Провинциальный городок ничем не отличается от множества других таких же. Здесь складывается впечатление, что все друг друга знают, а самым громким событием является чья-то свадьба или похороны мирно почившего старожила.
На окраине города протекает мелкая речка, прячущаяся среди деревьев. Эта местность кажется много лет заброшенной, природа взяла верх над творениями человеческих рук, постепенно захватывая исконно принадлежащие ей территории. За рекой здания, когда-то принадлежащие заводу, ныне пришедшие в запустение.
Пока Хоук чуть ли не ползком обшаривает комнату, Макнейр выбирает стул поприличнее и садится. Кто он такой, чтобы мешать другу расследовать тайны и лишать радости их раскрытия?
Махоуни тем временем, видимо, решает, что идея запустить проектор не так уж плоха, и жмёт какие-то кнопки. Марк не надеется на удачный исход (впрочем, это его стандартное состояние), но шайтан-машина включается и начинает трансляцию, причём, сразу нескольких фильмов. Сначала ничего не понятно, следить за двумя постоянно сменяющимися картинками сложно, но в конце концов суть уловить удаётся. Лица, проступающие на камне стен, знакомы. Пусть Айриса Макнейр знает только со слов Лэнгфорд, а Фостер вообще только потому что она староста, но сам факт наличия студентов Хогвартса непонятно где ему очень не нравится. Если изначально всё это ему кажется чьей-то злой шуткой, когда на экранах начинают мелькать кровавые сцены, Марк вскакивает и направляется к проектору.
— Махоуни, как это выключить?
Вероятно, никак, ведь сразу после его слов белая тряпка тоже становится вместилищем какой-то кино-дряни.
Первое желание, возникшее в процессе просмотра — разбить аппарат — не осуществляется только благодаря въевшемуся в мозг рационализму, утверждающему, что это ни разу не выход. А если именно это и выход? Если нужно уничтожить причину?
Пока Макнейр пытается придумать хоть один логичный вариант решения, который не повредит попавшим непонятно куда студентам (если они действительно там) и заодно тем, кто находится в проекторной (мало ли, на что способен стрёмный механизм), окружающее пространство начинает почти осязаемо искажаться. Мешанина звуков и мерцание экранов дезориентирует, вызывая головокружение и тошноту. Если бы не привычное к тренировкам в воздухе тело, он уже мог отключиться. Закрыв глаза, чтобы убрать хоть один раздражитель, Макнейр пытается сосредоточиться на звуках, надеясь, что сможет в этой неразберихе сможет уловить хоть что-то.
Тишина наступает резко, в ушах звенит ещё какое-то время. Марк обнаруживает себя в незнакомом месте, очень похожем на то, что мелькало на экране. Дождь щедро поливает округу и его заодно. Махоуни и Хоук тоже здесь.
— Как тебе секрет комнаты, нравится? — спрашивает у Хоука, оглядываясь по сторонам.
Небольшие, похожие друг на друга дома, деревья во дворах, серое небо и редкие люди, спешащие укрыться от дождя.
Мимо проплывает бумажный кораблик, за ним вприпрыжку несётся мальчик в жёлтом дождевике.
Не можешь быть добрым, будь хотя бы вежливым.
"Аха! Я знал, что проекторная - не просто кинотеатр! Я знал!"
Воскликнул Кай, едва его кеды коснулись мокрого асфальта. Голос молчал, будто подавляя хохот и терпеливо ожидая следующей фразы Кая. Он знал, что она вот-вот прозвучит... Секунду... Во-о-от... Сейчас!
"Стоп. А хули я радуюсь?" - выдал Кай наконец, сменив восторг на замешательство и голос разразился истерическим смехом. Да. Именно этой фразы он и ждал. - "Где мы вообще?"
- Как тебе секрет комнаты, нравится? - подкинул в спину свой ироничный укол Макнейр, а Хоук напряженно прищурился, оглядываясь по сторонам:
- Не особо..
Небо серое, размытое, над головой - зловещий шелест капель, под ногами - гладкое и мокрое полотно маггловской дороги. Узкая улочка, серые дома; а впереди, на расстоянии, виднелся мальчик в жёлтом дождевике, что бежал за бумажным корабликом так самозабвенно, как будто будто сошел с иллюстрации детской книжки.
- Ладно, может все не так плохо. Мелкий вон бегает, кайфует..
Ох, Кай не представлял, насколько он ошибается. Он никогда не видел маггловских хорроров и понятия не имел о таком шаблоне как "The Dog Dies First" и уж тем более он не догадывался, что безжалостные киноделы в своих попытках манипулировать чувствами зрителей могут зайти куда как дальше, чем простое закадровое убийство щеночков с их тихими и короткими "ваф!" на обрывке кадра. Хоуку и в голову не пришло, что именно такой вот "щенок" только что пробежал мимо него в своем веселом и демонстративно невинном желтом дождевике.
"Ты б не расслаблялся раньше времени" - Протянуло подсознание серьезно. К сожалению, оно также не было знакомо с маггловской киноиндустрией, поэтому поделиться мудростью о штампах он со своим носителем не мог. Но многовековой опыт подсказывал, что Кай рано потерял бдительность. Кай в целом слишком уж часто ее терял, на его объективный взгляд. - "Ты же слышал крики на других лентах, ты слышал Мэдисон и ее типичное "нам конец!". Думаешь, вас отправили в ромком?"
"Вот именно что "типичное"!" - парировал Хоук, - "А зная Фостер, "нам конец" она как раз кричала бы в ромкоме.. Ну то есть.. Это же Фостер! Смазливый парень с цветами - вот ее боггарт" - хихинул Кай про себя, отбрасывая остатки напряжения вслед за недоверием к излишнему паникерству хаффлпаффской старосты.
"Ну не знаю..."
- Лэнгфорд вообще в милейшем городке, как с картинки, - сам того не зная, Макнейр поддерживает голос в голове Хоука своим скептицизмом. - Мало ли, что тут произойдёт ночью.
- Ты что, собрался торчать тут НО НОЧИ? - Воскликнула Гарнэт нервно. Кажется, она тоже переоценила Фостер с ее умением распознать "дурные предзнаменования".
- У меня пока нет других вариантов.
- Надо срочно добыть варианты! Нельзя просто так взять и попасть в кино! Может это был порт-ключ? Может Хогвартс участвует в экспериментальных магосъемках? Лорейн рассказала бы тебе, Мак, если бы собиралась стать актрисой экстремального жанра? Хотя не сходится, как бы она рассказала, если бы у них был портключ? Да и какой порт-ключ, если в Хогвартсе нельзя телепортироваться, голова дырявая! Я сдаюсь. На ближайшие секунд 5. Кай?
- Так, спокойно. - усмехнулся Хоук, демонстративно спокойно. - Порт-ключ из Хогвартса - действительно сомнительное предположение. Скорее всего это просто чары по типу Омута Памяти, и если это так, то персонажи здесь не должны нас видеть. - Кай посмотрел на мелкого, что залип у сточной решетки за бортиком дороги, и крикнул, - Хэй, пацан!
Он сдобрил свой природно-хищный оскал придельным добродушием и помахал ребенку, но пальцы его бессознательно потянулись к палочке, на случай если паренек вдруг окажется мимиком или чем-то таким.
"Я даже не знаю, кто в этой ленте жутче: подозрительно веселый пацан с корабликом или жуткий парень, подзывающий его" - выдохнул голос. - "Я серьезно, хватит так лыбиться, ты похож на маньяка"
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Объектив мигает, и комната озаряется тусклым светом. (Гарнэт радостно толкает Макнейра в плечо.) Работает! Сначала одна стена, потом вторая, к Гарнэт подступает мандраж предвкушения. Она так давно не была в кино! В нежной иллюзии переживания чужих чувств. Она улыбается, вертит головой туда-сюда, пытаясь ничего не упустить, внезапно ее взгляд останавливается на знаком лице, и она замирает. Это… Айрис? Цвингер? Что они… Лорейн?
Странные, страшные, по-бутафорски кривые картины сменяют друг друга наплывами, на экран брызжет кровь, а Гарнэт кажется, что кровоточат сами стены.
- Нет, - говорит она, со страхом в голосе.
Ее рука уже не хлопает Макнейра по плечу, а сжимает его рукав, улыбка сменяется разомкнутыми губами, и поэтому, когда загорается третий экран, Гарнэт знает, что делать.
