Кто бы чего не говорил про способности Лили к прорицанию, но порой промелькнувшие в ее рыжеволосой голове мысли странным образом оказывались правдивыми. Скорее всего, простое совпадение, однако порой заставляющее поверить в некий скрытый талант. Она же столь ясно помнила первое дежурство. Лили тогда еще подумала, что для полного счастья, обозначим сие слово мысленными кавычками, ей не хватает воздыхателя и юной ревнивицы. Нате, миледи, получите и распишитесь.
На выпад девицы решила не обращать особого внимания, лишь плотно поджала губы и принялась позвякивать многочисленными баночками-скляночками в шкафчике. Коричневый пузырек обнаружился далеко не сразу, пришлось малость повозиться. Юная мисс же ушла. Хорошо хоть дверьми напоследок стучать не стала, тем самым выказывая собственную обиду. - Я вот тоже некогда обучалась танцам. Да только шрамов после занятий у меня не осталось, - произнесла Лили, вернувшись к покоям больного. – Вы решили покорить присутствующих на предстоящем балу танцем с факелами? Дурмстранговцы неисправимы, даже в столь безобидных занятиях умудряются покалечиться.
Откупорив пробку, девушка аккуратно уронила несколько капель экстракта бадьяна на пострадавшие участки. Взвился зеленоватый дымок, пузыри постепенно стали сходить на нет, а сами ожоги выглядели теперь так, точно они заживала вот уже несколько дней.
Присела на самый краешек кровати, тыльной стороной ладони стерла едва поблескивающие слезы на щеке Мика. - Тебе следует поговорить со своей подругой, как только окончательно поправишься. Обиделась она явно, но не навсегда. Знаешь, юные барышни любят время от времени разбивать себе сердце. Это дает пищу для размышлений и чем-то выделяет их среди подруг. Помиритесь, - процитировала слова одной из своих любимейших писательниц, столь идеально подошедшие к нынешней ситуации.
Сквозь боль из груди вырвался смешок. Очень странное и непонятное состояние. Только и оставалось что плыть по течению, перестав сдерживать эмоции.
- Да нет, просто кто-то очень глуп и чтоб загладить вину себя же и поранил, - дальше было непродолжительное шипение, пока лекарство лилось на ранки, - а обида... Да, что-то я слишком остро реагирую, в самом деле. Ммм...
Еще одна вспышка боли, после чего облегчение и лишь пот проступил на лбу. Слезы перестали течь и стало весьма спокойно. Так всегда. Буйствует ураган, а потом раз и вот уже тишь да гладь, потому что попал в око бури. Подольше бы побыть в этом самом оке и все будет вообще хорошо. "Будем решать проблемы по мере их поступления", - еще больше успокаивал себя, решив уйти от неудобной темы с ссорой:
- Слышал что кто-то из твоей семьи видел нас вместе. У тебя не было проблем? Просто, если надо, то я могу и официально придти, да представиться...
О том что последнюю фразу можно было услышать и вне комнаты, больно уж громко вышло, парень как-то не подумал.
Удостоверившись, что зелье подействовало и более не понадобиться, вернув пробку на ее законное место, спрятала пузырек в кармашек рабочего халата. - В следующий раз настоятельно рекомендую загладить вину менее травмоопасными способами, - изобразив донельзя серьезный голос, произнесла Лили. – Но раз ты столь храбро терпел болезненную процедуру, изволь получить заслуженную награду.
Предусмотрительно оглянулась в сторону двери, желая удостовериться отсутствием свидетелей. Затем склонилась и нежно поцеловала парня. Их губы соприкоснулись лишь на миг. Быстро выпрямилась. Вновь приняв самую благопристойную позицию. - Покуда подробности моей личной жизни не достигли дорогой матушки, проблем нет, - вновь обернулась, опасаясь того, что слова парня могли достигнуть подсобки.
Ее лицо слегка побледнело. Недавно между Лили и одной из старших сестер сложился весьма тяжелый разговор, однако проходил он за плотно закрытыми дверьми. Неужели кто-то мог подслушать беседу двух барышень, раз уж сплетни начали расползаться. Подобные мысли пугали. - А теперь прописываю пару часов постельного режима. Это я вам, дорогой мой, советую как профессионал своего дела, - поднявшись, погрозила парню пальцем.
На спинке кровати покоился уютный плед. Лили стянула его и заботливо накинула на пострадавшего.
Впервые за последние минуты на его лице появилась улыбка, а с нею и уже умиротворение в голосе:
- Постараюсь, милая, а то слишком у тебя напуганный вид, а мне не хотелось бы тебя лишний раз пугать. Надо беречь столь нежное сердечко... - уже куда тише прошептал блондин, ощущая действие анестетиков в составе зелья.
Окончательно же успокоился Миклош после поцелуя возлюбленной. Да, именно этот статус таки получила девушка, когда парень окончательно определился в том как же именно к ней относится.
- Рано или поздно, но она узнает, однако, - попытался подбодрить рыжевласку, - у нее не будет иного выбора, кроме как позволить нам быть вместе. А уж что до конца ее не устрою - посмотрим еще. Я постараюсь приложить максимум усилий для того чтобы все было хорошо...
Слова о постельном режиме вызвали еще одну улыбку.
- Хотел бы я чтобы ты присоединилась ко мне в этом режиме...
Пошло, но зато искренне.
Глаза прикрылись и сонливость накатила с невиданной силой, пока разум окончательно не ушел в длань Морфея.
Везение весьма странная штука, порой её очень ждешь, а она не приходит, а другой момент, когда её не ожидаешь, она является во всей своей красе. Примерно так случилось и в этот раз, когда абсолютно никто не заметил пробирающихся людей в окружении двигающихся картин и холодный каменных стен. Так же им повезло с тем, что больничное крыло находилось не на каком-нибудь пятом а этаже, а гораздо ниже, что существенно облегчило задачу. Аврору же везение явилось в другом виде, а именно в том, что Лилиан и Миклош не стали противиться предложению Далинора. И это было логично, все-таки у них должна была быть общая история. К большому сожалению, оставаться в коридоре было уже нельзя, дабы не привлекать взгляд какого-нибудь бродящего в темноте призрака.
На слова парочки Центритиус только кивнул, да и сказать ему чего-то особенного не было. Такой уже типаж, да и встревать в складывающиеся отношения, хоть он и не знал насколько давно ученик и работница замка, не хотелось. Поэтому было легче просто молчать.
После всего произошедшего мракоборцу хотелось только отправиться обратно в свою комнату и улечься спать. Но в этот раз он был уверен, что сон будет ему обеспечен и не придется коротать время за всяческими книгами или просто разглядывая звездное небо. Подобные прогулки по лесу всегда навевают желание погрузиться в прекрасный мир снов. Только вот насчет прекрасного была весьма неоднозначно, Грюма точно не мог сниться зефир или вафли, его сны, скорее всего, напоминали что-то другое, что не хотелось представлять.
Аврор, придерживая мистера Бальзу, уверенно вошел в длинное светлое помещение с выкрашенными белой краской стенами. Далинор, оглядевшись по сторонам и не заметив кого-либо, решил пройти чуть дальше. И через каких-то пять - шесть шагов снова никого не наблюдалось. Похоже, все обитатели уже видели не первый сон, а до тех, кто большую часть ночи пробыл в лесу, дела совсем не было. Аврор, прочитав на двери табличку с указанием имени, аккуратно открыл первую и прошел в очередную комнату. - Мадам Помфри, - прорезал тиши голос волшебника, - Вы здесь? - Использовать палочку и искать таким методом человека вовсе не хотелось, да и это было бы не очень красиво. В любом случае этого не понадобилось, так как заспанная женщина, поднявшись с дальней кровати, сразу направилась к источнику звука, что-то бубня спросонья. - Тут бы помощь оказать и найти тех, кто разливает воду на каменных ступеньках замка. В общем, мадам, помощь это по Вашей части, а вот теми, кто разливает воду займется завхоз. И, похоже, мистеру Бальзе очень повезло, что мисс Аббот оказалась рядом, она вроде оказала первую помощь. - Светло - русый маг, усадил спасенного ученика на ближайшую свободную кровать и, сделав небольшой поклон, поспешил удалиться из этого места, так как мог сказать то, что будет не совпадать со словами рыжеволосой Лили и её рыцаря.
Начальное примирение свершилось, а дальше уже было дело времени и разговора. Поговорить - это крайне универсальный способ решения проблем, ежели обе стороны не только хотели бы высказать свою точку зрения, но и при готовности послушать противоположную, да еще и внять ей, дабы придти в итоге к общему консенсусу. Естественно, это уже дело сугубо двоих и там уже точно не надо посторонних, сколь бы близкими они не были. Это уже их жизнь, практически семейная, а Далинор, при всем уважении, был таки другом Лилиан, но уж точно не родней, не их совместным ребенком или еще кем-то таким, мнение кого нужно учитывать даже при такой вот ситуации.
Меж тем, аврор передел немца в руки целителей и покинул сладкую парочку, подкрепив уже придуманную, но пока еще не озвученную теорию. Или историю? Да не важно! Мадам Помфри быстро взбодрилась, отведя парня к кушетку и уже раздавая во всю указания рыжей нимфе, да причитая на хулиганов. Несколько раз даже предположение о потенциальном виновнике сделала. Даром что тот уже проворачивал подобное и был всем известной занозой, живущей в замке со времен самого основания. Тот редкий случай когда Пивз не ведая сам помогал одним лишь своим существованием.
- А, что? Да, голова болит, тошнило, - кратко отвечал на вопросы достопочтенной дамы, пока та осматривала с помощью непонятных ему приборов, да неизвестных юноше чар, - Когда хоть чуть перестаю быть спокоен, то начинаю слышать голоса. Неконтролируемое чтение мыслей проявилось. Приходится подавлять, но это больно. Ай!
Волшебница дотронулась до раны и с подозрением покачала головой, недоверчиво выдохнула, да отдала распоряжения мисс Аббот, прежде чем пойти обратно спать. У Миклоша явно было легкое сотрясение, но ничего особо критического. Несколько дней постельного режима с тщательным уходом и уже пошел бы опять на своих двоих. А с этим ему помочь и молодая целительница могла. Женщина точно подметила то, что Ли дурмстранговец доверял куда больше.
- Я и не знал что она храпит... - прошептал с минуту спустя, когда кроме них лишь этот самый звук из соседней комнаты нарушал ночную тишину.
---> Опушка леса
Аллилуйя, ночное приключение благополучно завершилось, живая и сравнительно невредимая троица добралась до больничных покоев. Выкрашенные белоснежной краской стены и витающий в воздухе аромат целебных зелий уже стали действительно родными для Лилиан. Здесь она чувствовала себя многим увереннее, что придало новых сил для активного выполнения указаний, раздаваемых деятельной начальницей. Девушка скинула верхнюю одежду на стул, а сумку запнула под одну из кроватей от греха подальше. А на ее губах периодически виднелась довольная улыбка. В ближайшее время, похоже, выгонять незадачливую любительницу опасных прогулок не собирались. Придуманная наспех история с мокрыми ступеньками была принята на ура, даже нашелся предполагаемый виновник сего безобразия. Рыжеволосая барышня впервые в жизни была рада проживающему в замке полтергейсту, получилось весьма легко спихнуть на проказника Пивза все подозрения. Далинор к этому времени уже испарился, наверняка пошел отсыпаться после свалившейся на его голову спасательной операции. - Да, мэм, - любезно поддакнула достопочтенной даме, а после кратко отрапортовала суть дальнейшего лечения. – Покой, обезболивающее и седативное зелья, плюс при необходимости дам снотворное.
Мадам Помфри одобрительно кивнула, широко зевнула и удалилась спать дальше, переложив дальнейшую заботу о больном на плечи своей младшей помощницы. Лилиан же направилась к шкафу, где среди шеренг разномастных скляночек хранились перечисленные ранее зелья. Тонкие пальчики аккуратно выудили все необходимое, попутно прихватили со столика мерный стаканчик, затем она вернулась к постели Миклоша. - Еще как храпит. Даже порой в моей спальне слышно, но я уже привыкла усыпать под ее трели, - хихикнув, принялась наливать целебные жидкости и поочередно подавать их парню, только со снотворным не стала спешить, просто оставила его на прикроватной тумбочке.
Мановением палочки приманила кувшин с водой и пару махровых полотенец, смочив которые смогла оттереть следы крови с лица возлюбленного. После чего стянула свои ботинки, откинула их прочь и примостилась рядышком с Миком на его постели. Благо худощавое телосложение позволяло сравнительно удобненько разместиться подле любимого, просто пришлось чуточку прижаться друг к другу. Она настолько устала, что не смогла противиться желанию немного полежать, прежде чем отправляться на боковую в собственные покои. Уткнулась носом в плечо волшебника и пару минут просто молчала, мысленно переваривая прошедшие события. - Хм, странная получилась вылазка в лес, - тихонечко прошептала, дабы не тревожить чуткий сон начальницы.
Уловить недоверие женщины было очень легко, но поводы у нее для этого были. Даже если бы история волшебников была настоящей, то в ней не хватало ответов на весьма простые, а потому и приходящие на ум вопросы. Что же такое мог делать в школе иностранный студент, коль не ночевал у себя в каюте? И какими же это судьбами недалеко оказалась молодая чародейка, все еще без колечка на безымянном пальчике, столь удачно сумевшая помочь в час нужды? Но, справедливости ради, зрелая целительница не стала ничего допытывать и вызнавать, предоставив парочке самой решать свои проблемы, коль уж могли с ними справиться и без ее участия. Да и если уж на то пошло, то за свою жизнь мадам Помфри повидала столько, что даже ежели и догадалась об истинной причине встречи, коей явно было свидание, то распространяться не стала бы. Может Миклош и был студентом, но уже почти взрослым, а уж про представительницу рода Аббот и говорить нечего...
Блондин покорно прилег на кушеточке и поглощал каждое лекарство, одаривая благодарным взглядом свою пассию, то и дело умудряясь целовать ее изящные пальчики. Ужасы леса и тревога отступали. Это хорошо! Добрый знак... Буря прошла, будто бы солнце из отношений затянули черные тучи, но небо не может быть затянутым вечно, ведь так? Вот и в их отношениях лучи пробили пушистую ткань, пока она и вовсе не испарилась, оставив лишь привкус нежности во рту, перемешанной с прижимающейся девой. Пришлось прилечь на бок, дабы обоим было удобно и никто не упал, пусть с одной стороны и была стенка. Хотелось сказать очень многое, но слова застревали в горле тягучим комом, а мысли путались так, будто кто-то только осваивал веретено и никак не мог раскрутить достаточно, получая вместо тонкой нити что-то шерстистое, несуразное.
- Я тебя люблю!.. - тихонечко прошептал на ушко, прижимаясь всем телом.
Такие простые слова, но до чего же они сейчас были важны! Всего три, но их хватало для того чтобы ответить на все возможные вопросы об уже почти что минувшей ночи. Из-за любви он злился, пытаясь защитить и боясь потерять. Из-за нее же и ревновал, когда речь зашла о все том же Далиноре. Любовь же была причиной раздражения, коль вспомнить странные выпады Ли в адрес Лиссы, когда девочка была для Миклоша лишь названной сестрой, но единственной женщиной в жизни беловолосого легиллимента была только одна - Лилиан Аббот. Да, он любил ее! И сомнений тут быть не могло, ведь это уже далеко не первые чувства, когда может быть не нечто истинное и большое, а лишь влюбленность. Отнюдь, Бальза уже имел некоторый опыт в своей жизни. И вполне мог здраво оценить свои чувства и внутренние переживания, приходя ко вполне закономерному выводу.
Он любил эту маленькую рыжую дуреху!
И безумно хотел...
Мужское естество было полно сил и твердо, упершись сквозь ткань одежды в девичье бедро. То что сейчас ничего не случится было очевидно, ведь предайся они прямо здесь порыву первородной страсти, так точно разбудили бы начальницу сударыни. И уж тогда та точно не проявит благосклонность с пониманием! Да и может плоть юноши была готова, но вот голова не особо приятно загудела. Если бы не начавшие действовать лекарства, то для Бальзы уже вовсю набрал ход паровозик, весь покрытый шипами, бодро несущийся по рельсам в мир болезненной агонии. Таки не лучшая затея доводить давление до пиковых значений тогда, когда нужно лечить сотрясение. Пришлось улыбнуться, покраснев и намотав прядку рыжего локона на палец, да краснея прошептать: - В хижине уже довольно холодно, но если не боишься лечиться после нашего первого раза, то предлагаю таки там, когда приду в норму... - Легкое прикосновение к виску губами. - А можно и у тебя в покоях. Я ведь тут не на один день. Может... Предложить Помфри денек отдохнуть, проведать родню и все такое? Наконец, всегда есть вариант с одной исчезающей комнатой... - Еще один поцелуй. Теперь уже в кончик курносенького носика. - Ли, приглашаю тебя таки в ближайшее время на горизонтальное танго, ммм?
Немного пошло, но искренне и откровенно. Да и можно ли придумать более подходящий способ помириться?..
Любовь поистине способна творить чудеса, причем не хуже всяких там заклинаний. Невероятным образом весь огромный мир сузился до одной больничной койки, а его центром стал светловолосый молодой маг, крепко прижимающий Лили к себе. Даже выдуманная дыра, что совсем недавно зияла в груди, едва не достигая размеров целой планеты, постепенно заполнилась чем-то нежным и теплым, а обида и злость остались где-то далеко в лесу. Теплые, сильные объятия дарили ей чувство защищенности и покоя, словно ограждая от всего плохого. Лили продолжала молчать, боясь разрушить столь приятный момент своей болтовней. Просто лежала, уткнувшись лицом в его одежду и наслаждаясь обжигающе горячим дыханием на своей коже.
Первый тишину нарушил Мик, прошептав признание в любви. Неожиданно, однако чертовки приятно. Для Лили подобные заявления всегда значили многое, поскольку произнесение этого вслух - ключевой и решающий момент в любых отношениях. Кажется, такой момент настал для блондинистого Ромео и рыжей Джульетты местного разлива. Да плевать она сейчас хотела на пафосные предостережения туманной псины, решив не забивать голову всякими мудрыми метафорами. Авось слова касательно воды и огня являлись лишь небольшим напутствием, но не предзнаменованием чего-нибудь поистине страшного. - Я тоже тебя люблю и очень боюсь потерять, - шепотом вторила в ответ, устремив взгляд в голубые глаза оттенка чистейшей воды в горных озерах с малой толикой перелива ярчайшим сапфиров, после мягко проведя ладонью по его щеке.
Таки призналась в своем страхе, находясь под влиянием которого несколькими часами ранее придавалась неуместным выпадам в сторону одной маленькой девочки. Естественно она осознавала, что Лисса была еще совсем юна, а немец относился к ней исключительно как к младшей сестренке. Может даже таким образом пытался скрасить разлуку с малюткой Храньей. Но когда он подобно певчей птичке восхвалял многочисленные добродетели маленькой хаффлпаффки, Лили не сдержалась и съязвила. Стало стыдно. Она же была уже взрослой девочкой способной на здравые умозаключения, а не той импульсивной шестнадцатилеткой, устраивающей сцены ревности одному гриффиндорцу. Тем более по школе постоянно бродят толпы молоденьких и симпатичных студенток. Не ревновать же теперь возлюбленного к каждой обладательнице миловидного личика. - Я всегда поражаюсь мужчинам, - сдерживая смех, тоже чмокнула парня в нос. – Даже пробитая голова, сотрясение, усталость и седативные препараты не способны отбить желания залезть даме под юбку.
Мужской организм вообще крайне замысловато устроен, отчего некоторые части тела имели привычку жить отдельной жизнью. Лили отчетливо ощутила нарастающее напряжение кавалера и деликатно отстранилась на самый край кровати, едва не сверзившись с нее на пол. Ох, будь Мик полностью здоров, наверняка бы уже воплотил свои предложения прямо здесь и сейчас, даже доносящийся из соседней комнаты храп его не остановил. В целом она сама была не против, особенно после той памятной прогулки до деревеньки Лили частенько посещали всякие разные игривые мысли перед сном. Но уж точно не сейчас, даже может не в ближайшее будущее. Несмотря на всю браваду, мисс Аббот была дамой благовоспитанной, посему делить ложе с несовершеннолетним юнцом посчитала неразумным решением, предварительно хорошенько обдумав сию возможность.
Огонь губителен и может испарить воду. Вода же может потушить пламя. Две противоположности, что идут параллельно и, казалось бы, им никогда не суждено быть вместе, но вот только они были в мире волшебства, а тут обычные законы природы имели свойства несколько другие, потому что магия могла их менять. Так, как умелый трансфигуратор мог сотворить жидкий огонь, так умелый алхимик же творил огненную воду. Вроде как и одно да тоже, но нет. Не бывает же такого чтоб две истории отношений были полностью идентичны? Так и здесь. Более того, между пламенем и водою могла быть гармония. А что же тогда будет при их слиянии? Пар! Самое лучшее слово, коль нужно описать агрегатное состояние любви, ежели представить ее чем-то куда более осязаемым. Легкое, воздушное чувство, что может наполнить каждую клеточку твоего тела.
Достаточно лишь вдохнуть полной грудью...
Его маленькое рыжее солнце отдалилась, но рука уверенно подтянула ее обратно. Не хватало еще чтоб упала, да и дико не хотелось сейчас отпускать. Вновь это ощущение страха, будто бы стоит ей и впрямь чуть отдалиться, как сказке подойдет конец.
- Побудь со мной, пожалуйста...
Тихий шепоток в макушку. Глаза сонливо сомкнулись. Сердечко стучало медленно-медленно. Тело расслабилось и опасаться внезапной страсти уже не было нужды. Все потом. Когда она будет готова. Когда он будет готов. Когда сможет.
Ни слов, ни писем.
В ответ – молчать.
Одни пробелы…
Ты хочешь спать.
Попробуй завтра
Себе не врать.
Осталось только
Сказать:
- Спокойной Ночи! - еще один шепоток, а руки уже обвились вокруг девушки и сомнений быть не могло, пока не уснет сам не отпустит. Будто и не смог бы иначе.
Так оно и было на самом деле. Он делал первый шаг навстречу ее свету, готовый меняться. Может и не полностью, иначе это был бы уже не он. И уж точно не в том о чем сама скажет, а лишь в том, что определил как свои недостатки, что жизненно необходимо исправить. Иначе может просто потерять. Сможет ли потом простить себя же?..
Ты видишь ночью
Цветные сны,
А утром хочешь
О всем забыть.
Любовь оставить,
Портрет - пароль.
Ответ доставлен,
Входящих – ноль.
- Спокойной ночи... - почти неслышно, слабеющим голосом, окончательно покидая реальность и уходя с головой в глубину рыжих волн, в надежде на то что безмятежных дней будет как можно больше.
А если наступит тьма? Ну, теперь они не одиноки. Теперь их двое.
А вместе справляться куда легче...
*Свет в конце туннеля оказался светящейся надписью «ВЫХОДА НЕТ».*
Погода дня как будто говорила: "Сиди в своей комнате и не высовывайся, а про коридоры вообще забудь. Они сыграют с тобой только злую шутку!". Но разве кто-то когда-то слушал предупреждения? Также и Линди не слушала, и всегда попадала в приключения. На этот раз была поставлена цель - выучить коридоры и кабинеты первого этажа. С самого начала эта затея была плохой, ведь девушка раза три уже заблудилась, а в памяти все пройдены коридоры опять превратились в спагетти. Эххх нужно собраться и выучить эти чертовы коридоры и кабинеты! - прокричала в мыслях Лин и принялась опять начинать все с начала. Коридор за коридором, дверь за дверью, и опять сделанный круг все больше и больше давили на нервы француженки, но она была явно из тех, кто никогда не сдавался не добившись своей цели. Сказав себе: Так все последний заход и завтра продолжение следует. Опять коридоры, двери, а потом в один момент все начало расплываться, а пол уходить из под ног. Легкие девушки начало сжимать и воздуха начало не хватать. О нет астма..-пронеслось в голове девушки. Схватив руками сумку она начала поиски ингалятора, которого не было в сумке. Нет, нет, нет, нет. Как я могла забыть? Нет, нет. Так думай, думай! Здесь где-то должно быть больничное крыло. Ищи,-подумала девушка держась за горло и пытаясь дышать, она потянула первую попавшеюся ручку двери. На её счастье это и было больничное крыло. -Воздух...астма...ингалятор,-хриплым голосом кричала девушка,хотя это больше было похоже на тихий хриплый писк мишки. Линди упала на пол держась за горло и кашляла. Она не сильно выдела кто есть в кабинете, ведь в глазах все плыло, а воздуха с каждым вдохом становилось все меньше и меньше. Она надеялась, что не одна в этой комнате и, что хоть кто-то ей поможет...
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Порой в замке становилось действительно скучно, особенно когда дни выдавались спокойными и лишенными рабочих хлопот. В больнице дежурства пролетали практически незаметно, поскольку молодая целительница практически разрывалась между страждущими и требующими заботы пациентами. А когда выдавалось свободное окошко, она прилипчивым хвостиком следовала по пятам за своим наставником, представляющим собой упитанного и убеленного сединой главу отделения травм от рукотворных предметов. Пожилой господин лишь посмеивался, когда его заваливали лавиной нескончаемых вопросов, а после добродушно делился полезными советами и подсказками, подтягивая знания своей юной подопечной. Девушка действительно гордилась тому, что попала под заботливое крылышко к одному из лучших специалистов, играючи исцеляющего даже самые сильные ожоги и травмы. А еще ей нравилось саркастичное чувство юмора своего учителя. Несомненно, он добросовестно относится к своей работе, но при этом во время лечения можно было наслушаться таких «юморных» комментариев, что Лилиан просто таки хотелось записывать их в блокнотик.
Здесь же время иногда тянулось так неумолимо медленно, отчего Лилиан приходилось занимать себя вышиванием или вязанием. Лишь бы только не слоняться бездельно между пустых коек. Сейчас она вот склонилась над пяльцами, острая иголка мелькала в ловких пальчиках, постепенно вырисовывая на ткани замысловатые узоры.
Внезапно дверь распахнулась и в помещение буквально ввалилась белокурая барышня, хрипло прошептавшая что-то касательно нехватки воздуха и астмы. Лили от неожиданности выронила рукоделие прямиком себе под ноги, а затем подорвалась с места и бегом ринулась к одному из шкафчиков. Среди всяческой полезной всячины ей удалось выискать новенький ингалятор, который был специально припасен на случай подобных происшествий. - Вот, скорее вдыхай, а после постарайся задержать дыхание совсем ненадолго, - затем бросилась в сторону девушки, на ходу срывая защитную крышечку и аккуратно помогая воспользоваться бесхитростным устройством для приема лекарства.
Увы и ах, но даже маги, обладающие поистине могущественными заклинаниями и арсеналом зелий, не могли полностью исцелять сию отвратительную болезнь, заставляющую больного практически задыхаться от нехватки воздуха. Приходилось только облегчать приступы. - Теперь дыши, спокойно и размеренно, - скомандовала Лилиан, плюхнувшись подле барышни в симпатичном серебристо-голубое платьице.
Насколько целительница знала, теперь больной следовало принять более удобную позу, дабы было легче дышать, и просто ждать, когда лекарство начнет действовать.
И единственное в чем сегодня повезло девушке так это в том, что в больничном криле кто-то был. И этот кто-то явно был целителем с хорошей реакцией ведь уже через несколько секунд в руках у Линди был ингалятор. Она тут же сделала вдох и задержала не надолго дыхание, а потом Элен села в более удобную позу и начала дышать равномерно. Ну вот ты и попала в приключение, в котором чуть ли не погибла.Тебе одного раза в детстве не хватило? Нет, ну надо же,-в мыслях сама себя ругала француженка. Наконец когда ей полегчало и дыхание вернулось в прежнее состояние девушка встала и сказала: -Мерси боку мисс! Вы меня просто спасли, я теперь ваша должница. Я очень восхищаюсь вашей реакцией. Как бы я могла вам отблагодарить?-Линди теперь в который раз осознавала, что жизнь непредсказуема и нужно всегда быть наготове, но почему-то после окончания приступа астмы, она вечно об этом забывала и вот к чему её это привело.Я конечно понимаю ты боевая девушка, но астма, то намного умнее тебя. Когда ты просто питаешься навести порядок в своих мыслях и обдумать следующий её ход, она всегда впереди тебя на два шага. ,-француженка была до сих пор зла на саму себя и свою болезнь, которая не лечиться даже в волшебном мире. Линди хотела была уже покинуть кабинет, но её осенило, что она даже не знает имя своей спасительницы, да и сама она не представилась. -Мисс, а можно было бы спросить ваше имя? И я какая-то невежливая. Линди-Элен Леура, или просто мисс Леура.-сказала девушка с улыбкой.
*От всего сердца люблю я только одну жизнь и, поистине, больше всего тогда, когда ненавижу её!*
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Усевшись поудобнее прямиком на полу, Лили стала наблюдать за белокурой ученицей, которая после приятия лекарства немного успокоилась и принялась размеренно дышать, глубоко втягивая воздух и медленно выдыхая. Судя по униформе непривычного цвета и покроя можно было сделать вывод, что подле целительницы сидит одна из студенточек академии Шармбатон, причем довольно миловидная барышня с красивым тонким личиком, светлыми волосами и огромными голубыми глазами. Ранее Лили как-то не удавалось познакомиться с кем-нибудь из французских гостей, хотя было крайне любопытно. - Всегда пожалуйста, - лучезарно улыбнувшись, доброжелательно ответила блондиночке. – А поскольку я являюсь местным целителем, то всегда готова помочь всякому, кому потребуются мои услуги. Посему если вы пообещаете в будущем не расставаться с ингалятором, большего от вас не потребуется.
Поднявшись и расправив складки на длинной юбке, Лилиан протянула руку, помогая девушке встать. Девица тем временем вознамерилась покинуть больничные покои, видимо поучаствовала себя совсем бодренько. Однако Лили ловко ухватила ту под ручку и увлекла к стулу с прямой спинкой, что располагался возле ее рабочего стола. - Весьма приятно, мисс Леура. Меня же зовут Лилиан Аббот, тоже можно просто мисс Аббот, - гостеприимно указала на стул, предлагая новой знакомой располагаться. – Боюсь, я не могу отпустить вас столь быстро, нужно будет поседеть примерно пятнадцать минут под моим наблюдением. Иначе приступ может повториться, тогда вам понадобиться уже более серьезная помощь.
Прежде чем самой усесться напротив, Лилиан нырнула куда-то под стол, немного там повозилась, а вылезла уже с рукоделием в руках. - Кстати, позвольте заметить, что у вас довольно симпатичная школьная форма. Наша местная мне всегда казалась чересчур мрачной, - дабы не сидеть в полнейшем молчании и просто не пялиться друг на друга, завела разговор Лили.
Лилиан правда крайне симпатизировали одеяния француженок, такие изящные и изысканные, отчего девушки казались более изящными, нежели здешние ученицы.
-Я с самого детства стараюсь не расставаться с ингалятором, но сегодня был явно не мой день.-ответила девушка. Лин хотела уйти, но её довольно быстро вернули назад и уволокли на стул. Ну ты и наивная, что тебя после приступа так быстро отпустят. Ну раз уж у тебя Линди было время шляться по коридорам, то и посидеть спокойно тоже время найдется,-подумала она и села на стул. Больничное крыло было довольно комфортным и тихим местом, а сегодня оно было полупустым. Мисс Аббот подняла какое-то рукоделие с пола и сделала француженке комплимент на счет школьной формы. Интересно, а что это за рукоделие такое? -подумала Линди, а потом сказала: -А мне нравиться ваша местная школьная форма из-за того, что по цвету можно определить кто на каком факультете, а у нас только значки, которые не сильно заметны. А можно поинтересоваться, что это у вас за рукоделие в руках? Очень красивое, вы сами его шьете?-Француженке делали довольно много комплиментов на счет школьной формы, хотя Линди всегда задавалась вопросом, что в ней такого особенного? Может она необычна из-за того, что новая для всех остальных? Она достоверно точно не знала, ведь для неё это была просто обычная школьная форма.Больничное крыло опять охватила тишина и эта тишина немного напрягала девушку. Так, а моя палочка хотя-бы на месте,-подумала Лин и начала рыться в сумке. После недолгих поисков палочка была обнаружена и легко вздохнув шармбатонка положила её обратно в сумку.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
- Согласна, свои плюсы есть везде,- кивнула на слова девицы, поудобнее устроившись напротив белокурой француженки. – Мне вот очень нравился желто-черный галстук. Но мы вообще знатные патриоты своих факультетов.
Конечно, Лили не могла говорить от лица каждого студента Хогвартса, однако большинство ребят действительно гордились своей принадлежностью к одному из четырех домов и гордо носили их знаки отличия. - Благодарю за комплимент, - искренне поблагодарила девушку, Лили было действительно приятно, что ее рукоделие кто-то оценил по достоинству, а не счел пустой тратой времени. - Вообще вышивка и вязание являются моими основными хобби, а сейчас я вот затеяла немного украсить одну из своих блузок.
Рыжеволосая волшебница аккуратно уложила ткань на столешнице, рукой проведя по затейливому узору, оплетающему воротник одеяния. Белая блуза показалась чересчур скучной, а теперь цветочные орнаменты ручной работы придавали ей особый шарм. Стоило признать, что увлечения у местной целительницы были донельзя старомодными, современные барышни же сейчас боевые, спортивные и не сидят, склонившись над пяльцами. Но что уж поделать, коль уродилась эдакой кисейной барышней. - Как вам живется у нас? Наверное, уже успели соскучиться по своей вотчине, - чинно сложив ручки, продолжила беседу.
-Я считаю это даже очень хорошо, ведь каждый факультет скажем так отстаивает свое мнение,-ответила Линди. Хммм черный и желтого цвета галстуки у Хаффлпаффа? По-моему да. Значит когда-то мисс Аббот училась на этом факультете. Интересно, когда я также выросту буду скучать за школьными буднями? Ну, по крайней мере мне еще для начала нужно закончить этот курс, а потом еще парочку....В общем мне еще рано взрослеть и т.д.-задумалась девушка. Почему-то именно сейчас она поняла, что уже на 5 курсе, а после окончания шестого курса можно уже окончить школу. Так сейчас наверное не время задумываться о будущем..-также сама себе в уме проговорила Линди и продолжила вести беседу: -Выглядит интересно и я бы даже сказала изыскано. Я вышивать не умею, хотя считаю на одежде вышивка вообще очень красиво выглядит. Вот этот знак моего факультета на моей форме вышила моя бабушка Элен. Как бы я не питалась у меня не получалось вышивать, потому я считаю это таким же даром, как и магическая сила.-рассказывала француженка поставив сумочку на пол. -Да, соскучились. Ну, многие соскучились не могу говорить за всех, хотя по крайней мере они должны били соскучиться. Не хватает семьи, но в жизни будет много таких случаев, когда будешь далеко от родных, но если бы мы не были далеко, то бы не поняли насколько нам они дороги,-философски раздумывала Элен, а также удивлялась что на неё нашло из-за чего она начала философски рассуждать.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
- Верное замечание. Особенно полезно поддерживать дух патриотизма и рьяно отстаивать свое мнение в гонке между факультетами. Есть у нас такая интересная традиция в конце года объявлять самый успешный факультет среди остальных. А у вас есть нечто подобное? – полюбопытствовала у юной француженки, Лили всегда были интересны различного рода нюансы, касающиеся других магических заведений.
Вот послушав краткое описание Дурмстранга, некогда поведанное одним светловолосым немцем, Лилиан решила, что никогда и ни за что не отправит своих будущих отпрысков в это поистине жуткое заведение. По ее сугубо личному мнению институт больше калечил психику своих учеников, нежели откладывался в их памяти теплыми воспоминаниями о школьной жизни. Теперь же выпала возможность побольше узнать о порядках Шармбатона, что удается крайне редко. - Ваша похвала, адресованная моей работе, весьма приятна. И ваша бабушка отлично справилась с задачей, отчего герб на вашей униформе выглядит потрясающе, - Лили немного склонилась вперед, оценивая точность деталей и ровность стежкой. – Если очень захотеть и приложить достаточно усердия можно научиться вышивать весьма недурно. Но трудолюбие вообще весьма полезная штука, без которой сложно достичь высот в любом начинании.
Ого, заговорила как истинный представитель факультета барсуков. Однако Лили действительно всегда считала, что старание всегда должно быть самым главным качеством каждого уважающего себя мага и волшебницы. Поскольку ты можешь быть сколько угодно храбрым, умным или амбициозным, но только трудолюбие, терпение и верность своим идеалам помогут тебе добиться любой намеченной цели. - Разлука с семьей вообще очень тяжела, но вы смелая барышня раз покинули родную страну и приехали сюда. Я бы вряд ли решилась на подобное в ваши годы, - снова доброжелательно улыбнулась, мысленно отмечая, насколько серьезно размышляет современная молодежь.
