Индивидуальные уроки зельеварения

Сумасшедшему дню, казалось, не будет конца. Утром Джеральд с головой ушёл в подготовку к практическому занятию, на которое профессор МакГонагалл всё-таки дала разрешение. После обеда наконец-то выбрался в Хогсмид за подарком для Вереса. Поиски становятся раз в пять проще, когда точно знаешь, чего хочет именинник. В три часа - практическое занятие у шестикурсников. Под бдительным взглядом торжествующей Бэт Эндрюс практикующий колдомедик терпеливо знакомил студентов с заклинанием сращивания костей на подопытном гриндилоу. Студенты с переменным успехом пытались вернуть сломанные пальцы водяного чёрта в исходное положение. Гриндилоу, нутром чувствуя робких и нерешительных, ехидно показывал им здоровый кулак и прятался под корягу в аквариуме. 

Наконец занятие закончилось, и Джеральд направился в Больничное крыло. Там его ждало ещё одно важное дело, назначенное на сегодня: если мисс Голдблюм не передумает, то в пять часов должна непременно явиться за консультацией. А она, судя по всему, была настроена очень решительно. 
Хм... Любопытно, у Вереса тоже отбоя нет от инициативных учеников? - думал волшебник, спускаясь с четвёртого этажа. Вид у коллеги был чертовски обаятельный и располагающий, поэтому О'Хэнлон нисколько не удивился бы, увидев стайку восторженных студенток, шагающих за ним хвостом с просьбами уделить время для индивидуальных занятий. Но опять же, зная его натуру, можно не сомневаться - он и минуты лишнего времени не потратит на общение с учениками. И тем не менее, чего греха таить - такое внимание льстило бы ему до самых кончиков ушей.
А Джеральду просто нравились люди, которые знают, чего хотят. Знают - и горят желанием действовать. Эстер Голдблюм была как раз таким человеком - решительным, целеустремлённым и по-хаффлпаффски трудолюбивым. Из неё выйдет прекрасный целитель, если только она не передумает - во всяком случае, в ней для этого есть хороший набор положительных качеств. Ученики в таком возрасте нечасто определяются в своём выборе - и тем ценнее, когда такие встречаются.

Уже на самом подходе к кабинету О'Хэнлона перехватил мсье Морель - тот самый шармбатонский выпускник, который вроде бы на короткой ноге с Вересом, и в то же время не упустит возможности задать вопрос по делу кому-то другому, если таковая подвернётся. Морель вёл приём пациентов во второй половине дня, и сейчас с вытянувшимся лицом вещал коллеге об ученике Гриффиндора, который пару часов назад обратился с ожогом от неизвестного существа - то ли соплежуя, то ли чего-то в этом роде. Таких существ шармбатонский Морель у себя во Франции в глаза не видел, и поэтому немедленно пришёл в ужас от возникшей перспективы. На Джеральда тут же посыпался град вопросов: что из себя представляет этот загадочный соплежуй, чем он опасен, насколько ядовиты и чем вообще страшны его ожоги, если их неправильно лечить. Чего уж там, если бы О'Хэнлон не был наслышан от Эмили о гигантских скорпионах Хагрида, он бы списал всё на бурную фантазию гриффиндорцев. Словом, пришлось в двух словах объяснить французу о соплохвостах - ровно настолько, чтобы у него перестали дрожать руки и перо за ухом.

Эстер уже ждала около кабинета. Пунктуальная как часы - Джеральд посмотрел на свои и восхитился такой королевской точности. 
- А, мисс Голдблюм! Здравствуйте, - палочка из кармана тут же переместилась в руку волшебника, и дверь в кабинет подчинилась привычной Алохоморе. Пропустив студентку вперёд, О'Хэнлон вошёл следом, отвечая на вопрос уже на ходу: - Отлично, я бы сказал - редко удаётся вместить в один день столько полезных дел. И вижу, сейчас к ним прибавится ещё несколько, раз уж вы не передумали прийти ко мне, верно?
В кабинете пахло лекарствами ещё сильнее, чем в коридоре. О'Хэнлон поспешил открыть окно, чтобы развеять застоявшийся больничный дух. Жестом пригласив мисс Голдблюм устроиться на стуле, предназначенном для посетителей, целитель открыл шкаф с зельями, чтобы достать банку с мазью от ожогов. Судя по всему, Морель успокоится ещё нескоро, так как ещё не все звери Хагрида успели перегрызть друг другу жала - что поделать, нужно быть готовым ко всему.

Сквозь приоткрытое окно повеяло осенними заморозками. О'Хэнлон привык к подобному - работа с зельями без проветривания не обходится. Но сейчас он в кабинете был не один, и с сомнением посмотрел на студентку - нельзя допустить, чтобы она заболела. Кто знает, насколько хрупкое здоровье у мисс Голдблюм? Бывает, даже самые крепкие на вид люди оказываются восприимчивыми к холоду. Пусть на ней и тёплый свитер, но тем не менее...
- Инсендио! - повинуясь волшебной палочке, в камине вспыхнул огонь. Кабинет стал наполняться приятным теплом. Джеральд зажёг ещё пару свечей, вернулся к столу и на всякий случай предупредил: - Мисс Голдблюм, если вдруг почувствуете, что мёрзнете - скажите мне, и я сразу же закрою окно. Договорились?

Лицо студентки почему-то сияло таким воодушевлением, что целитель и сам от души улыбнулся. Эстер молчала, но с интересом следила за всеми его движениями. О'Хэнлон уже знал эту манеру, успев изучить её во время обоих предыдущих встреч - неловкое молчание, заводящее борьбу с любопытством. Она не решается спросить, только изучающе смотрит на него широко раскрытыми глазами; но наступает переломный момент, она всё-таки решается задать первый вопрос - и застенчивость как рукой снимает. 
- Итак, с чего нам лучше начать, - уточнил Джеральд, помогая студентке обойти это препятствие и приступить к беседе, - будем разбираться с рецептом зелья... или вы уже его приготовили?
Он уже заметил, что мисс Голдблюм успела достать из сумки какой-то сосуд и теперь выжидающе вертела его в руках. Вопрос сработал должным образом - стоило ему прозвучать, как тут же на столе перед волшебником появилась колба, наполненная зельем молочно-белого цвета. Эстер сразу оживилась, получив долгожданный шанс поделиться своей гордостью:
- Сегодня я попробовала приготовить умиротворяющий бальзам... Я ни на ком его не проверяла, если что!
Последнее уточнение повеселило уже обоих, и целитель согласно кивнул в ответ с ободряющей улыбкой:
- Верю, мисс Голдблюм! Очень даже верю. Вот мы с вами вместе и посмотрим сейчас, что получилось и можно ли его проверять на других.