- Махоуни, как это выключить?
- Никак. Бежим!
Она разворачивается и бежит к двери.
И тут… пух! Не хлопок, не щелчок, ничего. Она просто выбегает к замеревшим по среди неизвестной улицы Кайлею и Макнейру.
Вот же черт! Не то чтобы она не хотела их видеть, но. Но.
Гарнэт просто опасливо озирается, подозревая пасмурное небо, сырые газоны и черепичные крыши этого иллюзорного мира во всех смертных грехах. Например, в том, что они съели Лоррейн и Мэдисон.
- Как тебе секрет комнаты, нравится? – иронично спрашивает Макнейр, кося хитрым слизеринским глазом на Кайлея. Вторым глазом, который нормальный, она уверена, он осматривается.
- Не особо… - отвечает Кай, и на этот раз Гарнэт верит ему. Вид у него такой ошарашенный, будто пыль все же посмела прилипнуть к его штанам.
- Ладно, может все не так плохо. Мелкий вон бегает, кайфует..
Гарнэт мельком смотри на мальчишку в смешном желтом дождевике, на секунду ей кажется, что она его знает, но мысль соскальзывает и эффект узнавания пропадает. Вдох и выдох. Собраться. Впервые ли с ней происходит подобное? Нет. Она привыкла во всем искать позитив: разве она не хотела стать актрисой? Может к этому ее и готовили годы в театральном?
С другой стороны, последний раз, когда она открывала глаза не там, где была, ее ждало увлекательное путешествие в личный загробный мир Хогвартса. Гарнэт больше не хочет.
Вдох, выдох.
Карма в ее волосах вдруг особенно больно впивается когтями ей в шею и это возвращает ощущение реальности. О чем там был разговор?
- Лэнгфорд вообще в милейшем городке, как с картинки, - говорит Макнейр. Тоже значит разглядел подругу. Гарнэт умиляется: переживает! - Мало ли, что тут произойдёт ночью.
- Ты что, собрался торчать тут ДО НОЧИ? – умиление резко сходит на нет и восклицание вырывается у нее изо рта помимо воли. Она категорически против. У нее, может быть, были планы, и, если мистические силы Хогвартса решили ей помешать, то это проблемы мистических сил Хогвартса и помешать!
- У меня пока нет других вариантов, - что за пессимист…
- Надо срочно добыть варианты! – говорит Гарнэт в сердцах. – Нельзя просто так взять и попасть в кино! Может это был порт-ключ? Может Хогвартс участвует в экспериментальных магосъемках? Лорейн рассказала бы тебе, Мак, если бы собиралась стать актрисой экстремального жанра? Хотя не сходится, как бы она рассказала, если бы у них был портключ? Да и какой порт-ключ, если в Хогвартсе нельзя телепортироваться, голова дырявая! – разные мысли текут из нее сплошным потоком, и она перебирает все, что приходит на ум. Она никогда не может контролировать речь, когда волнуется. А когда не волнуется, обычно не хочет. Вдох, выдох: – Я сдаюсь. На ближайшие секунд 5, - на большее ее не хватит, речь снова польется тревожным ручейком, потом перерастет в реку, из реки в водопад, а потом их всех смоет. Нужен якорь. - Кай?
- Так, спокойно. – спасибо. - Порт-ключ из Хогвартса - действительно сомнительное предположение. Скорее всего это просто чары по типу Омута Памяти, и если это так, то персонажи здесь не должны нас видеть. Хэй, пацан! – Кайлей подзывает мальчишку, показавшегося ей знакомым.
Идея кажется хорошей, поэтому Гарнэт улыбается ребенку, как может более открыто, а потом все же делает шаг за спины слизеринцев, отворачивается и шепчет, пока предполагаемый маггл не видит:
- Фините Инкантатем!
Однажды – однажды! – это сработает. Она верит.
Пока незадачливые попаданцы обсуждают важные дела, кораблик мальчика, набравший изрядную скорость, срывается в канализацию. Растерянный ребёнок наклоняется к стоку, выискивая потерю. Студентам не слышно из-за расстояния, но мальчик как будто тихо переговаривается с кем-то, прячущимся внизу. Он уже тянет руку в сливное окно, но слышит голос Кайлея Хоука и оборачивается. Во взгляде ребёнка мелькает удивление, он открывает рот, но ничего не успевает сказать. Резкий рывок и его затягивает в канализацию с противным хрустом.
Магия, очевидно, не работает, и Гарнэт разочарованно вздыхает. В другой раз!
В этот же, она обнаруживает, что мальчик их видит, что значит они из той же плоти и крови, что и все здесь. Это неприятно. С другой стороны, если им угрожает что-то материальное (а что-то им точно угрожает, не проведете!), всегда есть старая добрая палка, которой этому материальному можно накостылять.
Она хочет поговорить с ним, поэтому делает шаг вперёд и присаживается на корточки, чтобы быть на одном уровне с мальчиком. На губах играет дружелюбная улыбка хорошего взрослого.
Она хочет спросить про его кораблик, про город, в котором они находятся, и, возможно, помочь с его кораблекрушением – ничего бы он не разглядел там, в сливном окне, даже если бы она воспользовалась заклинанием! – но диалог их заканчивается, не начавшись, на приоткрытых в изумлении детских губах. Он, кажется, даже посмотреть на нее не успел. Хруст, всплеск, совершенно нереальная сцена исчезновения ребенка в узком канализационном проходе.
Будто в склейке плохого фильма вырезали кадр: был ребенок и больше нет.
Меньше секунды Гарнэт оторопело сидит, отказываясь признать произошедшее, не успевая осознать, что мальчику что-то помогло пропасть.
Не проходит и секунды, как она из положения в приседе вскакивает и бежит к канализационному стоку.
Все равно на грязь, все равно на дождь. Успеть! Помочь!
Макнейр знает Хоука давно, но никак не может понять, как такой человек умудрился собрать вокруг себя настолько разных людей. И ладно бы это были ищущие выгоду, как, например, придурки из тусовки Малфоя. Так ведь с Хоуком общаются даже такие бескорыстные, как Махоуни. Хотя как раз с Махоуни Хоука роднит как минимум одно — шило в заднице. Именно это шило толкает вроде бы осмотрительного слизеринца куда не надо. А гриффиндорцам, кажется, от рождения положено шило, причём, такое здоровенное, что явно давит на мозг, отключая здравый смысл и чувство самосохранения.
Всё происходит в считанные секунды. Вот Хоук зовёт парнишку, проверяя, видят ли их киногерои. Мальчик оборачивается, Махоуни пытается с ним заговорить. Казалось бы, всё нормально, но пацана внезапно затягивает в канализацию. Время будто становится вязким, замедленным, Макнейр видит, как неестественно изгибается тело ребёнка, уходя в сливное отверстие, слышит хруст, но не успевает что-либо сделать. Ему даже кажется, что в темноте канализации мелькают злые глаза того, кто напал на мальчишку. Нужно валить отсюда подальше, пока эта дрянь не добралась до нас, — единственное, что проносится в голове перед тем, как он замечает рывок гриффиндорки.
— Махоуни, стой! — Он ещё не успевает до конца осознать произошедшее, но уже бросается за девушкой, пытаясь остановить. Он ловит её на полпути, хватает за руку, гриффиндорка неожиданно сильно вырывается.
— Пусти! — Гарнэт сопротивляется бездумно, яростно, не обращая внимания ни на что кроме сливного окна. — Ему ещё можно помочь!
Удерживать брыкающуюся девчонку и одновременно объяснять ей что-то сложно. Она почти выворачивает руку, но не затем Макнейр её догонял, чтобы теперь отпустить неизвестно кому в лапы.
— Гарнэт, послушай, — обхватывая поперёк корпуса, блокируя руки, Макнейр всё уговаривает. — Это кино, здесь всё по сценарию. Пацан даже не существует по-настоящему!
В ответ Махоуни больно лягает его в ногу, заодно чуть не разбив затылком губу, приходится уворачиваться и ждать, пока она устанет.
— Пусти, я не побегу за ним, — не оставляя слабых попыток освободиться, почти спокойно говорит наконец. — Надо просто проверить, что там, вдруг парень реален, Марк, пусти! — Макнейр почти повёлся, но Гарнэт сама не выдержала, закричала. — Счёт идёт на секунды! Не мешай, лучше помоги.
