.
"Это всё было нереально?" — спросил он себя, а внутри бурлили противоречивые чувства.
Стыд охватил его, когда он понял, что, мог выглядеть странно, ушёл с незнакомой девушкой, когда обнимался и целовался с ней и когда позволил ей выпить его кровь. И эти мысли снова вызвали у него страх.
"Вампир?"
Алан никогда не видел вампиров в живую, а незнакомка совсем не походила на тех тварей, что он видел в учебниках по защите. Красивая, женственная, живая. Совсем непохожая на уродливого хищника.
Окружающие начали собираться и уходить, и Алан ощутил облегчение. Сейчас ему хотелось побыть одному и справиться с одолевавшими его эмоциями. И желанием. Желанием вернуться туда, в тот замок и комнату. В мир, где он испытывал те эмоции. найти незнакомку и...
"И что? Она тебя убить хотела."
"Не захочет."
Его мысли снова и снова возвращались к той девушке-вампирше, её загадочным глазам и темному обаянию.
"Почему я всё ещё думаю о ней?" — спросил он себя и не получил никакого ответа.
Глубоко вздохнув, он попытался успокоить мысли. Ему определённо нужно было прийти в себя и переварить случившееся.
"А потом попытаться вернуться туда..."
Это было похоже на победу. Нет, это и была победа! Чистая победа, с разгромным счетом, как на лучшем из матчей, где бы она всухую победила со счетом 200:0!
Мэдисон даже забыла, что висит на перилах, словно кусок белья на веревке. Заклинания срывались с ее волшебной палочки, как пули, одно за другим, без промаха, с точностью будущего аврора. Каждый взмах - олицетворение ее силы, ее решимости. Петрификус Тоталус поймал Крюгера врасплох, искры заставили его глаза вспыхнуть гневом, и этот миг - этот короткий миг, когда экс-металл треснул, а тело маньяка исчезло из виду, - стал ее моментом триумфа.
Все получилось! Все, как на практике с профессором Флитвиком. Только это был не макет, не учебный манекен - это был он. Монстр. Маньяк! Настоящий - почти - серийный и опасный убийца! И она его победила! Не кто-нибудь, а именно она! Своими руками, палочками, смекалками и всем таким прочим. Она теперь не просто девчонка, она считай герой! Фостер - "староста Хаффлпаффа". Мэдисон - "уже почти аврор"!
В момент, когда тело Крюгера исчезло в темноте, она позволила себе маленькую, мимолетную улыбку и нервно-радостное "Вуу-ху!". Победа! Настоящая победа!
И вдруг...
Металл, который так надежно удерживал ее, содрогнулся, будто кто-то изнутри ударил в него молотом. Ноги освободились первыми. Она инстинктивно вцепилась руками сильнее, но услышала его голос. Протяжный, мерзкий:
- Я же сказал, что у тебя только один путь. Абракадабра!
Холодный воздух хлестнул ее по лицу, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног. С характерным "вжух" она ухнула вниз.
Она так и не успела выкрикнуть Асцендио - от первого же удара о перекрытия палочку выбило из рук. Мир вокруг размывался, и каждый удар, каждое касание металла было как плевок в лицо ее прежней самоуверенности. Она пытается ухватиться пальцами за очередную металлическую платформу, но руки скользят. Она впивается ногтями, но это не помогает и они с протяжным скрипом тянут невидимые на металле борозды, ломаются. Гравитация упрямо тянет ее вниз, будто старый друг на встречу, которой она так долго избегала, и Фостер соскальзывает в свободное падение. Прежде ей казалось, что она всегда чувствовала себя в полете как дома - ее тело знало ритм воздуха, каждое движение было выверенным, каждое падение контролируемым. Там она управляла высотой, а не наоборот. Но сейчас высота смеялась над ней, издеваясь, ломая ту грань, где кончалась свобода и начинался страх.
Она чувствует, как воздух хлещет в лицо. Это чувство ей так знакомо, но никогда прежде она не испытывала его со стороны холодящего душу ужаса! Она столько лет летала на "Чистомете" и разрезала этот самый воздух, как нож горячее масло. И всегда была уверена, что метла держит ее. Высота никогда не была ей врагом. Она была союзником!
Но не сейчас. Сейчас она падает без защиты. Нет больше метлы. Нет больше силы. Есть только ее тело и то, что ждет внизу. Ее дыхание превращается в рваную, бессмысленную борьбу за кислород.
Удар. Потом еще один. Ее тело катится по перекрытиям, как ненужный мусор, как пустая банка, которую пнули ногой. Все болит. Но хуже боли - страх.
Крюгер смеется где-то внизу. Его голос будто тянется к ней, как холодные руки, которые готовы схватить ее за горло. Он ждет ее там, на дне.