-Есть, но у нас выдают награды только самым лучшим ученикам с каждого факультета и все ученики соревнуются со всеми даже с ребятами из своего факультета.Во многом я считаю это неправильным так как забывается, что такое команда и т.д. Иногда из-за этого бывают драки, но в основном между мальчиками, а между девочками начинает соперничество в виде кто кого лучше подставит. В общем иногда это очень напрягает и мешает учится, ведь нужно быть внимательным и не попасть на очередную подставу,-сказала Линди вспоминая сложный год, когда борьба была очень ужасная и ей часто приходилось всех мирить. -Да трудолюбие хорошая штука и оно у меня есть, но согласитесь мисс Аббот если дело не любимое трудолюбия может оказаться очень мало, да и терпения нужно иметь чуть побольше, а у меня оно то есть то нет. Наверное я все таки больше нетерпеливая, но нечего не могу с собой поделать,-продолжила девушка Да с самого детства ты нетерпеливая как я не знаю кто,-подумала она и даже улыбнулась от такой фразы в мыслях. -Мне понадобилось так как я была одной из старост факультета и так как нам говорили, что тут мы можем найти новые знакомства, а также немного подучится или чему-то научить местных. Я вообще была тоже не против знакомств, но очень жаль, что моя сестра не поехала со мной. Я уже довольно много знаю про Хогвартс от своих знакомств, вот единственная проблема для меня это коридоры. Бесконечные коридоры, которые я до приступа астмы питалась выучить, но только запуталась еще больше. Спасибо, что хоть удача у меня есть,-договорила девушка вспоминая тот момент и коридоры. После того, что произошло Линди стала еще больше хотеть выучить коридоры, чтобы быть готовой ко всему.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Из слов белокурой девицы выходило, что царившие в Шармбатоне порядки во много походили на устои Дурмстранга. В обоих учебных заведениях было принято устраивать некие соревнования между учениками, только Хогвартс отличился, здесь главной была победа всего факультета, а не первенство одного единственного ученика. Пожалуй, довольно полезно узнать столько нового, теперь Лилиан окончательно постановила, что ее будущие дети поступят исключительно в альма-матер своей матушки и точка. - Да уж, смею заметить, что куда приятнее, когда на факультете царит атмосфера взаимовыручки. Насколько помню, мой факультет всегда был слаженной командой. Старшие приходили на выручку младшим, а более сообразительные подтягивали отстающих учеников. Поскольку от успеха каждого зависела победа в гонке, - теплые воспоминания нахлынули на рыжеволосую целительницу.
Хотя сложно было судить о внутренней кухне каждого факультета, Лилиан же могла говорить лишь за обитель трудолюбивых барсучков. - Истинные дарования встречают крайне редко, подобно одной единственной иголке в огромном стогу сена. Вот самоуверенных людей — пруд пруди. Настоящими талантами можно назвать считанные единицы, а личности, в руках которых любое начинание спорится, горы покоряются сами собой и звезды с неба падают прямиком в руки, попадаются еще реже. Остальным же на выручку приходят пресловутые трудолюбие и терпение. Посему можно освоить любое занятие, если, конечно, оно будет вам интересно, - пожав плечиками, произнесла Лилиан, припоминая слова своего бывшего декана, которая умела виртуозно подмечать достоинства своих подопечных и вдохновлять на покорение новых высот.
Вскоре у мисс Леура обнаружились проблемы с местными коридорами, напоминающие ее собственные проблемы со ступеньками. - Ооо, вот тут у меня есть одно занятное предположение. Порой мне кажется, будто наш замок живой, а каждая его часть обладает своими собственными зачатками разума. Звучит довольно глупо, знаю. Но на меня взъелись наши лестницы. С самого первого курса они постоянно покушаются на мои бедные лодыжки. А вас, мисс, невзлюбили коридоры, такое тоже бывает. Ходишь, ходишь, а они будто водят тебя за нос, - задумчиво произнесла, накручивая на пальчик курчавый локон. – Как с ними помириться я еще не придумала, если найду способ, обязательно поделюсь им с вами.
Слушая рассказ мисс Аббот о воспоминаниях Линди еще больше задумалась: Команда. Это то чего не и не хватало в Шармбатоне. Все думают, что француженки так красивы и изящны, но не знаю, что за их лицами в основном скрывается. В основном это борьба за первое место и борьба за звание самой лучшей не смотря ни на что. Я только питалась от этого убежать, может потому мне в Хогвартсе спокойней и легче находится? -Девушка еще раз подумала, а потом сказала: -Да, команда, а особенно факультетская мне всегда её не хватало. За все 5 курсов я очень устала бороться за звание самой лучшей и нажила себе не мало врагов. Все в шармбатонках видят красоту, изящность, что-то прекрасное и думают они такие же, но многие из них в основном те еще стервы, извините за выражение.-Француженка сделала паузу, а потом добавила: -Наверное я приехала сюда чтобы сбежать от этих вечных войн и борьбы, которые иногда не дают просто спокойно обучатся. Скажу, что в Хогвартсе мне намного комфортней и приятней, здесь я обзавелась друзьями, которых и правда можно так назвать. В Шармбатоне были и хорошее вещи, события когда все дружили с друг другом, но та дружба была явно фальшивой подделкой.,-Лин обхватило чувство печали вспоминая все эти события. Она за всю жизнь больше не могла понять предательство и почему все хоть люди или волшебники всегда его сотворяли, делав больно не только другим, а и себе искажая свою жизнь и превращаясь в холоднокровных идиотов. Это все было не понять француженке так как она всегда была только жертвой предательств, но все дни в Хогвартсе явно её удивили. Не верила она, что только из-за того, что она гостья к ней так относились. Она тут снова поверила в дружбу.
Вроде бы плохие воспоминания понемногу её покидали и их разговор зашел про те же коридоры: -Мне тоже так кажется. Замок будто живет своей жизнью не обращая внимания на нас, но все же довольно интересно чем мы ему с вами не приглянулись? Согласна нужно искать способ помирится можно будет потом как-то поискать. -сказала француженка подумав : В библиотеке поискать? Лин, ты уверенна, что найдешь книгу "Как помирится с замком и его коридорами?"? Это даже звучит смешно!
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Лилиан не удержалась и немного приподняла бровь, удивленная тем фактом, что миленькие француженки оказывается далеки от добродушных ангелочков, а их очаровательные улыбки порой скрывают ехидные оскалы жаждущих первенства гарпий. Послушав откровения Линди и Миклоша, так внезапным образом даже местные змейки перестали казаться юными интриганами, а превратились в эдаких ехидных душечек, способных лишь на мелкие укусы. Хотя в юные годы Лилиан умудрялась ладить практически со всеми, может только пару-тройку раз подверглась насмешкам со стороны нескольких слизеринцев, но были они поистине безобидными и напоминали собой всего лишь обмен колкостями. Подобные отличия, скорее всего, являлись местной национальной чертой, не зря же сдержанность и умеренность во всем, порой граничащая со скупостью, часто подмечается иностранцы при близком знакомстве с британцами. Уметь ругаться изысканно, держать лицо, чтить традиции и всегда точно знать, который час – достоинства, которыми обладают почти все ученики английских школ, даже магического Хогвартса. А еще даже сами англичане частенько посмеиваются над своей извечной вежливостью, порой встречаются отдельные экземпляры, несдержанные и полные душевной злобы, однако они лишь подтверждают сложившиеся правило, нежели его опровергают. - Весьма приятно осознавать, что местная Страна чудес и мы, слегка чокнутые ее обитатели, пришлась по вкусу нашим дорогим гостям, - наверное, Лилиан никогда не перестанет сравнивать Хогвартс с миром Кэрролла, не зря же его произведения были самым любимым чтивом местной целительницы.
Юная мисс Леура все больше и больше нравилась Лилиан, они даже чем-то были похожи. Обе довольно милые барышни, обладающие некоторой неуверенностью в собственных талантах, а еще ценящие дружеские проявления в свою сторону. Наверное, именно о такой младшей сестрички она всегда мечтала, но судьба наградила ее лишь оравой старших, от которых порой хотелось спрятаться в самый дальний угол поместья. - Чудесно, наконец, я нашла единомышленника, ура. Просто остальные мои друзья и знакомые посмеиваются над сим необычным предположением, - жизнерадостно произнесла, а после призадумалась, неосознанно сморщив конопатый нос, мисс Аббот частенько так делала, когда мыслила особенно активно. – Может быть, замок чувствует каждого человека подобно тому, как делают это собаки. Насколько я знаю, они способны распознавать даже саму крошечную толику неуверенности и начинают проявлять всяческие шалости в адрес того, кого посчитают достаточно мягкой личностью. Пожалуй надо нам вместе проявить отпор, доказав лестницам и коридорам что барышни мы далеко не кисейные.
Лили представила живописную картину посвященную тому, как две девы пытаются что-то доказать старинному замку с самым серьезным видом. Окружающие, ежели такие повстречаются на пути, наверняка сочтут парочку волшебниц малость поехавшими кукушкой.
-Да ваша страна чудес мне очень пришлась по вкусу, но все же хочется вернуться назад в свою страну чудес с белыми кроликами, которые вечно пытаются куда-то спешить. В вашей стране чудес время кажется остановилось и спешить не, то что некуда, а незачем. А обитатели этой страны радуются и живут каждым моментом,-сказала Линди с улыбкой. Она прекрасно знала мир Кэролла, ведь читать книги было еще одним хобби девушки, но вот сравнить наш мир с этим миром чудес никогда не додумывалась. -Я вижу вы тоже любите читать мисс Аббот. Не могу не спросить, какие жанры книг больше предпочитаете? -спросила Лин. Она сама на этот вопрос ответа не знала, так как ей было в большинстве случаев все равно читать, ведь в книгах больше интересовал сюжет, мысли и само описание картины. Конечно бывает, что книга в начале неинтересная, но потом все может изменится. Как говорят не цени книгу по обложке. Француженка любила прочитать книгу до конца, а потом её судить, но все же были случаи, когда книгу она начинала судить только начав читать и даже не дочитав, такие книги могли просто назад вернутся на полку. -Не знаю чего смешного они нашли в вашем предложение мисс Аббот. Мне от моей младшей сестры доходилось слышать еще больше странные задумы и предложения, на которые я соглашалась. Так, что не вижу в вашем предложение нечего странного.-ответила Линди. С младшей сестрой явно скучно не было и даже когда девушка должна была развлекать её, почему-то получалось наоборот. -Да нужно показать замку, что мы не такие уж и простые дамочки,-сказала француженка уверенно. Конечно наверное как и мисс Аббот она представляла, как все вокруг будут смотреть на двух дам, который питаются что-то доказать замку, но разве даже это представление и сумасшествие могло и хоть когда останавливало Линди? Никогда.
Вроде-бы приступ астмы опасный и много раз Лин забывая свой ингалятор попадала в неприятности, и муки, но именно сегодня первый раз она радовалась, что благодаря астме смогла завести еще одно знакомство с девушкой, с которой они уж очень похожи.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Снова юная волшебница дала весьма меткую характеристику родине мисс Аббот. Порой казалось, будто здешнее время действительно течет медленнее, чем во всем остальном мире, поскольку основной из черт английского менталитета является стабильность и верность собственным традициям. Являясь любознательной нацией, англичане всегда интересуются особенностями других культур, даже искренне восхищаются ими, но при этом трепетно храня собственную индивидуальность да сложившийся многими годами образ жизни. - Читать люблю, но особо любимого жанра нет. Хотя чем больше в книге будет тонкого юмора и полнейшего абсурда, тем больше вероятность, что она мне понравится. Порой в алогичных, нелепых и наивных историях можно почерпнуть куда больше здравого смыла, нежели в самых мудреных талмудах, - ответила на вопрос француженки.
Поистине милейшее создание. Мисс Леура напоминала эдакий позитивный солнечный лучик, готовый поддержать любую даже самую бредовую на первый взгляд идею. А то остальные ходят такие хмурые и серьезные, что аж зубы порой сводит. - Чудненько, значит надо нам встретиться как-нибудь в вестибюле и хорошенько так поговорить с замком. Girl power и все такое, - воодушевленно произнесла Лили.
После взглянула на часы, время за интересными беседами всегда летит быстро, даже не замечаешь, как прошли положенные пятнадцать минут. - Полагаю, приступ благополучно отступил, посему не смею задерживать вас более. Можете смело отправляться на занятия и продолжить грызть гранит науки. Главное не забывайте больше свой ингалятор, - вести разговоры со столь милой девицей приятно, но наверняка ребенка ожидают всевозможные заботы, негоже отвлекать молодежь от учебы.
Вальяжно расположившись на своем “уже родном” месте за преподавательским столом, Эмиль внимательно вчитывался в свежий выпуск Ежедневного пророка. На первой странице красовался Корнелиус Фадж в окружении репортеров и секретарей. Чуть ниже появлялась и исчезала надпись: “Министр выступил с заявлением по бюджету для больницы Святого Мунго”. Да что ты говоришь, неужели у нас будет нормальная ставка? А хотя...это же Британия. Застрявшая в традициях и скупая на резвость с щедростью. Вряд ли что-то поменяется. Вся статья была посвящена печальному положению Мунго, несмотря на её официальный статус “единственной в Британии”. Нонсенс! Если бы больница была одна, то нам нужны были бы сотни целителей в штате. Неужели они совершенно не смотрят на другие города? И вообще, пора бы сменить старика. Мунго мог бы закупить последнее оборудование из Германии, Франции и в конце-концов наладить отношение между другими больницами по всему миру! Тоже министерство могло бы отметить вклад других лечебных учреждений, вместо того, чтобы тыкать пальцами в самое яркое пятно, — Колдомедик покачал головой и перевернул страницу, где новая колонка была полностью посвящена магическим животным.
Но больше всего внимание привлекало именно рекламное объявление: Продажа жеребцов фестрала, дешево и с доставкой в пригородные поместья!
— Мистер Верес, как поживаете? У меня к Вам просьба, — Чья-то рука дотронулась до его плеча, отчего целитель сразу же встрепенулся, и на автомате ответил: — Да-да, я весь во внимании. — Я сегодня целый день проведу в деревне. В Больничном крыле остается мисс Аббот, — голубоглазая волшебница смотрела на него сверху вниз. Странно, но Верес уловил в голосе нотки укора и сразу парировал: — Ах, Поппи. Все еще травмируете мое самомнение чопорными английскими любезностями? Жив и здоров, как видите. А в чем, собственно, просьба? Вам требуется сопровождение? Думаю любой из старшекурсников будет лучшим помощником в этом деле, — сложив газету, колдомедик второпях поднялся, — а мисс Аббот или миссис Аббот прекрасно справятся самостоятельно, — вроде бы разговор можно было считать оконченным, но целительница в ответ погрозила пальцем прямо перед его лицом. — Вот не смейте опять так делать! В компетенции мисс Аббот я не сомневаюсь. Я пришла напомнить, что Вас все еще ждут личные дела учеников для подачи в Министерство. К тому же, неплохо было бы Вам все-таки появится в Больничном крыле хотя бы раз за сегодняшнюю неделю. — Ууу... меня вообще-то еще есть дела, — нарочито обиженно Верес опустив голову. В медицине действительно приходилось много писать и с этим всегда помогают зачарованные перья. Но вот проверка, сверка, вычитывание - просто убивают. — Будьте добры, найдите время. Я с ВАШИМИ обязанностями разбираться не буду, — какие мы гордые вдруг стали. Ладно-ладно. — Я забегу после обеда, Поппи, обещаю, — может Аббот вручить всю эту дребедень? Ох, моя бедная голова. Неужели я все это заслужил?
Покончив с завтраком, Эмиль отправился встречать прибывающий к одиннадцати часам Хогвартс-Экспресс. Очередной курьер со спец доставкой из Лютного переулка. Однако, на этот раз обошлись без трупов животных. Всего лишь пузырек оборотного зелья. Подготовка плану и проработка деталей пока шла по расписанию. После - быстро забежал в Кабанью голову и выложил поклажу в чемодан под кроватью.
Поскольку запланированные на целый день дела теперь придется выполнять не в гостинице, а в школе, Верес захватил печать больницы, свою родовую печать и пару свитков, зачарованных на получателя. И главное - не забыл закинуть в сумку свой любимый мятный шоколад.
— Доброго дня! — резво начал колдомедик входя в Больничное крыло. Пара волшебниц щебетали о чем-то между собой и не обратили внимания, — что-ж, ну я тоже безумно рад вашей компании.
Прошмыгнув в каморку, Верес снял зимнее пальто и накинул на плечи белый халат. Не забыв левитировать стопку министерских форм, он быстро привел себя в порядок и вернулся в приемное отделение. Главный стол был занят какими-то бумагами, но после взмаха палочки все листки аккуратно были сложены в отдельную пачку на краю. И совершенно не важно в каком порядке и кто, что там писал.
Целитель распаковал сумку и достав пару зачарованных перьев приступил к работе.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Джон, только недавно проснувшийся, лежал на кушетке в больничном крыле и размышлял. Все, что произошло с ним за сегодня казалось лишь сном сейчас, в тишине и спокойствии вотчины мадам Помфри.
Эээх, сегодня меня вряд ли выпустят, ну да ладно, пока можно еще раз обдумать все, что произошло со мной в этот злополучный, но без сомнений интересный поход в Хогсмид. Начало было вполне обычным, ровно до момента встречи с той perro tonto... И как же меня угораздило? Хотя я вроде бы и отбился от псины, но явно с чьей то сторонней помощью. После чего потерял сознание, что в принципе не мудрено, собак я боюсь до ужаса, хотя постепенно и пытаюсь избавиться от этого страха... Mierda de rinoceronte, как я сразу то, как увидел этот ужас на четырех лапах, не упал без чувств. Перед потерей сознания, вроде бы увидел, как силуэт, похожий на человеческий пробежал в подворотню, в которой скрылась собака. К слову подворотня глухая и небольшая, но с поворотом, потому, не забежав в неё, не увидеть, что происходит в её конце. В общем то тогда я расспрашивал об этой ситуации и о собаке в том числе скорее из-за некоторой доли любопытства и шока.
После же того, как очнулся, узнал, что в подворотне никого не нашли, помощь мне оказали, хотя и серьезных ран не было. Далее, я отправился в аптеку, где мистер Редлиф поделился со мной своей историей, рассказав, что стал первой жертвой хаунда, как назвали эту bestia negra. Там же, когда оплачивал зелья, которые посоветовала помогавшая мне целительница, нашел в кармане записку, в которой некая мисс Кроу приглашала меня к беседе, если можно так выразиться. Думаю именно тогда, когда услышал рассказ аптекаря и увидел записку в кармане, я и решил, что так или иначе найду этого perro bastardo. - Как только Джон закончил мысль, лицо его стало задумчивым, чтобы спустя пару мгновений принять выражение абсолютного спокойствия, так привычное ему при работе вместе с дядей - Ууууффф, надо взять себя в руки, и перестать перескакивать в своей речи с языка на язык, да еще и так ругаться, дядя бы за такое точно ремня всыпал, как и родители, к слову...
Подросток повернулся на бок, созерцать потолок было не слишком то и интересно, все же он был белым и ровным, без изъянов, глазу не за что зацепиться. Теперь взору мальчика предстала занавеска, отодвинутая в сторону и дверь в ординаторскую, находящаяся буквально в паре метров от его головы. Из под нее(двери) лился свет и доносился аромат прекрасного зеленого чая Си Ху Лун Цзин, узнать который Джон смог только потому, что когда то давно, года так два назад, его дядя Витторио привозил такой же чай из Поднебесной, сказав тогда: "Неофициально Лун Цзин величают «королем зеленых чаев». Собирают в провинции Чжэцзян весной, срывая только верхушки побегов. Невероятно, но в 1 килограмме готового Лун Цзина около 100 тысяч гладких и острых побегов, которые все этапы обработки, включая прикосновение к раскаленному котлу, проходят вручную. Высокая стоимость чая определяется сложностями при сборе и обработке – его продают лишь небольшими партиями, и даже в Китае достать настоящий Лун Цзинь непросто. Так что цени и наслаждайся, племяшка, не скоро такую редкую штуку попробовать снова получится!". Что же, это явно показывало, что там кто то есть. Наверное мадам Помфри еще не легла спать - подумал Джон, - ну да ладно, вернемся к нашим собакам, так сказать...
Так вот, после разговора с мисс Кроу в пабе "Три метлы", мы с ней договорились временно разделиться, каждый будет искать в своем месте. Она в Хогсмиде, где и происходят нападения, я же буду добывать информацию в Хогвартсе, куда мисс репортер пройти просто так не сможет. Так же я оставил для нас возможность встретиться в стенах замка, к счастью, мисс Кроу поняла мой замысел и вовремя подыграла, иначе бы ничего не вышло, мадам МакГонагалл на мякине не проведешь - В этот момент на лицо Джона наползла глуповатая улыбка - Дааа, мисс Сандра невероятна, но к сожалению, у нас слишком большая разница в возрасте и к счастью в момент встречи с ней, я был под действием успокаивающего зелья, иначе бы мог и поплыть, гормоны влияют на меня так же, как и на любого другого моего одногодку... Но к счастью все обошлось, надеюсь произвести плюс минус положительное впечатление получилось.
В этот момент из-за двери в ординаторскую донесся голос мадам Помфри, а чуть позже и мадам МакГонагалл. Быть может, там был и еще кто то, но уши Скалетта смогли уловить и вычленить лишь голоса медведьмы и профессора трансфигурации.
Учитывая недавнее нападение Хаунда, да и тушку себя самого, все еще лежащего в больничном крыле, Джон решил, что с большей долей вероятности, там, в ординаторской, могут обсуждать какую нибудь важную информацию, которую ему вряд ли скажут напрямую, но вот если подслушать...
Скалетта тихонько сполз с кровати и на цыпочках, потихоньку, стараясь не издавать шума добрался к двери, ведущей в святая святых больничного крыла, кабинет мадам Пофри. Прислонившись ухом к двери, ворон почти ничего не мог разобрать, благо он вспомнил про один трюк, который показывал ему в школе знакомый, потому взяв стакан с водой с тумбочки, он прислонил его к двери и с помощью такого нехитрого, тем не менее эффективного прибора, начал слушать...
Удивительно, но вкусы Линди очень были схожи с вкусами мисс Аббот. Девушка не впервые за все свои проведенные дни в Хогвартсе проводила такую интересную и дружескую беседу, а также была удивлена насколько просто здесь можно найти однодумцев и друзей, настоящих друзей. -Знаете, мисс Аббот, мне иногда кажется, что это касается не только книг. Например чем страннее и не понятнее волшебник, тем интересней он в беседе, а также мудрее. И также много волшебников-ученых были безумными, но их изобретения гениальными. Странно, но все так и есть.,-добавила француженка. Я уже считаю этот день не таким уже и плохим, а также безнадежным. Вот она настоящая магия общения-подумала она. -Хорошо я только за показать замку настоящих дам, которые заслужили наконец не плутаться в коридорах и на лестницах. -ответила Линди, а потом взглянула на часы Эхх ну время быстро и проходит.-пробежала мысль в голове девушки. Она взяла свою сумочку, а потом сказала: -Мисс Аббот было приятно провести столько времени в общении с вами. В следующий раз у нас планируется покорение замка, а пока до свидания или как у нас говорят "Оревуа". Была рада знакомству.-Француженка встала со стула и направилась к выходу.
Конец Эпизода
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Раненых было не мало и Линди знала, что может она чем-то и поможет, а может она и наоборот только все испортить, но попробовать все таки нужно. По дороге девушка питалась пройти не замечено, но вот приставучая староста факультета Метриз. Нет, ну, что у меня сегодня за день такой! Я, что со всеми должна сегодня пообщаться? Да, ну. У меня нет столько секретов, чтобы остаться чистой и невинной.-подумала девушка и решила тихо проскользнуть. Она взяла шляпу за края и питалась скрыть свое лицо, но не тут то было. -Леура?! А тебя почему тут носит? Тебе, что штрафных баллов в Шармбатоне не хватило? Мадам Максим будет очень разочарована,-сказал, а вернее злостно протараторил староста. -Вообще-то я тут помогаю всем! Жака с первокурсниками я привела к вам, а вернее направила. И вообще, а что ты тут делаешь ? -Я...ну это... иду двоих нарушителей ловить -Ну, что мистер правила, который не соблюдает правила идем к мадам Максим или молчим? -Я..я..я тебе это припомню Леура! -Я знаю, что ты злопамятный, не забыла.-сказала Линди и оттолкнула парня в бок тем самым направившись наконец к двери больничного крыла. Тут было много суматохи и девушка не хотела отвлекать всех, но все же увидев мисс Аббот направилась к ней. -Мисс Аббот извиняюсь за то, что отвлекаю вас, но хочу сказать, что я бы могла вам в чем-то помочь. Если, что-то я не умею, то я смогу быстро научиться честно говорю. Так чем бы я могла вам помочь?-спросила девушка, но ей не ответили так как наверное она вряд ли бы тут чем-то помогла и тут была суматоха, а в ней наверное сложно. Ладно, хорошо и куда теперь? Назад? Хорошо.....
------>Причал
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Я притворяюсь одним
Из везучих, кого не сравняло стальным колесом.
Я притворяюсь чужим,
Когда изящной открыткой горит соседский дом.
Тяжело раненых не было. Пока. Или по счастливой случайности они ей не попадались. Шарлиз не бросилась в гущу событий, как сделал Мэт. Не стала окликать ни знакомых, ни друзей, которые, она видела, без лишних колебаний рванули на палубу полыхающего брига. Был ли в этом смысл? Шарлиз Эндрюс обреченно прикрыла глаза, вздохнула и просто ступила на промокший от дождя песчаный берег.
Девушка сама для себя рассудила, что лучше действовать чисто механически. От выстроенной вдумчиво последовательности действий, может статься, пользы будет куда больше.
[***]
Девчонка лет тринадцати боязливо оглядывалась вокруг, дичилась, никого не подпуская. Подтянула ногу в какой-то неестественной позе, оберегая ее от чужих взглядов двумя руками. То ли вывихнула, то ли сломала. Бэт устало потерла глаза и еще раз попробовала объясниться жестами. Девочка недоуменно хлопала глазами и что-то приглушенно хныкала по-немецки до тех пор, пока к их нескладному диалогу не присоединилось третье лицо. Подошедшая незнакомка была явно старше. Она, казалось, только и состояла, что из пшеничной проволоки волос и внимательных опаловых глаз. — Как тебя зовут? — Спросила, не глядя, тем не менее благодарная помощи. — Нора, — Ученица Дурмстранга говорила твердо, но с явным акцентом. — Сделаем так: я буду говорить, а ты переводи. — Договорились, только не спеши. И говори внятно, — Бэт кивнула, борясь с желанием закусить щеку или ноготь большого пальца. Нора продолжила, обращаясь уже к хнычущей девочке. — Ruhe bewahren, ruhig bleiben...
[***]
Руки словно сами знали, что делать. Она приводила в чувство, давала воды, помогала затянуться небольшим ушибам и порезам, на несильные ожоги прикладывала смоченные компрессы.
Когда стали выводить с корабля тех, кто находился на нижних ярусах, она вдруг осознала, что пострадавших в действительности было не мало. Палочка начала упрямиться на самых обыкновенных заклинаниях, отдавая покалываниями в кончиках пальцев. Еще немного, и древко начнет выпускать шипы. За годы практики в заклинаниях она привыкла к их противостоянию. Ладонь горела. Девушка с силой сжала и разжала пальцы, размяла запястье. Она откровенно переоценила себя и силы не рассчитала.
[***]
— Нора? — Голос надломила неуверенность. — Слушай… С этим нужно поторопиться. Домовики еще вернутся? Смотри, — Шарлиз нервно закусила щеку, продолжая невнятно. — У него губы посинели. Тяжело дышит, кашляет копотью. Скорее всего, ожог гортани или даже дыхательных путей. Я боюсь, а вдруг в какой-то момент он просто не сможет дышать? Если я не смогу ему вовремя помочь... тут нужны опытные целители, — Бэт заламывала руки. — Хорошо, я предупрежу, — пророкотала Нора и порывисто поднялась на ноги, — а ты отправляйся в Больничное крыло, — она с чувством хлопнула Бэт по плечу, стараясь приободрить. — Домовиков, насколько я поняла, отослали.
Почувствовав тремор правой руки, Шарлиз Эндрюс с силой сжала и разжала пальцы. Она себя переоценила.
[***]
Руки мадам Помфри двигались плавно и уверенно. Ее руки вызывали доверие. Бэт с облегчением передала в эти надежные руки ответственность, к которой готова не была. Шарлиз Эндрюс поняла, что покинула берег с облегчением, лишь когда прибыла в Больничное крыло. Хотя в переполненном помещении едва ли можно было узнать место, служившее ей убежищем еще полчаса назад.
Суета заложила уши, склеила губы и связала руки маленькими, но важными делами. Бэт старалась не просто не помешать, но предугадать последующую просьбу еще до того, как она будет озвучена. Подумать только, Шарлиз вздрагивала и радовалась, когда удавалось столкнуться с младшим целителем Аббот, выделяющейся из толпы колдомедиков огненной копной волос.
Лица смешались, сновали туда-сюда и в озабоченной манере косились на самых тихих из поступивших. Тяжелые все-таки были. Однако оснований не верить в то, что существует хоть что-то, с чем расторопные и заботливые руки старушки Помфри не совладают, пока не было. В Больничное крыло пока не успели донести тело умершего.
Недобрый стук в посторонние двери.
Пыль рано стирать, ведь пока пронесло.
Анекдот про дурня, что все еще верит.
Немного грустно, впрочем, уже все равно.
Когда основных приняли, стало тише. Бэт замерла на пороге кабинета мадам Помфри, куда шла сделать вид будто ее ищет. Изрядно потрепанный, но живой мистер Верес сидел на подоконнике с видом человека, отрешенного от происходящего. Странно, но Бэт не разглядела сквозящее в его позе отчаяние. Она отметила все, кроме этой незначительности. Из положения тела ушла напряженность последних недель, восковая маска лица не выражала эмоций. Во всем виде целителя Вереса больше не прослеживалось судорожности, с которой он цеплялся за свои мысли.
Открытое окно позволило задышать свободнее. Бэт еще немного постояла, наблюдая и прислушиваясь с сбившемуся с ритма сердцу. Рука в кармане порядком изношенного, но чистого фартука, сжимала и мусолила баночку с противоожоговой мазью. Посторонилась, пропуская его в палаты, смотря в пол и держа под прицелом взгляда только его ботинки. Мистер Верес поставил коробку с медикаментами на один из столов. Девушка шагнула вперед, и прежде, чем он успел отойти, решительно перехватила его руку. На ощупь все такая же теплая и шершавая, какой запомнилась в детские годы. С требовательным нажимом она вынудила показать ладонь.
Как и ожидала, там расцветал безобразного вида ожог. Кожный покров вокруг потревоженных волдырей расходился причудливыми лепестками, обнажая плоть в чернильных пятнах. Без лишних слов Шарлиз осторожно омыла поврежденный участок, наложила мазь и стерильную повязку. — Вам больно, — заключила она, чувствуя, как напрягается его рука. Подняв указательный палец, она выудила из кармана фартука заранее заготовленную мензурку с обезболивающим зельем. — Семь капель на кубок воды. К завтрашнему утру затянется, но повязку хорошо будет поменять еще хотя бы пару раз, — пробормотала она, как будто не он учил ее основам. Как будто он не знал этого сам.
Если бы она знала о том, какую роль Эмиль Верес сыграл в сегодняшних событиях, стала бы она ему помогать? Она пробормотала что-то еще и на какое-то время уткнулась взглядом куда-то в район верхней пуговицы его пиджака. На грубой ткани расплывалось темное пятно. Она тут же впилась обеспокоенным взглядом в его лицо, желая ни то сделать строгий выговор, ни то разузнать что произошло. Вместо этого она лишь выдала: — У вас, кстати, борода обгорела. Тут и тут, — невесомым движением оставив мазь на воспаленной коже, она не решилась более его коснуться и оставила баночку тут же, на столе. Если бы она знала о том, какую роль Эмиль Верес сыграл в сегодняшних событиях, могла бы она его возненавидеть? Или пожалеть?
Она ведь еще ничего не знала ни о переполохе в замке, едва заметила прибывших в Больничное крыло авроров. Не знала ни о тех, кто напуганным сидел все это время в Большом зале, ни о тех, кто пошел геройствовать и тушить горящий бриг. Не знала ни о травмах друзей, ни о смерти Люциуса фон Трира, который разделил с ними целую ночь на квиддичном поле и оказался не таким уж и странным малым.
Дети и взрослые единым организмом прилипли к окнам.
Она не знала ничего. Не видела беззубой ухмылки Темной метки. Однако почему-то еще с той самой ночи, когда Штефан поделился с ней своими воспоминаниями, чувствовала, — место, в котором она провела целых шесть лет, ускользает от нее. Школа, ставшая колыбелью ее юности, окончательно и бесповоротно перестала быть безопасной. Девушка в защитном жесте скрестила руки на груди и поежилась от сквозняка прерывистого дыхания многовековой громады замка.
...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Можно ли точно знать, что за тобой следят? А где можно быть по-настоящему одному? В треклятом замке всегда было полным полно наблюдающих глаз. Любопытных и глупых, задорных и печальных, дерзких и скромных. Как часто мы видим глаза, но не замечаем лиц? Лица, точнее, их тени, приходят к нам во снах. Попадая в ночной кошмар мы удивляемся - “кто это был, я никогда не видел этого человека”. А так ли это? Дорогой друг, однажды, всего на миг, ты видел его глаза.
Теперь бы запереться где-нибудь, вытащить осколок. Найти место, где можно переждать миазмы Поппи и нескончаемые взгляды.
— Ну что ещё? — Робкое прикосновение заставило его отдернуть руку, — а это ты. Иди занимайся пострадавшими. Вот только дочурки Эндрюса не хватало. Неужели ей больше нечем заняться? Тем не менее, она перехватила руку обратно. Он не смог сопротивляться этой наивности. Какой-то смешной детской уверенности. Она думает, что помогает. Глупая. Отойди. Что ты делаешь? Зачем? Мне не до тебя сейчас, девочка. Уходи. Уходи пока не поздно. Беги к папочке. Он точно знает, что делать.
— Вам больно…
Эмиль порывался съязвить, но промолчал. Девчушка выглядела знающей свое дело. Вот только на счет коммуникации с пациентами следует поработать. И над наложением повязки, кстати говоря, тоже. — Я…,— целитель еще ни разу не находился в подобной ситуации. Ничего себе не ломал, никаких, уж тем более - ожогов не было. За всю жизнь у него была пара мелких ссадин, которые лечаться взмахом палочки. А тут. Меня лечат? Обо мне, что заботятся? Зачем...кому я вообще сдался, овощ несчастный. Он снова хотел отдернуть руку, сказать, чтобы она прекратила. Это всё было слишком неловко, неприятно, странно. Неуверенность тонкой нитью опоясала тело.
— У вас, кстати, борода обгорела. Тут и тут….
Легкое прикосновение к лицу отшвырнуло Вереса в совершено незнакомый мир. На смену неуверенности пришел страх. Боязнь казаться беспомощным, жалким, старым… Да как ты смеешь?
Только что с такой заботой обработанная ладонь непроизвольно сжалась в кулак. Мазь просочилась сквозь повязку.
— Я об этом не просил, — он процедил сквозь зубы, злясь на свою секундную слабость. Позволил себе поверить, что всё это делается по доброте душевной. Смешно. Ей просто нравится быть полезной. Услужливой. А это можно устроить. Но сначала - дадим пару жизненных уроков.
Взяв школьницу за шкирку он, против её воли, подтащил к окну за ширмой. Перевязанной рукой Эмиль раскрыл ставни, впуская наступающий вечер в Больничное крыло. — Ты видишь, что там? В небе. Метка. Его метка, — он задернул шторку и приставил Шарлиз к стене. — Запомни, ты никому никогда не сможешь помочь, — Верес ощерился и приблизился к её лицу. Он хотел видеть реакцию на каждое его слово,— твои глупые потуги ни к чему не приведут. Вместе с папашей закончишь свою жалкую жизнь в полузабытой лавке поганого места. Помнишь, ты пришла ко мне как то со своими вопросами об устройстве мира? А теперь, как ты видишь этот мир? Или тебе мало? Взрослей. Посмотри на себя - выглядишь как недоделанный оборванец по доставке писем. Ах да, чуть не забыл. У тебя же есть замечательный компаньон. По статусу подходящий такой девке, как ты. Я видел ваше воркование в коридорах. Занимайся своими делами, а в мои не лезь. Если еще раз ты посмеешь себе подобное, то поверь мне, сегодняшний день не будет самым страшным в твоей жалкой жизни.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Ощущение иррациональности и в то же время правильности происходящего не оставляло ее. Она не строила никаких планов. Не просила и не желала ничего взамен. Просто чувствовала, что делает так, как должно. Делала так, как чувствовала. И казалось, правильно же чувствовала. Видя чужую рану, чужую боль, его боль, она просто не могла не откликнуться. Притупить ее. Приладить то, что получилось. Быть может, успокоить. Вернуть долг и дать ощущение того, что все поправимо. Ведь когда ты обладаешь даром целительства и находишься в Больничном крыле самого волшебного замка в мире, раз может быть что-то необратимое? Кто же знал, что для кого-то даже самые обыкновенные раны становятся глубокими только за счет того, что этот кто-то готов своими руками взять в руки нож и располосовать себя до неузнаваемости? Кто же знал, что сейчас речь о том, что магией не поправишь?
Когда только-только нащупанное, совсем хрупкое плато покоя и порядка в очередной раз бесцеремонно выбили у нее из-под ног, Шарлиз почему-то подумала, что сделала мистеру Вересу больно. Сжала по неопытности рану или неправильно наложила повязку. И только когда запоздало нагнало ощущение несоответствия поступка и последствия, девушка не на шутку испугалась. Она еще никогда в своей жизни его не боялась. А сейчас будто одеревенела враз, и на всю жизнь.
Она запомнит его лицо, светящееся тем же мрачным удовлетворением, что и Темная метка. Мистер Верес выставил знамя Темного Лорда в ее глазах на показ с тем же самодовольством, с которым некоторым привычно хвастать хорошо проделанной работой. Шарлиз дышала глубоко и часто, вцепившись вспотевшей рукой в подоконник. Сердце в такт всему естеству било тревогу, и взгляд девушки метался между страшным символом и колдомедиком. До тех пор, пока на нее не обрушился град оскорблений. В этот самый момент оторопь отошла куда-то на второй план. Шарлиз Эндрюс вся обратилась в слух, безотрывно глядя в цвет чужих глаз. Внешне — с тем же интересом, что и во время практики.