О'Хэнлон взял колбу в руки, чтобы рассмотреть поближе. На вид зелье не вызывало особых сомнений - по цвету было точно таким, как положено. Он осторожно откупорил сосуд, ладонью направил испарения к себе - запах еле ощутимый, ненавязчивый и успокаивающий. Так и должно быть... Осталось убедиться в консистенции. 
Эстер уже совсем не боялась, сопровождая все действия колдомедика внимательным взглядом. 
- Я рада, что наконец кто-то скажет мне свою оценку без обязательного унизительного взгляда, - призналась она наконец. Тут лишних слов не требовалось - юный волшебник три года сталкивался с этим унизительным взглядом, хотя профессор Снейп был ненамного старше своих студентов. Едва ли ему было больше двадцати, когда он пришёл преподавать в Хогвартс. Они ещё тогда задавались вопросом, как его этак занесло в эту стихию - к своим подопечным он с первого дня относился относился как к стаду бесхозных баранов. Таких, как Джеральд, он неохотно поощрял сквозь зубы, но зато при случае старался подловить на какой-нибудь мелочи. Малейший промах - и Снейп, торжествуя, спешит подчеркнуть своё превосходство.
О'Хэнлон этого не разделял. Желающих всегда стоит поддерживать - вот и мисс Голдблюм заслуживает одобрения, тем более что пока у зелья не обнаружилось никаких сомнительных изъянов.
- Да, неплохо! - с одобрением произнёс он, снова возвращаясь к шкафу в поисках ложки. - Пока всё очень даже неплохо...
Слегка наклонив пальцем горлышко колбы, целитель внимательно присмотрелся к характеру капли. Она должна быть вязкой и тягучей... Вместо этого из колбы потекла жидкая струйка.
- Мисс Голдблюм, - осторожно спросил колдомедик, - скажите, сколько капель чемерицы вы не пожалели для своего бальзама?
Ответ, конечно же, был ожидаемым. Закупорив колбу, Джеральд вернул её на стол и честно сообщил студентке:
- Ну что ж, поздравляю, мисс - у вас получилось сильнейшее снотворное! Такое крепкое, что пару суток можно смело проспать. Щедрость, конечно, замечательная черта, я не спорю и от души ценю. Но для умиротворяющего бальзама хватит и двух капель чемерицы - не больше, чтобы снять нервное напряжение. Это такая тонкая штука, в которой каждая капля на счету, помните же? Уже четыре капли будут вызывать вялость и сонливость. На пятой пациент неизбежно уснёт, а при семи каплях проспит долго и счастливо. Пожалуй, какой-нибудь сказочный принц поблагодарил бы вас за такое изобретение от всей души!
Примерно так же обращался Флитвик с перестаравшимися студентами. Ошибка никогда не возводилась до уровня клейма - маленький волшебник умел свести всё в шутку и при этом подсказать правильный путь к решению проблемы. Должно быть, поэтому они не боялись пробовать снова и снова - пока не получится как надо. 

Кажется, и мисс Голдблюм такой ответ не спугнул - во всяком случае, она готова спрашивать дальше.
– Мистер О’Хэнлон...
– Да?
– Я думала, о чём бы хотела спросить вас, и у меня много вопросов о зельеварении и не только...
Второе несколько озадачило Джеральда, но возражать он не стал, мысленно прикидывая, что может войти в это самое "не только". Скорее всего, просьба помочь ещё в какой-то области - в заклинаниях или трансфигурации. Заранее пообещав ответить на всё, что интересует Эстер, колдомедик стал слушать дальше.
– Но мне бы очень хотелось узнать немного о вас, как вы решили, что хотите стать колдомедиком? Что повлияло не это решение? Вам нравится ваша работа? Если бы вы не стали целителем, что бы тогда выбрали?

Такого поворота О'Хэнлон точно не ожидал. Теперь уже оба встретились вопросительными взглядами - любопытным и удивлённым. Сбитый с толку, он попытался сам для начала понять одну вещь: а что могут дать самой Эстер ответы на все эти вопросы? В его практике были самые разные пациенты, которые в общей сложности задали ему бессчётное количество вопросов. Но все эти вопросы касались либо лечения, либо его работы. Но ещё ни разу не было такого случая, чтобы кого-то заинтересовала личность самого целителя. Да и кому, зачем это нужно? 
Но тут Джеральд напомнил себе, что перед ним не пациент, а студентка - а студенты, как известно, народ любопытный. Может, она хочет сама определиться с выбором, но не знает, как это лучше сделать? 
Да уж... не самый я образцовый пример. Боже упаси от такой причины выбрать себе дело всей жизни. 
- Неожиданный вопрос, мисс Голдблюм, - честно признался он, невесело улыбнувшись, - но я постараюсь на него ответить. 

Сцепив пальцы в замок, волшебник попытался подобрать слова, которыми можно передать суть как можно чётче и яснее. 
- Я с этим решением живу почти всю сознательную жизнь. Хотя... так не должно быть. Обычно в пять лет не думают о таких вещах. В лучшем случае - хотят быть как папа или мама. 
Глубокий вдох, напряжённый выдох. Взгляд остановился на колбе с зельем, в котором ещё медленно кружились мутные завихрения после недавней встряски.
- Моей матери не стало, и я пообещал себе, что вырасту и буду сам лечить людей. Действовать быстро, чётко, правильно... и вовремя. Возвращать людям их родных и близких. Не допускать, чтобы дети оставались без родителей. Я тогда ещё жил с магглами и ничего не знал о магии. А когда попал в эту школу - узнал, что среди волшебников есть свои медики, свои методы лечения, свои заболевания и средства от них. И стал интересоваться, как всё это работает в волшебной среде. Изучал, вникал, пробовал... После школы ушёл стажироваться в Мунго. Там и остался, и ни разу не пожалел о своём выборе. Да, мисс Голдблюм, мне нравится моя работа. Я отношусь со всей душой к тому, что делаю. Уверен, что я на своём месте. Других вариантов я даже не рассматривал...
Эта часть вопроса Эстер ещё больше загнала О'Хэнлона в тупик. Действительно, если не медицина, то что? Писанина? Смешно подумать, взрослый волшебник с хорошим магическим потенциалом - и какой-то бумагомаратель, без толку строчащий всякую ерунду и занятый попытками пропихнуть это всё в приличное издательство. 
- Пожалуй, если бы я не выбрал медицину, всё равно занимался бы зельями, - к выводу Джеральд пришёл уже вслух, внимательно глядя на студентку. - Вот таким же был студентом, как вы - настойчивым и любознательным. Пробовал, пытался, ингредиенты всякие копил для собственных опытов... И сейчас бы, скорее всего, что-то изобретал. Уверен, что-то бы из этого вышло, - подавленность постепенно уходила, и лицо волшебника прояснилось. Вряд ли это то, что хотела бы услышать мисс Голдблюм - и меньше всего он хотел бы спугнуть её стремления.

Теперь, когда болезненный вопрос остался позади, Джеральд обратил внимание на перемены в лице студентки. Она повернула голову к камину, задумчиво глядя на огонь - и отблески этого огня выдали её повлажневшие глаза. Целитель виновато вздохнул, чувствуя укол совести. Кто знал, что она так восприимчива? А ведь он только в общих чертах поделился своей историей, избегая подробностей... 
- Эстер, - мягко произнёс О'Хэнлон, но тут же спохватился - в отличие от Мунго, здесь принята сухая манера обращаться к студентам по фамилии, - мисс Голдблюм, давайте вернёмся к вашему зелью?
Колба снова оказалась в руках волшебника. Он слегка постучал пальцем по стеклу, привлекая внимание Эстер.
- Видите, здесь легко понять, когда и что именно вы перепутали. Всё было отлично почти до конца - пока вы не добрались до чемерицы. Помните, в рецепте было написано: варить семь минут, а после добавить две капли настоя? И тут вы, похоже, переволновались и перепутали эти две цифры. Две минуты варили - и влили семь капель. Я прав, так ведь было?
В ответе можно было не сомневаться. Джеральд ободряюще улыбнулся, чтобы девушка не заостряла внимания на своей неудаче, и всколыхнул жидкость в колбе, приводя её в движение.
- Давайте вспомним, мисс Голдблюм, что мы обычно добавляем в зелья для загустения? Вот. И как быть, если в нашем рецепте нет слизи флоббера? Правильно сваренный бальзам должен получиться густым и вязким... 
Положившись на живой ум студентки, О'Хэнлон дал ей возможность самой прийти к нужному выводу. Для Эстер это не составило труда - стоило лишь навести её на правильную мысль. Колдомедик кивнул с одобрением:
- Вот для чего нужно варить его семь минут и постоянно помешивать. До нужной нам степени загустения. Больше семи минут варить нельзя - зелье начнёт сворачиваться. В конце добавляем только две капли настоя - помните, что усыпляющие свойства растут с каждой лишней каплей. Да, вроде бы не так много ингредиентов - но во всём должен быть строгий порядок. Точность, внимание, последовательность - первые помощники зельевара. Не так трудно, правда?

