Можно ли считать себя несгибаемой скалой вечно?

Иногда эмоции бывают слишком сильными. Настолько «слишком», что даже Рафаэль, привыкший к тому, что практически на любое событие он реагирует гораздо ярче, чем кто-либо другой, захлёбывается этой волной всепоглощающей тоски, желанием выговориться и получить хоть какой-то отклик. И в такие моменты не помогает ни игнорирование проблемы, ни любимый и такой привычный метод выражения мыслей через бумагу, слова на которой, наверное, не прочтёт никто, кроме самого Грейвса. В такие моменты он начинает верить, что не так уж и всесилен, и однажды может просто не пережить одну из таких волн — обессилеть, поддаться и утонуть в жалости к самому себе. Самовоспламениться, чтобы люди запомнили его именно тем, кем он обычно предстаёт, — упрямым, уверенным и иногда чересчур осмелевшим. Он совсем не хочет, чтобы кто-то когда-нибудь узнал о его этой глупой-глупой-глупой слабости, мешающей спокойно заниматься той рутиной, которой он занимался до этого.

Наверное, примерно после четвёртого раза накатывания этой внезапной и ужасающей своей силой меланхолии, Раф впервые задумался о том, что, наверное, ему не стоит читать что-то с упором на чувства, эмоции и подобное. А лучше и вовсе не читать. Эти мысли здорово пугали и пугают до сих пор, но как ещё прекратить это полное погружение в атмосферу, проведение параллелей с собственной жизнью, кажущейся такой скучной и неполной, что хочется лезть на стену? Как уничтожить эту глупую, унизительную, отвратительную слабость?

Выговориться кому-то, логично же, — насмешливо и по-прежнему беззвучно «проговорит» внутреннее Я, которое, очевидно, гораздо сильнее всех остальных частей Рафаэля морально. Конечно, сильнее, ведь оно — лишь часть, отвечающая за разум и не пересекающаяся с той частью-нытиком, которая хочет внимания, понимания и чего-то ещё. Чего-то, что Грейвсу сложно облечь в слова, поэтому он просто отмечает это самым сложным пунктом и запоминает именно под таким названием.

Иногда, пытаясь заглушить невыносимую тоску, Раф берёт перо и пишет. Неважно что, лишь бы чем-то занять руки. Однажды он решил написать три любых слова, которые первыми придут в голову, а потом попробовать как-то связать их между собой. Закрыл глаза, а когда открыл, увидел «звук, тьма, пустота». Было вполне ясно, откуда они появились — закрыв глаза, глухой чуть ли не утопает в мысли, что вокруг прямо сейчас всё исчезает и остаётся лишь незримое, неощутимое и — как иронично — неслышимое «ничего». И, построив логическую цепочку, Грейвс понял, что такими темпами лишь загонит себя в ещё худшее состояние — писать про звуки, тьму и пустоту было бы просто невыносимо хотя бы из-за первого пункта, а уж совместив их...

Не думай об этом. Забудь. Забрось в дальний ящик, захлопни его, нацепи замок и запри комнату, в которой хранятся воспоминания, подобные этому, до тех пор, пока не появится что-то столь же сильное и пугающее.

Грейвс упрям, уверен и достаточно силён морально, но, чёрт побери, когда же уже он сможет быть таким на постоянной основе, а не только с переменным успехом?