— Целитель Верес, — выдохнула Шарлиз, и от своих дальнейших слов она внутренне сжалась, — вам стало легче? — она улыбнулась вымученной, меркнущей на глазах улыбкой. Официальное обращение помогало хотя бы на словах — дистанцироваться. — Вот сейчас вы наконецпоказали мне свое лицо. Вы ведете себя, как отвратительный человек, — шепотом, словно по-секрету, поведала она. Ее собственное лицо шло красными пятнами, горело от хлестких пощечин его слов. Ее никто в жизни так не унижал. Никто из тех, кому она доверяла. Девушка сморгнула жгущую глаза пелену и скользнула в сторону, выворачиваясь из западни, в которую ее загнали. Однако глаз не опустила. Корпус был повернут в его сторону, пока она, не глядя, попятилась назад. Сделала шаг. Один, другой. А затем, пронзенная по столбу позвоночника внутренней дрожью, развернулась к нему спиной, пообещав себе больше никогда в жизни не быть настолько уязвимой перед отвратительными людьми.
...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Вот он. Этот взгляд. Она боялась. Так и надо. Бойся всего, что происходит. Беги и прячься за спины других. Ты не готова к новому миру.
Но вот был ли готов к изменениям сам Верес? По крайней мере всё, что он делает можно описать тремя заветными словами: “ради общего блага”.
И пускай она думает, что пожелает. Стало легче? Нет. Еще предстояло подготовить себя к аресту. Верес не питал иллюзий. Метка, как знак пожирателей смерти, есть прямое доказательства их причастности и к поджогу корабля и к смерти ученика. А может учеников? По крайней мере, в одной смерти Эмиль был уверен. Сопоставить два плюс два авроры смогут. А тут еще и министр магии собственной персоной так, сука, кстати, приехавший в школу. Будет много разговоров. А болтать сейчас явно не тянуло.
Надо было привести себя в порядок. Впереди допросы, скорее всего - огромные денежные потери. И если защитники на суде проваляться - заключение. Скорее всего бессрочное.
Шарлиз сбежала. Сделала, как надо. Умница. Не появляйся, так будет лучше.
Выдержав минуту-другую, Эмиль вышел из потайного закутка и заперся в кабинете мадам Помфри. Задрал запятнанную рубашку. Кожа вокруг осколка плохо затянулась из-за всей беготни. Руки безвольно задрожали. Он не мог справится с дурацким волнением. Двумя пальцами попытался извлечь мешающий кусок. Бесполезно. Нервы. Чертовы нервы не давали сделать свою работу. Ну ничего. К утру, всё всем будет известно. Тогда он сможет получить нужную помощь. Было противно думать, что из такой опалы уже нельзя выйти незапятнанным.
Но держать лицо надо.
Бессонная ночь прошла быстро.
Ночь была наполнена гортанным хрипением, стонами учеников, да причитаниями местной целительницы. Обиднее всего было то, что это всё не было случайностью. Это было ошибкой.
А был ли Эмиль виноват в случившимся? Ответ для него был однозначен - нет. Это всё из-за мальчишки. План был прекрасен. Связанный с минимальными рисками. Сделай он всё вовремя. Отправили бы Крауча в безопасное место без лишнего шума.
Из всего багажа знакомых у Вереса не было ниточек, ведущих на Хогвартс и Хогсмид. Только если....был на все окрестности один школьник, который знал о прошлом Эмиля. Хотя, громко говорить то, что он чем то знал наверняка. Тем не менее, после смерти Годфрида, семья фон Трир преследовалась аврорами годами. А колдомедик так и не предпринял никаких действий для того, чтобы им помочь. Но это же было, в конце-концов, опасно. А что подумает общество? А если будут подозрения? Так можно было и лишиться своего места в Мунго. Бездействие было единственным выходом. Безопасным решением.
После первой встречи с Люциусом стало ясно, как тяжело было им с матерью все эти годы. С них не спускали слежки. Стоило ли Эмилю чувствовать ответственность за это? Нет. С чего бы? Он же предупреждал еще тогда живого главу семейства. И, в итоге, оказался прав. Как всегда.
За месяц знакомства молодой фон Трир проявил себя как старательный ученик. А главное - послушный. Теперь, когда выдался момент, когда каждое слово должно быть подтверждено действием, мальчишка всё погубил.
Больничное крыло наполнял запах давно прошедших дней. Запах паленого мяса. Дней, когда Эмиль вырос в собственных глазах. Тогда, девятнадцатилетний подросток смог поддаться своей обиде на мир. Смог перейти черту, которую не все смогли бы различить. И черт! Для фон Трира он хотел такого же! Переход ко взрослой новой жизни. К правильному пути. Он смог бы выдержать, если бы…. — Колдомедик присел на табурет возле очередного пострадавшего. Тот спал, явно находился под обезболивающим зельем.
А где моя сумка? — Эмиль воровато пробежался глазами по всему Больничному крылу в поисках случайно припрятанной своей кладези вещей, — а, ну да. Я же её отдал. Надо найти Махоуни. Да посмотреть что в школе творится. Времени мало. Они могут прийти в любой момент, — он снова сел, устало опустил лицо в ладони.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Три часа. Каких-то три часа на то, чтобы забыться коротким сном - и проснуться в сумасшедшем доме.
Джеральд и так плохо спал в эту ночь - слава Мерлину, причин хватило. Обо всём позаботился кот, которому не понравилась склянка со свежим гноем бубонтюбера, и за это он немилосердно скинул её лапой с верхней полки - О'Хэнлон на секунду отвернулся, когда меховое бедствие одним прыжком взлетело туда, где ему строго запрещалось быть. Изловить Клаппера, пока он не влез в ядовитую лужу, снова собрать из осколков целый флакон, отчистить комнату от кошачьей диверсии - работы до полуночи хватило с головой. Даже после этого Джеральд ещё долго не мог уснуть и ворочался в постели, пытаясь принять удобное положение. Тогда ещё казалось, до утра так много времени...
Всё началось около четырёх утра с настойчивым стуком в окно спальни. Обезумевшая птица так колотилась о стекло, что разбудила бы и мёртвого. Разбуженный Джеральд и сам был готов швырнуть в окно всё, что угодно, лишь бы нахальное вторжение прекратилось. Но через минуту, признав в бешеном комке перьев больничную сову, всё-таки встал и открыл окно...
В худшем случае он подозревал экстренный вызов к тяжёлому больному. К срочному - а точнее, долгосрочному - вылету в Шотландию жизнь его никак не готовила.
Задаваться вопросом, какого чёрта, времени не было. Письмо, написанное рукой главного целителя, подкреплённое приказом с личной печатью и подписью, отметало все вопросы. Голова всё ещё соображала плохо, бешенство изнутри вскипало и поднималось, как в котле, не оставляя места здравым мыслям. Где-то на задворках сознания бунтовал единственный вопрос: "Почему именно я?"
Следующие полчаса ушли на то, чтобы кое-как привести себя в человеческий вид и собрать вещи. Свои, потому что неизвестно, насколько это всё затянется. Целительские, потому что никто не уточнял, как там обстоят дела с инструментами и зельями. Найти на шкафу пыльный саквояж с расширением. Взять клетку с полусонным Руфусом (думал ли ты, старик, что нам с тобой через десять лет ещё придётся вернуться в школу?), потому что камины в Хогвартсе только для того, чтобы косточки греть. Обездвижить кота, страдающего клаустрофобией, чтобы без лишних проблем забрать его отсюда. И осознать новую проблему: куда его теперь пристроить? Единственным человеком, которого Джеральд мог бы запросто об этом попросить, была Одри Коттон. Вот только ей сейчас меньше всех следовало бы знать о произошедшем, потому что... Эмили.
Только тут до О'Хэнлона наконец дошло, что именно могло случиться. Мифическая катастрофа в Хогвартсе, испортившая ему остаток сна, теперь приобрела реальные очертания.
Главный целитель, как всегда, не стал распыляться на подробности. Всё чётко, быстро и по существу: получил приказ - распишись и, будь добр, выполняй. Джеральду показалось, что он даже не удосужился прикинуть другие кандидатуры, ткнув наобум в ряды персонала Мунго и попав именно в него. Иначе он никак не мог объяснить, почему именно его, О'Хэнлона, выбрали в качестве замены Вересу для лекций в Хогвартсе. - Да какого ж чёрта лысого? Моё дело - пострадавшими заниматься, а не разливаться авгуреем о важности профессии колдомедика... или чем он там со студентами занимается. У меня вообще нет никакого опыта работы с детьми!
Вслух он, конечно же, этого не сказал. Новая подробность, которой главный целитель добил его при личной встрече, была контрольным выстрелом в голову. Джеральд попытался выдвинуть свой единственный аргумент - и всё равно провалил попытку с треском. Главный был непреклонен, как статуя Магического Братства.
- Только этого не хватало для полного счастья. Что с Вересом-то случилось? Он тоже пострадал? И если он выписал целую смену колдомедиков, почему никто другой не может заменить его на лекциях? Нюхлер его дери, всё и сразу...
Хорошо ещё, что одна проблема решилась - кот был пристроен в заботливые руки миссис Ли. Слава Мерлину, от кошачьих она не ждала никакого подвоха и с радостью согласилась помочь. Теперь можно было с чистой совестью отправляться в дорогу. - Джеральд...
О'Хэнлон вздрогнул и обернулся. Худшее, что могло случиться прямо перед камином - Одри Коттон, бледная, напуганная и сама не своя. - Пожалуйста, напиши сразу, как только...
Оставшиеся слова просто застряли у неё в горле. Джеральду они и не были нужны - он и так всё понимал. Только успокаивающе положил ладонь на плечо: - Обещаю, как только доберусь, сразу выясню. Не надо раньше времени думать о худшем. Всё будет хорошо.
Одри, всегда аккуратная, сдержанная и уравновешенная, беспомощно опустила голову и заплакала. О'Хэнлон хотел что-то добавить, но тут ему в руки уткнулся какой-то шуршащий свёрток. - Возьми, пожалуйста... Это для Эмми. Эндрю так долго просил их испечь, а я только вчера время выкроила. Передашь, если...
Джеральд торопливо кивнул. - Никаких "если", Одри. Как только передам, сразу напишу. И прекращай эти мысли - постарайся настроиться на лучшее!
Свёрток пах чем-то аппетитным и по-домашнему уютным. Спрятав его в саквояж, О'Хэнлон переступил каминный барьер, бросил щепотку пороха и назвал адрес, указанный в сопроводительном письме.
Хогсмид уже вовсю кишел аврорами, которые сразу после прибытия взяли колдомедика в оцепление. Кто такой, откуда прибыл, предъявите документы, закатите рукава... От последнего брови Джеральда поползли вверх - на предмет Чёрной метки его ещё никто не додумывался проверять. Когда его наконец отпустили, он чувствовал себя почти главным подозреваемым во вчерашнем преступлении.
На улице было ничуть не лучше. Помимо авроров, отовсюду высыпали какие-то зеваки, что-то шумно обсуждая и при этом всё время поглядывая на небо. Другие только подходили, краем уха слышали что-то из разговора - и застывали с открытыми ртами, в ужасе глядя вверх. Ничего не понимая, Джеральд тоже поднял голову... и тоже замер на месте.
Там, наверху, как будто застыл вчерашний дым, закрыв собой всё видимое небо. А посреди этого дыма, зловеще оскалившись, висел огромный человеческий череп. Из раскрытого рта, извиваясь, медленно выползала змея.
О'Хэнлон никак не ожидал этого зрелища и дорого бы дал за то, чтобы никогда больше его не увидеть. Распахнутая пасть смерти - прямо над школой. Кто, чёрт возьми, кто? Что должно быть в голове у того, кто за всем этим стоит?
Не теряя ни минуты времени, целитель поспешил к замку. Поднявшийся встречный ветер раздражающе трепал мантию и свистел в ушах, словно оказывая сопротивление.
Мадам Помфри, конечно же, не сразу узнала в прибывшем колдомедике выпускника десятилетней давности. Не слишком он был похож на то худощавое долговязое недоразумение, которое не раз хитростью пробиралось в её владения и совало нос всюду, куда его не звали. Теперь, конечно, ей захотелось узнать, каким он стал, но время было никак не подходящее для этого. Сославшись на срочность дела, Джеральд настоял на том, чтобы первым делом увидеться с профессором Вересом, вместо которого он прибыл. Правда, старушка при упоминании Вереса почему-то презрительно поджала губы и неопределённо махнула рукой в сторону лазарета. Поблагодарив её, целитель оставил на время клетку с филином в углу и поспешно зашагал по коридору.
Пострадавших было много. Джеральд, проходя по палатам, качал головой: ученики разных возрастов, с травмами и ожогами разной степени тяжести тянулись вдоль палат пугающими рядами. В воздухе стоял удушающий запах бадьяна, настоя растопырника и рябинового отвара. Медсёстры бегали от одного больного к другому - те, кто помоложе, вообще были близки к панике. Целительницы постарше призывали их к спокойствию и направляли туда, где сейчас их помощь была нужнее.
Проходя вдоль палат, О'Хэнлон внимательно изучал лица больных. Эмми среди них не было. Впрочем, радоваться было ещё рано.
Отодвинув занавеску в очередной раз, чтобы взглянуть на того, кто лежит за ней, Джеральд уже приготовился наклониться ближе, как вдруг... - То есть? - Верес? - Живой, здоровый, собственной персоной? Выписал себе смену... и в ус не дует, сидит тут и залечивает мальчишкам раны?
Верес уже давно перестал различать свет. Волшебник медитировал на одинокий светильник, стоявший около тумбочки. Эмиль засыпал, временами уплывая куда-то в страну бессознательного, а иногда широко раскрывал глаза от каждого случайного шума. Дышать становилось труднее, так что он мерно ждал, когда твердая почва разума отступит. Грудная клетка двигалась совсем медленно, делая целителя больше похожим на неподвижную статую. Так, никем не беспокоенный, он просидел до первых лучей нового солнца. Сидел около неизвестного студента, которого он же вынес с корабля. А ведь могло быть на одного больше, — устало усмехнувшись, принимая свою последнюю мысль как должное, Эмиль закрыл глаза.
- Верес?
Ну всё. Пришли таки. Какие же они медленные.
— Я…, — он медленно повернул осунувшееся лицо на туманную фигуру, — я готов. — Колдомедик попытался встать. Ватные ноги совершенно не слушались и покачнувшись, Эмиль в нужный момент схватился за тумбочку. Светильник закачался и пару раз перестукнув дном, таки свалился на одну сторону. Волшебный огонёк мгновенно потух. — Джеральд? — Целитель сфокусировал взгляд на, откровенно говоря, прифигевшем лице своего коллеги. — Каким дьяволом? ...не важно. Ты…, — Верес скривился. Приложил руку к пропитавшемуся пиджаку. Как это я не заметил? Обидно. Пиджак хороший, надо ещё на заказ сделать. — Я тут так устал, — язык онемел, так что дальнейший бубнеж был абсолютно непонятен, кроме двух отчетливых слов, — идиот….метку…., — глаза закатились назад. Колдомедик тряпично обмяк и повалился на бок.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Вересу достаточно было повернуться лицом, чтобы сразу стало ясно: не так уж он жив-здоров, как могло показаться сначала. — Джеральд? Каким дьяволом? ...не важно. Ты… - Я, больше некому. И да, я тоже рад тебя видеть. - Мне хоть кто-нибудь объяснит, что здесь...
Договорить О'Хэнлон не успел. Спрашивать было бесполезно. Верес явно был не в себе и, кажется, начинал бредить. — идиот….метку… - Что?..
Джеральд изо всех сил пытался разобрать хоть что-нибудь ещё из того, что бубнил коллега, и обеспокоенно вглядывался в его лицо. Всё впустую. То самое слово, которое сказало больше всех остальных, оказалось последним. Закатив глаза, Верес подался в сторону тумбочки и отключился. - Чёрт... только этого не хватало!
Первым порывом Джеральда было вооружиться палочкой и привести целителя в сознание, но уже спустя секунду планы изменились. Рука Вереса обмякла и безвольно повисла, открывая взгляду окровавленное пятно на груди. Ткань успела изрядно пропитаться, хотя на тёмном пиджаке этого не сразу заметишь.
Недолго думая, О'Хэнлон приподнял коллегу, пытаясь удержать в таком положении, чтобы поднырнуть под обмякшую руку. Рядом мирно посапывал ничего не подозревающий студент - Джеральд чуть не задел его, пытаясь вытащить Вереса наружу. - Хороша палата: тут же и больные спят, и медики в обморок падают.
Мысленно порадовавшись, что успел оставить вещи в кабинете мадам Помфри, О'Хэнлон с бездыханным коллегой на плечах потащился именно туда. Удача, как ни странно, решила милостиво повернуться лицом - хозяйки кабинета на месте не было. Приглядев в углу кушетку, Джеральд осторожно пристроил туда Вереса и перевёл дыхание. - А теперь посмотрим, чего ты мне недоговариваешь.
Пиджак, казалось, был застёгнут намертво. Рубашка и так превратилась в окровавленную тряпку, поэтому избавиться от неё было проще простого. - Хорош, ничего не скажешь...
Рана выглядела не столько жутко, сколько неутешительно. Наружу торчал кусок чего-то металлического непонятного происхождения.
Джеральд крепко задумался. - Чем бы это ни было, оно явно сидит там со вчерашнего дня. И если Верес до сих пор жив, есть вероятность, хоть и небольшая, что тёмная магия в этом не замешана. Проверить всё равно надо будет, но только после извлечения - как бы эта хрень не шарахнула по организму в ответ на обнаруживающие чары.
Глубоко вздохнув, целитель открыл саквояж с инструментами. Да и отмыть руки после камина и хогсмидской экзекуции не помешало бы. - Акцио тоже исключено... Мерлин упаси задеть нерв - и быть тебе, Эмиль, одноруким бандитом до конца дней своих.
Закончив с приготовлениями, О'Хэнлон вернулся к осмотру раны. Насколько глубоко всадился осколок, было трудно сказать - виднеющийся край ничем не намекал на его размеры, хотя крови он наделал изрядно. Ну что ж, раз Верес ещё дышит, надо полагать, лёгкое не пострадало. Осторожно прослушал - вроде бы ничего критического. - Повезло тебе, Эмиль, что ты отключился сам по себе. Всё равно пришлось бы тебя на время обезвредить.
Рассуждая вслух, целитель взял обыкновенный маггловский скальпель - Верес, будь он в сознании, лишился бы его во второй раз. Но ничего не поделаешь - шерп при всём желании не сработает. Небольшой надрез по коже - и можно будет оценить характер осколка, чтобы извлечь без осложнений. На столе рядом уже дожидался своего часа хирургический пинцет - вопиюще маггловский, как сказал бы Верес, будь он в сознании. Но это, к его счастью, было не так.
Сосредоточив всё своё внимание, Джеральд осторожно вскрыл место ранения. Кусок металла застрял в зубце мышцы и задел латеральную грудную артерию. - А ты чертовски везучий, Верес. Могло быть гораздо хуже... Хорошо ещё, что не додумался сам достать.
В очередной раз порадовавшись, что коллега ничего не чувствует, О'Хэнлон вооружился пинцетом и с предельной осторожностью извлёк чёртов осколок. Теперь нужно убедиться, нет ли в ране проклятия, прежде чем заживлять её...
Зеленый холм пригрел на себе потрепанный годами деревянный дом. Имеющий темно-коричневую крышу из плотно насаженных стальных листов и грязно-белые стены, исполосованные крутым ветром Франции, маленький, но гордый — он был наследием семьи Балаж. Здесь было и несколько хозяйственных пристроек былых лет. Дворик был обнесен таким же деревянным забором, а те немногие животные, что водились на ферме могли спокойно щипать хрустящую редкую травку, как будто бы специально рассыпанную неровными гроздьями.
— Эмиль! — Старушка Эдит подобрав полы своего передника с грозным видом вышла на крыльцо в поисках своего внука, — куда ты опять делся, негодный мальчишка!
Лучи жаркого летнего солнца давно перешли зенит. Сейчас, в тени заброшенного сарая, было самое настоящее раздолье для юного волшебника, опьяненного школьными каникулами. Август месяц. Впереди еще недели свободы, прежде чем ему снова придется сменить рубаху на винно-красную мантию своего института. Наслаждаясь вкусом высушенного мятлика, светловолосый юноша, забросив ногу на ногу, удобно пристроился на стоге свежесобранного сена. Кубики были заботливо перевязаны бечевкой, да спрятаны подальше от конюшен, чтобы местные любимицы не позарились на корм, заготовленный на зиму.
Глаза неотрывно следили за скачущими буквами на новой странице. “Пособие по разведению оккамий: что важнее, скорлупа или детеныш”. Потрепанная перечиткой книжка давно лежала и собирала пыль в библиотеке семьи. Для Эмиля это было новое окошко, чтобы подглядеть за волшебниками, специальность которых состояла в разведении этих животных. В голове продолжали множится вопросы: а почему бы не поставить это на поток, сколько стоит такая скорлупа, почему мы так мало знаем о мире в котором живем?
— Эмиль! — Старушка поравнялась с кирпичами сена, — я когда тебя за молоком посылала?
Книжка выпала из рук прямо на лоб горе-читателя: — Ой, Ба, ну не начинай, — он ловко перевернулся на живот и поправил съехавшую соломенную шляпу, — вы сами предложили из дома переехать сюда. На кой черт - не знаю. Дома есть всё. В двух шагах Дюкре. У них есть коровы. А тут... — А ну ка не юли! И не выражайся! — она вынула из кармана пару банкнот, — поезжай сейчас, пока магазин не закрылся. — Давай я тебе лучше акцио корову подзову, а? — Ох, я тебе сейчас задам, — Эдит подняла прутик лиственницы с земли, — а ну слезай и марш! — Вот все мной командуют. Имей в виду, закончу школу и вот тоже буду командовать, — юноша легко приподнялся на руках и ловко спрыгнул со стога, — будет тебе молоко, Ба, — мягко чмокнув старушку в щеку, Эмиль, придерживая головной убор, побежал к конюшням.
Бурая кобыла обрадовалась появлению своего хозяина, понимая, что сейчас её наконец-то выпустят на прогулку. — Сегодня без седла, справишься? — обхватив её шею рукой, Эмиль в два подъема забрался на лошадь и припустил галопом по проселочной дороге.
Вид преющих под солнцем полей быстро сменился на мелкие хозяйства фермеров. Где-то разводили свиней и куриц, это юноша понял по противному запаху, и постарался как можно скорее проехать самый нелюбимый участок дороги. Неожиданно, только что светло-голубое небо накрыла темная грозовая туча. Молнии начали бить по земле и приближались к наезднику. Он гнал сильнее, не в силах остановится. Не понимая, что подгоняя лошадь, он лишь становится ближе к неминуемой опасности.
С неба вырвался последний громкий раскат и небесный меч вдарил прямо перед загнанной кобылой. С громким ржанием, она, встав на дыбы, скинула с себя юношу. Тот не успел сгруппироваться и полетел головой на землю.
— Стоять! — Верес подскочил на кушетке, абсолютно не понимающий, что происходит. Вдох и жгучая боль в левом боку взбодрила не хуже коктейля “развратной мадам Пинс”. Целитель сразу же схватился за бок, да только тогда понял, что на нём нет рубашки. Руки вляпались во что-то вязкое, а пальцы случайно коснулись открытой раны. Верес не по-человечески взвыл и перевернулся на бок. Глаза вперились в высокую фигуру. Эмиль моргнул и с трудом поднял взгляд. — О'Хэнлон, — прохрипел колдомедик пытаясь придумать максимально точно обозначение того, что он сейчас чувствует, — ты что тут делаешь? — В памяти всплыли последние события: смерть Люциуса, побег Крауча, метка Темного Лорда, письмо и Шарлиз. Джеральд замер с какой-то жестянкой в руке. Верес спустил ноги, присел и щурясь, всмотрелся на коллегу, прикидывая, что вообще тут может происходить. Давалось это путем колоссальных усилий. Но пришло таки осознание, что его раздели и разделали не просто так. ОН всё знает.
А потом...эх, хотел бы он резво подпрыгнуть, да вдарить по знакомой физиономии чем-нибудь тяжелым. Но всё на что хватило сил - подобрать декоративную подушку, да швырнуть в О'Хэнлона. — Не подходи ко мне! — вторая подушка снова полетела в сторону, — убирай свои руки, ноги, побрякушки и проваливай! Где моя рубашка? — Эмиль шатаясь поднялся разбрызгивая свою драгоценную по полу. Ошарашенно, он вперился гневным (насколько это было вообще возможно) взглядом в возвышающуюся над ним шпалу: — Ты идиот? На кой чёрт ты оставил порезоткрытым? — Верес прижал рану, взвыл ещё сильнее и кое-как доковылял до ближайшего стола, — где моя палочка? Хрен с ней. Где твоя палочка? Чем ты меня лечи…., — непонятный инструментарий быстро расставил всё точки в вопросах колдомедицинской этики. — ЭТИМ?! — как бы Эмиль не хотел показаться озлобленным на весь мир, у него это не получалось. Уж слишком жалкая была картина. Не хотелось больше истерить, рвать и метать из стороны в сторону, и искать способ выплеснуть всю обиду. Хотелось, чтобы боль прекратилась. Чтобы все прекратилось. Верес сокрушенно опустил голову, зажмурился. Так чтобы О'Хэнлон не увидел, отвернулся. Стер непроизвольно выступившую слезу. И куда-то в сторону просипел: — Доделывай, что начал. Целитель херов.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
- Specialis Revelio!
Вопреки всем подозрениям, ничего страшного не произошло. Целитель выдохнул с облегчением - во всяком случае, рана чиста. А с осколком лучше потом разобраться.
Жаль, что рук на всё не хватало. Плохо, когда ты сам себе и медик, и сестра... Придерживая одной рукой края открытой раны, Джеральд на время заложил палочку за ухо, а освободившейся рукой полез за настойками. Сначала - обработать рану, а после - заживить.
Вот тут оно и случилось - так оно и есть, когда собираешься в спешке, прямиком из постели и чертовски злой. Экстракт бадьяна благополучно остался далеко в Лондоне, в чёртовом нижнем ящике. Помянув про себя все непригодные части тела самых мерзких тварей, Джеральд перевёл взгляд с раскрытого саквояжа на мирно сопящего Вереса. - Ничего, в кабинете обязательно должны быть свои запасы - главное, чтобы она не забрала их с собой.
О'Хэнлон понятия не имел, куда именно исчезла мадам Помфри, но вцепился в надежду, что она не унесла с собой весь бадьян, как в спасительную соломинку. Палочка перекочевала из-за уха в сумку, а вместе с ней - и осколок, как раз попавшийся на глаза. Бросив быстрый взгляд на распластавшегося Эмиля, колдомедик вытер сомнительный кусок железа от крови, завернул в чистую салфетку и незаметно спрятал между шерпов, так и не побывавших сегодня в деле. - Вот и хорошо. А теперь лежи и не двигайся, пока я найду то, что нужно.
Остатки совести нашёптывали, что мадам Помфри может тряхнуть стариной десятилетней давности и возмутиться, что кто-то незваный опять залез в её шкаф. Строго-настрого приказав им молчать, Джеральд открыл шкаф - и тут же наткнулся на заветную жестянку.
— Стоять!
Дёрнувшись от неожиданности, О'Хэнлон застыл на месте. Прямо на него уставился Верес - уже не спящий, сидящий на кушетке и совершенно озверевший. - Ты что?
Не успев ничего толком сообразить, Джеральд увидел, как его нерадивый пациент, вцепившись рукой в рану - в открытую, чёрт подери! - с диким воем скорчился на кушетке. - Твою ж за ногу!..
Не выпуская из рук жестянку, целитель поспешил к Вересу. То, что коллега повредился умом, почему-то не вызывало никаких сомнений. — О'Хэнлон, ты что тут делаешь? - А, тебе напомнить? Как ты выдернул меня из постели в три часа ночи и срочно вызвал сюда? - Мандрагору собираю, - саркастически выдал Джеральд, - вот, специально прилетел пораньше, пока без меня всю не выкопали.
Собственно, с мандрагорой он не ошибся. Ибо Верес заорал так, что можно было бы с целой грядкой потягаться.
О'Хэнлон попытался перехватить взбесившегося коллегу, но поздно. Для начала ему в лоб прилетела подушка, заботливо вышитая кем-то от нечего делать - всё произошло так быстро и неожиданно, что уворачиваться было некогда. От второй Джеральд уже увернулся, метнувшись в сторону. Нога предательски поехала на чём-то скользком, и вовремя попавшая под руку стена стала настоящим спасением. — Ты идиот? На кой чёрт ты оставил порезоткрытым? - А ты на кой чёрт вскочил? - рассвирепел Джеральд. - Я ещё не закончил! Кто тебя просил дёргаться и трогать рану? Жить надоело? — ... где моя палочка? Хрен с ней. Где твоя палочка?
Вот тут мысли у обоих совпадали как нельзя кстати. Именно сейчас О'Хэнлон трижды пожалел, что оставил палочку вместе с инструментами, наивно думая, что за пару минут ничего не случится. А теперь вместо того, чтобы обезвредить Вереса, всем своим видом и действиями похожего на дикого раненого зверя, он встал перед ним, закрывая путь к отступлению. Если не успокоится, придётся применить силу - обычную человеческую, раз уж магии он сам себя по глупости лишил. - Только бы он не увидел скальпель. Главное...
— ЭТИМ?!
Кажется, даже стёкла в окнах резко запросились наружу, лишь бы не слышать этого вопля. Но именно этот истерический припадок окончательно вывел Джеральда из себя. Такой чёрной неблагодарности он не встречал ещё с тех пор, как одна буйная дама с пульсом плохого наполнения расцарапала ему лицо. - О да, конечно! Лучше было бросить тебя к чертям издыхать там, в палате. Знал бы, не трогал бы твою шкуру... чистоплюеву.
О'Хэнлон раздражённо сплюнул и заскрипел зубами от досады. Самым обидным было то, что он бы всё равно не смог этого сделать.
Верес, похоже, тоже выдохся. Джеральд увидел, как он болезненно скривился и отвернулся. Показалось ему, или он заплакал? Если так, то он, О'Хэнлон, сегодня увидел непростительно много лишнего. — Доделывай, что начал. Целитель херов. - обиженно прозвучало откуда-то со стороны Вереса сквозь зубы. Это было так по-детски смешно, что Джеральд нервно хмыкнул - на эту сволочь неблагодарную даже разозлиться толком невозможно. - Всё сказал? Теперь давай сюда свою рану, дырявый ты наш.
Всё-таки экстракт бадьяна - мощная сила. Во всяком случае, душераздирающие вопли Вереса это всеми силами подтверждали. И О'Хэнлон, крепко зажмурившись, в который раз пожалел, что палочка всё ещё валяется среди инструментов...
- О да, конечно! Лучше было бросить тебя к чертям издыхать там, в палате. Знал бы, не трогал бы твою шкуру... чистоплюеву.
Методы лечения, как и методы взаимоотношений внутри магического мира часто становились спором и началом многих конфликтов. Особенно для Вереса. Стерпеть можно, конечно, всякое. Стерпеть, но не забыть. Эмиль неоднократно ловил коллегу ныкающим странные железки в свой саквояж, но открыто спрашивать, что это - не решался. Не его это дело. Мало ли какие вещи он сам таскал с собой в своей сумке. Осуждать кого-то не зная причин, это скупость разума. Однако сейчас, маггловская дрянь досталась целителю без предварительных ласк.
Перед ним было живое доказательство в потворстве мерзким желаниям О'Хэнлона. Какая гадость. Хуже всего было то, что эти “штуки” побывали внутри Вереса.
- Всё сказал? Теперь давай сюда свою рану, дырявый ты наш.
Эмиль поежился. Вспомнил те нелегкие для его пациентов моменты, когда он сам бесцеремонно использовал экстракт бадьяна. Но всё было не в таких концентрациях! А этот?! Нет, чтобы разбавить водой. Вышел бы, нашел пару тряпок, да аккуратно сделал примочку. Повязал бы бинтами. Ну что за идиот. — Подожди! — Верес тяжело вздохнул. Порез был сильный, а лучше бы всё решить прямо сейчас. Бадьян сделает своё дело. А потом...потом придется избавляться от всего устроенного бардака. И от О'Хэнлона. Видимо, отправленная сова долетела до Лондона очень быстро. А зачем отправлять специалистам по полевым травкам? Надо убираться из школы. А может у него хотя бы крововосполняющее зелье есть? О чем это я. Все же такие профессионалы. Ну, хуже уже не будет. Только чуть-чуть потерпеть.
Это вряд ли могло успокоить хоть кого-то. Именно поэтому если уж Верес и лечил , то делал он это молча.
Целитель схватил тонкую книжку со стола и вставил между зубов. Главное, чтобы крики не были услышаны. Иначе сбежится вся школа. Эмиль откинулся чуть назад, облокотился на стол. Полностью выпрямиться не удалось из-за сверлящий боли. Моргнул, дав добро на новую пытку.
Рука Джеральда не дрогнула. Баночка с экстрактом бадьяна была открыта и повисла в дюйме от лица Эмиля, щекотя обоняние характерным запахом. — Давай, — еле выдавил из себя волшебник. И тут же пожалел, что не отдал нужных указаний до...
Он отворачивал голову, кричал в себя, но это лишь ухудшало ситуацию. Открытая рана наполнилась зельем. Дырка затягивалась очень медленно, а Джеральд со спокойно, сука, изучающим лицом всё продолжал подливать топливо. — Стой! — Книжка упала на пол, и теперь можно было проорать во весь голос: — Остановись! — Кипяток шел по телу, заставляя непроизвольно дрожать. И нет, это не было на похоже на тонкую рябь тихого озера. Верес согнулся пополам, оттолкнув руку с экстрактом подальше от себя. Экзекуция продолжалось с минуту, длившуюся вечность. Мясо заживало быстро, но процесс роста клеток, ускоренный магией, сопровождался нескончаемым слюнявым шипением Эмиля. В тот момент он клятвенно пообещал себе отрезать пальцы О'Хэнлону, если он еще хоть раз будет его лечить.
Или - не будет?
Дыхание периодически сбивалось, но теперь Верес думал не о ране, а о том, что будет дальше. Мучения одним днём не окончатся, а вот Джеральд может наделать проблем на оставшуюся долгую жизнь. Нужна палочка! Можно изменить ему память. Раз он сделал своё дело, то может быть свободным, ничего не помнящим магглом. Вывести его под руки, трансгрессировать в болото и оставить там эту тупую морду. На кушетке волшебной палочки точно нет.
Эмиль развернулся к окну. Бегло прошелестел взглядом стол. Палочки там тоже было. Зато, на столе главы Больничного крыла, стояла с виду ничем не примечательная полупустая банка с прозрачной жидкостью. Идея пришла мгновенно. От О'Хэнлона надо избавляться. Если он, сейчас, весь из себя такой хороший, живым выйдет отсюда, то расскажет всем, что тут произошло. Хотя, Джеральд и не болтун вовсе. А, черт с ним.
Колдомедик медленно развернулся. Его спаситель выглядел абсолютно невозмутимо. — Убери эту дрянь! — хлесткий удар по ладони, и баночка с бадьяном звонко раскололась о каменный пол. Отвлечь внимание. Надо действовать сейчас.
О'Хэнлон наклонился. Роковая ошибка - повернулся спиной. Обняв банку ладонью, Верес приложил коллегу по голове. Ну вот чёрт дёрнул Джеральда в этот момент повернуться! Удар стекла пришелся в район височной доли и скулы. Не мешкая, Эмиль, для верности, носком ботинка заехал в поджелудочную поверженному товарищу.
— Это тебе за твои маггловские замашки! — хоть какая-то справедливость восторжествовала, на лице промелькнула тень улыбки. Теперь главной целью был саквояж. Там точно могло быть что-то, что можно использовать для угроз. Пусть даже и маггловская хрень. Двойные стандарты? На войне все средства хороши.
Верес, с тихим шипением, придерживая всё ещё заживающее место, обогнул согнувшегося колдомедика и потянулся к саквояжу.
Офф: почему никто всего этого не слышит будет указано ниже
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
- Ничего, терпи. Ты у нас крепкий, переживёшь.
В любом другом случае Джеральд бы никогда не стал наживую лечить открытую рану неразбавленным экстрактом бадьяна - без усыпления больного он вообще отказывался производить что-то подобное. Но сейчас на это не было не только времени, но и ни малейшего желания. Верес со своими чистокровными убеждениями и раньше торчал у него в горле непродвигаемой костью, а сейчас эта кость болезненно впилась в самое животрепещущее место. Какая ему, скотине, разница, чем его с того света вытащили? Лучше было шарахнуть палочкой по непонятному куску железа, который ещё неизвестно под какую магию заточен? Ну что ж, хотел магию - получай. Без неё, родимой, такие раны быстро не заживают.
По меркам О'Хэнлона, процесс заживления шёл прекрасно и на удивление быстро. Надо отдать должное старушке Поппи - чистый концентрированный бадьян, не разбодяженный никакими смягчающими добавками. Они хоть и смягчают боль, но заживление от этого идёт втрое медленнее. И как бы ни психовал Верес, ему непростительно повезло - к вечеру будет скакать, как фестрал на свободном выпасе. - Стой! Остановись! - Ты смотри, какой быстрый! Что, ещё быстрее? Терпи, быстрее никакая другая магия не умеет. - Убери эту дрянь!