Джеральду всё больше нравилось общаться с сообразительной ученицей. Немного внимательности, практики и полезного опыта - и ей цены не будет в выбранной стихии. Он не сомневался, что мисс Голдблюм не изменит своей любви к зельеварению. И если это будет её главной целью, то у неё есть всё для её достижения: упорство, трудолюбие, любознательность и горячее желание посвятить себя любимому делу. 
- А вы никогда не пробовали создать собственное зелье? - вдруг спросила Эстер, подняв глаза на колдомедика.
О'Хэнлон не удержался от улыбки. Тех, кого он посвящал в свои эксперименты, можно было на пальцах пересчитать. Мисс Голдблюм с её живым интересом и проницательностью явно просилась попасть в их ряды.
- И вообще, одно другому не мешает, вы всё ещё можете заняться созданием зелий, - продолжила она, не сводя с Джеральда изучающего взгляда. 
На этот раз уклоняться от подробностей совсем не хотелось. Кажется, она даже не ждёт ответа - она и так его знает.
- Так и есть, мисс Голдблюм, - оставалось только согласиться и с пониманием добавить: - Точно так же, как и вы, я пробовал создавать зелья ещё в школе. Методом проб и ошибок, тайком среди ночи...
... пока кто-то бегал целоваться по пустым классам, а кто-то старался сделать полезное дело. А баллы потом одинаково снимали и с тех, и с других. Какая к чёрту справедливость?
- И вы правы, одно другому не мешает - я действительно занимаюсь зельями. И совсем новыми, и уже существующими, которые можно усовершенствовать. За всё это время несколько моих задумок удались. Это даже меньше четверти из того, что хотелось бы довести до ума... К сожалению, всё упирается в отдельные составляющие. Есть такие вещества, за которыми можно гоняться очень долго по разным причинам. Редко встречаются, слишком дорого стоят, не продаются в нашей стране...
... а то и запрещены законом. Перестраховщики из Министерства держат под запретом добрую половину веществ, из которых можно получить отличные средства от многих болезней. 
- Мы до сих пор не знаем, как лечить пациентов от тяжёлых темномагических проклятий, ищем противоядия от многих ядов, разводим руками при некоторых маггловских болезнях - и всё потому, что слишком многие вещи находятся под запретом. Из перестраховки, из предвзятости к магглам... Поэтому колдомедицина продвигается вперёд не так быстро, как хотелось бы. И многие топчутся на месте из-за этих запретов, даже если до открытия остаётся всего один шаг.

О'Хэнлон заметил, что Эстер следит за ним ещё внимательнее и старается уловить каждое слово из услышанного. В какой-то момент он осёкся, пытаясь понять её реакцию - не зная, в какой семье вырос человек, трудно сказать, как он относится к маггловскому миру. Но по лицу мисс Голдблюм не было похоже, чтобы она осуждала его за вольнодумство - в то время как отдельно взятые студенты на лекциях недовольно морщились, когда Джеральд приводил в пример некоторые маггловские достижения. Что ж, если так - это отличный признак, что мисс Голдблюм смотрит на мир шире, чем это принято у некоторых волшебников. 
И он не ошибся. Стоило заговорить чуть откровеннее, затронуть тему собственных опытов - и на целителя тут же посыпались вопросы. Кажется, Эстер только и ждала этого момента. У неё накопилось столько всего, что её волновало, что она стремилась спросить всё и сразу, сбивчиво дыша и волнуясь. О'Хэнлон даже не успевал ответить - за каждым вопросом, не дожидаясь ответа, следовал новый. 
- Извините, мистер О’Хэнлон, - выдохнула Эстер, чувствуя, что пора остановиться, - я просто столько всего читаю... столько вопросов, интересных зелий...
- За что же извиняться? - Джеральд одобрительно улыбнулся, и не думая возражать. - За свой интерес? Но это же действительно здорово, когда человек вот так страстно увлечён чем-то хорошим... Только не спешите так, чтобы я успевал отвечать на все вопросы. Хорошо?

Студентка всё ещё неловко поглядывала на него, словно только что призналась в какой-то глупости и теперь не знала, куда деваться. О'Хэнлон так не считал - он и сам с удовольствием продолжил разговор, отделив из всего, что запомнил, самый любопытный вопрос.
Бругмансия... ангеловы трубы. Хм, да ведь это же ... где она умудрилась найти это зелье? 
- Всё правильно, есть такое растение - бругмансия. Правда, у нас оно не растёт - если только любители его не выращивают. И да, сразу отвечу на второй вопрос: отравлений этим зельем в моей практике не было, но с самим растением был случай. Его выращивала в саду супружеская пара - оба авроры, жена увлекалась экзотикой. Где-то раздобыла и посадила для красоты. Вы видели, как выглядят эти цветы? Ну вот. А она больше любовалась, чем вникала в их свойства. Тот, кто продал ей цветок, сказал, что на зиму его нужно перенести в дом - снаружи для него климат не тот. Они его внесли и поставили в спальне... А ночью мужу стало плохо. И жена через камин обратилась к нам. До последнего не понимала, что случилось...
Заметив, что студентка насторожилась, Джеральд поспешил уточнить:
- Да нет, всё обошлось, человек остался жив. Но надышался здорово... У этих цветов очень сильный запах - и очень сильные ядовитые свойства. Это скополамин - один из сильнейших растительных ядов. Даже вне зелья - сейчас объясню, как это всё работает.

Теперь уже сам О'Хэнлон, оказавшись в своей стихии, увлечённо пустился в подробности.
- Дело в том, что многие магические яды - многосоставные, и содержат в себе вещества, которые по отдельности не всегда бывают ядовиты. Но в одном котле под воздействием магии превращаются в смертельное оружие. А здесь - яд в чистом виде, который и без магии может отправить человека на тот свет. Скополамин в высоких концентрациях способен убить моментально. Наступает паралич, остановка сердца... Но в виде зелья, заряженный магией, он несколько изменяет свойства. Человек способен прожить ещё какое-то время, но симптомы отравления проявляются медленнее: расслабление мышц, привкус пепла во рту... Умирающему кажется, что это просто усталость - и всё пройдёт, стоит просто отдохнуть и как следует выспаться. Слабость усиливается, человек ложится... и больше не просыпается.
Волшебник перевёл дыхание, заодно ловя себя на нужной мысли, чтобы не сбиться с неё:
- На самом деле всё зависит от дозы - скорее всего, вы слышали, что всё есть и ядом, и лекарством, смотря сколько его отмерить. Магглы используют скополамин в медицине - при диагностике, в хирургии, как успокоительное и анестетик. В начале века даже попытались создать сыворотку правды - нет, совсем не ту, которую изобрели маги. Кто-то придумал, что скополамином можно развязать человеку язык. Как бы вам объяснить... Это средство отключает кору головного мозга - но не избирательно, а всю сразу. Цель в том, чтобы сознание перестало запрещать человеку говорить правду - так, как это делает наше зелье. Маггловская сыворотка не сработала так, как нужно. Скажем так, мозг отключается, мысли выходят из-под контроля - и человек действительно может случайно проговориться, но шансов на это мало. Скорее, он просто будет нести бред - и да, так оно и было с подопытными. А потом открылся новый сюрприз - при частом повторном воздействии скополамин разрушает память. Вроде как яд злыдня, который мы используем в тех же целях. 
В какой-то момент Джеральд понял, что увлёкся - наверное, для юной студентки всё это будет слишком... Но Эстер слушала. Он ни разу не заметил, чтобы она зевнула или отвлеклась. И всё-таки целитель решил ответить ещё на один вопрос - пожалуй, самый важный:
- Так вот, мисс Голдблюм, вы спросили, есть ли противоядие от этого зелья - и я сразу скажу, что его нет. Пока что нет, - сделав акцент на последней фразе, О'Хэнлон добавил уже тише: - Но я уже говорил - я так же любопытен, как вы. И тоже в какой-то момент задался этим вопросом. На это ушло много времени, но... сейчас я почти уверен, что такое противоядие возможно получить.