— Я помогаю, — уставший что-то доказывать, он просто надеется, что гриффиндорка сама поймёт, поступать опрометчиво опасно. — Если этот мир реагирует на нас, он может нам навредить. Мы не на турнире, где по сигналу отзовут противника и окажут помощь.
У Макнейра всегда было чёткое разделение свой/чужой. Это касалось и людей, и вещей. И если с вещами всё понятно, то с людьми это не всегда работает так. В Хогвартсе под категорию “свой” попадают немногие, но если он оказывается вне безопасного места с кем бы то ни было, отчего-то приоритеты смещаются. Махоуни, как бы не бесила иногда болтливостью и активностью, не может взять и подохнуть в каком-то дурацком фильме.
Марк делает пару шагов назад, оттаскивая Махоуни подальше от злосчастного слива, и упирается во что-то спиной. Вздрагивает, поворачивается, чуть не упуская пленницу, и видит Хоука. Тот кажется абсолютно спокойным, когда касается плеча Гарнэт.
— Хватит. Надо уходить.
Не можешь быть добрым, будь хотя бы вежливым.
Лента жизни порвана, как киноплёнка, что засорила проекторный экран. Момент - и всё остановилось. Тянет руку, мальчишка этот, к грязному сливу. Глаза сияют, как у котёнка, нашедшего потерянную игрушку. Он даже шепчет, как будто договор с миром заключает. Будто вопросы у него, а ответы - в этом тёмном окне. А может даже, где-то глубже, где эти треклятые туннели скрывают нечто жуткое, но неотвратимое.
Мальчишка не успевает моргнуть - и его нет. Его лицо исчезает с выражением вечного удивления, и воздух наполняется затяжным звуком рвущихся суставов. Кай, на долю секунды, тоже рвётся, но не понимает куда: вперед, на помощь пацану, или назад, прочь от треклятого стока и его бедовых товарищей в том числе?
Но на помощь приходит голос, отзываясь в голове коротким приказом:
"Стой."
Слово с силой прошивает Кайлея насквозь, как осколок льда и он застывает, подчиняясь Его воле. В этом голосе больше мощи, чем в любых заклинаниях и Хоук послушно замирает, словно наблюдатель, отрезанный от повествования, запертый за рамкой четвертой стены.
Пока он смотрит, мир обретает новые звуки - крики. Это Гарнэт. Она вырывается из рук Маркаса, пылает слепым упрямством, как уголь под налётом пепла. И бросается на помощь, словно ещё что-то можно исправить, хотя они все - даже, наверное, сама Гарнэт - знают, что нельзя. Но она не хочет верить. Она срывается с места, резким движением рассекает воздух. Кай видит, как Маркас срывается вслед за ней, хватает за руку, окрикивает, не отпускает. Её голос ломается в крике: "Пусти!". Она дергается, выкручивается, но Макнейр цепко держит её - крепче, чем сам понимает. На этот раз не сдаётся.
А Хоук просто стоит и наблюдает. Он не вмешивается, даже когда Гарнэт бьется в руках Маркаса, почти выворачивая ему запястье. Наблюдает, не отрывая взгляда, когда Мак тянет её назад, обхватывая и держа изо всех сил. Он никак не может отбиться от саднящего чувства, одинокой мухой летающей в его сознании.. Знакомого чувства холодящего страха. Такого, как он испытал когда увидел тело Трира в руках Каркарова.. Нет. Другого. Того, что он испытал, когда Алиса рассыпалась перед статуей Хаффлпафф.
Сердце сжало.
Он медленно и беззвучно подходит к возне Маркаса и Гарнэт, все еще молча наблюдая за ними. И он подходит почти вплотную. Не срывается с места, не вскидывает руки, не дает лишних слов. Просто молча подходит к Маркасу и Гарнэт, и чувствует, как напряжение вокруг них застывает, как будто мир вдруг затаил дыхание. Макнейр упирается спиной ему в грудь и оборачивается. Вместе с ним появляется и молящее лицо Махоуни. Она все еще не сдается, она рвется вперед, не в силах подавить свою натуру.
- Кай... пожалуйста! - просит она, пытаясь найти в Хоуке последнюю возможность свершить правое дело.. Но напрасно.
Это же Хоук.
Он внимательно смотрит на нее, пересекаясь с синевой ее глаз и воспоминания о глазах Сторм в Теневом Хогвартсе вновь захлестывают его, смывают на мгновение его самообладание. И в этот момент сдерживать поток мыслей становится невозможно и он ненамеренно, сам того не понимая, прорывается в сознание Махоуни:
"Я не позволю тебе так бездумно закончить свою жизнь. Не здесь, не в сточной канаве, не в дурацком фильме. Не у меня на глазах."
Он кладет руку ей на плечо, и вся его холодная решимость, весь этот едва сдерживаемый страх выходят наружу в одном слове. Не приказ, не призыв, просто ледяное сообщение, как свершившийся факт.
- Хватит.
Гарнэт замирает, обмякая в руках Макнейра. Маркас переводит взгляд с неё на Кая, молчит, стиснув зубы.
- Надо уходить, - Кай говорит сухо, окончательно.
Маркас медлит, потом неохотно кивает, отпуская Гарнэт, освобождая ее из своих стальных объятий. Но Кай не доверяет этому согласию, не доверяет её взгляду, в котором горит это гриффиндорское упрямство. Чертовы гриффиндорцы. Чертова Стормхолд. Чертова Махоуни.
Он безапелляционно берет ее за руку и жестом призывает Маркаса сделать то же самое. Его рука мягкая, но холодная - идеально сочетается с его намерением. Хоук сжимает ладонь Гарнэт в своей почти угрожающе, одним движением давая понять, что даже без палочки он все еще гораздо сильнее ее и не даст ей сделать глупость.. Не даст ей выскользнуть из этой хватки, из этого ужасного мира, - пока не вытащит её из него сам.
Первый шаг дается через силу, но следующий уже чуть легче и они идут вперёд. По пустой улочке. Прочь от канализации, оставляя изуродованное тело мальчика, что уже не вернуть, позади. Взгляд ищет место, где можно будет остановиться и хотя бы пару минут обдумать, как из этого выбираться, прежде чем городок решит их проглотить.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Как только студенты направляются прочь, в сливном окошке мелькают злые глаза, испещрённые красными прожилками сосудов. Существо внимательно всматривается в уходящих и исчезает.
Город живет своей размеренной жизнью и совершенно не обращает внимание на странную троицу. Дождь стихает, когда в конце улицы показывается дом, подходящий под запрос Кайлея Хоука. Весь его вид — облупившаяся краска на стенах, выбитые стёкла на окнах, кое-как заколоченных досками, частичное отсутствие черепицы и покосившаяся на одной петле дверь, — говорит о необитаемости.
Дальше, за домом, асфальт на дороге заканчивается, уступая место грунтовой узкоколейке, ведущей к реке.
Перед Гарнэт дом. Гниющие стены, выбитые окна.
Дом давно покинут обитателями, на его крыше растет трава и добрая половина черепицы съехала с положенного ей места. Дорожка к крыльцу заросла, и сухой плевел у входа колосится нетронутым, не выдавая сломами чужого присутствия. Будто даже собаки не решаются укрыться на рассохшемся крыльце. Одна только дверь во всем этом месте выражает признаки дружелюбия: остается слегка приоткрытой. Да и она как-то устала: скособочилась и съехала на петлях.
Внутри Гарнэт так же пусто, как за этой дверью: темнота, тишина, тонкий звенящий звук петлями раскручивающейся вины. Гарнэт кажется, что пустое пространство внутри нее настолько огромно, что она не открывается от земли, только потому что ее держат: за правую руку и за левую. Крепко сжатые пальцы пришивают ее к реальности стежками сродни тем, что накладывают на свежую рану. Гарнэт держится в ответ.
- Простите меня, - говорит Гарнэт, глядя в землю, там, где они вот-вот переступят порог ветхой калитки, в которую уперлись, бездумно и быстро шагая куда-то по незнакомому городу. Звуки потихоньку возвращаются в реальность: шумит ветер, скрипят подошвы, из дома невдалеке радио играет что-то бодрое из 70-х. – Вы были правы, если бы я бросилась туда, скорее всего пропала бы следом, - она сжимает ладонь Кая сильнее на секунду.