Какая ироничная, а вместе с тем и ожидаемая смерть для квиддичистки.
Это конец...
Мгновение - и ее тело рухнуло к ногам маньяка.
Возвращение к реальности было чем-то сродни нырку в холодную воду, только вместо воды - вязкий, липкий хаос.
...Не конец?
Веки поднимались медленно, как будто кто-то смазал их драконьим клеем. Первое, что почувствовала Мэдисон, - жжение. Оно ползло по телу, будто целая армия миниатюрных троллей с раскаленными факелами стройно маршировала по местам ее ушибов. Просто в конкретно ее случае - встреча с Крюгером закончилась для нее ушибом всей Фостер. Она с трудом шевельнула рукой и потрогала шею. Все на месте. Лицо тоже на месте. Даже волосы - пусть растрепанные, но ее. Живая?..
Голова повернулась в сторону, и взгляд наткнулся на кусок пленки, зажатый в ее руке. "Что за черт?" Она подняла находку ближе к лицу, пытаясь рассмотреть, но перед глазами виднелась только какая-то муть. В прямом смысле этого слова. Видимо, она разберется с кадром позже и бездумно сунув пленку в карман, Мэдисон наконец подняла глаза и огляделась.
"Проекторная?.. Это все было видение?.. Или это рай? Я все-таки умерла?" - Фостер прикоснулась к ребрам, ожидая что-то нащупать там, но она сама не поняла что. Наверное смерть как таковую. Какая она наощупь - смерть? Наверное липкая. Или острая. Но ребра были совершенно обычные, ничего подозрительного. И именно это и было подозрительно!
"Я точно умерла! Это все - просто фантазия моего умирающего мозга! Там же говорят о предсмертных видениях? Вот, это точно они!.."
Фостер смотрит на предположительно ненастоящих людей, что должны были олицетворять ее самые светлые воспоминания и фантазии, обрисованные ее мозгом в последнем выплеске эндорфинов, чтобы облегчить ей принятие ее горестной участи... И начинает сомневаться, что это рай. Ладно бы еще девчонки, Макнейр или даже Айрис... Но Цвингер?.. ХОУК?! Нет уж, это точно никакая не "счастливая фантазия". И уж точно не "небесная канцелярия"! Хоук бы в оной сгорел синим пламенем, потому что - видит Бог - он тот еще черт.
Значит и вправду Хогвартс?..
Фостер еще раз пробежалась взглядом по проекторной. Комната выглядела так, будто ее только что вывернули наизнанку эмоциональной мясорубкой. И в центре этой мясорубки была Лоррейн, которая бросилась на нее с объятиями, а следом за ней - Тия, как всегда, извергающая поток слов с удвоенной скоростью.
- Т-Тия! Мэдисон! Я не помню, когда заснула! Простите, пожалуйста… - захлебывалась слезами Лоррейн, сжимая их обеих так, будто собралась проверять на прочность. - Я не хотела спать, простите пожалуйста.. пожалуйста...
- Ребра... - Кряхтит Мэдс. Чувство такое, будто Лэнгфорд решила закончить дело Крюгера, но выбрать максимально сентиментальный способ это сделать - отдать дань уважения хаффлпаффскому дружелюбию и совершить убийство посредством объятий.
- Тише-тише, - проговорила Тия, поглаживая подругу по спине. - Это был всего лишь плохой сон. Очень плохой сон.
Мэдисон, наконец, вдыхает поглубже. Ну да, конечно, плохой сон. Она уже точно знает, как этот "сон" будет потом преследовать ее в каждой темной комнате. А пока она все еще здесь, удивительно живая, нервно трогая ребро, будто ожидая найти там кусок металлический когтей.
- Ничего... Ничего. Главное, что вы все живы, - выдохнула она наконец. - К тому же, кажется, я убила Крюгера. Во всяком случае я так думала, пока он не прокряхтел снизу свою "Абракадабру"... Но потом я тоже упала. Буду надеяться, что прямо на него. - Ее губы дрогнули в легкой усмешке, но тут же поджались.
Тия, как обычно, перехватила инициативу, предлагала ромашку и "то, что покрепче". Мэдисон посмотрела на хаффлпаффку с едва заметным прищуром.
- Покрепче не надо, хватит вам нарушений правил школы на сегодня. Но от чая я не откажусь... - заключила Фостер, хотя мысленно уже хлестала джин с горла.
- Вас это тоже касается, господа помятые! - продолжала Тия, осматривая всех вокруг.