Пожалуй, больше всего Джеральда сейчас радовало то, что его слушают. Внимательно и осмысленно. А это не так часто бывает - добрая половина из тех, кто записался на курсы колдомедицины, не может похвастаться тем же. Иногда, глядя на отдельно взятые лица, он задавался вопросом: что заставило этих людей пойти на факультативный курс, куда кроме как по собственной воле не попадают? Сидеть и мечтательно вздыхать можно и в спальне, и во дворе, и где угодно, не распыляясь на бестолковую практику сращивания костей и заживления ран. Но справедливости ради, такими оказались не все. Другие с удовольствием слушали и изучали опытным путём всё то, что им предлагалось. Похоже, Верес не баловал студентов практикой - и они, довольные, что теперь можно попробовать что-то сделать своими руками, рвались в бой. С переменным успехом, зато с живым интересом.
Джеральду это понравилось. Он не ожидал, что так быстро втянется, и с удовольствием приобщал юных волшебников к целительскому делу. Для себя он твёрдо решил не зацикливаться на тех, кто без толку протирал мантии, и больше внимания уделял тем, кому это действительно нужно. По отзывам Вереса все студенты были одинаково бестолковы - и теперь О'Хэнлон понял, что коллега просто не знает, кто на что способен. Со своей теорией неприкосновенности тела он просто не давал им развернуться. А некоторым этого действительно хочется! Взять хоть ту же Бэт, которая всё-таки уговорила его на дополнительные занятия. Теперь уже стало ясно, что она от своего не отступится. И будет определённо на своём месте. Она любит то, что делает - и это уже имеет большое значение.

Таким человеком оказалась и мисс Голдблюм. Что самое странное - в жизни она была в точности такой, какой он увидел её в том странном сне. Упорная, решительная, целеустремлённая. Внимательная к своим ошибкам - второй раз на те же грабли не наступит, прислушается и сделает выводы. Все эти черты постепенно проявлялись и подтверждались, и даже сейчас, спустя неделю после той ночи приводили Джеральда в замешательство. Что это был за сон - никому из них так и не удалось понять. До конца ясным было только одно - все они увидели друг друга такими, как есть на самом деле. Все были сами собой. Хотя некоторые из них на тот момент были знакомы совсем мало или вообще не знали друг друга. 

- Эстер. Называйте меня Эстер, - услышал О'Хэнлон сквозь размышления после очередной своей осечки. – Думаю, так будет проще.
Он только согласно кивнул в ответ. Наверное, сказывался какой-то осадок после того сна - там все обращались друг к другу запросто и по именам. Так, будто знали друг друга всю жизнь. На самом деле это было не так, но возражать Джеральд не стал. Излишних церемоний он никогда не любил и не считал, что они располагают к доверию и успешному общему делу. Тем более, это не официальное занятие - наедине он и с Бэт говорит намного проще. Язык не поворачивается вне класса отвешивать ей сухое "мисс Эндрюс".
Пусть будет так. Главное, что Эстер его не боится. Не бледнеет от страха и не закатывает глаза, как при упоминании Снейпа. А значит, от их занятий будет больше пользы.

– Я думаю, вы меня понимаете, у вас ведь бывало такое? В школьные годы? Когда вопросов столько, что не знаешь, с чего начать...
- Ещё как было, - тут тоже оставалось только согласиться. Не ходил ли он сам хвостом иногда за некоторыми преподавателями, чтобы задать очередной любопытный вопрос? И вовсе не потому что рвался в любимчики. А потому что было действительно интересно. Понять, как устроен волшебный мир. Узнать ещё больше. Попробовать что-то самому. Убедиться, что понял правильно. Разгадать очередную тайну. Вопросов целое море - и не знаешь, с чего начать. 
- Спрашивайте, Эстер, - снова напомнил О'Хэнлон, - всё, что считаете нужным. Если забываете - пишите, я всегда так делал.  
Даже среди ночи срывался и записывал, чтобы утром не забыть. Но такого лучше не советовать. Пусть хотя бы ночью спит спокойно... хотя похоже, это такой же тяжёлый случай, как я.

В своих словах целитель вообще старался быть осторожным. Не зная человека до конца, некоторых вещей при нём лучше не упоминать. Вот, пожалуйста, не удержался и ляпнул о маггловских опытах. Но довольно быстро понял, что тут ему повезло. И даже представить не мог, насколько.
- Не волнуйтесь, мистер О'Хэнлон, я не магглоненавистница, если что, можете говорить. – Моя мама преподает маггловедение, так что... я знаю, что магглы сделали множество полезных открытий. 
- Маггловедение? - переспросил он, всё ещё думая, что ослышался. - Вы... дочь мадам Моро?
Женщина, достойная восхищения. Реформатор волшебного мира. Персональная добрая волшебница для десятков магглорождённых ребят. Путёвка в полноценную жизнь для множества волшебников. Об этой женщине Джеральд много читал и поражался её силам и возможностям. А потом прибыл в Мунго - и кажется, на второй или третий день услышал, что она теперь преподаёт маггловедение. Кажется, пару раз видел её издалека, но подойти не решился.
Что я ей скажу? Глупо будет. Мы друг друга не знаем, а я приду выражать свои восторги. Если бы я мог предложить хоть какой-то вклад в её дело, это другой разговор. Но у меня ничего нет - а так просто соваться стыдно.
А теперь перед ним сидит её дочь. У Эстер другая фамилия - возможно, от первого брака или просто по фамилии мужа. О семье мадам Моро Джеральд ничего не знал, да и не задумывался об этом. Она ему самому годится в матери - возможно, у неё есть и другие дети, старшие братья или сёстры Эстер. И фамилия Моро всегда казалась ему смутно знакомой - очень может быть, что примерно в одно время с ним учился кто-то из её старших детей.
О'Хэнлон многое хотел бы сказать, но решил воздержаться от глупостей, излишне громких слов и ошибочных фраз. А потому он просто признался:
- Эстер, ваша мама - великий человек! То, что она делает - это просто... здорово. Замечательно. Выше всех бестолковых слов. Побольше бы таких людей, как она и те, кто ей в этом помогает.

А между делом вопросы всё сыпались, и Джеральд старался успеть на всё ответить.
- А что вы думаете, мистер О'Хэнлон? Некоторые вещества запрещены только из перестраховки и излишней заботы о магглах? Или... есть другие причины?
- Скорее, из предрассудков. Думаю, можно не объяснять, что волшебники смотрят на магглов по-разному. Некоторые от одного слова "магглы" брезгливо плюются. Не самый умный подход, скажем так. Магглы придумали много полезных вещей, и нам не мешало бы почаще обращать на это внимание. Только аккуратно и с умом. Посмотреть, изучить и подстроить под наши условия. И медицину тоже. Та же хирургия, - вспомнив перекошенное лицо Вереса, волшебник насмешливо фыркнул, - стоит на месте только потому, что какой-то дурак поставил во главе всего теорию неприкосновенности тела. Есть такие целители, которые скорее дадут умереть волшебнику, чем позволят себе взять скальпель и вытащить из раны инородное тело. Попробуй примени к этой штуке магию - а если она тоже заряжена магией? Тёмной. И тогда больному конец. Вытащить неизвестное тело маггловским способом будет безопаснее, чем уменьшить и извлечь его из раны. И диагностика может оказаться опасной. Вспомнить хотя бы...
И тут Джеральд осёкся. Он чуть не брякнул, что уже однажды применил Specialis Revelio в комнате, напитанной магией, за что его немилосердно шарахнуло током по голове. Но ссылаться на сон показалось ему дурацкой идеей, и он промолчал.