- Нет, он точно под чем-то находится. То ли под Империусом, то ли ещё под какой морочащей закваской.
Банка с бадьяном со всей дури треснулась о каменный пол и приказала долго жить. Чертыхаясь, Джеральд полез собирать осколки. Надо было всё-таки обездвижить Вереса для начала, а потом уже...
За спиной слышалось подозрительно натужное сопение. О'Хэнлону это не нравилось. Верес был непредсказуем, как метаморф в истерике. Что бы он ни задумал, его нужно...
Предсказатель из Джеральда всегда был никудышный. От коллеги он, конечно, ожидал любой подлянки, но предательского удара по голове - в последнюю очередь. Стекло обжигающе впилось в кожу - точнее, не только стекло. Всю левую половину лица будто подожгло адским огнём. Следующий удар пришёлся под рёбра, оборвав крик боли на корню. Целитель согнулся пополам, задохнувшись от болевого и сознательного шока. - Ты... ты ох... кхр... нел? — Это тебе за твои маггловские замашки!
Правду говорят: сделал добро - беги, пока не отблагодарили.
Тут не то что бежать - пошевелиться было настоящей пыткой. Хватая воздух и морщась на левую сторону, Джеральд попробовал хоть немного разогнуться. И как раз вовремя - Верес подозрительно нацелился на его вещи. Какого чёрта ему надо? Палочку? О'Хэнлон и так уже трижды проклял тот момент, когда оставил её там. Всего на минуту! И теперь эта минута могла стоить ему жизни. В том, что цена была не меньше, сомневаться уже не приходилось.
Перед глазами вспыхивали ядовито-красные пятна, не давая собраться с мыслями... Выдавив из себя остатки сознания, Джеральд всё же попытался. Там, в сумке, лежит открытый футляр с инструментами, в нём палочка... и припрятанный под футляром осколок.
И тут О'Хэнлон с ужасом понял, что именно в этом осколке сейчас сосредоточилась вся его дурацкая, никому не нужная жизнь. За которую он, тем не менее, отчаянно хватался.
Верес как раз наклонился, чтобы протянуть руку к саквояжу. Почти заживший бок так удачно оказался напротив локтя Джеральда, что устоять было невозможно. - Получай теперь, тварь неблагодарная, по всем заслугам! Что, не нравится? Прости, одному такое угощение терпеть нельзя. Мерлин велел делиться.
Не дожидаясь, пока оглушённый болью Верес опомнится, Джеральд всё-таки разогнулся и от души хватил его по спине. Главное, что сил хватило хотя бы на это - кожу жгло такой изощрённой пыткой, каких ещё поискать. Рухнув на колени, колдомедик с хрипом и шипением подполз боком к саквояжу. Поворачиваться к Вересу спиной во второй раз он бы ни за что не рискнул. Одной рукой держась за обожжённое лицо, другой попытался достать палочку. Единственное спасение, которое у него ещё оставалось.
Футляр перевернулся, и шерпы со звоном посыпались на дно сумки, похоронив под собой скомканную салфетку с добычей. Пальцы, липкие от крови, ухватили такой родной и знакомый тонкий предмет, рискующий вот-вот выскользнуть...
Стерильную опрятность кабинета мадам Помфри рассекали кровавые брызги, визуально разделяя пространство на четыре неравные части. Помноженные и повторенные в битом стекле, они создавали ощущение чудовищной чрезмерности, — единственно верное описание череды событий прошлых суток. Вопреки стараниям — не чувствовать! не видеть! не... — Шарлиз все равно ощутила на языке букет едкого духа, стоявшего в кабинете. Анис и кровь.
Из глотки рвался придушенный шепот, и только. До того сознательно обезличенная поднимающаяся с пола фигура вдруг обрела явственные черты мистера Вереса. Жестокая решительная рука сжимала скальпель.
Пришласть ее осталась незамеченной, и девушка изо всех сил зажмурилась, как если бы могла в этот миг действительно рассеяться в воздухе, тщетно отрицая само свое присутствие во внезапно исказившемся сумасшедшем пространстве. За закрытыми веками зловещий образ был еще ярче. Больше — вслепую, она нащупала за пазухой теплое древко волшебной палочки.
— Инкарцеро! Инкарцероинкарцероинкарцеро, — зашептала она, как помешанная. Ощущение иррациональности и в то же время правильности происходящего ранило ее в действительности еще совсем по-детски нежное нутро. Неподдельность удивления, повисшая в пространстве, придала мужества, и второго волшебника Бэт связала уже хладнокровно. Без лишних объяснений девушка ступила на хрустящие пайетки стекла и, настороженно поглядывая на бесцеремонно обездвиженного, присела на корточки. Броня кровавых разводов почти запеклась, но даже она не могла оттенить нежно-розовый, только-только образовавшийся рубец. — Грубая работа, — констатировала Бэт, метнув выразительный взгляд на мистера О’Хэнлона. Конечно, свои дальнейшие измышления девушка оставила при себе и вместо этого чуть надавила на место рубца. Пальцы, она знала, были холодными, но церемониться с целителем Вересом она не собиралась. Кожа мягко поддалась, не выдавая присутствия в уже зажившей ране инородных тел. Повезло. — Останется еще один шрам, но жить будете, — голос не подвел и прозвучал ровно. Девушка встала, старательно убеждая себя в том, что сердечному и приятному человеку предпочла отвратительного у только потому, что тот казался более помятым.
— Всемогущий!.. — когда Шарлиз Эндрюс начала осмотр мистера О’Хэнлона, выдержка изменила ей. — Верес, вы… — голос сорвался в бессильной ярости, — вы, блять, совсем ополоумели?! — Лицо мистера О’Хэнлона воспаленно горело, на правой скуле расцветал живописный кровоподтек. — Уважаемые волшебники, целители, блять, Святого Мунго, а ведете себя… Сцепились, как мальчишки… Приютские мусорщики ведут себя цивилизованнее, — методичное ворчание сопровождалось методичным движением рук. — Прикройте глаза, — скомандовала Шарлиз и для верности приставила ладонь к лицу целителя на манер козырька. Не придумав ничего лучше, девушка промывала раны с помощью агуаменти. На звук возни где-то за спиной Бэт, прервавшись, резко развернулась: — Будьте уверены, только дернитесь, и получите ступефаем прямо в лицо! Верес, я вас предупредила, — прошипела она, сузив глаза. — А вы.. — О’Хэнлону, — а вы назовете мне три причины, почему я не должна послать за мадам Помфри или за группой авроров прямо сейчас, — со всей серьезностью объявила она и совсем по-макгоналловски поджала губы.
...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Еще один маленький шажок и...Эмиль почти дотянулся по проклятого саквояжа, как прилетел больнючий удар прямо в зарастающую рану. Целитель нервно дернулся в бок. Перед глазами замелькали бесчисленные черные точки, которые на секунду превратились в одно большое расплывчатое пятно. Не успел он открыть глаза, как в больную спину прилетело ещё какой-то кувалдой. От неожиданности Верес охнул и распластался по полу. Какой крепкий сучий сын. Надо было чем-то посильнее огреть. Где дурацкая палочка? — Ты, — с кряхтением Эмиль попытался подняться, но тут же свалился обратно, — ты, — колоссальным усилием воли целитель таки смог перевернуться на спину. Отталкиваясь двумя ногами, он кое-как дополз до кушетки и с облегчением вздохнул, как только спина прислонилась к холодному металлу. Несказанное везение для сегодняшнего дня - рассыпанные осколки хрустели под подошвой, а не под его позвоночником.
Он остановил полный недоверия взгляд исподлобья на стоявшего на коленях О'Хэнлона. Потрясенный, он закрывал рукой половину лица, а через пальцы струились кровавые дорожки. В другой руке, совсем неуверенно, у него была направленная на цель палочка. Красавец, видели бы тебя в Мунго. Герой обоссаный, — Верес бесцеремонно закатил глаза, — как можно было пройти через авроров, выйти целым из кабинета Грюма, вытащить сраного Крауча на белый свет, и вот так глупо споткнуться об этого урода.
— Ну и что ты будешь делать, Джеральд? — на лице появилась ухмылка. Как будто - никто не слышал его собственных криков. Как будто - стекло треклятой банки разбилось само по себе. Как будто - в следующую минуту мадам Помфри не заявится с воплями в свой собственный кабинет. А старушка наверняка свалиться в обморок от увиденного. Теперь-то уже всем всё должно быть понятно. Если рисковать, так сейчас. Эмиль нашарил рукой вывалившийся из саквояжа шерп. Вряд ли им вообще что-либо можно сделать, но это было хоть что-то. — Я с тебя….— угрозу оборвал знакомый девичий голос:
— Инкарцеро!
Веревки крепко облепили целителя и сцепили руки в неестественном положении. Верес в шоке уставился на вошедшую студентку. Эндрюс, какого лешего! Тебе всё неймётся! Неужели после вчерашнего ты ничего не усвоила? — Бе..моз..ая ту..и..ца! — Откровенное возмущение никак не помогло высказать, кем именно он считает гриффиндорку. Слишком сильно затянутая грудная клетка была способна только на небольших вдохи. Что она вообще тут забыла? Я не смогу избавится от двух разом. Нужна палочка!
Внезапно, Шарлиз снова оказалась в опасной близости. Снова она с ним нянчиться как с маленьким ребенком. Верес дернулся назад, ударившись затылком о железную стойку кушетки. Изо рта вырвалось беззвучное восклицания: Холера тебя дери!
— Грубая работа
Колдомедик постарался вытащить хотя бы одну руку, чтобы можно было дотянутся до её шеи. Несколько секунд ожидания и девчонка была бы в обмороке. Тогда, оставался только О'Хэнлон.
— Останется еще один шрам, но жить будете.
Без ценных указаний я уж точно смогу жить дальше.
Верес проводил её невидящим взглядом. Попытался отогнать свалившуюся на всё тело ноющую усталость. Вчера носился как умалишенный, пытался сделать правильные вещи и вот это благодарность? Влип по самую макушку с подростком и чудаком.
— Всемогущий!
Внимание переключилось на дальний конец кушетки. Пиджак! Беспечно брошенный, с кровавыми разводами, сейчас он представляй намного большую ценность, чем лечение О'Хэнлона.
— Верес, вы…Вы, блять, совсем ополоумели?!
Что вообще было в этой банке? И потом, он сам виноват! Разделал меня своими маггловскими штуками. А полоумный тут я?
Целитель неуверенно заерзал на месте. Чары вечно держаться не будут, а чем скорее от них можно будет избавиться, тем быстрее в руках окажется заветный артефакт. Удалось высвободить правую руку и завести её за спину. Шерп коснулся веревок и лезвие продиралось сквозь спутывающие, плотно сложенные, нити.
— Будьте уверены, только дернитесь, и получите ступефаем прямо в лицо! Верес, я вас предупредила.
Впервые за всю свою жизнь Эмиль слышал в свою сторону подобные слова. Он окаменел, да так, что возможность дыхания можно считать благостью в такой ситуации. Слова какого-то несформированного подростка отбили охоту двигаться к палочке дальше. Даже если бы он успел её схватить, то пущенное в спину заклинание наверняка вырубит его надолго. Надо найти компромисс.
— А вы назовете мне три причины, почему я не должна послать за мадам Помфри или за группой авроров прямо сейчас.
Молчи дурак! — Шарлиз не надо никого звать. Мы взрослые люди и всё сами решим.
Картинка изменилась слишком быстро. А что - никто ничего не знает о том, что тут случилось? Но как же так? Больничное крыло было пустым и посторонние звуки должны были привлечь внимание! И почему, тогда, тут появилась именно Эндрюс, а не авроры? Если О'Хэнлон действует по своему желанию...то скорее всего - Люциус ничего никому не сказал. Хороший мальчик, умер молча. Надо выяснить, что вообще в школе происходит.
— Там был горящий корабль...там было много всего. Шарлиз, если ты меня развяжешь, я могу всё рассказать! Я ранен, мне нужно помощь, а не веревки, — он насупился и громко втянул носом, пропитанный анисом, воздух . Корабль потушен. Тело мальчишки забрали авроры. О'Хэнлон может быть просто подкреплением с Мунго. Однако, хоть кто-то работает на совесть.
— Джеральд, я также прошу тебя выслушать меня....
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Теперь, с палочкой в руке, Джеральд чувствовал себя почти в безопасности. Вот только дикая боль, охватившая пол-лица, никак не давала ему сконцентрироваться. Это чувство уже было ему знакомо, только в меньшей мере - яд глизня, обладающий сильнейшим жгучим свойством. Когда-то О'Хэнлон случайно пролил немного на колено - кожу обожгло немилосердно, и отдирать от неё брюки было тем ещё удовольствием. Но сейчас яд с каждой секундой всё сильнее въедался в открытые раны и, казалось, пробирал аж до самого костного мозга.
Одним глазом Джеральд видел перед собой своего противника - обозлённого, всклокоченного, измазанного в крови. И, в отличие от него самого, не вооружённого ничем, кроме испепеляющего взгляда. Не по правилам, конечно, применять боевую магию к безоружному - но вряд ли это будет подлее, чем удар по голове со спины.
Где-то в стороне отчаянно захлопала крыльями птица, запертая в клетке.
— Ну и что ты будешь делать, Джеральд? - Защищаться, - палочка в руке волшебника подрагивала, выдавая нервное напряжение, - до последнего. Сюда придут и увидят следы... вопросов не останется... Хватит уже! Меньше слов. С этим пора заканчивать, пока Верес не оклемался.
Сосредоточиться на заклинании оказалось сущей пыткой - оно требовало хорошей концентрации, а Джеральд вместо этого пытался перебороть боль от чёртового яда глизня. Верес явно не собирался так просто сдаваться. Чем быстрее получится собраться с силами, тем лучше. Ну же... давай!
Пальцы до побеления сжали палочку. Верес, пошарив рукой по полу, вооружился шерпом. Да ладно? И что дальше?
Прерывистый вдох, резкий выдох. Сосредоточить всю энергию на этом подонке, и... - Петрифи...
— Инкарцеро!
Чей-то высокий голос прозвучал в самый ответственный момент - так же внезапно, как вслед за ним оборвалось противостояние. Опутанный верёвками, Верес выпустил шерп и снова привалился спиной к кушетке. Пытаясь освободиться, он что-то рычал от бессилия и стал ещё больше похож на зверя - дикого, разъярённого, попавшего в западню.
О'Хэнлон убрал руку от лица и повернулся, чтобы увидеть, кто это был - и тут же задохнулся от неожиданности, возмущения и крепкой хватки верёвок, сдавивших грудь. Его тоже связали. Вместе с палочкой, которую он заклинившей хваткой всё ещё держал в руках, его накрепко связали. И кто? Девушка! Девушка, которую он прекрасно знал.
Бэт Эндрюс - с неё ещё и не то станется. Ничем не похожая на свою мать, отчаянная бунтарка, которая однажды просто взяла и заявила, что тоже собирается стать колдомедиком. Мерлин, да с таким боевым духом только в мракоборцы идти!
Положение было бедственное и унизительное. Джеральд тщетно попытался освободиться, разорвать верёвку ко всем чертям - в итоге вышло только хуже. От напряжения кровь прилила к лицу, усиливая боль, и целитель просто осел на пол, крепко зажмурившись. Могло быть что-то хуже этого? Могло, ещё и как.
Приоткрыв один глаз, Джеральд с удивлением наблюдал, как Бэт, приблизившись к Вересу, с какой-то пугающей нежностью коснулась зажившей раны. Фестраловы почки, этот тип - форменный убийца! Напрочь слетевший с катушек псих. Он рехнулся, он опасен - и она его совсем не боится...
Эмиль вёл себя неизменным образом - по-скотски. И тем не менее, Бэт даже это не смущало. С видом опытного целителя она изучала его зажившую рану. - Грубая работа, - прозвучал суровый приговор, и О'Хэнлону даже стало немного смешно. Конечно, он бы не стал так церемониться с Вересом, как Бэт. Но в чём-то она была права - обычно он работал совсем не так, намного аккуратнее. Да и сопротивление Эмиля сыграло обоим совсем не на руку. А главное, что в ответ? Страстное желание убить в благодарность? — Останется еще один шрам, но жить будете. Шрамы можно свести, если в них нет тёмной магии. Кто бы ему в голове шрам вылечил...
И тут Бэт повернулась к нему. Этого Джеральд почему-то меньше всего ожидал. Отступать, когда ты повязан по рукам и сидишь на полу, невозможно. Отвернуться - толку никакого. Остаётся только, сдавленно дыша, принимать как должное: его, целителя, со знанием дела осматривает зелёная студентка - не доросшая даже до стажёра. И что самое страшное - не чужая, знакомая. С чужой можно было разойтись и забыть досадный инцидент - а Бэт, чертовски решительная Бэт, всё запомнит. — Верес, вы… Вы, блять, совсем ополоумели?!
О'Хэнлон только головой качнул - тяжёлой, плохо соображающей. Ещё минуту назад она с какой-то странной материнской заботой возилась с этим извергом бородатым - и вот уже почти готова его убить на месте. Что за хрень тут вообще происходит? — Будьте уверены, только дернитесь, и получите ступефаем прямо в лицо! Верес, я вас предупредила.
О, да! Он получит, можно не сомневаться. Он бы ещё раньше получил, если бы не Бэт. Но у неё и у самой рука не дрогнет, это факт! — А вы назовете мне три причины, почему я не должна послать за мадам Помфри или за группой авроров прямо сейчас.
На Джеральда уставился такой строгий взгляд, какого он уже десять лет не видел - с тех пор, как сам был вот таким же, как Бэт. Так умеет смотреть только один человек, и этот человек - её декан, профессор МакГонагалл. Но профессор - почтенная дама, ей удивляться не приходилось. А тут Бэт Эндрюс, бесшабашная девчонка, смотрит на него, как на нашкодившего студента! - Для начала мне интересна хотя бы одна причина, по которой этот идиот, - целитель кивнул головой в сторону Вереса, - треснул меня по голове со спины.
А дальше... Дальше было то, что не поддавалось никакому объяснению. На Вереса таким магическим образом действовал суровый гриффиндорский взгляд Бэт? Он напрягся от его вопроса? Что-то ещё - может, действие заклятия или зелья, повредившего вересову психику, стало ослабевать?
Тем не менее, случилось именно то, что случилось - Эмиль Верес вдруг резко пошёл на попятную. — Шарлиз, не надо никого звать. Мы взрослые люди и всё сами решим. - Это ты нам сейчас говоришь? — Там был горящий корабль...там было много всего. Шарлиз, если ты меня развяжешь, я могу всё рассказать! Я ранен, мне нужна помощь, а не веревки... - Не верь, Бэт. Помощь он уже получил, хотя не заслужил её. — Джеральд, я также прошу тебя выслушать меня...
О'Хэнлон ничего не ответил и снова попытался освободиться. Но тут ему на лоб легла прохладная ладонь: — Прикройте глаза, - непреклоннопрозвучало совсем рядом, и не успел целитель ничего ответить, как его лицо окатили струёй воды. Вода, унося за собой кровь и яд, потекла по шее, скрываясь под воротом халата... Зашипев от боли и бессилия, Джеральд снова зажмурился и стиснул зубы: - Чччёрт... Бэт, там стекло! И это яд глизня... Я сам. Развяжи меня, пожалуйста... я всё сделаю сам.
Сегодня она спала тут же, на кушетке, урывками. Забылась беспокойным сном. Преимущественно всех, кто находился в Больничном крыле, мучили одни и те же кошмары. Стоны слились в один. Ночь догоняла и в бодрствовании. Грань между сном и реальностью снова стиралась. Тошнотворный запах успокаивающего ромашкового настоя пропитал геометрию амфилады стерильности комнат. С тысяча девятьсот девяносто четвертого года Шарлиз Эндрюс возненавидит ромашку во всех ее проявлениях.
— Вы? — приподняла бровь. — Взрослые люди? — Издевательски передразнила она таким тоном, что без лишних пояснения было понятно: в гробу она видала политкорректные попытки завести непринужденную беседу. Они, верно, за дуру ее держат.
Шарлиз Эндрюс недоверчиво покачала головой. Вещал Верес, О’Хэнлон — вторил ему. И оба с возмутительно спокойным видом пытались впарить ей какую-то чушь: один — давя на жалость, а второй, притворяясь славным парнем. Губы Бэт сжались в бескомпромиссную линию.
Проснулась спозаранку, рывком поднимаясь с кушетки.
Тяжелый запах целительских мазей за ночь осел на спутанных волосах.
Влажный воздух первого этажа не давал вздохнуть полной грудью.
Сегодняшнее утро только обострило резкость мира, в котором она оказалась еще вчера. Сегодняшнее утро лишило ее еще одного ритуала. Как просыпалась в родной спальне Гриффиндора, она привычным движением чуть оттягивала в сторону тяжелый полог, открывающий взору обещание нового дня.
Сонная, она часто искала глазами кусочек синего неба, по которому, если день выдавался ясным, бежали редкие облака.
Здесь же окон она избегала.
— Нет… — Шарлиз недоверчиво покачала головой. Адресовала ли она этот жест Вересу? Или мистеру О'Хэнлону? Или в равной степени собственным мыслям? Последние хотя бы были для нее прозрачны. — Нет, — повторила она тверже. Устроили тут погром, а она, будь добра, пойми и прости? С досады она треснула ладошкой мистера О'Хэнлона по лбу. — Я вижу стекло. Хотите быстрее от него избавиться? Диктуйте, что делать, — решительно сказала она, неторопливо закатывая рукава. — Даром что ли практику проходила? — выжидательно уставилась на ею же провозглашенного буйного пациента номер один. — Или, — пауза была выдержана театрально. — Вместо воды я могу окатить вас настойкой бадьяна. Знаете, я слышала некоторые целители так делают.
Она зажмурилась.
Вопреки стараниям, — не чувствовать! не слышать! не..! — задохнулась от очередного вопля.
Двери за собой на подходе к небольшой приемной она предупредительно прикрыла. На палату — наложила заглушающее. А сама стояла и слушала.
Как будто ее сопереживание, незримое переживание и проживание чужой боли могло поменять хоть что-то. Мгновение внезапной тишины напугало еще пуще.
Как Бэт ни напрягала слух, она скорее могла услышать мерное движение времени, чем тех, кто находился по ту сторону двери, и тогда она решилась и сделала шаг внутрь. Стерильную опрятность кабинета мадам Помфри рассекали кровавые брызги...
— И я все еще жду объяснений. Сами посудите: замок сходит с ума, вчера погиб, — сглотнула вязкую слюну, — ученик, — называть его по имени казалось слишком. — Пожар на корабле, министр в Хогвартсе, дополнительные отряды авроров, дементоры. В Хогвартсе. Снова.И вы,после всего того, что тут устроили, еще хотите, чтобы вас просто отпустили?А если бы пришла мадам Помфри? Ей бы вы тоже зубы заговаривали? Да вас бы не то, чтобы на порог Больничного крыла не пустили, но и в Мунго после такого, — с каким-то мрачным удовлетворением фыркнула она. И мотала головой до тех пор, пока высказанная ею уверенность не осела где-то внутри, придавая храбрости, которой у нее не было. Не каждый день на ее долю выпадало с полсотни обгоревших покалеченных детей. Друзей. И один колдомедик, который, видимо, скорее руку себе отгрызет, чем примет чью-то помощь. А тут еще мистер О'Хэнлон, который вместо того, чтобы удружить — учудил.
— Я думала, вы поможете, — в эхо мыслей прокралась тщательно скрываемая обида. — Этот, — она вяло махнула в сторону Вереса, — завалился. Оно и понятно, как пить дать много крови потерял. И вел себя еще, как… — бубнеж вышел почти нечленораздельным. — А вы? Я на вас понадеялась. А вы?! Даже заглушающее заклятье не додумались наложить. И лечили по-варварски, — девушка содрогнулась, в ушах все еще звучал вой Вереса. Шарлиз Эндрюс еще того не осознала, но уже дала себе зарок, что сделает все от себя зависящее, чтобы не услышать подобного впредь. Ни от одного человеческого существа. — Ну и какой вы целитель после этого? Да, я все еще жду объяснений. А не ответите, возьму вашу палочку и догромлю то, что вы не успели. Мадам Помфри скажу, что так и было. И как думаете, кому поверят охотнее? Двум окровавленным буйным мужикам или студентке, которая так все это время помогла? — Для верности сказала вкрадчиво и отмерила сухой улыбки ровно столько, чтобы не было понятно серьезно это она или нет.
...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Глупость положения начинала зашкаливать. Эмиль, резко сменивший тактику, теперь изо всех сил корчит из себя святую невинность. Бэт, всё такая же суровая и подозрительная, вообще не собирается развязывать ни одного из них. Джеральд ещё раз попробовал рывком освободиться - верёвка с треском натянулась, но не поддалась. Вот она, непомерная решительность Бэт Эндрюс - вся как есть вылилась в мощное заклятие.
И мало того - вместо освобождённых рук О'Хэнлон ещё и получил смачную затрещину по лбу. Какого чёрта? Верес ни за одну свою хамскую реплику не удостоился такого! Не пытайся понять женщин, Джеральд. Просто брось к дьяволу это гиблое дело. И Вереса понять не пытайся - он ещё интереснее.
Бэт нависла над ним, не сводя глаз с живописного творения рук Вереса. — Я вижу стекло. Хотите быстрее от него избавиться? Диктуйте, что делать. Даром что ли практику проходила?Или... Вместо воды я могу окатить вас настойкой бадьяна. Знаете, я слышала некоторые целители так делают.
О'Хэнлон запрокинул голову и напряжённо уставился в потолок. Он ни разу не считал Бэт бестолковой - совсем наоборот. Своей терпеливой заботой о Вересе, который вёл себя по-хамски, она заслуживала ещё большего уважения как будущий целитель. Так и надо - спасать человеческую жизнь несмотря ни на что. Джеральд к стыду своему признал, что ему изменила выдержка - та самая, которой должен обладать любой медик в самой критической ситуации. И бадьян он применил не только потому, что открытая рана истекала кровью и нужно было срочно её заживить - а потому, что всем своим существом, задетым за живое, хотел поставить Эмиля на место.
Бэт никуда не собиралась отступать. И Джеральд злился на себя за свою беспомощность перед ней. - Тергео, - подсказал он, обречённо поворачиваясь раненой стороной лица к девушке. - Прочистить рану, удалить осколки и яд. Только потом - Агуаменти.
Всё ещё надеясь, что заживление ран и ожогов предоставят ему самому, обездвиженный колдомедик позволил творить над собой первую доцелительскую помощь. А Бэт, колдуя над ним, продолжала ворчать и отчитывать сразу обоих, как мальчишек. — И я все еще жду объяснений. Сами посудите: замок сходит с ума, вчера погиб... ученик.
Внутри что-то похолодело и болезненно вздрогнуло. Все обвинения, которые продолжали сыпаться дальше, уже не имели никакого значения. О'Хэнлон резко повернул голову и, встретившись взглядом с Бэт, уместил тревожащий его вопрос в одно-единственное слово: - Кто?..
Из клетки на свободу пыталась прорваться напуганная птица. Джеральд слышал, как в бессилии хлопают крылья, и испытывал то же самое отчаяние. Примчаться чёрт знает откуда по первому зову на помощь - и теперь сидеть на полу, не в силах помочь не то что больным, но и себе самому. Наткнуться на человека, которого считал своим неплохим другом, в паршивом состоянии, сделать лучшее, что можно было предпринять в его случае - и в благодарность огрести банкой с ядом по голове. А теперь этот гад ползучий держит его за идиота и медовым голосом рассказывает сказки - и что самое странное, Бэт на его стороне! Даже несмотря на то, что не верит. — Я думала, вы поможете... Этот завалился. Оно и понятно, как пить дать много крови потерял. И вел себя еще, как… - А я здесь затем и был, чтобы помочь, - с нажимом ответил О'Хэнлон, пытаясь выглянуть из-за рыжей копны волос и встретиться взглядом с Вересом. - Похоже, что не надо было. - А вы? Я на вас понадеялась. А вы?! Даже заглушающее заклятье не додумались наложить. И лечили по-варварски... Ну и какой вы целитель после этого?
В голосе Бэт было столько волнения, что он через каждое слово срывался на дрожь. Она и сама дрожала, гневно высказывая целителю в лицо всё, что накопилось внутри. И Джеральд уже сам не знал, кто из двоих шокировал его больше. Сейчас ещё окажется, что Верес прав - и жаль, что не разнёс ему голову чем потяжелее! - Если бы я знал, - задыхаясь от поднимающегося гнева, предупредил О'Хэнлон, - я бы пальцем не тронул этого дикаря. Я пришёл - и застал его в палате возле больного. Он только повернулся - и брякнулся в обморок. Я принёс его сюда, осмотрел и сделал всё, что требовалось. Лучшее, что можно было сделать в его случае. А он взял и очухался прямо посреди операции - и не дал мне её закончить. К чёрту обвинения - мне плевать, что он думает о моих методах. Но если бы я знал, что он попытается... ... порешить меня, как собаку - вряд ли за то, что я пустил в ход магловские инструменты. Я видел то, чего не должен был видеть - и теперь меня нужно убить. ... разделаться со мной в знак благодарности - пускай бы сам зализывал свою рану. И плевать, где и за какие заслуги он её получил.
Бэт всё ещё испытующе глядела на него, как на живодёра, и это ещё больше задевало Джеральда за живое. Сколько можно молча сносить удары и тем самым делать Вереса невинной жертвой? Ни минуты не сомневаясь, он откровенно, от души добавил: - И я не жалею, что применил анисовый настой. Он сумасшедший, и он был опасен. Такими, как он, должно пятое отделение заниматься... а здесь не нашлось ничего лучше для этого психа. И рану свою чёртову не дал долечить - так спешил и рвался в бой... ну что ж, хотел побыстрее - побыстрее и получил.
Просьба не подействовала. — Да, как взрослые люди! Ты получил то, что заслужил! Маггловские инструменты? Да за такое тебя бы выкинули из Мунго! И правильно бы сделали. Я бы первым подписал бумагу, — зарычал в сердцах Верес, реагируя на обидные слова в свой адрес, — я вообще тебя ни о чём не просил и в гробу я видал твои маггловские штучки, — Эмиль смутился, отметив непонятную интимность в общении между двумя, недоцелителями. Что это еще за “Бэт”? Кличка? Как для собаки? Я даже лошадь не рискнул бы так назвать. — Шарлиз, прошу тебя, послушай! — Взмолился Верес, когда казалось, что внимание студентки, наконец, переключилось на него. Но нет, она даже не удостоила его кивком головы, словно колдомедика не существовало в её реальности. А вот О'Хэнлон упорно продолжал называть Шарлиз “Бэт” и это раздражало. Фамильярность и непрофессионализм, я думал, ниже падать тебе уже некуда.
Среди множества упреков, он услышал новость, окончательно выбившую почву из-под ног. Авроры - понятное дело. Фадж, скорее всего, послал за ними после первого своего визга. Но дементоры…нет. Ещё рано.
Стражи Азкабана, так быстро и так неожиданно оказались слишком близко к его собственной шкуре. Волосы на затылке непроизвольно зашевелились. Так... они что, ищут Крауча? Значит, министр знал, что он в замке? Ничего не понимаю. Значит, в сговоре участвовали и Дамблдор, и Грюм, и Фадж? Получается, я только что вытащил живого пожирателя смерти из рук сильнейшего волшебника, бывалого аврора и министерства? Внутреннее эго тепло замурлыкало. Это конечно было приятно. Вот только если нет зрителей, тонкость представления вряд ли кто-то заметит. Верес взбодрился, окрыленный мыслями. — Ты закончил? — вмешался целитель, как будто предложил чашечку чая, — сумасшедший дикарь, который заговаривает зубы двум защитникам праведности, — Эмиль сделал вид опьяненного болью пациента. Тело по-прежнему ныло, но не настолько зверски, как это было несколькими минутами ранее. — Да, — он отважно согласился с летевшими в него обвинениями, гордо подняв подбородок, — пусть будет так. А теперь слушайте оба. Вас там не было. Появившийся в Большом зале паренек на метле застал всех врасплох. Что мне надо было делать, когда какой-то ученик вопит про горящий корабль? Скажи мне, Джерри, ты бы остался на месте? Не думаю. Ты бы поступил так же, как и я. Ты бы тоже побежал туда - к детям. Уже с самого берега были слышны крики. Представьте крики детей на корабле, который Мерлин знает, сколько времени, горел! Как легко они забудутся? — он отвернулся к окну, пока Эндрюс ворковала над пострадавшим от яда колдомедиком, — вот и я считаю, что сегодняшние события не скоро уйдут из моей памяти. Должен ли я был развернуться и удрать, потому что “там опасно”? Разумеется, я пошел внутрь. Там-то я и получил сюрприз в легкое. Какой-то ящик взорвался. Я мог вообще не уйти с этого проклятого корабля! А этот поганый кусок за...— "замка", он чуть не проговорился, но остановился вовремя, — застрял во мне. Всё что я мог: освободить несколько студентов с нижних палуб. Я думал, что смогу дождаться подкрепления и к завтраку оставить Больничное крыло на….да вот хотя бы на Фергюсона. Но ведь Мунго направил тебя, Джерри. Наверное, я все-таки должен тебя поблагодарить. Ты со своим чистым сердцем, как обычно, влез не туда. Так что да, я благодарен тебе за своё спасение. И прости за банку, прости, что я всего лишь защищал себя. Как это было грубо с моей стороны, — тень неуловимой улыбки снова скрылась с лица. — Ученик, о котором сказала Шарлиз... его звали Люциус фон Трир. Я видел его там. Точнее - видел то, что от него осталось. Я не мог его вытащить. Он как бы так сказать, — Верес поджал губы, подбирая нужное слово, — прилип к полу. — Он, наконец, смог выбрать самое точное описание и поморщившись, то ли от боли, то ли от воспоминаний, уставился в пол. — Я видел многое в своей жизни. И это, — не стоит даже ломаного сикля, — поверь мне, Джеральд, то, что случилось - это было хуже, чем после чемпионата мира, когда к нам аппарировали прямо в отделения. С ращепами и ожогами, то были взрослые люди. А тут... Джеральд, тут были дети, — он на секунду осёкся на Шарлиз, понимая, что дальнейшие слова не предназначались для ушей девушки. Теперь-то Эмиль знал, что её папочка сам пострадал от Пожирателей. Но усмирить такую решительность, с которой Шарлиз ворвалась в кабинет, можно только напирая на то, что девчонка пережила сама. — Смерть ребенка. Такая страшная смерть. Он был..., — Эмиль как будто задумался, случайно потеряв нить правдивой лжи, — хотя, сейчас это уже не важно. Как целитель, я понимаю, что иногда - смерть остановить нельзя. И я знаю, что нельзя брать на себя ответственность за это. Но важность человеческой жизни нельзя переоценить. Мне сложно... но почему то я виню себя за это. Что если бы я успел? Наверно, я мог бы сделать хоть что-то, — Верес поднял глаза к небу за окном. Темная метка полностью растворилась среди облаков. Это странным образом успокаивало. — А теперь ещё и Темная метка! Я когда приехал в Британию, думал, они избавились от Того-Кого-Нельзя-Называть. Но сейчас. Как могли допустить такое на территории магической школы? А что если корабль подожгли эти, как их там? Помнишь, Пророк писал, что после чемпионата мира она тоже была в небе? Люди видели Пожирателей в масках. Тут же - лично я не видел кто поджог корабль. Но то, как всё складывается... это выбило меня из здравого рассудка, — Верес снова скривился, показывая, что веревки мешают дышать и двигаться. Эндрюс по-прежнему смотрела на него всё с тем же вызовом. Возможно, слова всё-таки подействовали и она готова слушать. Но готова ли она поверить? — И сейчас, полагаю на кабинет наложены заглушающие чары. Очень умно с твоей стороны, Шарлиз, — вот почему у нас нет толпы авроров в гостях. — Я должен извиниться в первую очередь перед тобой, - он виновато поднял на неё глаза. — Прошу тебя, развяжи нас. Я не уверен, могу ли, но всё-таки посмею просить тебя никому не говорить о том, что случилось здесь. Для меня и мистера О'Хэнлона это может сказаться не самым приятным образом. И все слова, что я тебе сказал, они были ради твоей же безопасности. Мне бы не хотелось, чтобы что-то подобное случилось с тобой. Мадам Гарбо не перенесла бы такой удар, — он знал, что мать занимает важную роль в жизни Шарлиз. И теперь, когда он зацепил её и отца, Эндрюс должна молчать. — Строительство воздушных замков ничего не стоит, но их разрушение обходится очень дорого. И если ты хочешь на меня злиться за правду - у тебя есть на это право, — он покачал головой и натянул на лицо неуверенную улыбку. — Джеральд, я даже в самых гнусных мыслях не мог себе представить, что ты, являясь колдомедиком со стажем, будешь использовать хирургические инструменты магглов. Но это твой выбор. И я соглашусь, что, возможно, такие методы имеют место быть. Но не со мной. Так что я буду молчать о твоих... предпочтениях в выборе способов лечения. Только если ты не будешь придавать огласке мою историю. Мне бы не хотелось быть хоть как-то втянутым в будущие расследования. Дел и так слишком много. Давай я хотя бы тебе с лицом помогу.
ОФФ: Большая просьба игрокам не прерывать текущую игру
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
В этот самый момент ощущение иррациональности и в то же время правильности происходящего ложится второй кожей, ласковым прикосновением обещая свое присутствие на долгие годы.