YMCA. Что это значит?
– Марк, нос цел? – у Гарнэт на губах появляется намек на улыбку. Музыка жутко неподходящая.
- Ага, нормально.
У нее самой синяк на руке, но еще не настало время, когда она его заметит. Сейчас время выдохнуть и поднять голову:
- Зайдем? Кажется, нам есть что обсудить и от чего прятаться.
- Уютное местечко, пошли, - бурчит Макнейр. Энтузиазма его голосе не слышно, но фатализма в нем столько, что он с эпицентром в Маркасе начинает густым туманом распространяться по городу. Злым силам следовало бы поучиться. – Надеюсь, то, от чего мы прячемся, не зайдёт следом.
- Поставим баррикады и укрепим щитами, - мрачно кивает Кайлей. Кажется, он не имеет сомнений в том, что они именно прячутся.
У Гарнэт по спине проходит легкий озноб. Может это так спадает оцепенение?
Собравшись, они идут вперед и, только перешагнув порог дома нехотя расцепляют руки и переглядываются, будто проверяя, что действительно полноценно существуют по отдельности. Гарнэт хочет спросить Кайлея, как он себя чувствует, но закусывает губу и сдерживается: не сейчас. «Спасибо» для Марка тоже застывает для будущих безопасных времен. А сейчас они разбредаются по захламленной остатками старой мебели гостиной, в которую попали от входа, и принимаются за работу: шкафы сдвигаются к окнам, комоды и стулья подпирают двери.
С натугой Гарнэт двигает стол, чтобы перевернуть его у камина.
- Если мы правда в фильме, - кряхтит она, - Я этого кинодела заставлю смотреть и смотреть его творение, будет сидеть примотанный к стулу, как в Заводном апельсине.
Дом словно присел, испугавшись скрипа собственных половиц и того, что могло под ними бегать. Гниль проступала сквозь кирпичи, дерево едва держалось на дверной раме, а по крыше расползались зеленые пятна плесени, гнили или лимусов? Весь этот дом - омертвевший, ослепший на выбитые окна - затаился, как зверь, принюхиваясь к их шагам. Только пригнутый дверной косяк, словно приветствие рябой улыбкой, оставлял сомнительное ощущение.. "гостеприимства"?
Кай чувствовал себя словно под чьим-то пристальным взглядом. Но снаружи оставаться не хотелось, а идти сюда казалось неизбежностью, как последний пункт перед разверзшейся пропастью.
- Ну что, зайдём? - кивнула Махоуни, а Кай отвел взгляд от выцветших пятен на стенах, от грязи под ногами. Сказать, что ему было не по себе - значит не сказать ничего. Он бы скорее вышел в грозу голым, с серебряной битой наперевес, чем позволил себе войти в этот рассадник столбняка, стафилококка, какого-нибудь спидорака и Мерлин еще знает чего!
"Может поискать другое место?" - засомневался парень, с омерзением заглядывая в проем. Но голос молчал. Видно и сам не знал, что делать.
Хоук поежился, отгоняя от себя вопящие остатки брезгливости и шагнул внутрь. Он старался, по возможности, даже не дышать, ведь даже воздух здесь, казалось, сгустился и липнул к коже, стараясь добраться своими мерзкими грязными пальцами до его почти девственно чистых легких.
Но... По крайней мере здесь было тихо.
Кай ослабил хват и, наконец, выпустил руку Гарнэт, осторожно оглядываясь по сторонам.
- Поставим баррикады и укрепим щитами, - сообщил он и это снова прозвучало как уже свершившийся факт и, упустив из виду рвения Гарнэт, резво направился в гостиную в поисках любой подвижной и тяжелой мебели. Он и сам не заметил этой небольшой детали, но заметило подсознание: Хоуку больше не нужно ни убеждать, ни давать пояснений - команда уже подхватывает его слова и действует слаженно, как единый организм. Голос в голове молчаливо отмечает, что, кажется, помимо переломов и откусанных пальцев, Турнир все-таки принес его носителю и полезные плоды.
Тем временем Кай молча разбирает никому ненужное старьё. Конечно, был бы он сильнее как заклинатель, он ни за что бы в жизни не прикоснулся ко всей этой заразной старой рухляти! Он бы сразу покрыл купольным щитом весь дом и победно уселся бы на пол в своей новой и совершенно безопасной обители! Но при одной только мысли об этом в его памяти всплывает образ: Купол. Его купол. Крепкий, сверкающий, почти всемогущий, трещит под грузом тролльей туши. Хруст. Вначале ломающегося заклинания, а после - обеих его ног.
Нет. Теперь Кай не верит своему куполу. Он верит шкафам, массивным дверным косякам и "старому дедовскому методу" - баррикадам. Да - это не так изящно. Да - не подобающе для мага. Зато дешево и наглядно!
К тому же.. Прошлый щит он накладывал находясь бок-о-бок с той же самой командой, что и сейчас, так что доверия их силам у него тоже не было. К тому же, даже эта команда весьма исхудала со времен первого Тура.
Он молча тащит шкаф и проверяет, как надёжно перекрыт проход. Может, это и не даст им шансов, но даст лишние пару минут. А иногда всё, что нужно, - это задержка всего на пару минут.
А вот теперь уже время для щитов. Он кивает товарищам, направив палочку на дверь.
- Репелло Инимикум.
Взмах. На миг вспыхивает свет, и воздух замирает, когда команда вторит его словам, совместно наращивая крепость чар.
ОФФ: Тройной Репелло Инимикум вокруг нас, так чтобы покрыть проход. Круг завершен, просим посудить!
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Заклинание, произнесённое вместе, должно было выдержать напор средненького великана, но на практике выходит не так, как планировалось. Щит удаётся только у Марка, при этом он не уверен, что сможет долго его держать, если кто-то извне захочет попасть в дом. Он надеется, что Хоук и Махоуни об этом не догадываются, и оставляет сомнения при себе.
— Есть идеи, где мы оказались и что с этим делать?
— В тайной комнате 2.0? Во временной дыре? В игрушечном мире? В больном температурном сне? В дурной шутке? В сладких грёзах, в которые накапали слюни Снейпа? Идей сколько угодно, — Махоуни заметно нервничает.
Хоук же, напротив, старается рассуждать логически:
— Не важно где, важно как это работает. Тот пацан нас видел, значит люди здесь могут реагировать на нас. Но могут ли взаимодействовать? — он окидывает взглядом шкафы, перекрывающие выход. — Но раз мы, видимо, можем.. Возможно, они тоже. И если так, то та штука в сливе.. — он не заканчивает, бледнеет.
— …Или очень голодная, или очень злая, или всё вместе, — продолжает Макнейр за Хоука. — В любом случае, мы даже не знаем, что это, а оно, вероятно, нас очень хорошо разглядело.
— Лично я никакой штуки не видела, — Гарнэт мрачнеет, недобро поглядывая на щель у окна. — Вы уверены, что что-то было?
— Ну едва ли пацана просто дождем смыло, верно? Его явно что-то засосало туда! И если только в сливе не стояла промышленная мясорубка, то это что-то очень.. — Кай зависает, подбирая подходящее слово.
Макнейр кивает, соглашаясь с ним. Он до сих пор не уверен, видел ли что-то в канализации или ему померещилось, поэтому опять молчит, но он точно уверен, что ТАК не падают сами по себе.
— Очень. И я не хочу стать его обедом, — резюмирует он.
Гарнэт тревожно расхаживает по помещению, рассуждая:
— Аматинда Глубокая в своем эссе "Прикладная колдопсихология для магов в беде и зельеваров в третью лунную фазу" говорила, что если вы не хотите стать чьим-то обедом, первым вооружитесь ножом и вилкой. О, — она замирает. — И еще что-то про дыхание. Глубокое дыхание неподходящими для этого частями тела. Я не вполне поняла..
Хоук смотрит на нее с недоверием, как будто пытаясь понять, чем там Аматинда Глубокая дышала, что ее прозвали "Глубокой" или зачем это читает Гарнэт. Не найдя ответа, он раздраженно лезет в карман штанов, нетерпеливо выуживая из него сверток с шоколадом.
— Просто... жуй, — отломив кусок шоколада, он суёт его Махоуни в рот.