- Так что же вы сделали с тем мужчиной? 
- С каким? А, с тем, который надышался бругмансией? Да ничего страшного, это быстро лечится. Десять капель противоядия от обычных ядов - и больной как огурчик. Вот, кстати, и ещё один важный момент, - колдомедик сделал паузу, призывая к вниманию. - Обычные яды - это всё, что не заряжено магией. Тот же мышьяк, сульфат талия, цианид и всякая другая дрянь, знакомая магглам. Магия позволяет спасти от многих из них одним универсальным средством. Думаю, вы уже варили его на занятиях, и знаете, что его несложно приготовить. Иногда то, что для маггла - верная смерть, у нас лечится противоядием от немагических ядов. Конечно, если сделать это вовремя и с умом.
А если бы наши доблестные целители не выпендривались, можно было бы и расширить эти возможности. И на уровне министерств решить вопрос медицины. И магглы были бы в большей безопасности, и волшебники продвигались бы в развитии быстрее. Будь все такими же консерваторами, как Верес - до сих пор бы сидели на уровне чумных докторов.
- И ещё важно понимать разницу между физиологией маггла и волшебника, - добавил Джеральд уже вслух. - Мы не отличаемся ничем, кроме крови. Именно магическая составляющая крови заставляет организм по-разному воспринимать разные вещества. Если мы используем безоар как противоядие, то для магглов это просто камень из спрессованных волос. Даже наполненный магией, он не сработает так, как у нас. Поэтому многие средства...

Волшебник решил сделать паузу. По лицу Эстер он уже понял, что в её голове с каждой минутой накапливается всё больше вопросов, за которыми она сама не успевает угнаться. 
- Недавно мы изучали противоядие от магических ядов, вообще я давно о нём знала... неважно. И я подумала, что это зелье можно использовать как некую основу. И сейчас вы заговорили об это веществе скополамине и о том, что оно влияет на кору головного мозга. Если оно её отключает, значит при воздействии настойки работает так же. А значит, нужно найти что-то, что бы дало необходимый толчок для её пробуждения...
- Это не всегда так работает, Эстер. Профессор Снейп не говорил, что это средство не может быть универсальным против всех ядов? Тем более - против тех, которые состоят из сильнейших темномагических токсинов. Вот это самое зелье из бругмансии - одно из таких. Хитрая и коварная штука. Но если бы у меня была возможность - я бы попробовал то, что нашёл.
- А вы не думали о другом? – не вытерпев, поспешила спросить Эстер. – Нестандартно. Ведь сложность этого яда заключается именно в его диагностике. Вы не думали найти что-то, что бы дало понять, что это именно он? Или же... просто выявить в организме скополамин?
- Сложность в том, что больной сам этого не понимает, - покачал головой О'Хэнлон. - Опытный целитель это поймёт, если такой пациент пожалуется на усталость и странный привкус во рту. В крайнем случае - больному срочно промывают желудок и отправляют содержимое на анализ. Тут самое главное - вовремя обратиться... А больные думают, что просто вымотались за день, и всё само по себе пройдёт. Чтобы обнаружить опасность - нужно понимать, что она есть. Если не понимает сам больной - внимательными должны быть те, кто рядом с ним. А дальше нужно действовать - и чем быстрее, тем лучше. Плохо то, что эти симптомы знают только колдомедики и зельевары - любой другой волшебник просто не увидит причин для беспокойства.

В таком потоке вопросов рисковали потеряться любые детали, и уж тем более - ненавязчивый совет вести записи о самом важном. Джеральд и сам забыл бы о такой мелочи через минуту, не заостряя на этом внимания. Но Эстер почему-то обрадовалась и раскрыла свою сумку, деловито шурша бумагами. Момент - и в её руках появилась потрёпанная записная книжка. 
- Уже!
Обложка явно пережила не одно важное событие. По тому, как мисс Голдблюм любовно провела по ней рукой, можно было бы подумать, что этому дневнику доверены всякие девичьи секреты. Вроде тех, которые таинственным шёпотом передают друг другу в уши студентки, думая о чём угодно, кроме занятия, на которое пришли. Но даже зная Эстер совсем недолго, ОХэнлон уже понял - это явно не тот случай. Случай редкий, любопытный... и удивительный. Тем более - на её факультете, где с девушками творится что-то несусветное.

Целитель с интересом заглянул в раскрытую наугад книгу. Там не было ничего похожего на рецепт приворотного зелья, выписанный цветными чернилами, или на стихотворное посвящение некоему С.Д., которое кто-то из хаффлпаффок на днях сдал ему вместо практической работы. Торопливые, хаотические записи, сокращения и дополнения, сделанные неровным почерком. Стихия, понятная только хозяйке - и как ни странно, Джеральд в ней не потерялся. 
"Гремучая ива... сучок у подножья дерева". "Арресто моментум", "Ин..." нет, "Иммобилус". Хм... она что, пыталась победить этот задиристый веник? 
Колдомедик оторвался от изучения записей и поднял глаза. Эстер смущённо улыбнулась - наверное, не ожидала такого внимания к своим записям. О'Хэнлон понимающе кивнул и оставил это занятие, про себя отметив, что его и так допустили на чужую территорию. Он бы точно свою писанину не рискнул кому-то открыть...

На вопрос о матери мисс Голдблюм тоже не сердилась - только спокойно слушала и всё так же мягко улыбалась.
При такой знаменитой матери, наверное, эти вопросы ей уже поперёк горла сидят. Но что-то непохоже...
- Так заходите к ней на чай!
Не ожидавший такого поворота Джеральд только вопросительно посмотрел в ответ.
 – Именно, вы не ослышались. Она всегда рада новым знакомствам, а здесь, знаете ли, так мало возможностей, что-то она совсем заскучала в последнее время...
По тому, как Эстер загорелась этой идеей, он сразу понял - мадам Моро и не догадывается, что на самом деле ужасно скучает и мечтает о новых знакомствах.
- Спасибо, конечно, - неловко кивнув в ответ, волшебник зачем-то принялся тереть и разминать пальцы, - но что на это скажет сама мадам Моро?
Весело получается... Сомневаюсь, что она обрадуется мне так же, как Эстер. Не думаю, что она вообще обо мне что-то знает.

Конечно, О'Хэнлон был бы рад узнать поближе такого человека. И про себя отметил, что среди волшебников такие люди действительно на вес золота. Таких бы и в Мунго побольше - не приходилось бы вечно чувствовать себя идиотом, прятать половину своих инструментов и быть неизменным героем баек миссис Аббот.
Хорошо ещё, что я такой не один. 
Слушая о тонкостях колдомедицины, Эстер совсем развеселилась. 
- Это уже какой-то... даже не прошлый, а позапрошлый век! Если честно, совсем не думала, что такое практикуется, точнее не практикуется...
- Да сколько угодно, - хмыкнул Джеральд. - Бороться бесполезно... Всегда найдутся те, кто знает лучше и оберегает традиции.
Сразу видно, что человек не ходил на занятия к Вересу. Интересно, как долго они бы друг друга выдержали?
Он уже понял, что мисс Голдблюм всё подмечает и делает свои выводы. Вот и его самого сейчас подловила на неосторожных словах.

- Вспомнить хотя бы... что?
Колдомедик неловко прокашлялся. Без объяснений теперь не получится - главное, не выглядеть при этом идиотом.
- Да так... Дурацкий пример, конечно - первое, что пришло в голову. Тот сон, неделю назад - который приснился всем и сразу. Помните комнату, заряженную магией? Любое заклинание может сработать против нас, - вряд ли она помнит, как меня треснуло разрядом по голове, - как было с шаровой молнией. Что-то похожее бывает в жизни, когда артефакт, в котором запечатана магия, застревает в теле волшебника. И чтобы достать его, применять заклинания очень рискованно. 

Говоря всё это, О'Хэнлон заметил ещё один момент - Эстер умеет отмечать для себя главное. Живёт в деталях, делает выводы, запоминает и ищет повод проверить всё это на деле. А ещё говорят, что такие только в Рейвенкло водятся... 
Скорее всего, её не понимают. Но любят. Она сама дышит любовью к тому, что делает. Это непохоже на сухое занудство, в котором часто обвиняют умных людей.
По-моему, глядя на неё, даже самый обиженный Снейпом студент поверит, что зелья - не такое уж зло, как ему кажется.