Не дрогнула ни мускулом. Самое забавное, что она к нему не стремилась, но, много наблюдая со стороны, сразу распознала его. Это ощущение полного контроля над ситуацией. Пьянящее сильнее и быстрее, чем любые признания. Она почувствовала свою силу. Власть момента. Власть над ждущими ее вердикта. Она чувствует, как начинает кружиться голова. Обращает внимание на мелко трясущиеся от звука чужого голоса руки, и движения становятся плавнее, не выдавая больше ее предельную обращенность в слух.
Ей нужны были ответы. При этом что-то подспудно не давало покоя. Потому она и вслушивалась в их голоса больше, чем хотелось бы. Больше, чем требовала ситуация. Сказка Вереса совершенно не вязалась с тем, что она слышала от него до этого. И уж тем более его нынешний образ как жалкая его подобия не был в пору тому, который она наблюдала ранее. И явно не по декорациям судит что тогда, что сейчас. Она не верила только тому, что видит. Но и ощущениям своим в полной мере не могла довериться.
Когда основные манипуляции были завершены, щеки и шея девушки сделались под стать расцветке спущенного на шее факультетского галстука. Бэт нахмурилась и смотря куда-то в сквозь теперь больше машинально обрабатывала раны мистера О’Хэнлона. Потом с тем же отчего-то пристыженным видом ослабила веревки и помогла подняться, осторожно усаживая пострадавшего на стул. Еще на летней практике Шарлиз казалось небывалой удачей заслужить от не столь щедрого на похвалу мистера О’Хэнлона внимание, а то и одобрение, а тут она и глаз на него поднимать не хотела. Ни слова извинения она не произнесла, прячась за интонации и мягкость тона собственной матери:
— Джерри, — вовсе и не трусила. Просто именно так сейчас проще всего выстроить коммуникацию. Не глядя на О’Хэнлона, конечно. —Посидите, пожалуйста, тут. Я принесу заживляющие мази, — напряжение сковывало мышцы, и прямая как струна она на негнущихся ногах прошествовала к стеллажам с лекарственными настойками. Хруст битого стекла сопровождал каждый шаг. Наверное, осколки впились в подошву школьных ботинок. С тем же хрустом распадалась на фрагменты ее уютное понимание мира. Да, ей нужны были ответы, да и можно ли судить бывшего ребенка за то, что он хочет много знать? Но можно ли вот так, играючи, ввинить свое непонимание кому-либо еще?
Снова хруст, бряканье стеклянных банок с мазями о стол, чей-то вздох, настойчивый стук в окно. Взмахом палочки Шарлиз впустила в кабинет сову с кипой газет. Время почты, значит. Сверток венчал свежий номер «Глаза Гора». Черно-белая колдография отчетливо запечатлела, как из бесформенной массы облаков то и дело рождался исполинских размеров череп. Нижняя челюсть в какой-то издевательской манере опускалась вниз, выпуская наружу толстое тело змеи. Перед внутренним взором она отчетливо видела цвета того вечера. Злобное лицо и ядовитые слова. Шарлиз швырнула газеты сюда же, на стол, и медленно развернулась.
— Ваши слова ничего не стоили, целитель Верес, — зашипела она. Ей хотелось, отчаянно хотелось сделать что-то такое, чтобы перечеркнуть дорогу назад. Выжечь события вчерашнего дня из памяти. — Вы говорили, что я не могу никому помочь — спорно, но в одном вы правы,— вам я ничем помочь не могу, — и не хочу. Девушкаубрала палочку в карман мантии и решительно направилась в сторону дверей. Бэт злилась. Она проходила процесс взросления сознательно. А все, что делали, эти будто бы взрослые люди — вели себя не разумнее не самых одаренных умом студентов и реагировали на это как на само собой разумеющееся. Бэт очень злилась.
— И имейте совесть, — теперь девушка обратилась уже к обоим горе-целителям. — Мадам Помфри пол ночи просидела над койками со студентами и только сейчас отошла, чтобы немного отдохнуть. Будьте любезны, все за собой убрать. Она вернется, — беглого взгляда на наручные часы хватило, — меньше, чем через полчаса, — уходя, она, конечно, хлопнула дверью.
...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Всё, что Джеральд мог сейчас сделать - это молча изучать Вереса. Молча наблюдать за плохо скрываемой паникой. Молча слушать его выпады, его резко виляющие версии - сказки, противоречащие самим себе. Молча позволять Бэт колдовать над собой. И молча, про себя, реагировать на происходящее.
— Да, как взрослые люди! Ты получил то, что заслужил! Маггловские инструменты? Да за такое тебя бы выкинули из Мунго! И правильно бы сделали. Я бы первым подписал бумагу, я вообще тебя ни о чём не просил и в гробу я видал твои маггловские штучки. Отлично, Верес. Можешь не просто подписать - можешь даже возглавить это дело. Я бы посмотрел, как за маггловские инструменты выкидывают из Мунго - для увольнения нужна своя статья, а не просто чистоплюйские замашки. Делай как знаешь - всё равно я больше не возьмусь тебя лечить. Хотя в гробу бы ты и был без моих маггловских штучек.
Саркастически хмыкнув, О'Хэнлон поморщился от боли и раздражения. В левое подреберье неудобно впилась верёвка, и он пошевелился, чтобы хоть немного сменить позу.
— Шарлиз, прошу тебя, послушай! А вот это уже интересно - он и перед ней хочет оправдаться. Боится бунта? Это может быть, это в характере Бэт. И да, какого чёрта он зовёт её Шарлиз, когда она бесится от этого обращения?
Джеральд это знал. Он знал Бэт с девяти лет - и в первый раз вообще принял её за мальчишку, когда её в поисках приключений занесло в четвёртое отделение. Одному Мерлину известно, почему из всех целителей этот рыжий сорванец в комбинезоне решил пристать именно к нему - но он пристал. Бойко и запросто, хоть и немного неловко. Так пристают к старшему брату, который вечно занят и не может выкроить времени для общества мелкого. Так и этот потерянный воробей с острыми коленками прибился к О'Хэнлону, то и дело подёргивая за рукав и засыпая его вопросами. Джеральд нисколько не злился - он на всё терпеливо отвечал. Всё показывал, что интересовало мальчишку, всему находил простое и доступное объяснение.
А после выяснилось, что мальчишка на самом деле никакой не мальчишка, а дочь мадам Гарбо, которую было просто не с кем оставить дома. И что зовут её не Берт, как ему сначала послышалось. Основное её имя - Шарлиз, но она его терпеть не может. И предпочитает, чтобы к ней обращались по второму имени - Бэт. Для Джеральда такие вопросы всегда решались просто - главное, чтобы человеку было удобно и приятно. Бэт - значит, Бэт. Вот так и познакомились.
Таких дней потом было ещё много. Девочку иногда приходилось брать на работу - и она уже намеренно бежала искать О'Хэнлона, с неизменным любопытством следуя за ним хвостом. Джеральд никогда её не прогонял - если был занят, позволял сидеть тихо и наблюдать, или же просил сестёр выдать ей бумагу и перо, чтобы занять на время. Если срочных дел не было - к радости Бэт, оказывался весь в её распоряжении. Показывал, как работают интересные ей заклинания, объяснял, для чего ему нужны все эти флаконы, почему их нельзя трогать и что будет, если случайно понюхать, потыкать или попробовать что-то не то.
А потом в один прекрасный момент Бэт заявила, что хочет стать колдомедиком. Это у многих бывает - "хочу быть как мама" или "как папа". О'Хэнлону это было незнакомо, но среди сверстников встречал такое не раз. Чем бы ни руководствовалась Бэт - решительности у неё было хоть отбавляй. К просьбам показать добавились уговоры сделать. И Джеральд, когда мог, разрешал ей учиться варить медицинские зелья под своим чутким руководством. Что было самым главным во всём этом деле - схватывала она очень быстро, пусть даже не без проб и ошибок. И если поначалу он думал, что игра в медика ей быстро надоест, то со временем убедился в обратном.
Этим летом Бэт попросилась в Мунго на практику. Пробовала свои силы во всех отделениях, хотя с О'Хэнлоном в итоге провела больше всего времени. Способная, усердная при желании, но невероятно горячая голова - такой она была для него. Иногда даже приходилось сдерживать её в излишнем рвении... Но в целом Джеральд был ею очень доволен. А ещё - смотрел и удивлялся, когда этот вихрастый воробей успел вырасти?
А сейчас все они были заложниками одной дурацкой ситуации. Девушка с импульсивной натурой и двое колдомедиков - один связанный по рукам и ногам, другой ещё и чокнутый. А может, умело притворяющийся. Вот когда Джеральд впервые пожалел, что совсем не владеет ментальной магией - раз уж Верес наплевал на все приличия и хотел от него избавиться, то и он бы не отказался влезть в его сознание без спросу. — А теперь слушайте оба. Вас там не было. А жаль. Зато теперь ты этим пользуешься на всю катушку. — Скажи мне, Джерри, ты бы остался на месте? Не думаю. Ты бы поступил так же, как и я. Ты бы тоже побежал туда - к детям. Уже с самого берега были слышны крики. Представьте крики детей на корабле, который Мерлин знает, сколько времени, горел! Как легко они забудутся? Я бы побежал, да. Но ведь ты - не я, Эмиль. Как давно тебя стали заботить больные? Ты и в Мунго никогда не горел желанием знать, что там с пациентами. Ладно бы ещё ты скормил эту сказку Бэт, но мне? Ты серьёзно, Верес? — Вот и я считаю, что сегодняшние события не скоро уйдут из моей памяти. Больше, Верес, больше пафоса! Если хочешь окончательно провалить свой бездарный спектакль. — Разумеется, я пошел внутрь. Там-то я и получил сюрприз в легкое. Какой-то ящик взорвался. Я мог вообще не уйти с этого проклятого корабля! А этот поганый кусок за...застрял во мне. Какой-то... Не поверю я, что ты не знаешь, ч т о это за ящик, Эмиль. И хотел бы я знать, кусок ч е г о застрял в тебе. — Но ведь Мунго направил тебя, Джерри. Наверное, я все-таки должен тебя поблагодарить. Ты со своим чистым сердцем, как обычно, влез не туда. Так что да, я благодарен тебе за своё спасение. И прости за банку, прости, что я всего лишь защищал себя. Как это было грубо с моей стороны... Да ладно!
Этого Джеральд уже не выдержал. Издевательство, откровенное, ничем не прикрытое. Встретившись взглядом с Вересом, он на вдохе замер - и зашёлся смехом. Сухим, хриплым, нервным смехом. Внутри даже сарказма не хватало, чтобы отвечать.
Хорошо, что оба были связаны. И хорошо, что Бэт была рядом. Иначе разговор пошёл бы совсем по-другому.
— Ученик, о котором сказала Шарлиз... его звали Люциус фон Трир. Я видел его там. Точнее - видел то, что от него осталось. Я не мог его вытащить. Он как бы так сказать... прилип к полу. Сгорел заживо... Называй вещи своими именами, Верес. Не мог - или не хотел? — Я видел многое в своей жизни. И это, поверь мне, Джеральд, то, что случилось - это было хуже, чем после чемпионата мира, когда к нам аппарировали прямо в отделения. С расщепами и ожогами, то были взрослые люди. А тут... Джеральд, тут были дети... И давно тебя стали трогать дети? Тебе напомнить, как ты вещал мне по камину в Мунго из гостиницы, какие бестолочи тебя окружают? Ты и после чемпионата так не убивался, давай уж начистоту. — Смерть ребенка. Такая страшная смерть. Он был... хотя, сейчас это уже не важно.
От дальнейших слов О'Хэнлона отвлекла Бэт, обрабатывая раны на лице. Зажмурившись, чтобы в глаза ничего не попало, он ухватился за единственную мысль - Верес знал погибшего.
— А что если корабль подожгли эти, как их там? Помнишь, Пророк писал, что после чемпионата мира она тоже была в небе? Люди видели Пожирателей в масках. Тут же - лично я не видел кто поджог корабль. Но то, как всё складывается... Ты не хуже меня знаешь, к а к их там. Ты знаешь намного больше. И знаешь имя того идиота, который сотворил это художество в небе. Сам ведь сказал... конечно, если помнишь.
Бэт повернулась к Вересу. Джеральд не видел её лица, но пытался понять, насколько она ему верит. Ещё недавно она так горячо заступалась за него - а теперь послушала любопытную сказку. Что она теперь скажет? — Я должен извиниться в первую очередь перед тобой, - прозвучал виноватый голос Вереса. Он не видел его, но хорошо представил, как этот ушлый гад изображает взгляд побитого пса. — Прошу тебя, развяжи нас. Я не уверен, могу ли, но всё-таки посмею просить тебя никому не говорить о том, что случилось здесь. Для меня и мистера О'Хэнлона это может сказаться не самым приятным образом.
Ещё один идиотский финт в сторону. Джеральд уже перестал удивляться этим петляющим манёврам. Верес говорил что-то ещё, но он уже не слышал. А не меня ли ты только что грозился выкинуть из Мунго, старина?
Бэт послушалась. Но только отчасти. Сначала волшебник почувствовал, как ослабла хватка верёвок. Потом смог пошевелить руками, которые уже изрядно затекли и давали о себе знать тысячей иголок. А потом - пожалуй, это было самым неожиданным. Он попробовал подняться на ноги - и Бэт, неловко пряча глаза, ему помогла. Странное зрелище - взрослый крепкий мужчина, которого поддерживает маленькая и хрупкая девушка. Странное... и жалкое.
Осознавая это, Джеральд поднялся на ноги, расправляя затёкшее тело - и тут же опустился на стул. Всё с тем же странным чутьём понял, что сделал это, слушаясь лежащих на запястье заботливых рук. — Джерри...
Он молча поднял на неё глаза - а думал, что больше ничему не удивится. — Посидите, пожалуйста, тут. Я принесу заживляющие мази.
По-прежнему молча кивнул, без единого слова. Он не мог ничего произнести - а она не могла на него посмотреть. Но это было и не нужно. Он понял её вину без слов.
В последний момент, когда она уже собиралась уйти, О'Хэнлон успел поймать её руку. Уверенно, с благодарностью пожал: - Спасибо, Бэт. Я буду... помнить об этом.
Бэт ушла за мазями. Под хруст шагов по полу Верес обратился уже к нему: — Джеральд, я даже в самых гнусных мыслях не мог себе представить, что ты, являясь колдомедиком со стажем, будешь использовать хирургические инструменты магглов. Но это твой выбор. И я соглашусь, что, возможно, такие методы имеют место быть. Но не со мной. Так что я буду молчать о твоих... предпочтениях в выборе способов лечения. Только если ты не будешь придавать огласке мою историю. Мне бы не хотелось быть хоть как-то втянутым в будущие расследования. Дел и так слишком много. Давай я хотя бы тебе с лицом помогу.
А вот и оно - почти откровение. Почти чистосердечное признание - ему есть чего бояться. И хитрость, растущая на каждом шагу. - Не стоит, Эмиль, - покачал головой О'Хэнлон, разминая и растирая затёкшие руки. - Ты уже помог. Дальше я сам как-нибудь справлюсь.
Момент был решающим. Дать Вересу понять, что согласен на его условия - или подписать себе приговор. Не исключено, что смертный. - Мне не нужно это, - начал он, стараясь выстроить свой ответ как можно спокойнее. - Ты правильно заметил, Верес - меня там не было. Даже если бы я там был - я не горю желанием раздавать показания. Не в моём духе плодить сплетни. Спроси у газетчиков, которые пробивались в Мунго после вклада Малфоя...
Вернулась Бэт, звякнув банками совсем рядом. Зашуршали какие-то бумаги. Но на этот раз она не спешила защищать Вереса - он получил ответ, которого заслужил. Хотя по мнению Джеральда, заслужил он много чего другого. — Ваши слова ничего не стоили, целитель Верес. Вы говорили, что я не могу никому помочь — спорно, но в одном вы правы, — вам я ничем помочь не могу.
Палочка Бэт скрылась в кармане - колючая и ершистая, как владелица. О'Хэнлон случайно узнал об этом, но никому не говорил.
Верес остался сидеть на полу - связанный, как был. А Бэт направилась к двери. — И имейте совесть. Мадам Помфри пол ночи просидела над койками со студентами и только сейчас отошла, чтобы немного отдохнуть. Будьте любезны все за собой убрать. Она вернется меньше, чем через полчаса.
Джеральд был с ней согласен. Следы недавнего побоища нужно убрать. Но первым не мешало бы проявить совесть тому, кто завязал драку.
Хлопнула дверь - и двое волшебников остались в кабинете один на один.
Эмиль заерзал на месте, борясь с желанием снова взять в руки шерп, и продолжить борьбу с тугими веревками. Он ждал понимающего взгляда. По сути - он ждал всего три слова: мне всё понятно. А ещё лучше, если бы Шарлиз клятвенно пообещала молчать и прелестным воробьем в пару прыжков выскользнула из кабинета. А О'Хэнлон поймёт. Он не может быть не на моей стороне. Пожалуй, его нервный смех можно списать на внезапное раздувшееся самомнение. Что-ж, исправим, как только появится возможность получше.
Но оба свидетеля молчали. Лучше бы сорвались в ещё больших обвинениях. Они вели себя так, как будто аккуратно выверенная правда на обеденном столе не имела ни вкуса, ни запаха. Гурманы воротят носы, как будто им не до этого сейчас.
Верес не мог, да и не хотел видеть, сколько своей заботы юная целительница вложила в свою кропотливую работу. Он лишь с любопытством осекся, услышав знакомые нотки мадам Гарбо. — Джерри, посидите, пожалуйста, тут. Я принесу заживляющие мази. Джерри?? А это ещё что такое? Как долго будет продолжаться сплошное амортизированное беззаконие и незнание субординации? — Спасибо, Бэт. Я буду... помнить об этом Мерлинова селезёнка, меня сейчас стошнит, — он рефлекторно подобрал под ноги под себя, чтобы студентка не имела чести наступить ещё и на них. — Эмм… — то есть, как ты его развязала, а меня? Куда ты пошла? То есть, как ты просто ушла? — Целитель с явным удивлением проводил ученицу взглядом привязанного около столба пса. Надеюсь, она действительно пошла за мазями, а не за аврорами.
Стараясь придать голосу непринужденность, Эмиль воспользовался паузой и вытащил для О'Хэнлона главную карту – попросил смолчать обо всём случившемся. Но Джеральд был неизменен. Неизменно саркастичен. Если хочешь, я могу тебе ещё разок помочь. Дай мне только палочку в руки.
— Для сплетен тут точно нет места. Посмотрел бы я на тебя когда ты….а хотя, — Верес откинул голову назад, уперевшись в железку кровати, — ладно. Ты молчун ещё тот. Я тебе верю, — и спустя долю секунды, выдержав паузу, как будто решая стоит ли сказать это ещё раз или будет слишком много счастья на один день, — эй, О'Хэнлон...спасибо, — он успел сказать главное за секунду эффектного появления Эндрюс вместе с банкой мази. Колдомедик сразу встрепенулся, ведь пришла его очередь быть свободным: — Шарлиз послушай….— уже не в первый раз он обратился к ней с самым елейным тоном, на который был способен, — я…. — громкий хлопок застал его на половине слова. Та самая Шарлиз явно была не в самом лучшем расположении духа. Она развернулась с палочкой наготове. Верес опешил, метясь взглядом между выставленным на него орудием и лицом гриффиндорки.
— Ваши слова ничего не стоили, целитель Верес. Ты меня продавать собралась что ли? Хороша парочка, один режет, а вторая на рынке торгует и даже не своим телом. — Вы говорили, что я не могу никому помочь — спорно, но в одном вы правы, — вам я ничем помочь не могу.
Есть в магическом мире такое выражение - палочка выбирает волшебника, а не волшебник палочку. Как бы чародею не хотелось взять себе на всю жизнь багровую древесину вишни, подкрепленную пером феникса, всё равно окончательное решение будет не за ним, а именно за инструментом. Откуда это взялось? Когда появился первый мастер волшебных палочек, который вывел эту гипотезу? А что если это правило действует повсеместно? Что если не мы выбираем свою судьбу, а судьба выносит свой приговор. Однажды. И навсегда.
И как понять, что на развилке вездесущих дорог мы свернули не туда? Кто может прийти в нашу жизнь с праведной наглостью заявить, что мы не правы? Может быть - стражи порядка из Аврората? Это те самые, которые точно также как и Пожиратели смерти использовали в магической войне непростительные заклинания? Или давно уже купленный марионеточный Визенгамот? Неужели хоть кто-то, находясь в своём уме думает, что сегодняшнее судейство несёт справедливость.
Или вот, та самая Эндрюс. Хватаясь за юбку матери каждый раз, начиная с их первой встречи и заканчивая прошедшим летом.
— “Мистер Верес, присмотрите за дочкой?”
— “Мистер Верес, дочке нужна практика, возьмете на лето?”
— “Мистер Верес, Шарлиз давно не писала, с ней всё хорошо?”
Как же ему хотелось послать в Азкабан все эти любезности и сказать прямо - дочь Ваша, занимайтесь. Но нет, ответ был неизменен - “конечно, мадам Гарбо, для Вас, что угодно”. Неужели какая-то сопля будет поднимать на него голос, палочку, да ещё и позволит себе столько надменности в одной фразе: “Я Вам ничем помочь не могу”. Девочка, ты себе помоги! Научись жить в этом мире, а не изучай искусство обжимания с мальчишками по коридорам школы. И может быть, только потом, я подумаю - можешь ли ты вообще быть хоть чем-то полезна.
Он смог сдержать улыбку, когда она убрала палочку. Хотя, конечно же, для вида, опустил взгляд на покрытый осколками пол. Она сама понимает, что слишком уж слабое создание, чтобы действовать так открыто. Не отважилась на прямое заклинание в лоб... хорошо, что у тебя есть защитники.
Он смог сдержать улыбку и на слова о Помфри, давая молчаливое согласие, что действительно - разведенный бардак стоит убрать. Какая старушкам молодец. Трудилась... м-м-м, я кажется, забыл сказать, но это же в конце концов — ЕЁ РАБОТА. То есть я перед каждым колдомедиком должен на колени падать, когда мы вылечиваем пациента? Какой ты ещё ребенок. Удивительно, что ж ты тут делала, если как не исполняла свой моральный долг? Да если бы ты сюда не заявилась, всё было бы решено мирно...ну или почти мирно.
Он смог сдержать улыбку, даже когда она ушла, громко хлопнув дверью. Она дала нам время привести всё в порядок. Что ж, мисс Эндрюс, должен Вас поздравить - Вы наконец-то сделали правильный выбор. В отличии от....
А что если мы возьмём хотя бы такого бравого рыцаря журавлиного покроя, как О'Хэнлон. Способен ли он сгодиться на роль судьи?
- Ты правильно заметил, Верес - меня там не было. Даже если бы я там был - я не горю желанием раздавать показания. Не в моём духе плодить сплетни. Спроси у газетчиков, которые пробивались в Мунго после вклада Малфоя... Скромность - это слабость, по своему обычаю любящая окрашивать всю жизнь в серый цвет. А ведь показная скромность намного хуже высокомерия. Малфой сделал то, что посчитал нужным. И где же твое благородство, если ты только что своё молчание выставил напоказ? И как часто ты кричишь о своём безмолвии? Верес держал рот на замке, оценивая освобожденного от веревок коллегу. Теперь он не казался таким простым как раньше. Странно, но теперь вспомнились даже те, казалось бы, незначительные моменты жизни, когда Джеральд дурачился в своём репертуаре. И теперь - это было не так безобидно. Теперь - там чувствовалась злая усмешка, прикрытая простодушным непониманием. Или монеток мне отсыпать за подарок. Сколько благородства-то! Как тебя от него не разорвало? Щедрость твоё второе я. Знаешь, а я как то быстро смирился с твоей своеобразной двуличностью, что, похоже, и не заметил, как шустро ты решил подобраться ко мне, да всадить нож в спину. И как после этого верить паяцам?
И всё-таки Эмиль решил прервать вялотекущую тишину, всё ещё помнящую хлопок двери. — Джеральд. У меня выдалась чертовски сложная неделя. А ты подлил спирту со своими новыми методами. Я могу принять то, что ты решил на мне провести эксперимент. Но, в конце концов, я же не подопытный флоббер-червь. Ну и какого лешего ты сидишь? — Развяжи меня уже. Мне ещё как-то надо уйти отсюда. Ты что, порвал мне рубашку? — Верес удивленно покосился на куски одежды, которые годились теперь разве что на тряпки домовикам. — И помоги мне встать!
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Кто бы чего не говорил про способности Лили к прорицанию, но порой промелькнувшие в ее рыжеволосой голове мысли странным образом оказывались правдивыми. Скорее всего, простое совпадение, однако порой заставляющее поверить в некий скрытый талант. Она же столь ясно помнила первое дежурство. Лили тогда еще подумала, что для полного счастья, обозначим сие слово мысленными кавычками, ей не хватает воздыхателя и юной ревнивицы. Нате, миледи, получите и распишитесь.
На выпад девицы решила не обращать особого внимания, лишь плотно поджала губы и принялась позвякивать многочисленными баночками-скляночками в шкафчике. Коричневый пузырек обнаружился далеко не сразу, пришлось малость повозиться. Юная мисс же ушла. Хорошо хоть дверьми напоследок стучать не стала, тем самым выказывая собственную обиду.
- Я вот тоже некогда обучалась танцам. Да только шрамов после занятий у меня не осталось, - произнесла Лили, вернувшись к покоям больного. – Вы решили покорить присутствующих на предстоящем балу танцем с факелами? Дурмстранговцы неисправимы, даже в столь безобидных занятиях умудряются покалечиться.
Откупорив пробку, девушка аккуратно уронила несколько капель экстракта бадьяна на пострадавшие участки. Взвился зеленоватый дымок, пузыри постепенно стали сходить на нет, а сами ожоги выглядели теперь так, точно они заживала вот уже несколько дней.
Присела на самый краешек кровати, тыльной стороной ладони стерла едва поблескивающие слезы на щеке Мика.
- Тебе следует поговорить со своей подругой, как только окончательно поправишься. Обиделась она явно, но не навсегда. Знаешь, юные барышни любят время от времени разбивать себе сердце. Это дает пищу для размышлений и чем-то выделяет их среди подруг. Помиритесь, - процитировала слова одной из своих любимейших писательниц, столь идеально подошедшие к нынешней ситуации.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
Сквозь боль из груди вырвался смешок. Очень странное и непонятное состояние. Только и оставалось что плыть по течению, перестав сдерживать эмоции.
- Да нет, просто кто-то очень глуп и чтоб загладить вину себя же и поранил, - дальше было непродолжительное шипение, пока лекарство лилось на ранки, - а обида... Да, что-то я слишком остро реагирую, в самом деле. Ммм...
Еще одна вспышка боли, после чего облегчение и лишь пот проступил на лбу. Слезы перестали течь и стало весьма спокойно. Так всегда. Буйствует ураган, а потом раз и вот уже тишь да гладь, потому что попал в око бури. Подольше бы побыть в этом самом оке и все будет вообще хорошо. "Будем решать проблемы по мере их поступления", - еще больше успокаивал себя, решив уйти от неудобной темы с ссорой:
- Слышал что кто-то из твоей семьи видел нас вместе. У тебя не было проблем? Просто, если надо, то я могу и официально придти, да представиться...
О том что последнюю фразу можно было услышать и вне комнаты, больно уж громко вышло, парень как-то не подумал.
Удостоверившись, что зелье подействовало и более не понадобиться, вернув пробку на ее законное место, спрятала пузырек в кармашек рабочего халата.
- В следующий раз настоятельно рекомендую загладить вину менее травмоопасными способами, - изобразив донельзя серьезный голос, произнесла Лили. – Но раз ты столь храбро терпел болезненную процедуру, изволь получить заслуженную награду.
Предусмотрительно оглянулась в сторону двери, желая удостовериться отсутствием свидетелей. Затем склонилась и нежно поцеловала парня. Их губы соприкоснулись лишь на миг. Быстро выпрямилась. Вновь приняв самую благопристойную позицию.
- Покуда подробности моей личной жизни не достигли дорогой матушки, проблем нет, - вновь обернулась, опасаясь того, что слова парня могли достигнуть подсобки.
Ее лицо слегка побледнело. Недавно между Лили и одной из старших сестер сложился весьма тяжелый разговор, однако проходил он за плотно закрытыми дверьми. Неужели кто-то мог подслушать беседу двух барышень, раз уж сплетни начали расползаться. Подобные мысли пугали.
- А теперь прописываю пару часов постельного режима. Это я вам, дорогой мой, советую как профессионал своего дела, - поднявшись, погрозила парню пальцем.
На спинке кровати покоился уютный плед. Лили стянула его и заботливо накинула на пострадавшего.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
Впервые за последние минуты на его лице появилась улыбка, а с нею и уже умиротворение в голосе:
- Постараюсь, милая, а то слишком у тебя напуганный вид, а мне не хотелось бы тебя лишний раз пугать. Надо беречь столь нежное сердечко... - уже куда тише прошептал блондин, ощущая действие анестетиков в составе зелья.
Окончательно же успокоился Миклош после поцелуя возлюбленной. Да, именно этот статус таки получила девушка, когда парень окончательно определился в том как же именно к ней относится.
- Рано или поздно, но она узнает, однако, - попытался подбодрить рыжевласку, - у нее не будет иного выбора, кроме как позволить нам быть вместе. А уж что до конца ее не устрою - посмотрим еще. Я постараюсь приложить максимум усилий для того чтобы все было хорошо...
Слова о постельном режиме вызвали еще одну улыбку.
- Хотел бы я чтобы ты присоединилась ко мне в этом режиме...
Пошло, но зато искренне.
Глаза прикрылись и сонливость накатила с невиданной силой, пока разум окончательно не ушел в длань Морфея.
Конец эпизода
---> Опушка леса
Везение весьма странная штука, порой её очень ждешь, а она не приходит, а другой момент, когда её не ожидаешь, она является во всей своей красе. Примерно так случилось и в этот раз, когда абсолютно никто не заметил пробирающихся людей в окружении двигающихся картин и холодный каменных стен. Так же им повезло с тем, что больничное крыло находилось не на каком-нибудь пятом а этаже, а гораздо ниже, что существенно облегчило задачу. Аврору же везение явилось в другом виде, а именно в том, что Лилиан и Миклош не стали противиться предложению Далинора. И это было логично, все-таки у них должна была быть общая история. К большому сожалению, оставаться в коридоре было уже нельзя, дабы не привлекать взгляд какого-нибудь бродящего в темноте призрака.
На слова парочки Центритиус только кивнул, да и сказать ему чего-то особенного не было. Такой уже типаж, да и встревать в складывающиеся отношения, хоть он и не знал насколько давно ученик и работница замка, не хотелось. Поэтому было легче просто молчать.
После всего произошедшего мракоборцу хотелось только отправиться обратно в свою комнату и улечься спать. Но в этот раз он был уверен, что сон будет ему обеспечен и не придется коротать время за всяческими книгами или просто разглядывая звездное небо. Подобные прогулки по лесу всегда навевают желание погрузиться в прекрасный мир снов. Только вот насчет прекрасного была весьма неоднозначно, Грюма точно не мог сниться зефир или вафли, его сны, скорее всего, напоминали что-то другое, что не хотелось представлять.
Аврор, придерживая мистера Бальзу, уверенно вошел в длинное светлое помещение с выкрашенными белой краской стенами. Далинор, оглядевшись по сторонам и не заметив кого-либо, решил пройти чуть дальше. И через каких-то пять - шесть шагов снова никого не наблюдалось. Похоже, все обитатели уже видели не первый сон, а до тех, кто большую часть ночи пробыл в лесу, дела совсем не было. Аврор, прочитав на двери табличку с указанием имени, аккуратно открыл первую и прошел в очередную комнату.
- Мадам Помфри, - прорезал тиши голос волшебника, - Вы здесь? - Использовать палочку и искать таким методом человека вовсе не хотелось, да и это было бы не очень красиво. В любом случае этого не понадобилось, так как заспанная женщина, поднявшись с дальней кровати, сразу направилась к источнику звука, что-то бубня спросонья.
- Тут бы помощь оказать и найти тех, кто разливает воду на каменных ступеньках замка. В общем, мадам, помощь это по Вашей части, а вот теми, кто разливает воду займется завхоз. И, похоже, мистеру Бальзе очень повезло, что мисс Аббот оказалась рядом, она вроде оказала первую помощь. - Светло - русый маг, усадил спасенного ученика на ближайшую свободную кровать и, сделав небольшой поклон, поспешил удалиться из этого места, так как мог сказать то, что будет не совпадать со словами рыжеволосой Лили и её рыцаря.
---> Опушка леса
Начальное примирение свершилось, а дальше уже было дело времени и разговора. Поговорить - это крайне универсальный способ решения проблем, ежели обе стороны не только хотели бы высказать свою точку зрения, но и при готовности послушать противоположную, да еще и внять ей, дабы придти в итоге к общему консенсусу. Естественно, это уже дело сугубо двоих и там уже точно не надо посторонних, сколь бы близкими они не были. Это уже их жизнь, практически семейная, а Далинор, при всем уважении, был таки другом Лилиан, но уж точно не родней, не их совместным ребенком или еще кем-то таким, мнение кого нужно учитывать даже при такой вот ситуации.
Меж тем, аврор передел немца в руки целителей и покинул сладкую парочку, подкрепив уже придуманную, но пока еще не озвученную теорию. Или историю? Да не важно! Мадам Помфри быстро взбодрилась, отведя парня к кушетку и уже раздавая во всю указания рыжей нимфе, да причитая на хулиганов. Несколько раз даже предположение о потенциальном виновнике сделала. Даром что тот уже проворачивал подобное и был всем известной занозой, живущей в замке со времен самого основания. Тот редкий случай когда Пивз не ведая сам помогал одним лишь своим существованием.
- А, что? Да, голова болит, тошнило, - кратко отвечал на вопросы достопочтенной дамы, пока та осматривала с помощью непонятных ему приборов, да неизвестных юноше чар, - Когда хоть чуть перестаю быть спокоен, то начинаю слышать голоса. Неконтролируемое чтение мыслей проявилось. Приходится подавлять, но это больно. Ай!
Волшебница дотронулась до раны и с подозрением покачала головой, недоверчиво выдохнула, да отдала распоряжения мисс Аббот, прежде чем пойти обратно спать. У Миклоша явно было легкое сотрясение, но ничего особо критического. Несколько дней постельного режима с тщательным уходом и уже пошел бы опять на своих двоих. А с этим ему помочь и молодая целительница могла. Женщина точно подметила то, что Ли дурмстранговец доверял куда больше.
- Я и не знал что она храпит... - прошептал с минуту спустя, когда кроме них лишь этот самый звук из соседней комнаты нарушал ночную тишину.
---> Опушка леса
Аллилуйя, ночное приключение благополучно завершилось, живая и сравнительно невредимая троица добралась до больничных покоев. Выкрашенные белоснежной краской стены и витающий в воздухе аромат целебных зелий уже стали действительно родными для Лилиан. Здесь она чувствовала себя многим увереннее, что придало новых сил для активного выполнения указаний, раздаваемых деятельной начальницей. Девушка скинула верхнюю одежду на стул, а сумку запнула под одну из кроватей от греха подальше. А на ее губах периодически виднелась довольная улыбка. В ближайшее время, похоже, выгонять незадачливую любительницу опасных прогулок не собирались. Придуманная наспех история с мокрыми ступеньками была принята на ура, даже нашелся предполагаемый виновник сего безобразия. Рыжеволосая барышня впервые в жизни была рада проживающему в замке полтергейсту, получилось весьма легко спихнуть на проказника Пивза все подозрения. Далинор к этому времени уже испарился, наверняка пошел отсыпаться после свалившейся на его голову спасательной операции.
- Да, мэм, - любезно поддакнула достопочтенной даме, а после кратко отрапортовала суть дальнейшего лечения. – Покой, обезболивающее и седативное зелья, плюс при необходимости дам снотворное.
Мадам Помфри одобрительно кивнула, широко зевнула и удалилась спать дальше, переложив дальнейшую заботу о больном на плечи своей младшей помощницы. Лилиан же направилась к шкафу, где среди шеренг разномастных скляночек хранились перечисленные ранее зелья. Тонкие пальчики аккуратно выудили все необходимое, попутно прихватили со столика мерный стаканчик, затем она вернулась к постели Миклоша.
- Еще как храпит. Даже порой в моей спальне слышно, но я уже привыкла усыпать под ее трели, - хихикнув, принялась наливать целебные жидкости и поочередно подавать их парню, только со снотворным не стала спешить, просто оставила его на прикроватной тумбочке.
Мановением палочки приманила кувшин с водой и пару махровых полотенец, смочив которые смогла оттереть следы крови с лица возлюбленного. После чего стянула свои ботинки, откинула их прочь и примостилась рядышком с Миком на его постели. Благо худощавое телосложение позволяло сравнительно удобненько разместиться подле любимого, просто пришлось чуточку прижаться друг к другу. Она настолько устала, что не смогла противиться желанию немного полежать, прежде чем отправляться на боковую в собственные покои. Уткнулась носом в плечо волшебника и пару минут просто молчала, мысленно переваривая прошедшие события.
- Хм, странная получилась вылазка в лес, - тихонечко прошептала, дабы не тревожить чуткий сон начальницы.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
Уловить недоверие женщины было очень легко, но поводы у нее для этого были. Даже если бы история волшебников была настоящей, то в ней не хватало ответов на весьма простые, а потому и приходящие на ум вопросы. Что же такое мог делать в школе иностранный студент, коль не ночевал у себя в каюте? И какими же это судьбами недалеко оказалась молодая чародейка, все еще без колечка на безымянном пальчике, столь удачно сумевшая помочь в час нужды? Но, справедливости ради, зрелая целительница не стала ничего допытывать и вызнавать, предоставив парочке самой решать свои проблемы, коль уж могли с ними справиться и без ее участия. Да и если уж на то пошло, то за свою жизнь мадам Помфри повидала столько, что даже ежели и догадалась об истинной причине встречи, коей явно было свидание, то распространяться не стала бы. Может Миклош и был студентом, но уже почти взрослым, а уж про представительницу рода Аббот и говорить нечего...