Та не сразу понимает, что от нее хотят, поэтому перед тем, как шоколад попадает-таки в рот, он оставляет след, похожий на одинокий ус над губой.
— Шпашибо. Из сладкого королевства, да?
— Не отвлекайтесь, нам ещё надо… — Резкий стук за спиной заставляет вздрогнуть и обернуться. По дверце шкафа расползается трещина, створки приоткрываются. Щит не выдерживает давления и рассеивается. Вот дерьмо!
Макнейр ждёт, что из шкафа вылезет неведомая хреновина, но вместо этого появляется самый обычный воздушный шарик. Он медленно ползёт по воздуху в сторону нервно жующей Махоуни.
— Вы это видите? — проглотив наконец шоколад, спрашивает гриффиндорка.
Опередив ответы слизеринцев, шарик лопается, расплёскивая что-то, очень похожее на кровь. Марк инстинктивно отступает на шаг, а вот Гарнэт везёт меньше. Аккомпанементом её возмущению звучит тихий смех из-за дверей шкафа.
Первое, что приходит в голову Макнейру, это боггарт, хотя он в глубине души осознаёт, что в этом шкафу точно не может быть чего-то знакомого.
— Ридикулус! — звучит раньше, чем в голове мелькает: Я идиот.
Цитируемая Гарнэт неведомая Аматинда, впрочем, оказывается права — Марк не планирует становиться обедом. Он смотрит на Хоука, кивает на шкаф и видит согласие в его взгляде.
— Махоуни, прикрой нас, — и направляется к шкафу, зная, что гриффиндорка не подведёт. Резким движением Макнейр распахивает дверцу, держа волшебную палочку наготове.
Оффтоп: Ридикулус на то, что прячется в шкафу, открываю шкаф.
Не можешь быть добрым, будь хотя бы вежливым.
- Аматинда Глубокая в своем эссе "Прикладная колдопсихология для магов в беде и зельеваров в третью лунную фазу" говорила, что если вы не хотите стать чьим-то обедом, первым вооружитесь ножом и вилкой. О! И еще что-то про дыхание. Глубокое дыхание неподходящими для этого частями тела. Я не вполне поняла..
Кайлей все это время задумчиво пялился на шкаф. Разговор плодов не приносил. Для хоть каких-либо около-разумных выводов у них было слишком мало данных. Но он все равно пытался наскрести из этих обрывков информации хоть что-то складное.
Дано: запечатанная годами проекторная, проклятый проектор, фильм с так называемым "глубоким погружением" и... Хоук потерял мысль, вникнув, что только что услышал о "глубокой" Аматинде и ее дыхании каким-то там... местом.
"Что? Чем? Жопой, что ли? Стоп. Зачем я это вообще думаю? Что она несёт?"
Кай раздражённо смерил Гарнэт взглядом, не приветствуя сбитие своих полезных мыслей ее этими женскими журнальчиками, но попытался успокоиться. Вдох-выдох, Хоук. Вдох-выдох.
"Как Амантина?" - подначивает голос внутри.
"Да ёпт!"
Хоук раздраженно полез в карман за четвертинкой подтаявшего шоколада – единственным оставленным на память уроком от профессора Люпина, перед его уходом. Профессор так ретиво рекламировал его, будто артефакт от всех кошмаров сразу. И Кай, повинуясь завету учителя, уже с прошлого года постоянно в штанах носил шоколад, словно личный оберег. Почему именно в штанах? Без рубашки можно остаться, без мантии тем более, но вот без штанов – ни за что. И не потому что он постеснялся бы, совсем нет. А потому удивительным образом Махоуни оказалась права: штаны Хоука и вправду были зачарованы. И с теми чарами, что лежали на ткани в "причинных местах" - такими штанами на дорогах не разбрасываются. Вот и Кай не разбрасывался.
К сожалению, температурных чар на них наложено не было, а потому шоколад чуть подтаял. Но живо отломив кусок, он наотмашь ткнул его в рот Гарнэт.
- Просто.. жуй.
Да. Так-то лучше. Может шоколад натолкнет ее на что-то более полезное.
С тем же посылом следующий кусок он отправил в рот уже себе и крепко призадумался, облизывая пальцы.
"Мы правда здесь или это все иллюзия? Я чувствую свое тело, но что, если наши тела все еще в проекторной, а мы просто видим сон или типа того?"
"В проекторной не было тел других студентов, но ты видел их на экране. Так что мимо."
"Ладно. Значит мы переместились с телами.. Это хуже. Если предположить, что взаимодействие с миром фильма полное, то это выходит, что.."
"Да. Что есть шанс того, что если вас перекусят здесь, то и в реальность вы вернетесь по частям. Если вообще вернетесь"
Кай задумчиво смотрит вперед и вдруг резко отводит собственные пальцы от губ, отплевываясь.
"Фу! Мерлин! Нафига я пальцы лижу, я же двери трогал!"
Резкий стук за спиной - и они все синхронно вздрагивают, оборачиваясь. Шкаф и без того на ладан дышит, но трещит и лопается под напором чего-то внутри. Щит, который только что ставили всем миром - в основном Макнейром - рассыпается, как пыль.
Все трое молча вглядываются, будто ожидают, что если не делать резких движений, то шкаф подумает, что дома никого нет и пойдет, наконец, по делам. Но шкаф не перестал и мозг уже в панике вырисовывал образ чудовища, как вдруг из темноты приоткрытой дверцы медленно, совершенно нелепо выплывает обычный воздушный шарик. Желтый, как дождевик мальчишки. Этот маленький символ полного безумия ползет по воздуху прямо к ним.
- Вы это видите? - бормочет Гарнэт с набитым ртом, но еще до того, как парни успевают ответить, шарик громко лопается. Слизеринцы мгновенно кидаются врассыпную, а не бегущую от опасностей гриффиндорку щедро заливает что-то липкое, черное, возможно, кровь, но тут уже не до разборок. Кай смотрит, как Гарнэт обтекает этой мерзостью и тут из шкафа доносится смех. Звенящий и столь же реальный, сколько и мерзкий, как гнилостные разводы по стенам.
- Ридикулус! - кричит Макнейр, палочка направлена на шкаф. Они с Каем переглядываются и зачем-то кивают друг другу, как будто только что завершили ментальный диалог на какой-то продуманной и очень конструктивной ноте.. но ведь Мак ничего не говорил.
- Только не трогай дверь! Оно тебя сожрет! - кричит Кай, но Макнейр бросает вызов его предупреждениям, страху и, вероятно, здравому смыслу, и продолжает идти к дьявольскому предмету мебели.
А Кай смотрит вокруг, лихорадочно прикидывая, чем еще можно пробить себе путь. Может, магия в него больше не вселяет веры, зато грубая сила никогда его не подводила. На глаза попадается стол, точнее - его соблазнительно торчащая ножка и Хоук, упираясь ногой в столешницу, с силой выламывает ее из паза. И вроде бы хорошо, что он делает это настолько умело, а вроде тот факт, что он так заправски научился делать биты из столов, многое говорит о его непростой жизни в стенах самой безопасной Школы в мире.
Он перебрасывает новообретенное оружие в левую руку и прикидывает вес своей будущей биты. Злая усмешка разрастается на его губах. Да. Так ему привычней. Он поднимает взгляд на треклятый шкаф.
У него еще есть козырь в рукаве.
Хоук больше не верит в щиты. Хоук больше не верит в баррикады. Но у него остался последний и нерушимый оплот его веры. Его страсть, его самая преданная любовь - его королева наук.
- Вера верто!
ОФФ: Кай применяет четвертый постулат элементарной трансфигурации неживого к ножке, превращая ее в биту с шипами. В идеале должно получиться нечто вроде биты Нигана, но как получитсяXD
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Стол тяжелый. Гарнэт смотрит на него с осуждением и массирует хрустнувшее запястье. Когда она последний раз руками таскала что-то тяжелое, ей было лет 10 и она разбила склянку с Эссенций летучести у бабушки в зельеварной. Тогда из комнаты, поскакав там для порядка, как дикий жеребенок, через дымоход устремился в небеса небольшой дубовый сундук. Гарнэт, пережив приступ восторга и испуга, нашла его в полях, притулившимся с утками среди камышей и чуть не померла, пока волокла обратно, чтобы наверняка не помереть, когда бабушка обнаружит пропажу.