Пока волшебник думал, мисс Голдблюм снова и снова задавала вопросы.
- Что же вы нашли? 
- Противоядие, - не сомневаясь, ответил он, но поспешил уточнить: - Проверить пока не смог, но свойства подходят идеально. Это эфедра, или хвойник - растение востока, здесь его не найти. Он и в книгах у нас редко попадается - я нашёл его в маггловском справочнике лекарственных растений. Потом уточнил про магические свойства. Это растение - антидот против той группы ядов, что содержатся в бругмансии. Если я прав, из него получилось бы именно такое зелье...
Зачем я ей это рассказываю? Да уж... затем, что она спрашивает. И спрашивает не просто так. Со всех четырёх курсов не наберётся и пара человек, готовых всё это слушать.
 – А вообще, думала я об этих зельях, вот таких вот как настойка бругмансии, например. Их ведь достаточно легко приготовить. Возможно, бругмансия у нас здесь в садах не растёт, но я точно знаю, что в Чили она в свободном доступе. Это ведь опасно...
- Магглы иногда выращивают... для красоты. Волшебники - не так часто. У нас это отслеживают, потому что редкость. А в Чили, и вообще в Южной Америке - обычное дело. Например, как у нас, - преодолев внутреннее препятствие, целитель напряжённо выдохнул, - аконит. Распространённая штука... и отравления ею тоже.

Снова послышалось шуршание страниц. Похоже, Эстер вспомнила что-то ещё и решила, что сейчас самый удобный случай спросить.
- Сангвинария, - сообщила она, остановившись пальцев на нужной записи. – Не такая смертельная как бругмансия, но не менее интересная и для нас более доступная. Можно использовать в усыпляющей настойке, а можно... вы знаете, полчаса и яд готов.
Ещё бы не знать... Сколько таких красавиц потом оказывается у нас с кровотечением. И сколько потом из них пытается перепробовать тысячу и один способ исправить свою ошибку...
– Надеюсь, у вас не было такого случая, когда и этим кто-то надышался?
– Не надышался, - зачем-то уточнил Джеральд, - а наглотался. А потом на всю жизнь об этом пожалел. 
Судя по вопросу, она ещё не добралась до этого применения сангвинарии. Главное, чтобы когда-нибудь потом не решилась применить...

Пальцы снова скользнули по страницам в попытках найти что-то ещё. 
- У меня есть ещё один вопрос, - поймав на себе очередной загоревшийся взгляд, О'Хэнлон только одобрил это, согласно кивая в ответ. – Недавно я читала о бобах сопофорус. Вы знаете, они используются в напитке живой смерти. Но я прочитала, что сами бобы...
Слушая всё это, Джеральд вдруг понял - он впервые в жизни видит такого человека. Настолько страстно увлечённого своим делом, что ему не лень отдать всё свободное время на поиски. Готового всё на свете променять на свои драгоценные баночки, скляночки и немыслимые рецепты. Точнее - удивительно похожего на него самого.
- У меня вопрос, точнее несколько. Первое, я не нашла, сколько же капель сока достаточно, чтобы стереть память? Второе, какая разница между использованием этого сока, зелья забывчивости и заклинания обливиэйт? И ещё, может, вы знаете, есть какие-то побочные эффекты от использования сока сопофоруса для стирания памяти?
- Десять капель, - сразу уточнил волшебник, - два раза в сутки. В среднем трёх дней хватает, чтобы привести больного в сознание. Так лечат последствия психических травм. Это средство сильнее, чем зелье забывчивости, и эффективнее, чем Обливиэйт. Заклинание действует выборочно и стирает из памяти лишние воспоминания. Конечно, если не перестараться и не наделать хуже - можно повредить память так, что восстановить её полностью уже нельзя. Зелье забывчивости даёт слабый эффект - оно стирает последние воспоминания, от которых хотелось бы избавиться. Например, помочь своему другу забыть тот громовещатель, который утром прислали по твою душу, - при этих словах О'Хэнлон что-то вспомнил и улыбнулся, - или успокоить родных, которые до сих пор сердятся из-за ерунды. 
Вот таких простых практических советов студенты точно не услышат от Снейпа - но не зря же юных волшебников ещё на первом курсе обучают этому простому зелью, которое так часто помогает в неловких ситуациях.
- Из этого только сопофорус лечит нервную систему, - подвёл он наконец итог. - Ни зелье забывчивости, ни Обливиэйт этого не делают. Стёр лишнее - и готово, а травма как была, так и осталась. Поэтому больному нужно дополнительное лечение. Покой, сон и как можно меньше ненужных воспоминаний. Правда, от передозировки, - колдомедик развёл руками, - случаются провалы в памяти. Больше назначенной дозы принимать нельзя - зависит от тяжести травмы, от возраста и веса волшебника. Кого-то и за пару дней можно привести в себя, а в тяжёлых случаях и до недели доходит.

Увидев, как Эстер поспешно захлопнула свой блокнот, О'Хэнлон тут же одёрнул себя и перевёл взгляд на колбу с зельем. 
"Любопытство не доведёт тебя до добра, Джерри!" - перед глазами тут же возник хитрый прищур Вереса.
Где-то он, наверное, прав. Не то чтобы я совал нос в чужие дела, но перед научным интересом устоять не могу.
Джеральд честно признавал, что хотел бы узнать больше об этих нацарапанных на скорую руку записях. Владелица блокнота явно не одобряла этого желания, и потому затею пришлось оставить. Спугнуть Эстер было бы самой большой ошибкой.

К счастью, девушка нисколько не сердилась и не обижалась - наоборот, её решительности можно было только позавидовать. 
Слышала бы это мадам Моро... Интересно, как часто ей приходится расхлёбывать такие приглашения?
- Она обрадуется, - по лицу Эстер было заметно, что она ни разу не сомневается в том, что говорит. – Уверена, вы найдёте, о чём поговорить. Я обязательно расскажу ей о вас. Ждите приглашения на чай.
Загоревшийся решительностью взгляд говорил сам за себя - она явно не остановится на этом обещании и будет ломать материнское сопротивление до результата. 
- Вот как, - неуверенно кивнув в ответ, колдомедик наконец оставил в покое экспериментальный бальзам и придал своему голосу решительности: - Спасибо за приглашение, Эстер! Обязательно буду.
Скорее всего, это ничем хорошим не закончится. Вряд ли мадам Моро обрадуется, что её дочь собирается позвать к чаю какого-то незнакомого типа. Не страшно, лишь бы они из-за этого не разругались.

Разговор плавно перетёк в другое русло, и О'Хэнлон почувствовал себя свободнее. При такой поддержке его взглядов, которую и в Мунго очень редко встретишь, он буквально ожил и расправил крылья. Жаль, что такие люди никогда не занимают руководящих должностей - именно таким самое место у руля, во главе прогресса.
- Почему же бесполезно? Всё в ваших руках, мистер О’Хэнлон, революция всегда начинается с малого, “неприкосновенность тела”, - заметив этот страдальческий взгляд, Джеральд не удержался от смеха, - трупу  “неприкосновенность тела” ни к чему уж простите.
- Так и есть, Эстер! Только при нашей системе и труп нельзя трогать, не то что живого человека. Предписания Министерства... хитро поставленный в обществе вопрос, - на лице колдомедика появилась невесёлая, скептическая улыбка, - нет конкретного закона, но есть неписанные условности. То, что без проблем практикуют в Европе, у нас осуждают и запрещают. Посадить за это, конечно, не посадят, но проблемы будут.
Вот такой, как Верес, вполне может пойти и накапать главному. Официально - нет такого закона, по которому за это увольняют... но условия создадут, можно не сомневаться.
- Поэтому, - помолчав немного, Джеральд добавил совсем тихо, - революция не должна совершаться в открытую. 
Оставалось надеяться, что Эстер воспримет его слова правильно и возможно, когда-нибудь к ним прислушается. Жаль, если такой не в меру решительный человек попадётся на чём-то подобном по неосторожности.