Блондин покорно прилег на кушеточке и поглощал каждое лекарство, одаривая благодарным взглядом свою пассию, то и дело умудряясь целовать ее изящные пальчики. Ужасы леса и тревога отступали. Это хорошо! Добрый знак... Буря прошла, будто бы солнце из отношений затянули черные тучи, но небо не может быть затянутым вечно, ведь так? Вот и в их отношениях лучи пробили пушистую ткань, пока она и вовсе не испарилась, оставив лишь привкус нежности во рту, перемешанной с прижимающейся девой. Пришлось прилечь на бок, дабы обоим было удобно и никто не упал, пусть с одной стороны и была стенка. Хотелось сказать очень многое, но слова застревали в горле тягучим комом, а мысли путались так, будто кто-то только осваивал веретено и никак не мог раскрутить достаточно, получая вместо тонкой нити что-то шерстистое, несуразное.
- Я тебя люблю!.. - тихонечко прошептал на ушко, прижимаясь всем телом.
Такие простые слова, но до чего же они сейчас были важны! Всего три, но их хватало для того чтобы ответить на все возможные вопросы об уже почти что минувшей ночи. Из-за любви он злился, пытаясь защитить и боясь потерять. Из-за нее же и ревновал, когда речь зашла о все том же Далиноре. Любовь же была причиной раздражения, коль вспомнить странные выпады Ли в адрес Лиссы, когда девочка была для Миклоша лишь названной сестрой, но единственной женщиной в жизни беловолосого легиллимента была только одна - Лилиан Аббот. Да, он любил ее! И сомнений тут быть не могло, ведь это уже далеко не первые чувства, когда может быть не нечто истинное и большое, а лишь влюбленность. Отнюдь, Бальза уже имел некоторый опыт в своей жизни. И вполне мог здраво оценить свои чувства и внутренние переживания, приходя ко вполне закономерному выводу.
Он любил эту маленькую рыжую дуреху!
И безумно хотел...
Мужское естество было полно сил и твердо, упершись сквозь ткань одежды в девичье бедро. То что сейчас ничего не случится было очевидно, ведь предайся они прямо здесь порыву первородной страсти, так точно разбудили бы начальницу сударыни. И уж тогда та точно не проявит благосклонность с пониманием! Да и может плоть юноши была готова, но вот голова не особо приятно загудела. Если бы не начавшие действовать лекарства, то для Бальзы уже вовсю набрал ход паровозик, весь покрытый шипами, бодро несущийся по рельсам в мир болезненной агонии. Таки не лучшая затея доводить давление до пиковых значений тогда, когда нужно лечить сотрясение. Пришлось улыбнуться, покраснев и намотав прядку рыжего локона на палец, да краснея прошептать:
- В хижине уже довольно холодно, но если не боишься лечиться после нашего первого раза, то предлагаю таки там, когда приду в норму... - Легкое прикосновение к виску губами. - А можно и у тебя в покоях. Я ведь тут не на один день. Может... Предложить Помфри денек отдохнуть, проведать родню и все такое? Наконец, всегда есть вариант с одной исчезающей комнатой... - Еще один поцелуй. Теперь уже в кончик курносенького носика. - Ли, приглашаю тебя таки в ближайшее время на горизонтальное танго, ммм?
Немного пошло, но искренне и откровенно. Да и можно ли придумать более подходящий способ помириться?..
Любовь поистине способна творить чудеса, причем не хуже всяких там заклинаний. Невероятным образом весь огромный мир сузился до одной больничной койки, а его центром стал светловолосый молодой маг, крепко прижимающий Лили к себе. Даже выдуманная дыра, что совсем недавно зияла в груди, едва не достигая размеров целой планеты, постепенно заполнилась чем-то нежным и теплым, а обида и злость остались где-то далеко в лесу. Теплые, сильные объятия дарили ей чувство защищенности и покоя, словно ограждая от всего плохого. Лили продолжала молчать, боясь разрушить столь приятный момент своей болтовней. Просто лежала, уткнувшись лицом в его одежду и наслаждаясь обжигающе горячим дыханием на своей коже.
Первый тишину нарушил Мик, прошептав признание в любви. Неожиданно, однако чертовки приятно. Для Лили подобные заявления всегда значили многое, поскольку произнесение этого вслух - ключевой и решающий момент в любых отношениях. Кажется, такой момент настал для блондинистого Ромео и рыжей Джульетты местного разлива. Да плевать она сейчас хотела на пафосные предостережения туманной псины, решив не забивать голову всякими мудрыми метафорами. Авось слова касательно воды и огня являлись лишь небольшим напутствием, но не предзнаменованием чего-нибудь поистине страшного.
- Я тоже тебя люблю и очень боюсь потерять, - шепотом вторила в ответ, устремив взгляд в голубые глаза оттенка чистейшей воды в горных озерах с малой толикой перелива ярчайшим сапфиров, после мягко проведя ладонью по его щеке.
Таки призналась в своем страхе, находясь под влиянием которого несколькими часами ранее придавалась неуместным выпадам в сторону одной маленькой девочки. Естественно она осознавала, что Лисса была еще совсем юна, а немец относился к ней исключительно как к младшей сестренке. Может даже таким образом пытался скрасить разлуку с малюткой Храньей. Но когда он подобно певчей птичке восхвалял многочисленные добродетели маленькой хаффлпаффки, Лили не сдержалась и съязвила. Стало стыдно. Она же была уже взрослой девочкой способной на здравые умозаключения, а не той импульсивной шестнадцатилеткой, устраивающей сцены ревности одному гриффиндорцу. Тем более по школе постоянно бродят толпы молоденьких и симпатичных студенток. Не ревновать же теперь возлюбленного к каждой обладательнице миловидного личика.
- Я всегда поражаюсь мужчинам, - сдерживая смех, тоже чмокнула парня в нос. – Даже пробитая голова, сотрясение, усталость и седативные препараты не способны отбить желания залезть даме под юбку.
Мужской организм вообще крайне замысловато устроен, отчего некоторые части тела имели привычку жить отдельной жизнью. Лили отчетливо ощутила нарастающее напряжение кавалера и деликатно отстранилась на самый край кровати, едва не сверзившись с нее на пол. Ох, будь Мик полностью здоров, наверняка бы уже воплотил свои предложения прямо здесь и сейчас, даже доносящийся из соседней комнаты храп его не остановил. В целом она сама была не против, особенно после той памятной прогулки до деревеньки Лили частенько посещали всякие разные игривые мысли перед сном. Но уж точно не сейчас, даже может не в ближайшее будущее. Несмотря на всю браваду, мисс Аббот была дамой благовоспитанной, посему делить ложе с несовершеннолетним юнцом посчитала неразумным решением, предварительно хорошенько обдумав сию возможность.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
Лолита Быстрова - Спокойной ночи
Огонь губителен и может испарить воду. Вода же может потушить пламя. Две противоположности, что идут параллельно и, казалось бы, им никогда не суждено быть вместе, но вот только они были в мире волшебства, а тут обычные законы природы имели свойства несколько другие, потому что магия могла их менять. Так, как умелый трансфигуратор мог сотворить жидкий огонь, так умелый алхимик же творил огненную воду. Вроде как и одно да тоже, но нет. Не бывает же такого чтоб две истории отношений были полностью идентичны? Так и здесь. Более того, между пламенем и водою могла быть гармония. А что же тогда будет при их слиянии? Пар! Самое лучшее слово, коль нужно описать агрегатное состояние любви, ежели представить ее чем-то куда более осязаемым. Легкое, воздушное чувство, что может наполнить каждую клеточку твоего тела.
Достаточно лишь вдохнуть полной грудью...
Его маленькое рыжее солнце отдалилась, но рука уверенно подтянула ее обратно. Не хватало еще чтоб упала, да и дико не хотелось сейчас отпускать. Вновь это ощущение страха, будто бы стоит ей и впрямь чуть отдалиться, как сказке подойдет конец.
- Побудь со мной, пожалуйста...
Тихий шепоток в макушку. Глаза сонливо сомкнулись. Сердечко стучало медленно-медленно. Тело расслабилось и опасаться внезапной страсти уже не было нужды. Все потом. Когда она будет готова. Когда он будет готов. Когда сможет.
В ответ – молчать.
Одни пробелы…
Ты хочешь спать.
Попробуй завтра
Себе не врать.
Осталось только
Сказать:
- Спокойной Ночи! - еще один шепоток, а руки уже обвились вокруг девушки и сомнений быть не могло, пока не уснет сам не отпустит. Будто и не смог бы иначе.
Так оно и было на самом деле. Он делал первый шаг навстречу ее свету, готовый меняться. Может и не полностью, иначе это был бы уже не он. И уж точно не в том о чем сама скажет, а лишь в том, что определил как свои недостатки, что жизненно необходимо исправить. Иначе может просто потерять. Сможет ли потом простить себя же?..
Цветные сны,
А утром хочешь
О всем забыть.
Любовь оставить,
Портрет - пароль.
Ответ доставлен,
Входящих – ноль.
А если наступит тьма? Ну, теперь они не одиноки. Теперь их двое.
А вместе справляться куда легче...
Начало эпизода с Лилиан Аббот
*Свет в конце туннеля оказался светящейся надписью «ВЫХОДА НЕТ».*
Погода дня как будто говорила: "Сиди в своей комнате и не высовывайся, а про коридоры вообще забудь. Они сыграют с тобой только злую шутку!". Но разве кто-то когда-то слушал предупреждения? Также и Линди не слушала, и всегда попадала в приключения. На этот раз была поставлена цель - выучить коридоры и кабинеты первого этажа. С самого начала эта затея была плохой, ведь девушка раза три уже заблудилась, а в памяти все пройдены коридоры опять превратились в спагетти. Эххх нужно собраться и выучить эти чертовы коридоры и кабинеты! - прокричала в мыслях Лин и принялась опять начинать все с начала. Коридор за коридором, дверь за дверью, и опять сделанный круг все больше и больше давили на нервы француженки, но она была явно из тех, кто никогда не сдавался не добившись своей цели. Сказав себе: Так все последний заход и завтра продолжение следует. Опять коридоры, двери, а потом в один момент все начало расплываться, а пол уходить из под ног. Легкие девушки начало сжимать и воздуха начало не хватать. О нет астма..-пронеслось в голове девушки. Схватив руками сумку она начала поиски ингалятора, которого не было в сумке. Нет, нет, нет, нет. Как я могла забыть? Нет, нет. Так думай, думай! Здесь где-то должно быть больничное крыло. Ищи,-подумала девушка держась за горло и пытаясь дышать, она потянула первую попавшеюся ручку двери. На её счастье это и было больничное крыло.
-Воздух...астма...ингалятор,-хриплым голосом кричала девушка,хотя это больше было похоже на тихий хриплый писк мишки. Линди упала на пол держась за горло и кашляла. Она не сильно выдела кто есть в кабинете, ведь в глазах все плыло, а воздуха с каждым вдохом становилось все меньше и меньше. Она надеялась, что не одна в этой комнате и, что хоть кто-то ей поможет...
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Порой в замке становилось действительно скучно, особенно когда дни выдавались спокойными и лишенными рабочих хлопот. В больнице дежурства пролетали практически незаметно, поскольку молодая целительница практически разрывалась между страждущими и требующими заботы пациентами. А когда выдавалось свободное окошко, она прилипчивым хвостиком следовала по пятам за своим наставником, представляющим собой упитанного и убеленного сединой главу отделения травм от рукотворных предметов. Пожилой господин лишь посмеивался, когда его заваливали лавиной нескончаемых вопросов, а после добродушно делился полезными советами и подсказками, подтягивая знания своей юной подопечной. Девушка действительно гордилась тому, что попала под заботливое крылышко к одному из лучших специалистов, играючи исцеляющего даже самые сильные ожоги и травмы. А еще ей нравилось саркастичное чувство юмора своего учителя. Несомненно, он добросовестно относится к своей работе, но при этом во время лечения можно было наслушаться таких «юморных» комментариев, что Лилиан просто таки хотелось записывать их в блокнотик.
Здесь же время иногда тянулось так неумолимо медленно, отчего Лилиан приходилось занимать себя вышиванием или вязанием. Лишь бы только не слоняться бездельно между пустых коек. Сейчас она вот склонилась над пяльцами, острая иголка мелькала в ловких пальчиках, постепенно вырисовывая на ткани замысловатые узоры.
Внезапно дверь распахнулась и в помещение буквально ввалилась белокурая барышня, хрипло прошептавшая что-то касательно нехватки воздуха и астмы. Лили от неожиданности выронила рукоделие прямиком себе под ноги, а затем подорвалась с места и бегом ринулась к одному из шкафчиков. Среди всяческой полезной всячины ей удалось выискать новенький ингалятор, который был специально припасен на случай подобных происшествий.
- Вот, скорее вдыхай, а после постарайся задержать дыхание совсем ненадолго, - затем бросилась в сторону девушки, на ходу срывая защитную крышечку и аккуратно помогая воспользоваться бесхитростным устройством для приема лекарства.
Увы и ах, но даже маги, обладающие поистине могущественными заклинаниями и арсеналом зелий, не могли полностью исцелять сию отвратительную болезнь, заставляющую больного практически задыхаться от нехватки воздуха. Приходилось только облегчать приступы.
- Теперь дыши, спокойно и размеренно, - скомандовала Лилиан, плюхнувшись подле барышни в симпатичном серебристо-голубое платьице.
Насколько целительница знала, теперь больной следовало принять более удобную позу, дабы было легче дышать, и просто ждать, когда лекарство начнет действовать.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
И единственное в чем сегодня повезло девушке так это в том, что в больничном криле кто-то был. И этот кто-то явно был целителем с хорошей реакцией ведь уже через несколько секунд в руках у Линди был ингалятор. Она тут же сделала вдох и задержала не надолго дыхание, а потом Элен села в более удобную позу и начала дышать равномерно. Ну вот ты и попала в приключение, в котором чуть ли не погибла.Тебе одного раза в детстве не хватило? Нет, ну надо же,-в мыслях сама себя ругала француженка. Наконец когда ей полегчало и дыхание вернулось в прежнее состояние девушка встала и сказала:
-Мерси боку мисс! Вы меня просто спасли, я теперь ваша должница. Я очень восхищаюсь вашей реакцией. Как бы я могла вам отблагодарить?-Линди теперь в который раз осознавала, что жизнь непредсказуема и нужно всегда быть наготове, но почему-то после окончания приступа астмы, она вечно об этом забывала и вот к чему её это привело.Я конечно понимаю ты боевая девушка, но астма, то намного умнее тебя. Когда ты просто питаешься навести порядок в своих мыслях и обдумать следующий её ход, она всегда впереди тебя на два шага. ,-француженка была до сих пор зла на саму себя и свою болезнь, которая не лечиться даже в волшебном мире. Линди хотела была уже покинуть кабинет, но её осенило, что она даже не знает имя своей спасительницы, да и сама она не представилась.
-Мисс, а можно было бы спросить ваше имя? И я какая-то невежливая. Линди-Элен Леура, или просто мисс Леура.-сказала девушка с улыбкой.
*От всего сердца люблю я только одну жизнь и, поистине, больше всего тогда, когда ненавижу её!*
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Усевшись поудобнее прямиком на полу, Лили стала наблюдать за белокурой ученицей, которая после приятия лекарства немного успокоилась и принялась размеренно дышать, глубоко втягивая воздух и медленно выдыхая. Судя по униформе непривычного цвета и покроя можно было сделать вывод, что подле целительницы сидит одна из студенточек академии Шармбатон, причем довольно миловидная барышня с красивым тонким личиком, светлыми волосами и огромными голубыми глазами. Ранее Лили как-то не удавалось познакомиться с кем-нибудь из французских гостей, хотя было крайне любопытно.
- Всегда пожалуйста, - лучезарно улыбнувшись, доброжелательно ответила блондиночке. – А поскольку я являюсь местным целителем, то всегда готова помочь всякому, кому потребуются мои услуги. Посему если вы пообещаете в будущем не расставаться с ингалятором, большего от вас не потребуется.
Поднявшись и расправив складки на длинной юбке, Лилиан протянула руку, помогая девушке встать. Девица тем временем вознамерилась покинуть больничные покои, видимо поучаствовала себя совсем бодренько. Однако Лили ловко ухватила ту под ручку и увлекла к стулу с прямой спинкой, что располагался возле ее рабочего стола.
- Весьма приятно, мисс Леура. Меня же зовут Лилиан Аббот, тоже можно просто мисс Аббот, - гостеприимно указала на стул, предлагая новой знакомой располагаться. – Боюсь, я не могу отпустить вас столь быстро, нужно будет поседеть примерно пятнадцать минут под моим наблюдением. Иначе приступ может повториться, тогда вам понадобиться уже более серьезная помощь.
Прежде чем самой усесться напротив, Лилиан нырнула куда-то под стол, немного там повозилась, а вылезла уже с рукоделием в руках.
- Кстати, позвольте заметить, что у вас довольно симпатичная школьная форма. Наша местная мне всегда казалась чересчур мрачной, - дабы не сидеть в полнейшем молчании и просто не пялиться друг на друга, завела разговор Лили.
Лилиан правда крайне симпатизировали одеяния француженок, такие изящные и изысканные, отчего девушки казались более изящными, нежели здешние ученицы.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
-Я с самого детства стараюсь не расставаться с ингалятором, но сегодня был явно не мой день.-ответила девушка. Лин хотела уйти, но её довольно быстро вернули назад и уволокли на стул. Ну ты и наивная, что тебя после приступа так быстро отпустят. Ну раз уж у тебя Линди было время шляться по коридорам, то и посидеть спокойно тоже время найдется,-подумала она и села на стул. Больничное крыло было довольно комфортным и тихим местом, а сегодня оно было полупустым. Мисс Аббот подняла какое-то рукоделие с пола и сделала француженке комплимент на счет школьной формы. Интересно, а что это за рукоделие такое? -подумала Линди, а потом сказала:
-А мне нравиться ваша местная школьная форма из-за того, что по цвету можно определить кто на каком факультете, а у нас только значки, которые не сильно заметны. А можно поинтересоваться, что это у вас за рукоделие в руках? Очень красивое, вы сами его шьете?-Француженке делали довольно много комплиментов на счет школьной формы, хотя Линди всегда задавалась вопросом, что в ней такого особенного? Может она необычна из-за того, что новая для всех остальных? Она достоверно точно не знала, ведь для неё это была просто обычная школьная форма.Больничное крыло опять охватила тишина и эта тишина немного напрягала девушку. Так, а моя палочка хотя-бы на месте,-подумала Лин и начала рыться в сумке. После недолгих поисков палочка была обнаружена и легко вздохнув шармбатонка положила её обратно в сумку.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
- Согласна, свои плюсы есть везде,- кивнула на слова девицы, поудобнее устроившись напротив белокурой француженки. – Мне вот очень нравился желто-черный галстук. Но мы вообще знатные патриоты своих факультетов.
Конечно, Лили не могла говорить от лица каждого студента Хогвартса, однако большинство ребят действительно гордились своей принадлежностью к одному из четырех домов и гордо носили их знаки отличия.
- Благодарю за комплимент, - искренне поблагодарила девушку, Лили было действительно приятно, что ее рукоделие кто-то оценил по достоинству, а не счел пустой тратой времени. - Вообще вышивка и вязание являются моими основными хобби, а сейчас я вот затеяла немного украсить одну из своих блузок.
Рыжеволосая волшебница аккуратно уложила ткань на столешнице, рукой проведя по затейливому узору, оплетающему воротник одеяния. Белая блуза показалась чересчур скучной, а теперь цветочные орнаменты ручной работы придавали ей особый шарм. Стоило признать, что увлечения у местной целительницы были донельзя старомодными, современные барышни же сейчас боевые, спортивные и не сидят, склонившись над пяльцами. Но что уж поделать, коль уродилась эдакой кисейной барышней.
- Как вам живется у нас? Наверное, уже успели соскучиться по своей вотчине, - чинно сложив ручки, продолжила беседу.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
-Я считаю это даже очень хорошо, ведь каждый факультет скажем так отстаивает свое мнение,-ответила Линди. Хммм черный и желтого цвета галстуки у Хаффлпаффа? По-моему да. Значит когда-то мисс Аббот училась на этом факультете. Интересно, когда я также выросту буду скучать за школьными буднями? Ну, по крайней мере мне еще для начала нужно закончить этот курс, а потом еще парочку....В общем мне еще рано взрослеть и т.д.-задумалась девушка. Почему-то именно сейчас она поняла, что уже на 5 курсе, а после окончания шестого курса можно уже окончить школу. Так сейчас наверное не время задумываться о будущем..-также сама себе в уме проговорила Линди и продолжила вести беседу:
-Выглядит интересно и я бы даже сказала изыскано. Я вышивать не умею, хотя считаю на одежде вышивка вообще очень красиво выглядит. Вот этот знак моего факультета на моей форме вышила моя бабушка Элен. Как бы я не питалась у меня не получалось вышивать, потому я считаю это таким же даром, как и магическая сила.-рассказывала француженка поставив сумочку на пол.
-Да, соскучились. Ну, многие соскучились не могу говорить за всех, хотя по крайней мере они должны били соскучиться. Не хватает семьи, но в жизни будет много таких случаев, когда будешь далеко от родных, но если бы мы не были далеко, то бы не поняли насколько нам они дороги,-философски раздумывала Элен, а также удивлялась что на неё нашло из-за чего она начала философски рассуждать.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
- Верное замечание. Особенно полезно поддерживать дух патриотизма и рьяно отстаивать свое мнение в гонке между факультетами. Есть у нас такая интересная традиция в конце года объявлять самый успешный факультет среди остальных. А у вас есть нечто подобное? – полюбопытствовала у юной француженки, Лили всегда были интересны различного рода нюансы, касающиеся других магических заведений.
Вот послушав краткое описание Дурмстранга, некогда поведанное одним светловолосым немцем, Лилиан решила, что никогда и ни за что не отправит своих будущих отпрысков в это поистине жуткое заведение. По ее сугубо личному мнению институт больше калечил психику своих учеников, нежели откладывался в их памяти теплыми воспоминаниями о школьной жизни. Теперь же выпала возможность побольше узнать о порядках Шармбатона, что удается крайне редко.
- Ваша похвала, адресованная моей работе, весьма приятна. И ваша бабушка отлично справилась с задачей, отчего герб на вашей униформе выглядит потрясающе, - Лили немного склонилась вперед, оценивая точность деталей и ровность стежкой. – Если очень захотеть и приложить достаточно усердия можно научиться вышивать весьма недурно. Но трудолюбие вообще весьма полезная штука, без которой сложно достичь высот в любом начинании.
Ого, заговорила как истинный представитель факультета барсуков. Однако Лили действительно всегда считала, что старание всегда должно быть самым главным качеством каждого уважающего себя мага и волшебницы. Поскольку ты можешь быть сколько угодно храбрым, умным или амбициозным, но только трудолюбие, терпение и верность своим идеалам помогут тебе добиться любой намеченной цели.
- Разлука с семьей вообще очень тяжела, но вы смелая барышня раз покинули родную страну и приехали сюда. Я бы вряд ли решилась на подобное в ваши годы, - снова доброжелательно улыбнулась, мысленно отмечая, насколько серьезно размышляет современная молодежь.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
-Есть, но у нас выдают награды только самым лучшим ученикам с каждого факультета и все ученики соревнуются со всеми даже с ребятами из своего факультета.Во многом я считаю это неправильным так как забывается, что такое команда и т.д. Иногда из-за этого бывают драки, но в основном между мальчиками, а между девочками начинает соперничество в виде кто кого лучше подставит. В общем иногда это очень напрягает и мешает учится, ведь нужно быть внимательным и не попасть на очередную подставу,-сказала Линди вспоминая сложный год, когда борьба была очень ужасная и ей часто приходилось всех мирить.
-Да трудолюбие хорошая штука и оно у меня есть, но согласитесь мисс Аббот если дело не любимое трудолюбия может оказаться очень мало, да и терпения нужно иметь чуть побольше, а у меня оно то есть то нет. Наверное я все таки больше нетерпеливая, но нечего не могу с собой поделать,-продолжила девушка Да с самого детства ты нетерпеливая как я не знаю кто,-подумала она и даже улыбнулась от такой фразы в мыслях.
-Мне понадобилось так как я была одной из старост факультета и так как нам говорили, что тут мы можем найти новые знакомства, а также немного подучится или чему-то научить местных. Я вообще была тоже не против знакомств, но очень жаль, что моя сестра не поехала со мной. Я уже довольно много знаю про Хогвартс от своих знакомств, вот единственная проблема для меня это коридоры. Бесконечные коридоры, которые я до приступа астмы питалась выучить, но только запуталась еще больше. Спасибо, что хоть удача у меня есть,-договорила девушка вспоминая тот момент и коридоры. После того, что произошло Линди стала еще больше хотеть выучить коридоры, чтобы быть готовой ко всему.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Из слов белокурой девицы выходило, что царившие в Шармбатоне порядки во много походили на устои Дурмстранга. В обоих учебных заведениях было принято устраивать некие соревнования между учениками, только Хогвартс отличился, здесь главной была победа всего факультета, а не первенство одного единственного ученика. Пожалуй, довольно полезно узнать столько нового, теперь Лилиан окончательно постановила, что ее будущие дети поступят исключительно в альма-матер своей матушки и точка.
- Да уж, смею заметить, что куда приятнее, когда на факультете царит атмосфера взаимовыручки. Насколько помню, мой факультет всегда был слаженной командой. Старшие приходили на выручку младшим, а более сообразительные подтягивали отстающих учеников. Поскольку от успеха каждого зависела победа в гонке, - теплые воспоминания нахлынули на рыжеволосую целительницу.
Хотя сложно было судить о внутренней кухне каждого факультета, Лилиан же могла говорить лишь за обитель трудолюбивых барсучков.
- Истинные дарования встречают крайне редко, подобно одной единственной иголке в огромном стогу сена. Вот самоуверенных людей — пруд пруди. Настоящими талантами можно назвать считанные единицы, а личности, в руках которых любое начинание спорится, горы покоряются сами собой и звезды с неба падают прямиком в руки, попадаются еще реже. Остальным же на выручку приходят пресловутые трудолюбие и терпение. Посему можно освоить любое занятие, если, конечно, оно будет вам интересно, - пожав плечиками, произнесла Лилиан, припоминая слова своего бывшего декана, которая умела виртуозно подмечать достоинства своих подопечных и вдохновлять на покорение новых высот.
Вскоре у мисс Леура обнаружились проблемы с местными коридорами, напоминающие ее собственные проблемы со ступеньками.
- Ооо, вот тут у меня есть одно занятное предположение. Порой мне кажется, будто наш замок живой, а каждая его часть обладает своими собственными зачатками разума. Звучит довольно глупо, знаю. Но на меня взъелись наши лестницы. С самого первого курса они постоянно покушаются на мои бедные лодыжки. А вас, мисс, невзлюбили коридоры, такое тоже бывает. Ходишь, ходишь, а они будто водят тебя за нос, - задумчиво произнесла, накручивая на пальчик курчавый локон. – Как с ними помириться я еще не придумала, если найду способ, обязательно поделюсь им с вами.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
Слушая рассказ мисс Аббот о воспоминаниях Линди еще больше задумалась: Команда. Это то чего не и не хватало в Шармбатоне. Все думают, что француженки так красивы и изящны, но не знаю, что за их лицами в основном скрывается. В основном это борьба за первое место и борьба за звание самой лучшей не смотря ни на что. Я только питалась от этого убежать, может потому мне в Хогвартсе спокойней и легче находится? -Девушка еще раз подумала, а потом сказала:
-Да, команда, а особенно факультетская мне всегда её не хватало. За все 5 курсов я очень устала бороться за звание самой лучшей и нажила себе не мало врагов. Все в шармбатонках видят красоту, изящность, что-то прекрасное и думают они такие же, но многие из них в основном те еще стервы, извините за выражение.-Француженка сделала паузу, а потом добавила:
-Наверное я приехала сюда чтобы сбежать от этих вечных войн и борьбы, которые иногда не дают просто спокойно обучатся. Скажу, что в Хогвартсе мне намного комфортней и приятней, здесь я обзавелась друзьями, которых и правда можно так назвать. В Шармбатоне были и хорошее вещи, события когда все дружили с друг другом, но та дружба была явно фальшивой подделкой.,-Лин обхватило чувство печали вспоминая все эти события. Она за всю жизнь больше не могла понять предательство и почему все хоть люди или волшебники всегда его сотворяли, делав больно не только другим, а и себе искажая свою жизнь и превращаясь в холоднокровных идиотов. Это все было не понять француженке так как она всегда была только жертвой предательств, но все дни в Хогвартсе явно её удивили. Не верила она, что только из-за того, что она гостья к ней так относились. Она тут снова поверила в дружбу.
Вроде бы плохие воспоминания понемногу её покидали и их разговор зашел про те же коридоры:
-Мне тоже так кажется. Замок будто живет своей жизнью не обращая внимания на нас, но все же довольно интересно чем мы ему с вами не приглянулись? Согласна нужно искать способ помирится можно будет потом как-то поискать. -сказала француженка подумав : В библиотеке поискать? Лин, ты уверенна, что найдешь книгу "Как помирится с замком и его коридорами?"? Это даже звучит смешно!
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Лилиан не удержалась и немного приподняла бровь, удивленная тем фактом, что миленькие француженки оказывается далеки от добродушных ангелочков, а их очаровательные улыбки порой скрывают ехидные оскалы жаждущих первенства гарпий. Послушав откровения Линди и Миклоша, так внезапным образом даже местные змейки перестали казаться юными интриганами, а превратились в эдаких ехидных душечек, способных лишь на мелкие укусы. Хотя в юные годы Лилиан умудрялась ладить практически со всеми, может только пару-тройку раз подверглась насмешкам со стороны нескольких слизеринцев, но были они поистине безобидными и напоминали собой всего лишь обмен колкостями. Подобные отличия, скорее всего, являлись местной национальной чертой, не зря же сдержанность и умеренность во всем, порой граничащая со скупостью, часто подмечается иностранцы при близком знакомстве с британцами. Уметь ругаться изысканно, держать лицо, чтить традиции и всегда точно знать, который час – достоинства, которыми обладают почти все ученики английских школ, даже магического Хогвартса. А еще даже сами англичане частенько посмеиваются над своей извечной вежливостью, порой встречаются отдельные экземпляры, несдержанные и полные душевной злобы, однако они лишь подтверждают сложившиеся правило, нежели его опровергают.
- Весьма приятно осознавать, что местная Страна чудес и мы, слегка чокнутые ее обитатели, пришлась по вкусу нашим дорогим гостям, - наверное, Лилиан никогда не перестанет сравнивать Хогвартс с миром Кэрролла, не зря же его произведения были самым любимым чтивом местной целительницы.
Юная мисс Леура все больше и больше нравилась Лилиан, они даже чем-то были похожи. Обе довольно милые барышни, обладающие некоторой неуверенностью в собственных талантах, а еще ценящие дружеские проявления в свою сторону. Наверное, именно о такой младшей сестрички она всегда мечтала, но судьба наградила ее лишь оравой старших, от которых порой хотелось спрятаться в самый дальний угол поместья.
- Чудесно, наконец, я нашла единомышленника, ура. Просто остальные мои друзья и знакомые посмеиваются над сим необычным предположением, - жизнерадостно произнесла, а после призадумалась, неосознанно сморщив конопатый нос, мисс Аббот частенько так делала, когда мыслила особенно активно. – Может быть, замок чувствует каждого человека подобно тому, как делают это собаки. Насколько я знаю, они способны распознавать даже саму крошечную толику неуверенности и начинают проявлять всяческие шалости в адрес того, кого посчитают достаточно мягкой личностью. Пожалуй надо нам вместе проявить отпор, доказав лестницам и коридорам что барышни мы далеко не кисейные.
Лили представила живописную картину посвященную тому, как две девы пытаются что-то доказать старинному замку с самым серьезным видом. Окружающие, ежели такие повстречаются на пути, наверняка сочтут парочку волшебниц малость поехавшими кукушкой.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
-Да ваша страна чудес мне очень пришлась по вкусу, но все же хочется вернуться назад в свою страну чудес с белыми кроликами, которые вечно пытаются куда-то спешить. В вашей стране чудес время кажется остановилось и спешить не, то что некуда, а незачем. А обитатели этой страны радуются и живут каждым моментом,-сказала Линди с улыбкой. Она прекрасно знала мир Кэролла, ведь читать книги было еще одним хобби девушки, но вот сравнить наш мир с этим миром чудес никогда не додумывалась.
-Я вижу вы тоже любите читать мисс Аббот. Не могу не спросить, какие жанры книг больше предпочитаете? -спросила Лин. Она сама на этот вопрос ответа не знала, так как ей было в большинстве случаев все равно читать, ведь в книгах больше интересовал сюжет, мысли и само описание картины. Конечно бывает, что книга в начале неинтересная, но потом все может изменится. Как говорят не цени книгу по обложке. Француженка любила прочитать книгу до конца, а потом её судить, но все же были случаи, когда книгу она начинала судить только начав читать и даже не дочитав, такие книги могли просто назад вернутся на полку.
-Не знаю чего смешного они нашли в вашем предложение мисс Аббот. Мне от моей младшей сестры доходилось слышать еще больше странные задумы и предложения, на которые я соглашалась. Так, что не вижу в вашем предложение нечего странного.-ответила Линди. С младшей сестрой явно скучно не было и даже когда девушка должна была развлекать её, почему-то получалось наоборот.
-Да нужно показать замку, что мы не такие уж и простые дамочки,-сказала француженка уверенно. Конечно наверное как и мисс Аббот она представляла, как все вокруг будут смотреть на двух дам, который питаются что-то доказать замку, но разве даже это представление и сумасшествие могло и хоть когда останавливало Линди? Никогда.
Вроде-бы приступ астмы опасный и много раз Лин забывая свой ингалятор попадала в неприятности, и муки, но именно сегодня первый раз она радовалась, что благодаря астме смогла завести еще одно знакомство с девушкой, с которой они уж очень похожи.
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Снова юная волшебница дала весьма меткую характеристику родине мисс Аббот. Порой казалось, будто здешнее время действительно течет медленнее, чем во всем остальном мире, поскольку основной из черт английского менталитета является стабильность и верность собственным традициям. Являясь любознательной нацией, англичане всегда интересуются особенностями других культур, даже искренне восхищаются ими, но при этом трепетно храня собственную индивидуальность да сложившийся многими годами образ жизни.
- Читать люблю, но особо любимого жанра нет. Хотя чем больше в книге будет тонкого юмора и полнейшего абсурда, тем больше вероятность, что она мне понравится. Порой в алогичных, нелепых и наивных историях можно почерпнуть куда больше здравого смыла, нежели в самых мудреных талмудах, - ответила на вопрос француженки.
Поистине милейшее создание. Мисс Леура напоминала эдакий позитивный солнечный лучик, готовый поддержать любую даже самую бредовую на первый взгляд идею. А то остальные ходят такие хмурые и серьезные, что аж зубы порой сводит.
- Чудненько, значит надо нам встретиться как-нибудь в вестибюле и хорошенько так поговорить с замком. Girl power и все такое, - воодушевленно произнесла Лили.
После взглянула на часы, время за интересными беседами всегда летит быстро, даже не замечаешь, как прошли положенные пятнадцать минут.
- Полагаю, приступ благополучно отступил, посему не смею задерживать вас более. Можете смело отправляться на занятия и продолжить грызть гранит науки. Главное не забывайте больше свой ингалятор, - вести разговоры со столь милой девицей приятно, но наверняка ребенка ожидают всевозможные заботы, негоже отвлекать молодежь от учебы.
Меняй свободу на платье,
А я так жить не хочу...
Вальяжно расположившись на своем “уже родном” месте за преподавательским столом, Эмиль внимательно вчитывался в свежий выпуск Ежедневного пророка. На первой странице красовался Корнелиус Фадж в окружении репортеров и секретарей. Чуть ниже появлялась и исчезала надпись: “Министр выступил с заявлением по бюджету для больницы Святого Мунго”.
Да что ты говоришь, неужели у нас будет нормальная ставка? А хотя...это же Британия. Застрявшая в традициях и скупая на резвость с щедростью. Вряд ли что-то поменяется. Вся статья была посвящена печальному положению Мунго, несмотря на её официальный статус “единственной в Британии”.
Нонсенс! Если бы больница была одна, то нам нужны были бы сотни целителей в штате. Неужели они совершенно не смотрят на другие города? И вообще, пора бы сменить старика. Мунго мог бы закупить последнее оборудование из Германии, Франции и в конце-концов наладить отношение между другими больницами по всему миру! Тоже министерство могло бы отметить вклад других лечебных учреждений, вместо того, чтобы тыкать пальцами в самое яркое пятно, — Колдомедик покачал головой и перевернул страницу, где новая колонка была полностью посвящена магическим животным.
Но больше всего внимание привлекало именно рекламное объявление:
Продажа жеребцов фестрала, дешево и с доставкой в пригородные поместья!
— Мистер Верес, как поживаете? У меня к Вам просьба, — Чья-то рука дотронулась до его плеча, отчего целитель сразу же встрепенулся, и на автомате ответил:
— Да-да, я весь во внимании.