Руки привыкли совершенно к другому, и поэтому Гарнэт чувствует себя не только уставшей, но и совершенно преданной, когда понимает, что магия – ее подспорье, радость и отрада – не подчиняется ей совершенно. У нее не получается самый обычный щит. Ладно. Может не совсем обычный, но все же! Да куда их занесло?! В личный ад профессора Вереса?
Вторя ее мыслям, Макнейр спрашивает:
— Есть идеи, где мы оказались и что с этим делать?
Это он зря, потому что Гарнэт вываливает на него свои мысли сплошным потоком, расхаживая туда-сюда. Она не любит быть беспомощной, не любит ощущать бессилие и совсем уж терпеть не может вопиющие случаи потенциальной смертоносности чего угодно вокруг. Ей не страшно, нет, ей зло и обидно, что она не смогла вовремя почуять подвох и защитить себя и своих друзей. Важно ли при этом, что друзья в данном контексте это два самых небезобидных прохвоста в школе? Нет. Важно, что она накостыляет тому, что угрожает им, чем бы оно ни было. И еще нажалуется профессору Макгонагалл. Обязательно, нажалуется профессору Макгонагалл.
Пока мысли несутся в голове Гарнэт, Гарнэт говорит. Под ее подошвами хрустят нанесенные в комнату ветки и осколки битого стекла, каблуки отстукивают воинственный марш, а сердце горит желанием действовать.
Неизвестно, сколько мог бы продолжаться ее самопровозглашённый поход на комнату, если бы не Кайлей. Рука его взлетает у Гарнэт перед лицом с внезапностью Ночного рыцаря в темной подворотне, и она почти налетает на нее, оторопело пялясь на зажатый между пальцами шоколад. О. О.
— Шпашибо, - выталкивает из себя Гарнэт и сдавлено хихикает, наблюдая, как сосредоточенно Кай облизывает пальцы. Как бы он не пришел к выводу, что нужно делиться с ближним своим, сделал он это крайне вовремя. Вкусно ужасно. Гарнэт щурится от удовольствия и ее немного отпускает. – Из сладкого королевства, да?
Она еще подумает, что значит этот его жест и яркое, кричащие «не дам тебе умереть» у нее в голове.
— Не отвлекайтесь, нам ещё надо… - говорит недовольный (потому что остался без шоколада, конечно) Макнейр, но не успевает закончить мысль, потому что…
Тук-тук.
Если и может обычный тук-тук, быть таким же неуместным, как клоун на похоронах, то именно такой тук-тук.
Тук-тук.
Гарнэт выключается из остальной жизнедеятельности и просто усиленно жует, стараясь экстренно эвакуировать изо рта все, что мешает ей прокричать: «Уходите, мы вас не ждали!». Шоколадка не сдается.
Тук-тук.
Двери шкафа раскрываются и, не дождавшись никакого приглашения, к ним влетает крайне невежливый желтый шарик.
- Вы это видите? – недоверчиво спрашивает Гарнэт, наконец победив шоколадку. Без триумфа, впрочем.
БАМ.
И все лицо в какой-то мерзкой неприятной жиже.
…
…….
Гарнэт замирает от отвращения и слышит гаденькое шепелявое хихакание. Иу. ИУ.
- Ни слова, - говорит она, отирая лицо ладонью, хоть никто предусмотрительно и не комментирует. Гарнэт не обманывается: сейчас они просто слишком заняты, а вот спустя пару часов или, может, завтра…
Теперь это было личным.
- Тергео, - палочка на лицо.
- Аликвотис Протектум, - щит вокруг нее, Макнейра и Кая.
- Риддикулус!
- Вера верто!
Берегись, гадина, чем бы ты не была.
Оффтоп: очищаю Тергео последствия шариковой атаки, стараюсь накинуть Аликвотис Протектум на себя + 2
Ну что ж, вот оно - настоящий триумф Кайлея Хоука. Стоит, значит, держит биту и палочку наготове и внутренне уже готов сразиться с чем угодно: инферналы, вурдалаки, призраки. Готов, собран, даже нос себе на счастье почесал. Но из шкафа выпрыгивает...
- Бу!
"...А?"
Высокий, уродливый, карикатурный.
Перед ними предстает клоун в балетной пачке. Жуткая улыбка от уха до уха и прибивающий к полу взгляд тут же метаются в студентов, будто ножи. Он становится в позу и тут же начинает бесноватый танец, скача по полу между ними. Движения его абсурдные, но такие легкие, будто его тело презирает законы физики и умело их игнорирует.
Кай непроизвольно отступает на шаг, когда клоун проносится мимо него, и лишь крепче сжимает биту.
- Испугались? - клоун игриво плюхается на пол, окидывая любопытствующим взглядом команду. - Не бойтесь! Я друг, я вас не обижу.
Самоназванный "друг" встает и тут же меняет наряд на желтый комбинезон с синими рукавами и жилеткой, откуда-то вытаскивает искусственный цветок и полюбовно протягивает его Гарнэт. Кай молча наблюдает, пытаясь подмечать детали на тот случай, если хоть что-то из этого сможет ему пригодиться в будущем. Но пока все очень зыбко.
"Трансфигурация без прямой инкантации? Он тоже маг?"
- Мальчишка, которого ты не спасла, передает тебе “спасибо”, - не успокаивается потенциальный "друг". Слова эти произнесены с оскалом, обнажающим ряд зубов, острых, будто бритвы. - Он там, внизу теперь летает! Ха-ха-ха! И вы тоже будете летать!
И пока он плещется в своем безумии, Кай чувствует, как клоун начинает его пугать. Нет, не тем, что он хочет всех утащить в подвал на некий "летучий" карнавал, а тем, что в его жестикуляции, в этой лживой радости, в его манере сокращать дистанцию со своими жертвами... Хоук словно видит нечто знакомое.
Настойчивый, пугающий, опасный.
Рыжий.
"Знаешь... а у вас и вправду есть нечто общее..." - шепчет голос задумчиво.
"Завали" - отмахивается оскорбленный Кай.
Но тут шутки кончились. Слизеринец ловит на себе хищный взгляд двух злых углей, и на мгновение время останавливается, густеет в крепкий кисель: глаза Кая расширяются в удивлении, когда он видит, как клоун, выскалившись, кидается в его сторону. Сердце в ужасе пропускает удар. Ноги становятся легкими, как перо, и такими же ломкими, а Хоук успевает лишь вдохнуть и сделать неловкий отскок назад.
И тут время снова пошло.
- А-а-а! Твою мать! Депульсо! - визжит Кай, отступая назад рывками. Позади - обдристанная стена со столбняком и спидораком, впереди - жуткий клоун с зубами-пилами. Хоук никогда не любил выбирать из двух зол, но прямо сейчас решает, что спидорак безопасней.
- Пшел вон! Бомбардо!.. МАК!!! - орет он, отбиваясь, и понимает, что проигрывает, ведь дистанция сократилась, а значит, время для паники.
Говорят, существует три вида реакции на опасность: бить, бежать и замереть. Вообще-то Хоук был мастером побега. Бегал он быстро, легко и далеко. И здесь бы тоже побежал. Будь его воля - он бежал бы прочь сию секунду. Быстро. Уверенно. Без остановки. И бежал бы до тех пор, пока не убежал прямиком в другую киноленту! Куда-нибудь в комедию или документальный фильм о чем-нибудь максимально скучном, типа размножения улиток или пекарского искусства. Но спина упирается в липкую стену, и Кай, взвизгнув повторно, отшатывается уже от гипотетической холеры. Выбора не осталось.
Бам!
Бита с силой летит вперед, устремленная в брюхо его новому кошмару по ночам, стремясь впечататься в ребра. Удары идут один за другим - как во время прошлогоднего матча против Хаффлпаффа, когда он сносил с метел всю охоту соперников. Хоук выдыхает, пропуская волны ярости с каждым ударом, как будто пытается выбить из этого "арт-объекта" всю его же нелепость и случайно найденное сходство.
- ХВАТИТ. - удар, - МЕНЯ. - удар, - ПУГАТЬ!