Но Эстер слушала. Слушала внимательно и вдумчиво, время от времени делая какие-то пометки в своей записной книжке. Кажется, иногда даже слишком внимательно.
- А в вашей практике бывало такое? Такие артефакты, какими они были? Как они работали? Как обычно колдомедики действуют в таких ситуациях? Просто позволяют умереть, что ли?
- Хм, - последнее до того задело за живое своей правдивостью, что О'Хэнлон недовольно поморщился, - зависит от колдомедика. Но жизнь пациента - самое важное, с чем мы имеем дело. Рисковать в таких случаях опасно. Вот, например, доставили к нам женщину, у которой в плече застрял осколок котла. Чаще всего взрываются котлы, которые сами мешают содержимое - если неправильно с ними обращаться. Некоторые волшебницы так и делают - покупают чудо-изобретение и давай варить в нём обед на всю семью. Им кажется, что это просто как флоббер-червь - а на самом деле у такого котла есть свои тонкости, которые... Так вот, осколок. Если на такой осколок подействовать магией - он может сработать и навредить больному. Если попробовать вытащить его с помощью одной магии - можно повредить ткани организма. Поэтому такие вещи лучше делать вручную... Тем более, когда не знаешь, что перед тобой. Просто кусок металла - и ты даже не знаешь, чем он был сначала.

О том, что отдельно взятые пациенты в благодарность могут и покалечить, Джеральд ни слова не сказал. Он вообще чувствовал, что разговор заходит в такие опасные дебри, что можно от души наломать дров. Вот хотя бы та же сангвинария. 
Похоже, она не знает такого. И хорошо, что не знает. Я ей этого точно не подскажу.
- А что будет, если её наглотаться? И раз уж мы об этом говорим, это тоже лечится просто противоядием против обычных ядов?
- Как бы это лучше объяснить, - прокашлявшись, волшебник снова задумчиво постучал пальцем по стеклу: - К любому зелью есть свои показания и противопоказания. Если что-то запрещается делать, это делается не просто так. Всё, что есть, лучше использовать по назначению. Что запрещено - того нельзя ни в коем случае. Человеческий организм - тонкая штука, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Противоядие, - О'Хэнлон пожал плечами, - хорошее дело, но оно предотвращает только основной эффект яда. И то - если вовремя принять. Но от побочных действий оно, к сожалению, ничем не поможет. Некоторых так и тянет шутить шутки с собственным телом, но оно этого не простит.

Карандаш в тонких пальцах так и скользил по страницам, оставляя прерывистые записи, стрелки, условные обозначения и прочий хаос, понятный только хозяйке. И Джеральд, глядя на это, всё больше убеждался - Эстер действительно живёт в деталях. Умеет видеть и слышать главное, выделять это для себя, брать на заметку.
Интересно, это врождённое или кто-то учил её этому?
Волшебник снова увлёкся этой картиной и наверное, получил бы очередной щелчок за своё внимание, если бы вовремя не опомнился. Карандаш добрался до конца страницы, и вслед за этим прозвучал новый вопрос:
- Мистер О’Хэнлон, так как насчёт вас? Каким было самое сложное зелье, которое вы когда-либо готовили?
Новый укол растерянности. Всё-таки он не привык к такому интересу. 
 – Что бы вы посоветовали начинающему зельевару? Может, расскажете какие-то собственные зельеварские секреты?
В пристальном взгляде, которым Эстер изучала целителя, вдруг проскочил какой-то совершенно весёлый, озорной жест - или ему показалось? 
На всякий случай Джеральд поправил манжет рубашки. Кажется, он понял, что чувствует его собеседница, когда он точно так же внимательно изучает её записи.
- Самым сложным, - небольшая задумчивая пауза, - сложным в исполнении или по составу? Я бы назвал самыми сложными те, над которыми работаю сам. Они не всегда сложные по составу, но найти правильные пропорции и тот самый ингредиент, которого не хватает... иногда это целая пытка. А из тех, что уже существуют и всем известны, - секундное сомнение, стоит ли говорить, - это был "Феликс Фелицис". 
Смешно сказать, зачем мне это понадобилось...
Широко раскрытые глаза неотступно следили в ожидании ответа, лишая путей к отступлению. 
- Вот мы говорили об использовании маггловских методов... А у нас с этим строго. Я только пришёл работать в Мунго - и меня сразу предупредили: давай только без глупостей. Я как раз попал в отдел травм, а там это часто практикуют... А потом увидел - есть люди, которые не боятся и рискуют проводить такие операции. Я стал наблюдать. Стал учиться этому сам. А потом стал пробовать. И вот в один из таких случаев, - Джеральд вдруг заговорил тихо, но быстро и нервно, - во втором отделении как раз случился скандал на этой почве. А у нас - сложная операция, трое целителей задействованы. Если кто-то зайдёт и увидит - пропали все. И мы, и больной. И тогда я... разделил "Феликс" на троих. Я решил сварить его сразу, как только начал изучать маггловскую хирургию. Понимал, что рано или поздно придётся действовать... на свой страх и риск. А страх - плохой помощник при операции. Вот потому и...
История, которую он никогда и никому не рассказывал. Кроме её участников, об этом не знал никто. А тут - первый живой человек, которому можно доверить эту небольшую исповедь. Странно, но О'Хэнлон не спешил жалеть об этом откровении. Что-то тяжёлое сдвинулось внутри, оставляя после себя ощущение свободы и спокойствия.

С каждой минутой любознательность Эстер Голдблюм разворачивалась всё шире. Джеральд и представить себе не мог, какие ещё неожиданные вопросы могут прийти ей в голову. И тем более - не мог понять, в какой момент её интерес отошёл от зелий и принял неожиданное направление...
- А Вы не хотели бы уехать и работать в Европе? 
Само собой, хотеть не вредно...
- Вы ведь говорите, что есть "то, что без проблем практикуют в Европе", что держит Вас тут?
О'Хэнлон развёл руками. Ну как ей объяснишь?.. Сколько таких желающих приезжает с самыми решительными намерениями - вот только кому они там нужны? Там и своих специалистов хватает. Хороших, надёжных, проверенных временем и опытом. А тут какой-то приезжий британский колдомедик, чьё имущество помещается в один чемодан. Здесь у него есть постоянная работа, есть доброе имя, есть собственное жильё, которое ему при счастливых обстоятельствах удалось купить... Обжился, привык, нет причин жаловаться. А кто знает, что будет там? Опять начинать всё сначала, съёмный угол в чужой квартире, поиски работы, каждая монета на счету? И ни одной знакомой души.
- Стабильность, Эстер, - ответил он легко и просто, уложив все свои доводы в одно слово. - Уверенность в сегодняшнем и завтрашнем дне. Начать всё сначала не так просто... Но для начала я бы с удовольствием съездил в командировку, обменялся опытом, посмотрел на их условия. Всё это очень интересно - у нас ведь тоже есть то, чего нет у них. Например, магические психологи, которые помогают больным вернуться к нормальной жизни...

Обычно молчаливый и закрытый в себе, Джеральд уже почти час провёл за разговорами, не успевая толком сделать паузу. Где-то подсознательно он чувствовал, что эти разговоры не дают ему вспомнить о чём-то важном, но даже задуматься об этом было некогда. Трудно сосредоточиться, когда и так спешишь ответить, не упустить ничего важного, иногда сам теряешь нить своего же рассказа - а тебя внимательно слушают и при случае уточняют:
- Тонкости, которые?
- Которые связаны со встроенными чарами, - и снова заходит разговор о котлах, которого никогда бы не позволил себе Снейп: - Это не просто игрушка, которая сама себе помешивает зелье, и можно в это время заниматься чем угодно. Бывают всякие поддельные котлы, с плохо наложенными чарами - сделаны каким-нибудь шарлатаном в подворотне Лютного переулка, а стоят не меньше качественных. Какая-нибудь наивная чародейка покупает такой котёл вместе с лишними проблемами. Ему не объяснишь, когда пора остановиться - он будет мешать до одурения, пока зелье в лучшем случае не выкипит. В худшем - взорвётся вместе с котлом. Хорошо, если пострадает только комната, а не сама хозяйка. Так что... чары чарами, но всегда лучше сварить всё самому.
- И что тогда? Если то, что Вы говорите правда и тело у нас “неприкосновенно”, в таком случае, что делать?
- Обычно оперируют с помощью трансфигурации, - незаметно для себя самого колдомедик взял со стола карандаш, механически выводя на краю пустого бланка какие-то загогулины, - и если с застрявшим объектом всё в порядке, ничего страшного не будет. Всё проходит успешно. Осколок уменьшают и достают без повреждения мягких тканей. Повреждённую часть тела сращивают, восстанавливают ткани, используют лечебные зелья. Главное, чтобы в этом не была задействована тёмная или некачественная магия... Вот тогда, конечно, сложнее. 