— Я сегодня целый день проведу в деревне. В Больничном крыле остается мисс Аббот, — голубоглазая волшебница смотрела на него сверху вниз. Странно, но Верес уловил в голосе нотки укора и сразу парировал:
— Ах, Поппи. Все еще травмируете мое самомнение чопорными английскими любезностями? Жив и здоров, как видите. А в чем, собственно, просьба? Вам требуется сопровождение? Думаю любой из старшекурсников будет лучшим помощником в этом деле, — сложив газету, колдомедик второпях поднялся, — а мисс Аббот или миссис Аббот прекрасно справятся самостоятельно, — вроде бы разговор можно было считать оконченным, но целительница в ответ погрозила пальцем прямо перед его лицом.
— Вот не смейте опять так делать! В компетенции мисс Аббот я не сомневаюсь. Я пришла напомнить, что Вас все еще ждут личные дела учеников для подачи в Министерство. К тому же, неплохо было бы Вам все-таки появится в Больничном крыле хотя бы раз за сегодняшнюю неделю.
— Ууу... меня вообще-то еще есть дела, — нарочито обиженно Верес опустив голову. В медицине действительно приходилось много писать и с этим всегда помогают зачарованные перья. Но вот проверка, сверка, вычитывание - просто убивают.
— Будьте добры, найдите время. Я с ВАШИМИ обязанностями разбираться не буду, — какие мы гордые вдруг стали. Ладно-ладно.
— Я забегу после обеда, Поппи, обещаю, — может Аббот вручить всю эту дребедень? Ох, моя бедная голова. Неужели я все это заслужил?
Покончив с завтраком, Эмиль отправился встречать прибывающий к одиннадцати часам Хогвартс-Экспресс. Очередной курьер со спец доставкой из Лютного переулка. Однако, на этот раз обошлись без трупов животных. Всего лишь пузырек оборотного зелья. Подготовка плану и проработка деталей пока шла по расписанию. После - быстро забежал в Кабанью голову и выложил поклажу в чемодан под кроватью.
Поскольку запланированные на целый день дела теперь придется выполнять не в гостинице, а в школе, Верес захватил печать больницы, свою родовую печать и пару свитков, зачарованных на получателя. И главное - не забыл закинуть в сумку свой любимый мятный шоколад.
— Доброго дня! — резво начал колдомедик входя в Больничное крыло. Пара волшебниц щебетали о чем-то между собой и не обратили внимания, — что-ж, ну я тоже безумно рад вашей компании.
Прошмыгнув в каморку, Верес снял зимнее пальто и накинул на плечи белый халат. Не забыв левитировать стопку министерских форм, он быстро привел себя в порядок и вернулся в приемное отделение. Главный стол был занят какими-то бумагами, но после взмаха палочки все листки аккуратно были сложены в отдельную пачку на краю. И совершенно не важно в каком порядке и кто, что там писал.
Целитель распаковал сумку и достав пару зачарованных перьев приступил к работе.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Джон, только недавно проснувшийся, лежал на кушетке в больничном крыле и размышлял. Все, что произошло с ним за сегодня казалось лишь сном сейчас, в тишине и спокойствии вотчины мадам Помфри.
Эээх, сегодня меня вряд ли выпустят, ну да ладно, пока можно еще раз обдумать все, что произошло со мной в этот злополучный, но без сомнений интересный поход в Хогсмид. Начало было вполне обычным, ровно до момента встречи с той perro tonto... И как же меня угораздило? Хотя я вроде бы и отбился от псины, но явно с чьей то сторонней помощью. После чего потерял сознание, что в принципе не мудрено, собак я боюсь до ужаса, хотя постепенно и пытаюсь избавиться от этого страха... Mierda de rinoceronte, как я сразу то, как увидел этот ужас на четырех лапах, не упал без чувств. Перед потерей сознания, вроде бы увидел, как силуэт, похожий на человеческий пробежал в подворотню, в которой скрылась собака. К слову подворотня глухая и небольшая, но с поворотом, потому, не забежав в неё, не увидеть, что происходит в её конце. В общем то тогда я расспрашивал об этой ситуации и о собаке в том числе скорее из-за некоторой доли любопытства и шока.
После же того, как очнулся, узнал, что в подворотне никого не нашли, помощь мне оказали, хотя и серьезных ран не было. Далее, я отправился в аптеку, где мистер Редлиф поделился со мной своей историей, рассказав, что стал первой жертвой хаунда, как назвали эту bestia negra. Там же, когда оплачивал зелья, которые посоветовала помогавшая мне целительница, нашел в кармане записку, в которой некая мисс Кроу приглашала меня к беседе, если можно так выразиться. Думаю именно тогда, когда услышал рассказ аптекаря и увидел записку в кармане, я и решил, что так или иначе найду этого perro bastardo. - Как только Джон закончил мысль, лицо его стало задумчивым, чтобы спустя пару мгновений принять выражение абсолютного спокойствия, так привычное ему при работе вместе с дядей - Ууууффф, надо взять себя в руки, и перестать перескакивать в своей речи с языка на язык, да еще и так ругаться, дядя бы за такое точно ремня всыпал, как и родители, к слову...
Подросток повернулся на бок, созерцать потолок было не слишком то и интересно, все же он был белым и ровным, без изъянов, глазу не за что зацепиться. Теперь взору мальчика предстала занавеска, отодвинутая в сторону и дверь в ординаторскую, находящаяся буквально в паре метров от его головы. Из под нее(двери) лился свет и доносился аромат прекрасного зеленого чая Си Ху Лун Цзин, узнать который Джон смог только потому, что когда то давно, года так два назад, его дядя Витторио привозил такой же чай из Поднебесной, сказав тогда: "Неофициально Лун Цзин величают «королем зеленых чаев». Собирают в провинции Чжэцзян весной, срывая только верхушки побегов. Невероятно, но в 1 килограмме готового Лун Цзина около 100 тысяч гладких и острых побегов, которые все этапы обработки, включая прикосновение к раскаленному котлу, проходят вручную. Высокая стоимость чая определяется сложностями при сборе и обработке – его продают лишь небольшими партиями, и даже в Китае достать настоящий Лун Цзинь непросто. Так что цени и наслаждайся, племяшка, не скоро такую редкую штуку попробовать снова получится!". Что же, это явно показывало, что там кто то есть. Наверное мадам Помфри еще не легла спать - подумал Джон, - ну да ладно, вернемся к нашим собакам, так сказать...
Так вот, после разговора с мисс Кроу в пабе "Три метлы", мы с ней договорились временно разделиться, каждый будет искать в своем месте. Она в Хогсмиде, где и происходят нападения, я же буду добывать информацию в Хогвартсе, куда мисс репортер пройти просто так не сможет. Так же я оставил для нас возможность встретиться в стенах замка, к счастью, мисс Кроу поняла мой замысел и вовремя подыграла, иначе бы ничего не вышло, мадам МакГонагалл на мякине не проведешь - В этот момент на лицо Джона наползла глуповатая улыбка - Дааа, мисс Сандра невероятна, но к сожалению, у нас слишком большая разница в возрасте и к счастью в момент встречи с ней, я был под действием успокаивающего зелья, иначе бы мог и поплыть, гормоны влияют на меня так же, как и на любого другого моего одногодку... Но к счастью все обошлось, надеюсь произвести плюс минус положительное впечатление получилось.
В этот момент из-за двери в ординаторскую донесся голос мадам Помфри, а чуть позже и мадам МакГонагалл. Быть может, там был и еще кто то, но уши Скалетта смогли уловить и вычленить лишь голоса медведьмы и профессора трансфигурации.
Учитывая недавнее нападение Хаунда, да и тушку себя самого, все еще лежащего в больничном крыле, Джон решил, что с большей долей вероятности, там, в ординаторской, могут обсуждать какую нибудь важную информацию, которую ему вряд ли скажут напрямую, но вот если подслушать...
Скалетта тихонько сполз с кровати и на цыпочках, потихоньку, стараясь не издавать шума добрался к двери, ведущей в святая святых больничного крыла, кабинет мадам Пофри. Прислонившись ухом к двери, ворон почти ничего не мог разобрать, благо он вспомнил про один трюк, который показывал ему в школе знакомый, потому взяв стакан с водой с тумбочки, он прислонил его к двери и с помощью такого нехитрого, тем не менее эффективного прибора, начал слушать...
Удивительно, но вкусы Линди очень были схожи с вкусами мисс Аббот. Девушка не впервые за все свои проведенные дни в Хогвартсе проводила такую интересную и дружескую беседу, а также была удивлена насколько просто здесь можно найти однодумцев и друзей, настоящих друзей.
-Знаете, мисс Аббот, мне иногда кажется, что это касается не только книг. Например чем страннее и не понятнее волшебник, тем интересней он в беседе, а также мудрее. И также много волшебников-ученых были безумными, но их изобретения гениальными. Странно, но все так и есть.,-добавила француженка. Я уже считаю этот день не таким уже и плохим, а также безнадежным. Вот она настоящая магия общения-подумала она.
-Хорошо я только за показать замку настоящих дам, которые заслужили наконец не плутаться в коридорах и на лестницах. -ответила Линди, а потом взглянула на часы Эхх ну время быстро и проходит.-пробежала мысль в голове девушки. Она взяла свою сумочку, а потом сказала:
-Мисс Аббот было приятно провести столько времени в общении с вами. В следующий раз у нас планируется покорение замка, а пока до свидания или как у нас говорят "Оревуа". Была рада знакомству.-Француженка встала со стула и направилась к выходу.
Конец Эпизода
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Раненых было не мало и Линди знала, что может она чем-то и поможет, а может она и наоборот только все испортить, но попробовать все таки нужно. По дороге девушка питалась пройти не замечено, но вот приставучая староста факультета Метриз. Нет, ну, что у меня сегодня за день такой! Я, что со всеми должна сегодня пообщаться? Да, ну. У меня нет столько секретов, чтобы остаться чистой и невинной.-подумала девушка и решила тихо проскользнуть. Она взяла шляпу за края и питалась скрыть свое лицо, но не тут то было.
-Леура?! А тебя почему тут носит? Тебе, что штрафных баллов в Шармбатоне не хватило? Мадам Максим будет очень разочарована,-сказал, а вернее злостно протараторил староста.
-Вообще-то я тут помогаю всем! Жака с первокурсниками я привела к вам, а вернее направила. И вообще, а что ты тут делаешь ?
-Я...ну это... иду двоих нарушителей ловить
-Ну, что мистер правила, который не соблюдает правила идем к мадам Максим или молчим?
-Я..я..я тебе это припомню Леура!
-Я знаю, что ты злопамятный, не забыла.-сказала Линди и оттолкнула парня в бок тем самым направившись наконец к двери больничного крыла. Тут было много суматохи и девушка не хотела отвлекать всех, но все же увидев мисс Аббот направилась к ней.
-Мисс Аббот извиняюсь за то, что отвлекаю вас, но хочу сказать, что я бы могла вам в чем-то помочь. Если, что-то я не умею, то я смогу быстро научиться честно говорю. Так чем бы я могла вам помочь?-спросила девушка, но ей не ответили так как наверное она вряд ли бы тут чем-то помогла и тут была суматоха, а в ней наверное сложно. Ладно, хорошо и куда теперь? Назад? Хорошо.....
------>Причал
Рождество может стать временем чудес, счастья и мечтаний стоит только этого захотеть. (с)
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
>>> Хижина Хагрида >>> Берег Черного озера >>> Больничное крыло
Мир раскололся на фрагменты.
Я притворяюсь одним
Из везучих, кого не сравняло стальным колесом.
Я притворяюсь чужим,
Когда изящной открыткой горит соседский дом.
Тяжело раненых не было. Пока. Или по счастливой случайности они ей не попадались. Шарлиз не бросилась в гущу событий, как сделал Мэт. Не стала окликать ни знакомых, ни друзей, которые, она видела, без лишних колебаний рванули на палубу полыхающего брига. Был ли в этом смысл? Шарлиз Эндрюс обреченно прикрыла глаза, вздохнула и просто ступила на промокший от дождя песчаный берег.
Девушка сама для себя рассудила, что лучше действовать чисто механически. От выстроенной вдумчиво последовательности действий, может статься, пользы будет куда больше.
[***]
Девчонка лет тринадцати боязливо оглядывалась вокруг, дичилась, никого не подпуская. Подтянула ногу в какой-то неестественной позе, оберегая ее от чужих взглядов двумя руками. То ли вывихнула, то ли сломала. Бэт устало потерла глаза и еще раз попробовала объясниться жестами. Девочка недоуменно хлопала глазами и что-то приглушенно хныкала по-немецки до тех пор, пока к их нескладному диалогу не присоединилось третье лицо. Подошедшая незнакомка была явно старше. Она, казалось, только и состояла, что из пшеничной проволоки волос и внимательных опаловых глаз.
— Как тебя зовут? — Спросила, не глядя, тем не менее благодарная помощи.
— Нора, — Ученица Дурмстранга говорила твердо, но с явным акцентом.
— Сделаем так: я буду говорить, а ты переводи.
— Договорились, только не спеши. И говори внятно, — Бэт кивнула, борясь с желанием закусить щеку или ноготь большого пальца. Нора продолжила, обращаясь уже к хнычущей девочке. — Ruhe bewahren, ruhig bleiben...
[***]
Руки словно сами знали, что делать. Она приводила в чувство, давала воды, помогала затянуться небольшим ушибам и порезам, на несильные ожоги прикладывала смоченные компрессы.
Когда стали выводить с корабля тех, кто находился на нижних ярусах, она вдруг осознала, что пострадавших в действительности было не мало. Палочка начала упрямиться на самых обыкновенных заклинаниях, отдавая покалываниями в кончиках пальцев. Еще немного, и древко начнет выпускать шипы. За годы практики в заклинаниях она привыкла к их противостоянию. Ладонь горела. Девушка с силой сжала и разжала пальцы, размяла запястье. Она откровенно переоценила себя и силы не рассчитала.
[***]
— Нора? — Голос надломила неуверенность. — Слушай… С этим нужно поторопиться. Домовики еще вернутся? Смотри, — Шарлиз нервно закусила щеку, продолжая невнятно. — У него губы посинели. Тяжело дышит, кашляет копотью. Скорее всего, ожог гортани или даже дыхательных путей. Я боюсь, а вдруг в какой-то момент он просто не сможет дышать? Если я не смогу ему вовремя помочь... тут нужны опытные целители, — Бэт заламывала руки.
— Хорошо, я предупрежу, — пророкотала Нора и порывисто поднялась на ноги, — а ты отправляйся в Больничное крыло, — она с чувством хлопнула Бэт по плечу, стараясь приободрить. — Домовиков, насколько я поняла, отослали.
Почувствовав тремор правой руки, Шарлиз Эндрюс с силой сжала и разжала пальцы. Она себя переоценила.
[***]
Руки мадам Помфри двигались плавно и уверенно. Ее руки вызывали доверие. Бэт с облегчением передала в эти надежные руки ответственность, к которой готова не была. Шарлиз Эндрюс поняла, что покинула берег с облегчением, лишь когда прибыла в Больничное крыло. Хотя в переполненном помещении едва ли можно было узнать место, служившее ей убежищем еще полчаса назад.
Суета заложила уши, склеила губы и связала руки маленькими, но важными делами. Бэт старалась не просто не помешать, но предугадать последующую просьбу еще до того, как она будет озвучена. Подумать только, Шарлиз вздрагивала и радовалась, когда удавалось столкнуться с младшим целителем Аббот, выделяющейся из толпы колдомедиков огненной копной волос.
Лица смешались, сновали туда-сюда и в озабоченной манере косились на самых тихих из поступивших. Тяжелые все-таки были. Однако оснований не верить в то, что существует хоть что-то, с чем расторопные и заботливые руки старушки Помфри не совладают, пока не было. В Больничное крыло пока не успели донести тело умершего.
Недобрый стук в посторонние двери.
Пыль рано стирать, ведь пока пронесло.
Анекдот про дурня, что все еще верит.
Немного грустно, впрочем, уже все равно.
Когда основных приняли, стало тише. Бэт замерла на пороге кабинета мадам Помфри, куда шла сделать вид будто ее ищет. Изрядно потрепанный, но живой мистер Верес сидел на подоконнике с видом человека, отрешенного от происходящего. Странно, но Бэт не разглядела сквозящее в его позе отчаяние. Она отметила все, кроме этой незначительности. Из положения тела ушла напряженность последних недель, восковая маска лица не выражала эмоций. Во всем виде целителя Вереса больше не прослеживалось судорожности, с которой он цеплялся за свои мысли.
Открытое окно позволило задышать свободнее. Бэт еще немного постояла, наблюдая и прислушиваясь с сбившемуся с ритма сердцу. Рука в кармане порядком изношенного, но чистого фартука, сжимала и мусолила баночку с противоожоговой мазью. Посторонилась, пропуская его в палаты, смотря в пол и держа под прицелом взгляда только его ботинки. Мистер Верес поставил коробку с медикаментами на один из столов. Девушка шагнула вперед, и прежде, чем он успел отойти, решительно перехватила его руку. На ощупь все такая же теплая и шершавая, какой запомнилась в детские годы. С требовательным нажимом она вынудила показать ладонь.
Как и ожидала, там расцветал безобразного вида ожог. Кожный покров вокруг потревоженных волдырей расходился причудливыми лепестками, обнажая плоть в чернильных пятнах. Без лишних слов Шарлиз осторожно омыла поврежденный участок, наложила мазь и стерильную повязку.
— Вам больно, — заключила она, чувствуя, как напрягается его рука. Подняв указательный палец, она выудила из кармана фартука заранее заготовленную мензурку с обезболивающим зельем. — Семь капель на кубок воды. К завтрашнему утру затянется, но повязку хорошо будет поменять еще хотя бы пару раз, — пробормотала она, как будто не он учил ее основам. Как будто он не знал этого сам.
Если бы она знала о том, какую роль Эмиль Верес сыграл в сегодняшних событиях, стала бы она ему помогать? Она пробормотала что-то еще и на какое-то время уткнулась взглядом куда-то в район верхней пуговицы его пиджака. На грубой ткани расплывалось темное пятно. Она тут же впилась обеспокоенным взглядом в его лицо, желая ни то сделать строгий выговор, ни то разузнать что произошло. Вместо этого она лишь выдала:
— У вас, кстати, борода обгорела. Тут и тут, — невесомым движением оставив мазь на воспаленной коже, она не решилась более его коснуться и оставила баночку тут же, на столе. Если бы она знала о том, какую роль Эмиль Верес сыграл в сегодняшних событиях, могла бы она его возненавидеть? Или пожалеть?
Она ведь еще ничего не знала ни о переполохе в замке, едва заметила прибывших в Больничное крыло авроров. Не знала ни о тех, кто напуганным сидел все это время в Большом зале, ни о тех, кто пошел геройствовать и тушить горящий бриг. Не знала ни о травмах друзей, ни о смерти Люциуса фон Трира, который разделил с ними целую ночь на квиддичном поле и оказался не таким уж и странным малым.
Дети и взрослые единым организмом прилипли к окнам.
Она не знала ничего. Не видела беззубой ухмылки Темной метки. Однако почему-то еще с той самой ночи, когда Штефан поделился с ней своими воспоминаниями, чувствовала, — место, в котором она провела целых шесть лет, ускользает от нее. Школа, ставшая колыбелью ее юности, окончательно и бесповоротно перестала быть безопасной. Девушка в защитном жесте скрестила руки на груди и поежилась от сквозняка прерывистого дыхания многовековой громады замка.
а внутри зачем-то высохшая трава...
Можно ли точно знать, что за тобой следят? А где можно быть по-настоящему одному? В треклятом замке всегда было полным полно наблюдающих глаз. Любопытных и глупых, задорных и печальных, дерзких и скромных. Как часто мы видим глаза, но не замечаем лиц? Лица, точнее, их тени, приходят к нам во снах. Попадая в ночной кошмар мы удивляемся - “кто это был, я никогда не видел этого человека”. А так ли это? Дорогой друг, однажды, всего на миг, ты видел его глаза.
Теперь бы запереться где-нибудь, вытащить осколок. Найти место, где можно переждать миазмы Поппи и нескончаемые взгляды.
— Ну что ещё? — Робкое прикосновение заставило его отдернуть руку, — а это ты. Иди занимайся пострадавшими.
Вот только дочурки Эндрюса не хватало. Неужели ей больше нечем заняться? Тем не менее, она перехватила руку обратно. Он не смог сопротивляться этой наивности. Какой-то смешной детской уверенности.
Она думает, что помогает. Глупая. Отойди. Что ты делаешь? Зачем? Мне не до тебя сейчас, девочка. Уходи. Уходи пока не поздно. Беги к папочке. Он точно знает, что делать.
— Вам больно…
Эмиль порывался съязвить, но промолчал. Девчушка выглядела знающей свое дело. Вот только на счет коммуникации с пациентами следует поработать. И над наложением повязки, кстати говоря, тоже.
— Я…,— целитель еще ни разу не находился в подобной ситуации. Ничего себе не ломал, никаких, уж тем более - ожогов не было. За всю жизнь у него была пара мелких ссадин, которые лечаться взмахом палочки. А тут. Меня лечат? Обо мне, что заботятся? Зачем...кому я вообще сдался, овощ несчастный. Он снова хотел отдернуть руку, сказать, чтобы она прекратила. Это всё было слишком неловко, неприятно, странно. Неуверенность тонкой нитью опоясала тело.
— У вас, кстати, борода обгорела. Тут и тут….
Легкое прикосновение к лицу отшвырнуло Вереса в совершено незнакомый мир. На смену неуверенности пришел страх. Боязнь казаться беспомощным, жалким, старым…
Да как ты смеешь?
Только что с такой заботой обработанная ладонь непроизвольно сжалась в кулак. Мазь просочилась сквозь повязку.
— Я об этом не просил, — он процедил сквозь зубы, злясь на свою секундную слабость. Позволил себе поверить, что всё это делается по доброте душевной. Смешно. Ей просто нравится быть полезной. Услужливой. А это можно устроить. Но сначала - дадим пару жизненных уроков.
Взяв школьницу за шкирку он, против её воли, подтащил к окну за ширмой. Перевязанной рукой Эмиль раскрыл ставни, впуская наступающий вечер в Больничное крыло.
— Ты видишь, что там? В небе. Метка. Его метка, — он задернул шторку и приставил Шарлиз к стене.
— Запомни, ты никому никогда не сможешь помочь, — Верес ощерился и приблизился к её лицу. Он хотел видеть реакцию на каждое его слово,— твои глупые потуги ни к чему не приведут. Вместе с папашей закончишь свою жалкую жизнь в полузабытой лавке поганого места. Помнишь, ты пришла ко мне как то со своими вопросами об устройстве мира? А теперь, как ты видишь этот мир? Или тебе мало? Взрослей. Посмотри на себя - выглядишь как недоделанный оборванец по доставке писем. Ах да, чуть не забыл. У тебя же есть замечательный компаньон. По статусу подходящий такой девке, как ты. Я видел ваше воркование в коридорах. Занимайся своими делами, а в мои не лезь. Если еще раз ты посмеешь себе подобное, то поверь мне, сегодняшний день не будет самым страшным в твоей жалкой жизни.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Ощущение иррациональности и в то же время правильности происходящего не оставляло ее. Она не строила никаких планов. Не просила и не желала ничего взамен. Просто чувствовала, что делает так, как должно. Делала так, как чувствовала. И казалось, правильно же чувствовала. Видя чужую рану, чужую боль, его боль, она просто не могла не откликнуться. Притупить ее. Приладить то, что получилось. Быть может, успокоить. Вернуть долг и дать ощущение того, что все поправимо. Ведь когда ты обладаешь даром целительства и находишься в Больничном крыле самого волшебного замка в мире, раз может быть что-то необратимое? Кто же знал, что для кого-то даже самые обыкновенные раны становятся глубокими только за счет того, что этот кто-то готов своими руками взять в руки нож и располосовать себя до неузнаваемости? Кто же знал, что сейчас речь о том, что магией не поправишь?
Когда только-только нащупанное, совсем хрупкое плато покоя и порядка в очередной раз бесцеремонно выбили у нее из-под ног, Шарлиз почему-то подумала, что сделала мистеру Вересу больно. Сжала по неопытности рану или неправильно наложила повязку. И только когда запоздало нагнало ощущение несоответствия поступка и последствия, девушка не на шутку испугалась. Она еще никогда в своей жизни его не боялась. А сейчас будто одеревенела враз, и на всю жизнь.
Она запомнит его лицо, светящееся тем же мрачным удовлетворением, что и Темная метка. Мистер Верес выставил знамя Темного Лорда в ее глазах на показ с тем же самодовольством, с которым некоторым привычно хвастать хорошо проделанной работой. Шарлиз дышала глубоко и часто, вцепившись вспотевшей рукой в подоконник. Сердце в такт всему естеству било тревогу, и взгляд девушки метался между страшным символом и колдомедиком. До тех пор, пока на нее не обрушился град оскорблений. В этот самый момент оторопь отошла куда-то на второй план. Шарлиз Эндрюс вся обратилась в слух, безотрывно глядя в цвет чужих глаз. Внешне — с тем же интересом, что и во время практики.
— Целитель Верес, — выдохнула Шарлиз, и от своих дальнейших слов она внутренне сжалась, — вам стало легче? — она улыбнулась вымученной, меркнущей на глазах улыбкой. Официальное обращение помогало хотя бы на словах — дистанцироваться. — Вот сейчас вы наконец показали мне свое лицо. Вы ведете себя, как отвратительный человек, — шепотом, словно по-секрету, поведала она. Ее собственное лицо шло красными пятнами, горело от хлестких пощечин его слов. Ее никто в жизни так не унижал. Никто из тех, кому она доверяла. Девушка сморгнула жгущую глаза пелену и скользнула в сторону, выворачиваясь из западни, в которую ее загнали. Однако глаз не опустила. Корпус был повернут в его сторону, пока она, не глядя, попятилась назад. Сделала шаг. Один, другой. А затем, пронзенная по столбу позвоночника внутренней дрожью, развернулась к нему спиной, пообещав себе больше никогда в жизни не быть настолько уязвимой перед отвратительными людьми.
а внутри зачем-то высохшая трава...
Вот он. Этот взгляд. Она боялась. Так и надо. Бойся всего, что происходит. Беги и прячься за спины других. Ты не готова к новому миру.
Но вот был ли готов к изменениям сам Верес? По крайней мере всё, что он делает можно описать тремя заветными словами: “ради общего блага”.
И пускай она думает, что пожелает. Стало легче? Нет. Еще предстояло подготовить себя к аресту. Верес не питал иллюзий. Метка, как знак пожирателей смерти, есть прямое доказательства их причастности и к поджогу корабля и к смерти ученика. А может учеников? По крайней мере, в одной смерти Эмиль был уверен. Сопоставить два плюс два авроры смогут. А тут еще и министр магии собственной персоной так, сука, кстати, приехавший в школу. Будет много разговоров. А болтать сейчас явно не тянуло.
Надо было привести себя в порядок. Впереди допросы, скорее всего - огромные денежные потери. И если защитники на суде проваляться - заключение. Скорее всего бессрочное.
Шарлиз сбежала. Сделала, как надо. Умница. Не появляйся, так будет лучше.
Выдержав минуту-другую, Эмиль вышел из потайного закутка и заперся в кабинете мадам Помфри. Задрал запятнанную рубашку. Кожа вокруг осколка плохо затянулась из-за всей беготни. Руки безвольно задрожали. Он не мог справится с дурацким волнением. Двумя пальцами попытался извлечь мешающий кусок. Бесполезно. Нервы. Чертовы нервы не давали сделать свою работу. Ну ничего. К утру, всё всем будет известно. Тогда он сможет получить нужную помощь. Было противно думать, что из такой опалы уже нельзя выйти незапятнанным.
Но держать лицо надо.
Бессонная ночь прошла быстро.
Ночь была наполнена гортанным хрипением, стонами учеников, да причитаниями местной целительницы. Обиднее всего было то, что это всё не было случайностью. Это было ошибкой.
А был ли Эмиль виноват в случившимся? Ответ для него был однозначен - нет. Это всё из-за мальчишки. План был прекрасен. Связанный с минимальными рисками. Сделай он всё вовремя. Отправили бы Крауча в безопасное место без лишнего шума.
Из всего багажа знакомых у Вереса не было ниточек, ведущих на Хогвартс и Хогсмид. Только если....был на все окрестности один школьник, который знал о прошлом Эмиля. Хотя, громко говорить то, что он чем то знал наверняка. Тем не менее, после смерти Годфрида, семья фон Трир преследовалась аврорами годами. А колдомедик так и не предпринял никаких действий для того, чтобы им помочь. Но это же было, в конце-концов, опасно. А что подумает общество? А если будут подозрения? Так можно было и лишиться своего места в Мунго. Бездействие было единственным выходом. Безопасным решением.
После первой встречи с Люциусом стало ясно, как тяжело было им с матерью все эти годы. С них не спускали слежки. Стоило ли Эмилю чувствовать ответственность за это? Нет. С чего бы? Он же предупреждал еще тогда живого главу семейства. И, в итоге, оказался прав. Как всегда.
За месяц знакомства молодой фон Трир проявил себя как старательный ученик. А главное - послушный. Теперь, когда выдался момент, когда каждое слово должно быть подтверждено действием, мальчишка всё погубил.
Больничное крыло наполнял запах давно прошедших дней. Запах паленого мяса. Дней, когда Эмиль вырос в собственных глазах. Тогда, девятнадцатилетний подросток смог поддаться своей обиде на мир. Смог перейти черту, которую не все смогли бы различить. И черт! Для фон Трира он хотел такого же! Переход ко взрослой новой жизни. К правильному пути. Он смог бы выдержать, если бы…. — Колдомедик присел на табурет возле очередного пострадавшего. Тот спал, явно находился под обезболивающим зельем.
А где моя сумка? — Эмиль воровато пробежался глазами по всему Больничному крылу в поисках случайно припрятанной своей кладези вещей, — а, ну да. Я же её отдал. Надо найти Махоуни. Да посмотреть что в школе творится. Времени мало. Они могут прийти в любой момент, — он снова сел, устало опустил лицо в ладони.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Три часа. Каких-то три часа на то, чтобы забыться коротким сном - и проснуться в сумасшедшем доме.
Джеральд и так плохо спал в эту ночь - слава Мерлину, причин хватило. Обо всём позаботился кот, которому не понравилась склянка со свежим гноем бубонтюбера, и за это он немилосердно скинул её лапой с верхней полки - О'Хэнлон на секунду отвернулся, когда меховое бедствие одним прыжком взлетело туда, где ему строго запрещалось быть. Изловить Клаппера, пока он не влез в ядовитую лужу, снова собрать из осколков целый флакон, отчистить комнату от кошачьей диверсии - работы до полуночи хватило с головой. Даже после этого Джеральд ещё долго не мог уснуть и ворочался в постели, пытаясь принять удобное положение. Тогда ещё казалось, до утра так много времени...
Всё началось около четырёх утра с настойчивым стуком в окно спальни. Обезумевшая птица так колотилась о стекло, что разбудила бы и мёртвого. Разбуженный Джеральд и сам был готов швырнуть в окно всё, что угодно, лишь бы нахальное вторжение прекратилось. Но через минуту, признав в бешеном комке перьев больничную сову, всё-таки встал и открыл окно...
В худшем случае он подозревал экстренный вызов к тяжёлому больному. К срочному - а точнее, долгосрочному - вылету в Шотландию жизнь его никак не готовила.
Задаваться вопросом, какого чёрта, времени не было. Письмо, написанное рукой главного целителя, подкреплённое приказом с личной печатью и подписью, отметало все вопросы. Голова всё ещё соображала плохо, бешенство изнутри вскипало и поднималось, как в котле, не оставляя места здравым мыслям. Где-то на задворках сознания бунтовал единственный вопрос: "Почему именно я?"
Следующие полчаса ушли на то, чтобы кое-как привести себя в человеческий вид и собрать вещи. Свои, потому что неизвестно, насколько это всё затянется. Целительские, потому что никто не уточнял, как там обстоят дела с инструментами и зельями. Найти на шкафу пыльный саквояж с расширением. Взять клетку с полусонным Руфусом (думал ли ты, старик, что нам с тобой через десять лет ещё придётся вернуться в школу?), потому что камины в Хогвартсе только для того, чтобы косточки греть. Обездвижить кота, страдающего клаустрофобией, чтобы без лишних проблем забрать его отсюда. И осознать новую проблему: куда его теперь пристроить? Единственным человеком, которого Джеральд мог бы запросто об этом попросить, была Одри Коттон. Вот только ей сейчас меньше всех следовало бы знать о произошедшем, потому что...
Эмили.
Только тут до О'Хэнлона наконец дошло, что именно могло случиться. Мифическая катастрофа в Хогвартсе, испортившая ему остаток сна, теперь приобрела реальные очертания.
Главный целитель, как всегда, не стал распыляться на подробности. Всё чётко, быстро и по существу: получил приказ - распишись и, будь добр, выполняй. Джеральду показалось, что он даже не удосужился прикинуть другие кандидатуры, ткнув наобум в ряды персонала Мунго и попав именно в него. Иначе он никак не мог объяснить, почему именно его, О'Хэнлона, выбрали в качестве замены Вересу для лекций в Хогвартсе.
- Да какого ж чёрта лысого? Моё дело - пострадавшими заниматься, а не разливаться авгуреем о важности профессии колдомедика... или чем он там со студентами занимается. У меня вообще нет никакого опыта работы с детьми!
Вслух он, конечно же, этого не сказал. Новая подробность, которой главный целитель добил его при личной встрече, была контрольным выстрелом в голову. Джеральд попытался выдвинуть свой единственный аргумент - и всё равно провалил попытку с треском. Главный был непреклонен, как статуя Магического Братства.
- Только этого не хватало для полного счастья. Что с Вересом-то случилось? Он тоже пострадал? И если он выписал целую смену колдомедиков, почему никто другой не может заменить его на лекциях? Нюхлер его дери, всё и сразу...
Хорошо ещё, что одна проблема решилась - кот был пристроен в заботливые руки миссис Ли. Слава Мерлину, от кошачьих она не ждала никакого подвоха и с радостью согласилась помочь. Теперь можно было с чистой совестью отправляться в дорогу.
- Джеральд...
О'Хэнлон вздрогнул и обернулся. Худшее, что могло случиться прямо перед камином - Одри Коттон, бледная, напуганная и сама не своя.
- Пожалуйста, напиши сразу, как только...
Оставшиеся слова просто застряли у неё в горле. Джеральду они и не были нужны - он и так всё понимал. Только успокаивающе положил ладонь на плечо:
- Обещаю, как только доберусь, сразу выясню. Не надо раньше времени думать о худшем. Всё будет хорошо.
Одри, всегда аккуратная, сдержанная и уравновешенная, беспомощно опустила голову и заплакала. О'Хэнлон хотел что-то добавить, но тут ему в руки уткнулся какой-то шуршащий свёрток.
- Возьми, пожалуйста... Это для Эмми. Эндрю так долго просил их испечь, а я только вчера время выкроила. Передашь, если...
Джеральд торопливо кивнул.
- Никаких "если", Одри. Как только передам, сразу напишу. И прекращай эти мысли - постарайся настроиться на лучшее!
Свёрток пах чем-то аппетитным и по-домашнему уютным. Спрятав его в саквояж, О'Хэнлон переступил каминный барьер, бросил щепотку пороха и назвал адрес, указанный в сопроводительном письме.
Хогсмид уже вовсю кишел аврорами, которые сразу после прибытия взяли колдомедика в оцепление. Кто такой, откуда прибыл, предъявите документы, закатите рукава... От последнего брови Джеральда поползли вверх - на предмет Чёрной метки его ещё никто не додумывался проверять. Когда его наконец отпустили, он чувствовал себя почти главным подозреваемым во вчерашнем преступлении.
На улице было ничуть не лучше. Помимо авроров, отовсюду высыпали какие-то зеваки, что-то шумно обсуждая и при этом всё время поглядывая на небо. Другие только подходили, краем уха слышали что-то из разговора - и застывали с открытыми ртами, в ужасе глядя вверх. Ничего не понимая, Джеральд тоже поднял голову... и тоже замер на месте.
Там, наверху, как будто застыл вчерашний дым, закрыв собой всё видимое небо. А посреди этого дыма, зловеще оскалившись, висел огромный человеческий череп. Из раскрытого рта, извиваясь, медленно выползала змея.
О'Хэнлон никак не ожидал этого зрелища и дорого бы дал за то, чтобы никогда больше его не увидеть. Распахнутая пасть смерти - прямо над школой. Кто, чёрт возьми, кто? Что должно быть в голове у того, кто за всем этим стоит?
Не теряя ни минуты времени, целитель поспешил к замку. Поднявшийся встречный ветер раздражающе трепал мантию и свистел в ушах, словно оказывая сопротивление.
Мадам Помфри, конечно же, не сразу узнала в прибывшем колдомедике выпускника десятилетней давности. Не слишком он был похож на то худощавое долговязое недоразумение, которое не раз хитростью пробиралось в её владения и совало нос всюду, куда его не звали. Теперь, конечно, ей захотелось узнать, каким он стал, но время было никак не подходящее для этого. Сославшись на срочность дела, Джеральд настоял на том, чтобы первым делом увидеться с профессором Вересом, вместо которого он прибыл. Правда, старушка при упоминании Вереса почему-то презрительно поджала губы и неопределённо махнула рукой в сторону лазарета. Поблагодарив её, целитель оставил на время клетку с филином в углу и поспешно зашагал по коридору.