Мэдисон усмехнулась и, наконец, пошевелилась, стряхивая остатки ощущения той металлической хватки, в которой она только что находилась. Жизнь вокруг постепенно начала шевелиться. Первичный шок сходил с лиц. Смит уже подкатил шары к Лэнгфорд, Розмонд уже вовсю настроилась на "чай", Хоук... обнимал Махоуни? Что там у них такое приключилось? Интересно, как воспримет мадам Помфри их групповое шествие к ней за "зельем снов без сновидений" сегодня вечером. Хотя, едва ли она удивится. В этом году "коллективная ментальная травма" это почти что хит сезона среди студентов. Терпеливо ожидая, пока остальные соберутся, староста отошла в сторону, прислоняясь к стене. Айрис рядом удивленно вопрошает:
- Что, черт возьми, произошло?
А она понимает, что никогда прежде она не чувствовала себя таким прожженным и уставшим от жизни аврором, каким чувствовала себя в эту самую секунду. Многозначительно потирая переносицу, она устало пробубнила:
- Не знаю, что произошло у вас, но у нас произошла попытка убийства двух и более лиц с рядом отягчающих обстоятельств.
Гарнэт открыла глаза и вдохнула.
Пробитые насквозь легкие не обожгло болью, в горле не пузырилась кровь, она не лилась из носа, и судороги больше не бежали по отказывающим конечностям. Гарнэт была жива. По всему выходило, что так. Но все же Гарнэт была и не жива. Осталась размазана по грязному полу иномирного дома, пополнив коллекцию навсегда забытых вещей. Ни души, ни разума, ни смеха, ни слез – отрицание. Оказалось, это страшно: умирать. Умирать одиноко и безвозвратно. Оказалась, Гарнэт никогда не понимала этого в полной мере. Была бессмертна.
Она подняла руку и вытерла мокрые щеки. Жест показался ей бесконечным, будто рука опускалась на кожу с огромной высоты. Она успела рассмотреть каждую линию на ладони. Рука была чужой и Гарнэт потребовалось усилие, чтобы с ней соединиться и почувствовать то, что чувствует рука.
Здесь и сейчас. Гарнэт была здесь и сейчас, нигде больше. Ничего не произошло. Это хрустели не ее кости.
Гарнэт вдохнула снова и предприняла попытку сесть. Вдох получился судорожным, и она вцепилась в ощущение пространства, как в спасательный круг. Пол проекторной холодный и пыльный, каменный. Он царапал ладони и пачкал мантию. Кресла вокруг, обитые потертой синей тканью, твердо упирались в него витиеватыми ножками, представляя собой оплот надежности и поддержки. В креслах были люди: Лорейн и Мэдисон, Кристина и Алан, Леон и Хайнц… Маркас и Кайлей.
Конечно. Если она вернулась из кошмара, то и остальные должны были. Сердце сжало горечью и неприятием: они тоже умерли? Им пришлось смотреть, как умирают другие? Гарнэт думала, что всем досталось поровну, но это было не так. Она бы… она не знала, что бы делала, если бы ей пришлось наблюдать, как умирают друзья. Долго ли еще они были там, с ее трупом?
Слезы хлынули с новой силой, и она опустила взгляд в колени, сжав пальцами край форменной жилетки. Вот же ненастье. Все пытались приободрить друг друга, и ей бы тоже собраться, перевести все в шутку, разрядить атмосферу, но слезы все лились и лились. Какая глупая ситуация. Зачем так реветь из-за того, что никогда не случалось? По потере, которой не было? Гарнэт и сама не понимала.
На Маркасе, которого еще кажется несколько часов назад в своих мыслях она называла Макнейром, не было ран, а Кай… Гарнэт встретилась с ним взглядом и испугано замерла. Кай выглядел как-то неправильно, тоже не так, как прежде. Что изменилось? Эмоция – даже не эмоция, ее болезненное отсутствие – была незнакомой. Он встал и направился к ней. Разом вспомнились все домыслы и слухи о Кае, его прозвища и авантюры, все мерзкое, что успели впитать в себя стены Хогвартса. Вспомнились и сгорели в остром чувстве стыда, потому что: «Я не позволю тебе так бездумно закончить свою жизнь. Не здесь, не в сточной канаве, не в дурацком фильме. Не у меня на глазах». Наверное, и у самой Гарнэт выражение лица стало глупое-глупое из-за накатившего вдруг смущения, и поэтому, когда Кайлей положил руку ей на плечо, она посмотрела на него со смесью утихающего недоумения и нарастающего понимания, поэтому, когда Кайлей обнял ее, она обняла его в ответ. Так же отчаянно и крепко, потому что они больше не в дурацком фильме, и они оба живы. Потому что от облегчения кружилась голова, потому что ей просто хотелось его обнять.
Гарнэт надеялась, он не будет в обиде за испорченную слезами рубашку. И что не заметит, как пылают ее уши.