ОФФ: Кидаю Депульсо, Бомбардо
(и Мака), а затем бью битой что есть силы! Мерлин, помоги!I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Марк вообще не ждёт, что Ридикулус сработает, потому что не может быть здесь боггарта, вот не может и всё. Но когда из шкафа вываливается клоун в наряде балерины, слизеринец понимает: сработало. Клоун явно в шоке от того, что творит, а Макнейр в шоке от того, что это не что-то монструозное, а… Сраный клоун, да ну нахрен!
Первое удивление проходит, уступая место второму, когда забытый цирком артист меняет костюм на надлежащий ему по статусу. Без волшебной палочки, без каких-либо пассов руками, просто дурацкая юбка трансформируется в ещё более дурацкие штаны. Макнейр косится на свой артефакт, осознавая, что явно проигрывает типу, которому достаточно мысленного приказа для трансфигурации. Мне приходится чуть ли не выворачиваться наизнанку, чтобы что-то получилось, а тут...
Дальше всё происходит так быстро, что Марк не сразу осознаёт изменения в поведении клоуна. Цветок, протянутый Махоуни, угроза, рывок в противоположную от гриффиндорки сторону, искажённая яростью рожа.
Да будь ты хоть сам Мерлин!
— Петрификус Тоталус! — Рефлексы срабатывают раньше, чем ушей достигает вопль Хоука, прозвучавший одновременно с заклинанием.
Оффтоп: Петрификус Тоталус на клоуна после заклинаний Хоука, но до того, как он начал беднягу лупить битой
Не можешь быть добрым, будь хотя бы вежливым.
Гарнэт стоит приоткрыв рот в изумлении. Она не понимает: это Макнейр боится клоунов и находит жутко смешными балерин или наоборот? То, что это не боггарт доходит до нее только тогда, когда создание меняется на ходу и из пуантов и пачки переодевается в свежую травму. Или все таки боггарт? Боггарт именно так бы и сделал.
Оффтоп: агрессивно запущенная в пасть роза, немного истеричный ступефай и рассчетливый депримо в сторону выхода, такой набор
Стук сердца пульсирует в висках, когда Кайлей видит олицетворение ночного кошмара пятилетки после первого похода в цирк, прямо перед собой. Депульсо срабатывает. Вроде как. И клоуна даже отбрасывает, но это не облегчение, а просто насмешка. Два метра, всего-то два метра! Достаточно, чтобы поверить в шанс на спасение, и недостаточно, чтобы этим шансом воспользоваться. Но вдруг чужой луч Петрификуса бьет ему в спину, и клоун валится, словно на сцене оперетты, - эффектно, с розой между зубов. Ступефай от Гарнэт задевает тело по касательной, делает это почти лениво, как кошка лапой игрушку, и переворачивает лицом вниз. Враг замирает, а Кайлей наносит свой первый удар.
Бита впивается шипами в плоть и..
И тут Хоук срывается.
Бита взлетает и опускается, раз за разом, с глухим звуком. Снова. Снова. И снова.
Сначала он бьет от страха, потом от злости за испытанный страх. А потом просто потому, что уже не может остановиться. Зрелище настолько дикое, что остальная команда будто растворяется, остается только Кай и тело под ним.
Голос внутри замирает, лицезря ритмичные удары о вбиваемую в пол плоть... Но он не пытается остановить своего носителя. О нет. Совсем нет... Он поражен... Он в восхищении! Он вкушает жестокость с таким наслаждением, с каким дегустатор пробует лучшее из вин. Он играет с ней, пробует на вкус, держит на языке и лишь затем делает долгожданный глоток. Голос словно отходит от долгого сна, вспоминая каково это... Убивать.
Он пристально наблюдает и жадно впитывает действия Кайлея, поглощает их с восторгом, словно не руки Хоука, а его собственные, держат биту прямо сейчас.
Где-то за гранью сознания Кай слышит голос Мака: "Хоук, пошли! Надо идти!" Но эти слова, будто сказанные под водой, не доходят до него. Кай очнулся лишь тогда, когда уродливое тело повергнутого врага разрослось глубоко за пределы его ударов, принимая новый облик. Костюм, разорванный в клочья, натягивается на расползающихся лапах. Одна пара, вторая, третья.. Вскоре перед Каем уже не клоун, а нечто огромное, монструозное и..
Это что шутка? На секунду Хоуку кажется, что перед ними все-таки боггарт. При чем не его, не Мака, не Гарнэт.. А Миклоша Бальзы.
Уродливый рыжий клоун, с вечным оскалом на лице, не признающий личных границ теперь предстал перед ними в своей истиной форме..
"Паук" - вспомнилась Кайлею кличка, которой его когда-то наградил Миклош. Это было в начале года, но кажется, что это было так давно..
Нет. Это все ерунда. Бальза мертв, а это не боггарт. Кай сбрасывает секундное наваждение и крепче сжимает рукоять биты в руке, готовый атаковать. Но не успевает и монстр его опережает.
Один взмах лапы - и бита Кая летит в сторону, бьется об пол, кувыркаясь, скрываясь в тенях. Следующий удар - и когти монстра впиваются в бедро Маркаса.
Мгновение вновь увязает в киселе. Хоук застывает на долю секунды, взгляд медленно скользит от собственной руки к летящей бите, затем по траектории движения лапы, к ноге Макнейра и, наконец, упирается в полосу мяса, рваную, кровавую.. Словно банка с краской лопнула.
Сердце подскакивает, вслед за ним раздается вопль... И время вновь запускается.
Маркас покачивается на месте, пытаясь удержать равновесие, но не справляется, падает.
- Нет, нет, нет… - Кай бросается ему наперехват, словно это его инстинкт бежать, наконец, нашел, куда бежать. Ноги скользят на расплескавшейся крови и Хоук падает на колени, ловя на себя опадающего Макнейра. В неразберихе пальцы касаются разреза и Кай опускает взгляд вниз, на пульсирующую кровью рану.
Это пугает его больше, чем собственный откушенный палец. Это выглядит страшнее. Разорванные мышцы, края кожи, которые неровно расходятся в стороны, будто их растянули изнутри. От крови становится тепло и липко. А еще дурно. Лужа под ними растекается, как зловещий символ того, что времени совсем нет.
- Твою мать!.. - сбивчиво шепчет Кайлей, чувствуя как голос только что сорвался. - ..Ты жив?!
Маркас стонет. Его дыхание поверхностное, губы начинают дрожать, а лицо стремительно теряет краску.
- Сука... - хрипит парень в ответ. - ...лучше бы сдох.
Кай нервно ерзает, не знает куда деть свои руки. Он то подхватывает Мака за плечи, прижимая ближе, то тянет их обратно к разрезанной ноге. Маркас тяжело дышит, бездумно хватается за бедро, пытаясь зажать кровотечение и Хоук, зачем-то тоже зажимает его рану, чувствуя как липкая, горячая жидкость пульсируя проступает сквозь пальцы. Его руки дрожат.
"Соберись." - раздается приказ и Кай снова повинуется, чувствуя как паника, словно по щелчку, отступает, а буря мыслей сходит на штиль.
Руки все еще дрожат, но в левой вдруг обнаруживается палочка. Оказывается, она была здесь все время. Черт возьми, все это время! Зажата до онемения пальцев, до костлявой боли. Хоук с трудом заставляет себя оторвать руку от зажимания раны, чтобы, наконец, приложить к разрезу палочку.
- Тардо! - заклинает он чужую кровь, заставляя подчиниться его воле. - Фульгур Санитас!
Искра. В стороне раздается возня, а Кай смотрит на Маркаса. Он еще дышит. Хорошо.
- Держись. - Кай говорит это больше себе, чем ему. Пальцы дрожат, но он еще сильнее сжимает палочку, чтобы не дать им выдать его страх. В голове новый приказ: "Вставай.". И Хоук перехватывает Макнейра под плечо, пытаясь поднять с собственных колен и себя и полулежащего на них слизеринца. - Давай, Мак.. Надо уходить.
Колени будто чугунные. Они с трудом шевелятся, подгибаются, но он все равно встает. Тянет друга за собой. Теперь на ногах держатся двое, хотя тянет их пока что только воля одного. Спотыкаясь, почти волоча Макнейра, Кай пробивается к двери, из последних сил надеясь, что Гарнэт справляется. Сердце колотится, в ушах шум, но он слушает стук собственных ботинок и дыхание. Их обоих.