По мере того, как О'Хэнлон говорил, он замечал неотступный взгляд Эстер - кажется, она совсем не устаёт слушать. Никакого желания уснуть под долгие рассказы, забыв, о чём шла речь в самом начале. Всё тот же пристальный, изучающий взгляд. Волшебник даже растерялся - что в нём такого, что любопытство вызывают уже не зелья, а он сам?
- И часто Вы так Феликс Фелицис используете?
- Нечасто. Всего два раза в жизни. Второй раз неожиданно помог мне с собственным жильём.

Это действительно было так. Вся эта история, начиная с первых шагов О'Хэнлона в самостоятельную жизнь и заканчивая решающим днём, состояла из неожиданностей. Тогда он, почти выпускник Хогвартса, окрылённый скорой стажировкой в Мунго, беспокоился только об одном - где и на что ему предстоит жить. Хватит ли денег стажёра на то, чтобы снимать комнату где-то недалеко от Мунго? Есть ли вообще такая возможность? По мере приближения выпуска юный практикант, стал спрашивать об этом у знакомых ему на тот момент сотрудников Мунго. Внезапно отозвался тот человек, у которого он даже спрашивать постеснялся - сухонькая старая волшебница из буфета Мунго. Как выяснилось позже - она и волшебницей никогда не была.
Меллори Джин Сэйдж, или старушка Мелли, как по-доброму называли её сотрудники Мунго, была сквибом, но зато обладала таким кулинарным талантом, какой ни одному домовому эльфу и не снился. Ещё по молодости её покойный муж, зельевар из лаборатории при Мунго, позаботился о том, чтобы устроить её на работу. Добрых полвека в больнице знали не столько саму миссис Сэйдж, сколько творения её рук. Мало кто интересовался ею самой и подробностями её жизни. Она оберегала свою тайну - но потом, позднее, доверила своему новому жильцу. Ошарашенный внезапным предложением снять комнату за совсем смешную плату, Джерри так и не понял, чем он приглянулся старушке, которая решила взять его под крыло. Ответы всё так же неожиданно пришли спустя пару недель, прожитых под одной крышей. Сын миссис Сэйдж, которому повезло родиться волшебником, всю жизнь стыдился своей матери и уже давно жил отдельно, не показывая домой носа и толком не признавая родства. А материнскому сердцу не хватало рядом хоть какой-то близкой и доброжелательной души. Кроме того, пристрастие юного волшебника к зельям напоминало ей о муже, который погиб молодым от неудавшегося опыта. 
Так и прожили три с половиной года. Старушка Мелли была доброй и ненавязчивой, а Джеральд - тихим, скромным и благодарным жильцом. Он не водил домой ни шумных компаний, ни развязных девиц, облегчал старушке работу по дому простыми бытовыми заклинаниями, делал покупки и вообще старался вернуть ей всё то добро, с которым она относилась к нему. Она, в свою очередь, не задавала лишних вопросов и не учила его жизни, заботилась об уюте и покое в доме - и никогда не оставляла его голодным. Только с беспокойством относилась к вечно кипящему котлу в его комнате - видимо, боялась, что повторится та же история...
А потом миссис Сэйдж умерла - неожиданно, во сне. Для Джеральда это стало ударом. Он успел привязаться к квартирной хозяйке, которая относилась к нему как к родному. И кроме того, это означало, что он останется на улице. Тем не менее, он сделал то, что должен был сделать - отправил сову её сыну, чтобы сообщить о случившемся. Понимая, что Сэйдж-младший явно не будет здесь жить, он решил попробовать уговорить его сдавать ему квартиру до тех пор, пока на неё не найдутся покупатели. Или же - сдавать и дальше, если он не намерен её продавать.
В назначенный день О'Хэнлон был как на иголках. Он не был уверен, что Сэйдж согласится на это, и вспомнил об оставшемся запасе зелья удачи. На свой страх и риск - выпил. И Сэйдж явился без задержки - ровно в обещанное время. Блестящие туфли, аккуратная мантия, приглаженные волосок к волоску усы и нервно тикающие часы на запястье - типичный деловой человек, который знает цену себе и своему времени. Он даже не подумал возражать против желания незнакомого ему волшебника снимать квартиру его матери. И более того - посетовал на занятость, в которую никак не укладывалась возня с продажей квартиры. В сложившихся условиях он готов был продать её за бесценок, лишь бы поскорее расквитаться с этим делом. 
Вот тогда Джеральд и набрался не то храбрости, не то наглости - и неожиданно для самого себя предложил ему за квартиру все свои сбережения, которые смог накопить на тот момент. Если бы не "Феликс Фелицис" - этакий ушлый жук, как Сэйдж, никогда бы не пошёл на такую сделку. А тут - с нетерпеливым раздражением махнул рукой и опять-таки неожиданно согласился. Позаботился о том, чтобы как можно быстрее уладить все формальности - и исчез навсегда. Зато О'Хэнлон, после выветрившейся удачливости, ещё долго сам себе не мог поверить.

- А как насчёт других? Почему Вы никогда не готовили, например, Веритасерум? Вам не было интересно? Неужели нет никого, от кого Вам бы хотелось услышать чистую правду?
Последний вопрос ошарашил колдомедика больше, чем все остальные. Не потому, что был неожиданным - а потому что неожиданно совпал с мыслями, которые не давали ему покоя уже несколько дней. Приближался день рождения Вереса, и Джеральд сожалел, что у него не было при себе сыворотки правды - пара капель в виски развязала бы ему язык ещё сильнее, чем алкоголь в чистом виде. Но к сожалению, времени на заготовку этого зелья у него уже не было. Да и риск при этом огромный - если дорогой друг Эмиль поймёт, что ему помогли разоткровенничаться, это только усугубит положение.
- А вы любопытны, мисс, - волшебник чуть прищурился, - будь у вас в руках Веритасерум - я не сомневаюсь, что вы бы пустили его в дело! Но я варю зелья не из чистого любопытства. Скажем так - я не вижу смысла делать то, что не буду применять в деле. Сварить зелье и поставить его на полку - бесполезная работа. Лучше потратить время на то, что будешь использовать, чем готовить сложное зелье просто ради того, чтобы получать удовольствие от его сложности.

О'Хэнлон ободряюще улыбнулся - кажется, впервые за долгое время в их разговоре образовалась пауза. И тут он наконец вспомнил, что всё это время собирался сделать.
- Как насчёт чая, Эстер? Совсем простое, но тоже - своего рода зелье. Зато никогда не бывает лишним и бесполезным, правда?
Окно он всё-таки закрыл. Запах лекарств уже выветрился, зато осенние заморозки пробрались внутрь и стали ощутимыми. А потом приманил из шкафа пару чашек, чайник и банку чая с лесными ягодами. Лилиан, щедрая душа, на днях отсыпала ему целую банку из своих запасов - в благодарность за два флакона рябинового отвара, которые он отдал ей, когда в Больничном крыле стали заканчиваться лекарства. 
Всё-таки чай по праву можно назвать простым зельем - вся магия, которой требует его приготовление, создаёт только воду и тепло. И вот перед волшебниками уже стоят две чашки, окутанные душистым паром.