"Захвати его" - слышит он. Это уже не приказ, скорее дружеский совет, но Хоук все равно не раздумывая следует ему.
Он останавливается. Поворачивается. Не думает, не анализирует. Он сжимает палочку и чувствует, как она становится продолжением его собственной ярости. Как собирает его злость, его страх, его решимость в один четкий, мощный импульс.
- Partum ferrum cubus!
ОФФ: Тардо и Фульгур Санитас на рану Макнейра. Креативной трансфигурацией неживого пытаюсь создать железный куб, который сможет запечатать в себе паука.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Клоун бесформенной тушей падает, пора валить из этого дурдома. Гарнэт, умница, освобождает выход. Но Хоук… Он не замечает ничего вокруг, с первобытной яростью вколачивая урода в пол. Сперва Марк ждёт, даёт ему время выпустить пар, но времени мало и лучше уйти сейчас, чем не уйти вовсе.
— Хоук, пошли! Надо идти! — зовёт он, подходя, но друг не слышит. Макнейр всё понимает, он знает, как бывает, когда теряешь контроль над эмоциями. И всё же он готов хоть силой тащить Хоука прочь.
Нога клоуна дёргается. Потом ещё раз. Нет, Петрификус просто так не снять! Не может этого быть! Тело клоуна деформируется, плавясь в нечто безобразное и гораздо более опасное, чем придурок с острыми зубами.
— Гарнэт, беги! — Времени на то, чтобы найти гриффиндорку глазами, нет, только на крик. Макнейр надеется, что она хотя бы сейчас его послушает. Не успеваю! — Кай, осторожно! Салутарис Вексилум!
Волшебная палочка почти упирается в спину Хоука, в заклинание вложена, кажется, вся оставшаяся в запасе магия, и это последнее, что делает Марк, потому что в следующий миг в ногу врезается коготь паука. Боль прошивает тело, калёным железом проходясь по нервам, и собственный крик тонет в ней, оставляя в сознании только пульсацию в ране. В болевом шоке он не замечает, как падает, мысли бессвязными обрывками носятся в голове.
— Твою мать! Ты жив?! — звучит совсем рядом, голос заставляет сфокусироваться на происходящем. Это Хоук, оказывается, он всё ещё здесь. Почему?
— Сука… — говорить тяжело, — …лучше бы сдох.
Он хочет добавить, что всё в порядке, но не получается. Взгляд вяло фокусируется на лице Хоука, скользит дальше и натыкается на кровавое месиво на ноге. В голове остаётся только две мысли: нужно остановить кровь и бежать из этого ада. Дрожащая рука инстинктивно пытается зажать рану, пальцы заливает кровью, она кажется такой горячей… Или просто ему так холодно?
Слабость накатывает волнами, вытесняя все эмоции и единственное, чего хочется — закрыть глаза. И он закрыл бы, но до сих пор очень больно и это пока не даёт отключиться. И ещё голос Хоука, чётко, как по учебнику, произносящего заклинания.
— Держись.
И Макнейр держится, цепляясь за звук и расплывающееся перед глазами лицо.
— Давай, Мак... Надо уходить.
Он не сопротивляется, понимая, Хоук всё равно попытается его вытащить, но также понимает, насколько это опрометчиво. Если сейчас их атакуют, обоим конец. И всё же какая-то часть сознания, та, в которой рациональность уступает место инстинктам, безумно рада, что его здесь не бросят.
— Глупо, — еле слышно шепчет Марк, из последних сил цепляясь за плечо Хоука. Как же я устал…
Оффтоп: Салутарис Вексилум на Хоука перед тем, как монстр атакует Макнейра, если это не сильно нагло. Если нагло, будем считать, что я пытался.
Не можешь быть добрым, будь хотя бы вежливым.
«Энгоргио», - говорит профессор Грюм, и паук растет. Его брюшко дрожит, лапы удлиняются и, кажется, все пространство услужливо уступает ему место, не желая касаться аномалии.
— Хоук, пошли! Надо идти! – зовет Макнейр. Кровь летит дугой над выпачканной частичками мозга битой.
Гарнэт сглатывает, уши будто закладывает, она слышит собственное дыхание и захлебывающееся сердцебиение где-то в районе горла.
- Кай? – зовет она тоже. Впрочем, совсем неуверенно.
Ее нервная система стремится притормозить действительность и подаёт информацию порциями. Реагирует Гарнэт соответствующе: будто сова под барбитуратами.
Она поднимает палочку, чтобы произнести что-нибудь прочищающее мозги. Энервейт? В себя или Кая? Вот в чем вопрос.
- Энер…
- Гарнэт, беги!
Пузырь ее тишины бесцеремонно лопает острым щупальцем монстра, разрастающегося по полу. И криком. Криком, который она никогда в жизни не хотела бы слышать. Сердце стучит вдвое быстрее.
Марк летит куда-то в стену, Кайлей – будь славен тот день, когда он решил, не пренебрегать спортом - бросается за ним.
Гарнэт едва уворачивается от беспорядочно мечущихся конечностей, ее оттесняет от слизеринцев, отбрасывает прямо к двери, и, действительно, можно бежать. Ей страшно, так страшно, что она почти готова сказать себе: «Ты же просто ребенок, это не бегство. Ты приведешь кого-нибудь взрослого!». Почти.
- Тардо! – Гарнэт слышит, но еще не видит. - Фульгур Санитас! – в голосе Кая ужас. Не надо больше легелименции, чтобы она это чувствовала.
Крик Марка звенит в ушах. Мальчик в желтом плаще зовет на помощь. Гарнэт прыгает в канализацию, но надежные руки ловят ее за талию и тащат прочь.
Что страшнее: помереть во цвете лет, потому что паукообразное нечто решило тобой закусить или выжить, но знать, что закусили твоими друзьями?
О, Гарнэт знает ответ. И резонируя с ним, возмущенно подпрыгивают рыжие косы на вскинутой на встречу монстру голове.
- Бежать, еще чего придумал. Аликвотис Протектум, - возмущенный шепот, а после Гарнэт набирает грудь полную воздуха, чтобы выкрикнуть:
- Эй, морда соплохвостья, тебя не учили, что не вежливо входить в дом через шкаф? – от такой дерзости она, кажется, даже краснеет, но не теряет позиций: Каю и Марку нужно время. Время и все будет хорошо. Марк ведь кричит, верно? А мертвые не кричат. вот! – Танцуешь, кстати, отвратительно! Если ты пытался нас напугать, то напугал. Тем, насколько это было плохо!
Гарнэт старается не попасться теперь еще более злой твари, но это не просто. Ну почему их не учат действительно драться. Ступефай принес вреда их гостю не больше, чем комар горному троллю, а Петрификус спал, разбившись о внутреннюю способность к трансформации. Но что, если атаковать не тело, а сознание?
- Конфундо! – выкрикивает она, метя твари в грудь. – И пачка тебя полнит! – а это метит уже в самое сердце.
Да в конце-то всех концов, профессор Грюм набаловался, а ей нельзя?!
- Редуцио!
Кайлей, кажется, тоже бодр духом – да и кто тут не взбодрится – потому что успевает с ошалелыми глазами оторваться от своих врачевательских дел и кинуть в паука не иначе, как страшное проклятье на латыни. По крайней мере Гарнэт почти ожидает, что под их ногами разверзнется ад и благосклонно выпустит подкрепление. Ведь, как всем известно, Кайлей Хоук со всякими бесами - родня.
Лицо Гарнэт кривится в непонятной гримасе.
Крайнюю бодрость духа подтверждает и почти паническое:
- Держись! … Вставай!
Кайлей и сам встает, подпирая собой обморочного Марка. Гарнэт встречается с ним глазами, подмечает, что кровь у него даже на ресницах и с удивлением понимает, что ее это больше не беспокоит.
— Это надо добить, - выпаливает она ему в лицо. - Тогда, возможно, фильм закончится, и мы окажемся дома.
Это – это монстра, а не Марка, к ране которого она прикипает глазами.
- Марк, будь добр, не умирай еще немножечко, если можешь, ладно? – Гарнэт старается не звучать жалобно.
офф: происходит психологическая атака, усиленная конфундусом. редуцио перед адским кубом смерти Кая. щит до всего этого. господу нашему, безопасному хогвартсу, помолимся, во имя выручай-комнаты и лимонных леденцов, динь-дилинь