Пострадавших было много. Джеральд, проходя по палатам, качал головой: ученики разных возрастов, с травмами и ожогами разной степени тяжести тянулись вдоль палат пугающими рядами. В воздухе стоял удушающий запах бадьяна, настоя растопырника и рябинового отвара. Медсёстры бегали от одного больного к другому - те, кто помоложе, вообще были близки к панике. Целительницы постарше призывали их к спокойствию и направляли туда, где сейчас их помощь была нужнее.
Проходя вдоль палат, О'Хэнлон внимательно изучал лица больных. Эмми среди них не было. Впрочем, радоваться было ещё рано.
Отодвинув занавеску в очередной раз, чтобы взглянуть на того, кто лежит за ней, Джеральд уже приготовился наклониться ближе, как вдруг...
- То есть?
- Верес?
- Живой, здоровый, собственной персоной? Выписал себе смену... и в ус не дует, сидит тут и залечивает мальчишкам раны?
Верес уже давно перестал различать свет. Волшебник медитировал на одинокий светильник, стоявший около тумбочки. Эмиль засыпал, временами уплывая куда-то в страну бессознательного, а иногда широко раскрывал глаза от каждого случайного шума. Дышать становилось труднее, так что он мерно ждал, когда твердая почва разума отступит. Грудная клетка двигалась совсем медленно, делая целителя больше похожим на неподвижную статую. Так, никем не беспокоенный, он просидел до первых лучей нового солнца. Сидел около неизвестного студента, которого он же вынес с корабля.
А ведь могло быть на одного больше, — устало усмехнувшись, принимая свою последнюю мысль как должное, Эмиль закрыл глаза.
- Верес?
Ну всё. Пришли таки. Какие же они медленные.
— Я…, — он медленно повернул осунувшееся лицо на туманную фигуру, — я готов. — Колдомедик попытался встать. Ватные ноги совершенно не слушались и покачнувшись, Эмиль в нужный момент схватился за тумбочку. Светильник закачался и пару раз перестукнув дном, таки свалился на одну сторону. Волшебный огонёк мгновенно потух.
— Джеральд? — Целитель сфокусировал взгляд на, откровенно говоря, прифигевшем лице своего коллеги.
— Каким дьяволом? ...не важно. Ты…, — Верес скривился. Приложил руку к пропитавшемуся пиджаку. Как это я не заметил? Обидно. Пиджак хороший, надо ещё на заказ сделать.
— Я тут так устал, — язык онемел, так что дальнейший бубнеж был абсолютно непонятен, кроме двух отчетливых слов, — идиот….метку…., — глаза закатились назад. Колдомедик тряпично обмяк и повалился на бок.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Вересу достаточно было повернуться лицом, чтобы сразу стало ясно: не так уж он жив-здоров, как могло показаться сначала.
— Джеральд? Каким дьяволом? ...не важно. Ты…
- Я, больше некому. И да, я тоже рад тебя видеть.
- Мне хоть кто-нибудь объяснит, что здесь...
Договорить О'Хэнлон не успел. Спрашивать было бесполезно. Верес явно был не в себе и, кажется, начинал бредить.
— идиот….метку…
- Что?..
Джеральд изо всех сил пытался разобрать хоть что-нибудь ещё из того, что бубнил коллега, и обеспокоенно вглядывался в его лицо. Всё впустую. То самое слово, которое сказало больше всех остальных, оказалось последним. Закатив глаза, Верес подался в сторону тумбочки и отключился.
- Чёрт... только этого не хватало!
Первым порывом Джеральда было вооружиться палочкой и привести целителя в сознание, но уже спустя секунду планы изменились. Рука Вереса обмякла и безвольно повисла, открывая взгляду окровавленное пятно на груди. Ткань успела изрядно пропитаться, хотя на тёмном пиджаке этого не сразу заметишь.
Недолго думая, О'Хэнлон приподнял коллегу, пытаясь удержать в таком положении, чтобы поднырнуть под обмякшую руку. Рядом мирно посапывал ничего не подозревающий студент - Джеральд чуть не задел его, пытаясь вытащить Вереса наружу.
- Хороша палата: тут же и больные спят, и медики в обморок падают.
Мысленно порадовавшись, что успел оставить вещи в кабинете мадам Помфри, О'Хэнлон с бездыханным коллегой на плечах потащился именно туда. Удача, как ни странно, решила милостиво повернуться лицом - хозяйки кабинета на месте не было. Приглядев в углу кушетку, Джеральд осторожно пристроил туда Вереса и перевёл дыхание.
- А теперь посмотрим, чего ты мне недоговариваешь.
Пиджак, казалось, был застёгнут намертво. Рубашка и так превратилась в окровавленную тряпку, поэтому избавиться от неё было проще простого.
- Хорош, ничего не скажешь...
Рана выглядела не столько жутко, сколько неутешительно. Наружу торчал кусок чего-то металлического непонятного происхождения.
Джеральд крепко задумался.
- Чем бы это ни было, оно явно сидит там со вчерашнего дня. И если Верес до сих пор жив, есть вероятность, хоть и небольшая, что тёмная магия в этом не замешана. Проверить всё равно надо будет, но только после извлечения - как бы эта хрень не шарахнула по организму в ответ на обнаруживающие чары.
Глубоко вздохнув, целитель открыл саквояж с инструментами. Да и отмыть руки после камина и хогсмидской экзекуции не помешало бы.
- Акцио тоже исключено... Мерлин упаси задеть нерв - и быть тебе, Эмиль, одноруким бандитом до конца дней своих.
Закончив с приготовлениями, О'Хэнлон вернулся к осмотру раны. Насколько глубоко всадился осколок, было трудно сказать - виднеющийся край ничем не намекал на его размеры, хотя крови он наделал изрядно. Ну что ж, раз Верес ещё дышит, надо полагать, лёгкое не пострадало. Осторожно прослушал - вроде бы ничего критического.
- Повезло тебе, Эмиль, что ты отключился сам по себе. Всё равно пришлось бы тебя на время обезвредить.
Рассуждая вслух, целитель взял обыкновенный маггловский скальпель - Верес, будь он в сознании, лишился бы его во второй раз. Но ничего не поделаешь - шерп при всём желании не сработает. Небольшой надрез по коже - и можно будет оценить характер осколка, чтобы извлечь без осложнений. На столе рядом уже дожидался своего часа хирургический пинцет - вопиюще маггловский, как сказал бы Верес, будь он в сознании. Но это, к его счастью, было не так.
Сосредоточив всё своё внимание, Джеральд осторожно вскрыл место ранения. Кусок металла застрял в зубце мышцы и задел латеральную грудную артерию.
- А ты чертовски везучий, Верес. Могло быть гораздо хуже... Хорошо ещё, что не додумался сам достать.
В очередной раз порадовавшись, что коллега ничего не чувствует, О'Хэнлон вооружился пинцетом и с предельной осторожностью извлёк чёртов осколок. Теперь нужно убедиться, нет ли в ране проклятия, прежде чем заживлять её...
Зеленый холм пригрел на себе потрепанный годами деревянный дом. Имеющий темно-коричневую крышу из плотно насаженных стальных листов и грязно-белые стены, исполосованные крутым ветром Франции, маленький, но гордый — он был наследием семьи Балаж. Здесь было и несколько хозяйственных пристроек былых лет. Дворик был обнесен таким же деревянным забором, а те немногие животные, что водились на ферме могли спокойно щипать хрустящую редкую травку, как будто бы специально рассыпанную неровными гроздьями.
— Эмиль! — Старушка Эдит подобрав полы своего передника с грозным видом вышла на крыльцо в поисках своего внука, — куда ты опять делся, негодный мальчишка!
Лучи жаркого летнего солнца давно перешли зенит. Сейчас, в тени заброшенного сарая, было самое настоящее раздолье для юного волшебника, опьяненного школьными каникулами. Август месяц. Впереди еще недели свободы, прежде чем ему снова придется сменить рубаху на винно-красную мантию своего института.
Наслаждаясь вкусом высушенного мятлика, светловолосый юноша, забросив ногу на ногу, удобно пристроился на стоге свежесобранного сена. Кубики были заботливо перевязаны бечевкой, да спрятаны подальше от конюшен, чтобы местные любимицы не позарились на корм, заготовленный на зиму.
Глаза неотрывно следили за скачущими буквами на новой странице. “Пособие по разведению оккамий: что важнее, скорлупа или детеныш”. Потрепанная перечиткой книжка давно лежала и собирала пыль в библиотеке семьи. Для Эмиля это было новое окошко, чтобы подглядеть за волшебниками, специальность которых состояла в разведении этих животных. В голове продолжали множится вопросы: а почему бы не поставить это на поток, сколько стоит такая скорлупа, почему мы так мало знаем о мире в котором живем?
— Эмиль! — Старушка поравнялась с кирпичами сена, — я когда тебя за молоком посылала?
Книжка выпала из рук прямо на лоб горе-читателя:
— Ой, Ба, ну не начинай, — он ловко перевернулся на живот и поправил съехавшую соломенную шляпу, — вы сами предложили из дома переехать сюда. На кой черт - не знаю. Дома есть всё. В двух шагах Дюкре. У них есть коровы. А тут...
— А ну ка не юли! И не выражайся! — она вынула из кармана пару банкнот, — поезжай сейчас, пока магазин не закрылся.
— Давай я тебе лучше акцио корову подзову, а?
— Ох, я тебе сейчас задам, — Эдит подняла прутик лиственницы с земли, — а ну слезай и марш!
— Вот все мной командуют. Имей в виду, закончу школу и вот тоже буду командовать, — юноша легко приподнялся на руках и ловко спрыгнул со стога, — будет тебе молоко, Ба, — мягко чмокнув старушку в щеку, Эмиль, придерживая головной убор, побежал к конюшням.
Бурая кобыла обрадовалась появлению своего хозяина, понимая, что сейчас её наконец-то выпустят на прогулку.
— Сегодня без седла, справишься? — обхватив её шею рукой, Эмиль в два подъема забрался на лошадь и припустил галопом по проселочной дороге.
Вид преющих под солнцем полей быстро сменился на мелкие хозяйства фермеров. Где-то разводили свиней и куриц, это юноша понял по противному запаху, и постарался как можно скорее проехать самый нелюбимый участок дороги. Неожиданно, только что светло-голубое небо накрыла темная грозовая туча. Молнии начали бить по земле и приближались к наезднику. Он гнал сильнее, не в силах остановится. Не понимая, что подгоняя лошадь, он лишь становится ближе к неминуемой опасности.
С неба вырвался последний громкий раскат и небесный меч вдарил прямо перед загнанной кобылой. С громким ржанием, она, встав на дыбы, скинула с себя юношу. Тот не успел сгруппироваться и полетел головой на землю.
— Стоять! — Верес подскочил на кушетке, абсолютно не понимающий, что происходит. Вдох и жгучая боль в левом боку взбодрила не хуже коктейля “развратной мадам Пинс”. Целитель сразу же схватился за бок, да только тогда понял, что на нём нет рубашки. Руки вляпались во что-то вязкое, а пальцы случайно коснулись открытой раны. Верес не по-человечески взвыл и перевернулся на бок. Глаза вперились в высокую фигуру. Эмиль моргнул и с трудом поднял взгляд.
— О'Хэнлон, — прохрипел колдомедик пытаясь придумать максимально точно обозначение того, что он сейчас чувствует, — ты что тут делаешь? — В памяти всплыли последние события: смерть Люциуса, побег Крауча, метка Темного Лорда, письмо и Шарлиз. Джеральд замер с какой-то жестянкой в руке. Верес спустил ноги, присел и щурясь, всмотрелся на коллегу, прикидывая, что вообще тут может происходить. Давалось это путем колоссальных усилий. Но пришло таки осознание, что его раздели и разделали не просто так. ОН всё знает.
А потом...эх, хотел бы он резво подпрыгнуть, да вдарить по знакомой физиономии чем-нибудь тяжелым. Но всё на что хватило сил - подобрать декоративную подушку, да швырнуть в О'Хэнлона.
— Не подходи ко мне! — вторая подушка снова полетела в сторону, — убирай свои руки, ноги, побрякушки и проваливай! Где моя рубашка? — Эмиль шатаясь поднялся разбрызгивая свою драгоценную по полу. Ошарашенно, он вперился гневным (насколько это было вообще возможно) взглядом в возвышающуюся над ним шпалу:
— Ты идиот? На кой чёрт ты оставил порез открытым? — Верес прижал рану, взвыл ещё сильнее и кое-как доковылял до ближайшего стола, — где моя палочка? Хрен с ней. Где твоя палочка? Чем ты меня лечи…., — непонятный инструментарий быстро расставил всё точки в вопросах колдомедицинской этики.
— ЭТИМ?! — как бы Эмиль не хотел показаться озлобленным на весь мир, у него это не получалось. Уж слишком жалкая была картина. Не хотелось больше истерить, рвать и метать из стороны в сторону, и искать способ выплеснуть всю обиду. Хотелось, чтобы боль прекратилась. Чтобы все прекратилось. Верес сокрушенно опустил голову, зажмурился. Так чтобы О'Хэнлон не увидел, отвернулся. Стер непроизвольно выступившую слезу. И куда-то в сторону просипел:
— Доделывай, что начал. Целитель херов.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
- Specialis Revelio!
Вопреки всем подозрениям, ничего страшного не произошло. Целитель выдохнул с облегчением - во всяком случае, рана чиста. А с осколком лучше потом разобраться.
Жаль, что рук на всё не хватало. Плохо, когда ты сам себе и медик, и сестра... Придерживая одной рукой края открытой раны, Джеральд на время заложил палочку за ухо, а освободившейся рукой полез за настойками. Сначала - обработать рану, а после - заживить.
Вот тут оно и случилось - так оно и есть, когда собираешься в спешке, прямиком из постели и чертовски злой. Экстракт бадьяна благополучно остался далеко в Лондоне, в чёртовом нижнем ящике. Помянув про себя все непригодные части тела самых мерзких тварей, Джеральд перевёл взгляд с раскрытого саквояжа на мирно сопящего Вереса.
- Ничего, в кабинете обязательно должны быть свои запасы - главное, чтобы она не забрала их с собой.
О'Хэнлон понятия не имел, куда именно исчезла мадам Помфри, но вцепился в надежду, что она не унесла с собой весь бадьян, как в спасительную соломинку. Палочка перекочевала из-за уха в сумку, а вместе с ней - и осколок, как раз попавшийся на глаза. Бросив быстрый взгляд на распластавшегося Эмиля, колдомедик вытер сомнительный кусок железа от крови, завернул в чистую салфетку и незаметно спрятал между шерпов, так и не побывавших сегодня в деле.
- Вот и хорошо. А теперь лежи и не двигайся, пока я найду то, что нужно.
Остатки совести нашёптывали, что мадам Помфри может тряхнуть стариной десятилетней давности и возмутиться, что кто-то незваный опять залез в её шкаф. Строго-настрого приказав им молчать, Джеральд открыл шкаф - и тут же наткнулся на заветную жестянку.
— Стоять!
Дёрнувшись от неожиданности, О'Хэнлон застыл на месте. Прямо на него уставился Верес - уже не спящий, сидящий на кушетке и совершенно озверевший.
- Ты что?
Не успев ничего толком сообразить, Джеральд увидел, как его нерадивый пациент, вцепившись рукой в рану - в открытую, чёрт подери! - с диким воем скорчился на кушетке.
- Твою ж за ногу!..
Не выпуская из рук жестянку, целитель поспешил к Вересу. То, что коллега повредился умом, почему-то не вызывало никаких сомнений.
— О'Хэнлон, ты что тут делаешь?
- А, тебе напомнить? Как ты выдернул меня из постели в три часа ночи и срочно вызвал сюда?
- Мандрагору собираю, - саркастически выдал Джеральд, - вот, специально прилетел пораньше, пока без меня всю не выкопали.
Собственно, с мандрагорой он не ошибся. Ибо Верес заорал так, что можно было бы с целой грядкой потягаться.
О'Хэнлон попытался перехватить взбесившегося коллегу, но поздно. Для начала ему в лоб прилетела подушка, заботливо вышитая кем-то от нечего делать - всё произошло так быстро и неожиданно, что уворачиваться было некогда. От второй Джеральд уже увернулся, метнувшись в сторону. Нога предательски поехала на чём-то скользком, и вовремя попавшая под руку стена стала настоящим спасением.
— Ты идиот? На кой чёрт ты оставил порез открытым?
- А ты на кой чёрт вскочил? - рассвирепел Джеральд. - Я ещё не закончил! Кто тебя просил дёргаться и трогать рану? Жить надоело?
— ... где моя палочка? Хрен с ней. Где твоя палочка?
Вот тут мысли у обоих совпадали как нельзя кстати. Именно сейчас О'Хэнлон трижды пожалел, что оставил палочку вместе с инструментами, наивно думая, что за пару минут ничего не случится. А теперь вместо того, чтобы обезвредить Вереса, всем своим видом и действиями похожего на дикого раненого зверя, он встал перед ним, закрывая путь к отступлению. Если не успокоится, придётся применить силу - обычную человеческую, раз уж магии он сам себя по глупости лишил.
- Только бы он не увидел скальпель. Главное...
— ЭТИМ?!
Кажется, даже стёкла в окнах резко запросились наружу, лишь бы не слышать этого вопля. Но именно этот истерический припадок окончательно вывел Джеральда из себя. Такой чёрной неблагодарности он не встречал ещё с тех пор, как одна буйная дама с пульсом плохого наполнения расцарапала ему лицо.
- О да, конечно! Лучше было бросить тебя к чертям издыхать там, в палате. Знал бы, не трогал бы твою шкуру... чистоплюеву.
О'Хэнлон раздражённо сплюнул и заскрипел зубами от досады. Самым обидным было то, что он бы всё равно не смог этого сделать.
Верес, похоже, тоже выдохся. Джеральд увидел, как он болезненно скривился и отвернулся. Показалось ему, или он заплакал? Если так, то он, О'Хэнлон, сегодня увидел непростительно много лишнего.
— Доделывай, что начал. Целитель херов. - обиженно прозвучало откуда-то со стороны Вереса сквозь зубы. Это было так по-детски смешно, что Джеральд нервно хмыкнул - на эту сволочь неблагодарную даже разозлиться толком невозможно.
- Всё сказал? Теперь давай сюда свою рану, дырявый ты наш.
Всё-таки экстракт бадьяна - мощная сила. Во всяком случае, душераздирающие вопли Вереса это всеми силами подтверждали. И О'Хэнлон, крепко зажмурившись, в который раз пожалел, что палочка всё ещё валяется среди инструментов...
- О да, конечно! Лучше было бросить тебя к чертям издыхать там, в палате. Знал бы, не трогал бы твою шкуру... чистоплюеву.
Методы лечения, как и методы взаимоотношений внутри магического мира часто становились спором и началом многих конфликтов. Особенно для Вереса. Стерпеть можно, конечно, всякое. Стерпеть, но не забыть. Эмиль неоднократно ловил коллегу ныкающим странные железки в свой саквояж, но открыто спрашивать, что это - не решался. Не его это дело. Мало ли какие вещи он сам таскал с собой в своей сумке. Осуждать кого-то не зная причин, это скупость разума. Однако сейчас, маггловская дрянь досталась целителю без предварительных ласк.
Перед ним было живое доказательство в потворстве мерзким желаниям О'Хэнлона. Какая гадость. Хуже всего было то, что эти “штуки” побывали внутри Вереса.
- Всё сказал? Теперь давай сюда свою рану, дырявый ты наш.
Эмиль поежился. Вспомнил те нелегкие для его пациентов моменты, когда он сам бесцеремонно использовал экстракт бадьяна. Но всё было не в таких концентрациях! А этот?! Нет, чтобы разбавить водой. Вышел бы, нашел пару тряпок, да аккуратно сделал примочку. Повязал бы бинтами. Ну что за идиот.
— Подожди! — Верес тяжело вздохнул. Порез был сильный, а лучше бы всё решить прямо сейчас. Бадьян сделает своё дело. А потом...потом придется избавляться от всего устроенного бардака. И от О'Хэнлона.
Видимо, отправленная сова долетела до Лондона очень быстро. А зачем отправлять специалистам по полевым травкам? Надо убираться из школы. А может у него хотя бы крововосполняющее зелье есть? О чем это я. Все же такие профессионалы. Ну, хуже уже не будет. Только чуть-чуть потерпеть.
Это вряд ли могло успокоить хоть кого-то. Именно поэтому если уж Верес и лечил , то делал он это молча.
Целитель схватил тонкую книжку со стола и вставил между зубов. Главное, чтобы крики не были услышаны. Иначе сбежится вся школа. Эмиль откинулся чуть назад, облокотился на стол. Полностью выпрямиться не удалось из-за сверлящий боли. Моргнул, дав добро на новую пытку.
Рука Джеральда не дрогнула. Баночка с экстрактом бадьяна была открыта и повисла в дюйме от лица Эмиля, щекотя обоняние характерным запахом.
— Давай, — еле выдавил из себя волшебник. И тут же пожалел, что не отдал нужных указаний до...
Он отворачивал голову, кричал в себя, но это лишь ухудшало ситуацию. Открытая рана наполнилась зельем. Дырка затягивалась очень медленно, а Джеральд со спокойно, сука, изучающим лицом всё продолжал подливать топливо.
— Стой! — Книжка упала на пол, и теперь можно было проорать во весь голос:
— Остановись! — Кипяток шел по телу, заставляя непроизвольно дрожать. И нет, это не было на похоже на тонкую рябь тихого озера. Верес согнулся пополам, оттолкнув руку с экстрактом подальше от себя. Экзекуция продолжалось с минуту, длившуюся вечность. Мясо заживало быстро, но процесс роста клеток, ускоренный магией, сопровождался нескончаемым слюнявым шипением Эмиля. В тот момент он клятвенно пообещал себе отрезать пальцы О'Хэнлону, если он еще хоть раз будет его лечить.
Или - не будет?
Дыхание периодически сбивалось, но теперь Верес думал не о ране, а о том, что будет дальше. Мучения одним днём не окончатся, а вот Джеральд может наделать проблем на оставшуюся долгую жизнь.
Нужна палочка! Можно изменить ему память. Раз он сделал своё дело, то может быть свободным, ничего не помнящим магглом. Вывести его под руки, трансгрессировать в болото и оставить там эту тупую морду. На кушетке волшебной палочки точно нет.
Эмиль развернулся к окну. Бегло прошелестел взглядом стол. Палочки там тоже было. Зато, на столе главы Больничного крыла, стояла с виду ничем не примечательная полупустая банка с прозрачной жидкостью. Идея пришла мгновенно.
От О'Хэнлона надо избавляться. Если он, сейчас, весь из себя такой хороший, живым выйдет отсюда, то расскажет всем, что тут произошло. Хотя, Джеральд и не болтун вовсе. А, черт с ним.
Колдомедик медленно развернулся. Его спаситель выглядел абсолютно невозмутимо.
— Убери эту дрянь! — хлесткий удар по ладони, и баночка с бадьяном звонко раскололась о каменный пол.
Отвлечь внимание. Надо действовать сейчас.
О'Хэнлон наклонился. Роковая ошибка - повернулся спиной. Обняв банку ладонью, Верес приложил коллегу по голове. Ну вот чёрт дёрнул Джеральда в этот момент повернуться! Удар стекла пришелся в район височной доли и скулы. Не мешкая, Эмиль, для верности, носком ботинка заехал в поджелудочную поверженному товарищу.
— Это тебе за твои маггловские замашки! — хоть какая-то справедливость восторжествовала, на лице промелькнула тень улыбки. Теперь главной целью был саквояж. Там точно могло быть что-то, что можно использовать для угроз. Пусть даже и маггловская хрень. Двойные стандарты? На войне все средства хороши.
Верес, с тихим шипением, придерживая всё ещё заживающее место, обогнул согнувшегося колдомедика и потянулся к саквояжу.
Офф: почему никто всего этого не слышит будет указано ниже
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
- Ничего, терпи. Ты у нас крепкий, переживёшь.
В любом другом случае Джеральд бы никогда не стал наживую лечить открытую рану неразбавленным экстрактом бадьяна - без усыпления больного он вообще отказывался производить что-то подобное. Но сейчас на это не было не только времени, но и ни малейшего желания. Верес со своими чистокровными убеждениями и раньше торчал у него в горле непродвигаемой костью, а сейчас эта кость болезненно впилась в самое животрепещущее место. Какая ему, скотине, разница, чем его с того света вытащили? Лучше было шарахнуть палочкой по непонятному куску железа, который ещё неизвестно под какую магию заточен? Ну что ж, хотел магию - получай. Без неё, родимой, такие раны быстро не заживают.
По меркам О'Хэнлона, процесс заживления шёл прекрасно и на удивление быстро. Надо отдать должное старушке Поппи - чистый концентрированный бадьян, не разбодяженный никакими смягчающими добавками. Они хоть и смягчают боль, но заживление от этого идёт втрое медленнее. И как бы ни психовал Верес, ему непростительно повезло - к вечеру будет скакать, как фестрал на свободном выпасе.
- Стой! Остановись!
- Ты смотри, какой быстрый! Что, ещё быстрее? Терпи, быстрее никакая другая магия не умеет.
- Убери эту дрянь!
- Нет, он точно под чем-то находится. То ли под Империусом, то ли ещё под какой морочащей закваской.
Банка с бадьяном со всей дури треснулась о каменный пол и приказала долго жить. Чертыхаясь, Джеральд полез собирать осколки. Надо было всё-таки обездвижить Вереса для начала, а потом уже...
За спиной слышалось подозрительно натужное сопение. О'Хэнлону это не нравилось. Верес был непредсказуем, как метаморф в истерике. Что бы он ни задумал, его нужно...
Предсказатель из Джеральда всегда был никудышный. От коллеги он, конечно, ожидал любой подлянки, но предательского удара по голове - в последнюю очередь. Стекло обжигающе впилось в кожу - точнее, не только стекло. Всю левую половину лица будто подожгло адским огнём. Следующий удар пришёлся под рёбра, оборвав крик боли на корню. Целитель согнулся пополам, задохнувшись от болевого и сознательного шока.
- Ты... ты ох... кхр... нел?
— Это тебе за твои маггловские замашки!
Правду говорят: сделал добро - беги, пока не отблагодарили.
Тут не то что бежать - пошевелиться было настоящей пыткой. Хватая воздух и морщась на левую сторону, Джеральд попробовал хоть немного разогнуться. И как раз вовремя - Верес подозрительно нацелился на его вещи. Какого чёрта ему надо? Палочку? О'Хэнлон и так уже трижды проклял тот момент, когда оставил её там. Всего на минуту! И теперь эта минута могла стоить ему жизни. В том, что цена была не меньше, сомневаться уже не приходилось.
Перед глазами вспыхивали ядовито-красные пятна, не давая собраться с мыслями... Выдавив из себя остатки сознания, Джеральд всё же попытался. Там, в сумке, лежит открытый футляр с инструментами, в нём палочка... и припрятанный под футляром осколок.
И тут О'Хэнлон с ужасом понял, что именно в этом осколке сейчас сосредоточилась вся его дурацкая, никому не нужная жизнь. За которую он, тем не менее, отчаянно хватался.
Верес как раз наклонился, чтобы протянуть руку к саквояжу. Почти заживший бок так удачно оказался напротив локтя Джеральда, что устоять было невозможно.
- Получай теперь, тварь неблагодарная, по всем заслугам! Что, не нравится? Прости, одному такое угощение терпеть нельзя. Мерлин велел делиться.
Не дожидаясь, пока оглушённый болью Верес опомнится, Джеральд всё-таки разогнулся и от души хватил его по спине. Главное, что сил хватило хотя бы на это - кожу жгло такой изощрённой пыткой, каких ещё поискать. Рухнув на колени, колдомедик с хрипом и шипением подполз боком к саквояжу. Поворачиваться к Вересу спиной во второй раз он бы ни за что не рискнул. Одной рукой держась за обожжённое лицо, другой попытался достать палочку. Единственное спасение, которое у него ещё оставалось.
Футляр перевернулся, и шерпы со звоном посыпались на дно сумки, похоронив под собой скомканную салфетку с добычей. Пальцы, липкие от крови, ухватили такой родной и знакомый тонкий предмет, рискующий вот-вот выскользнуть...
Стерильную опрятность кабинета мадам Помфри рассекали кровавые брызги, визуально разделяя пространство на четыре неравные части. Помноженные и повторенные в битом стекле, они создавали ощущение чудовищной чрезмерности, — единственно верное описание череды событий прошлых суток. Вопреки стараниям — не чувствовать! не видеть! не... — Шарлиз все равно ощутила на языке букет едкого духа, стоявшего в кабинете. Анис и кровь.
Из глотки рвался придушенный шепот, и только. До того сознательно обезличенная поднимающаяся с пола фигура вдруг обрела явственные черты мистера Вереса. Жестокая решительная рука сжимала скальпель.
Пришласть ее осталась незамеченной, и девушка изо всех сил зажмурилась, как если бы могла в этот миг действительно рассеяться в воздухе, тщетно отрицая само свое присутствие во внезапно исказившемся сумасшедшем пространстве. За закрытыми веками зловещий образ был еще ярче. Больше — вслепую, она нащупала за пазухой теплое древко волшебной палочки.
— Инкарцеро! Инкарцероинкарцероинкарцеро, — зашептала она, как помешанная. Ощущение иррациональности и в то же время правильности происходящего ранило ее в действительности еще совсем по-детски нежное нутро.
Неподдельность удивления, повисшая в пространстве, придала мужества, и второго волшебника Бэт связала уже хладнокровно. Без лишних объяснений девушка ступила на хрустящие пайетки стекла и, настороженно поглядывая на бесцеремонно обездвиженного, присела на корточки. Броня кровавых разводов почти запеклась, но даже она не могла оттенить нежно-розовый, только-только образовавшийся рубец.
— Грубая работа, — констатировала Бэт, метнув выразительный взгляд на мистера О’Хэнлона. Конечно, свои дальнейшие измышления девушка оставила при себе и вместо этого чуть надавила на место рубца. Пальцы, она знала, были холодными, но церемониться с целителем Вересом она не собиралась. Кожа мягко поддалась, не выдавая присутствия в уже зажившей ране инородных тел. Повезло. — Останется еще один шрам, но жить будете, — голос не подвел и прозвучал ровно. Девушка встала, старательно убеждая себя в том, что сердечному и приятному человеку предпочла отвратительного у только потому, что тот казался более помятым.
— Будьте уверены, только дернитесь, и получите ступефаем прямо в лицо! Верес, я вас предупредила, — прошипела она, сузив глаза. — А вы.. — О’Хэнлону, — а вы назовете мне три причины, почему я не должна послать за мадам Помфри или за группой авроров прямо сейчас, — со всей серьезностью объявила она и совсем по-макгоналловски поджала губы.
а внутри зачем-то высохшая трава...
Еще один маленький шажок и...Эмиль почти дотянулся по проклятого саквояжа, как прилетел больнючий удар прямо в зарастающую рану. Целитель нервно дернулся в бок. Перед глазами замелькали бесчисленные черные точки, которые на секунду превратились в одно большое расплывчатое пятно. Не успел он открыть глаза, как в больную спину прилетело ещё какой-то кувалдой. От неожиданности Верес охнул и распластался по полу.
Какой крепкий сучий сын. Надо было чем-то посильнее огреть. Где дурацкая палочка?
— Ты, — с кряхтением Эмиль попытался подняться, но тут же свалился обратно, — ты, — колоссальным усилием воли целитель таки смог перевернуться на спину. Отталкиваясь двумя ногами, он кое-как дополз до кушетки и с облегчением вздохнул, как только спина прислонилась к холодному металлу. Несказанное везение для сегодняшнего дня - рассыпанные осколки хрустели под подошвой, а не под его позвоночником.
Он остановил полный недоверия взгляд исподлобья на стоявшего на коленях О'Хэнлона. Потрясенный, он закрывал рукой половину лица, а через пальцы струились кровавые дорожки. В другой руке, совсем неуверенно, у него была направленная на цель палочка.
Красавец, видели бы тебя в Мунго. Герой обоссаный, — Верес бесцеремонно закатил глаза, — как можно было пройти через авроров, выйти целым из кабинета Грюма, вытащить сраного Крауча на белый свет, и вот так глупо споткнуться об этого урода.
— Ну и что ты будешь делать, Джеральд? — на лице появилась ухмылка. Как будто - никто не слышал его собственных криков. Как будто - стекло треклятой банки разбилось само по себе. Как будто - в следующую минуту мадам Помфри не заявится с воплями в свой собственный кабинет. А старушка наверняка свалиться в обморок от увиденного. Теперь-то уже всем всё должно быть понятно. Если рисковать, так сейчас. Эмиль нашарил рукой вывалившийся из саквояжа шерп. Вряд ли им вообще что-либо можно сделать, но это было хоть что-то.
— Я с тебя….— угрозу оборвал знакомый девичий голос:
— Инкарцеро!
Веревки крепко облепили целителя и сцепили руки в неестественном положении. Верес в шоке уставился на вошедшую студентку. Эндрюс, какого лешего! Тебе всё неймётся! Неужели после вчерашнего ты ничего не усвоила?
— Бе..моз..ая ту..и..ца! — Откровенное возмущение никак не помогло высказать, кем именно он считает гриффиндорку. Слишком сильно затянутая грудная клетка была способна только на небольших вдохи. Что она вообще тут забыла? Я не смогу избавится от двух разом. Нужна палочка!
Внезапно, Шарлиз снова оказалась в опасной близости. Снова она с ним нянчиться как с маленьким ребенком. Верес дернулся назад, ударившись затылком о железную стойку кушетки. Изо рта вырвалось беззвучное восклицания: Холера тебя дери!
— Грубая работа
Колдомедик постарался вытащить хотя бы одну руку, чтобы можно было дотянутся до её шеи. Несколько секунд ожидания и девчонка была бы в обмороке. Тогда, оставался только О'Хэнлон.
— Останется еще один шрам, но жить будете.
Без ценных указаний я уж точно смогу жить дальше.
Верес проводил её невидящим взглядом. Попытался отогнать свалившуюся на всё тело ноющую усталость. Вчера носился как умалишенный, пытался сделать правильные вещи и вот это благодарность? Влип по самую макушку с подростком и чудаком.
— Всемогущий!
Внимание переключилось на дальний конец кушетки. Пиджак! Беспечно брошенный, с кровавыми разводами, сейчас он представляй намного большую ценность, чем лечение О'Хэнлона.
— Верес, вы…Вы, блять, совсем ополоумели?!
Что вообще было в этой банке? И потом, он сам виноват! Разделал меня своими маггловскими штуками. А полоумный тут я?
Целитель неуверенно заерзал на месте. Чары вечно держаться не будут, а чем скорее от них можно будет избавиться, тем быстрее в руках окажется заветный артефакт. Удалось высвободить правую руку и завести её за спину. Шерп коснулся веревок и лезвие продиралось сквозь спутывающие, плотно сложенные, нити.
— Будьте уверены, только дернитесь, и получите ступефаем прямо в лицо! Верес, я вас предупредила.
Впервые за всю свою жизнь Эмиль слышал в свою сторону подобные слова. Он окаменел, да так, что возможность дыхания можно считать благостью в такой ситуации. Слова какого-то несформированного подростка отбили охоту двигаться к палочке дальше. Даже если бы он успел её схватить, то пущенное в спину заклинание наверняка вырубит его надолго. Надо найти компромисс.
— А вы назовете мне три причины, почему я не должна послать за мадам Помфри или за группой авроров прямо сейчас.
Молчи дурак!
— Шарлиз не надо никого звать. Мы взрослые люди и всё сами решим.
Картинка изменилась слишком быстро. А что - никто ничего не знает о том, что тут случилось? Но как же так? Больничное крыло было пустым и посторонние звуки должны были привлечь внимание! И почему, тогда, тут появилась именно Эндрюс, а не авроры? Если О'Хэнлон действует по своему желанию...то скорее всего - Люциус ничего никому не сказал. Хороший мальчик, умер молча. Надо выяснить, что вообще в школе происходит.
— Там был горящий корабль...там было много всего. Шарлиз, если ты меня развяжешь, я могу всё рассказать! Я ранен, мне нужно помощь, а не веревки, — он насупился и громко втянул носом, пропитанный анисом, воздух . Корабль потушен. Тело мальчишки забрали авроры. О'Хэнлон может быть просто подкреплением с Мунго. Однако, хоть кто-то работает на совесть.
— Джеральд, я также прошу тебя выслушать меня....
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Теперь, с палочкой в руке, Джеральд чувствовал себя почти в безопасности. Вот только дикая боль, охватившая пол-лица, никак не давала ему сконцентрироваться. Это чувство уже было ему знакомо, только в меньшей мере - яд глизня, обладающий сильнейшим жгучим свойством. Когда-то О'Хэнлон случайно пролил немного на колено - кожу обожгло немилосердно, и отдирать от неё брюки было тем ещё удовольствием. Но сейчас яд с каждой секундой всё сильнее въедался в открытые раны и, казалось, пробирал аж до самого костного мозга.
Одним глазом Джеральд видел перед собой своего противника - обозлённого, всклокоченного, измазанного в крови. И, в отличие от него самого, не вооружённого ничем, кроме испепеляющего взгляда. Не по правилам, конечно, применять боевую магию к безоружному - но вряд ли это будет подлее, чем удар по голове со спины.
Где-то в стороне отчаянно захлопала крыльями птица, запертая в клетке.
— Ну и что ты будешь делать, Джеральд?
- Защищаться, - палочка в руке волшебника подрагивала, выдавая нервное напряжение, - до последнего. Сюда придут и увидят следы... вопросов не останется...
Хватит уже! Меньше слов. С этим пора заканчивать, пока Верес не оклемался.
Сосредоточиться на заклинании оказалось сущей пыткой - оно требовало хорошей концентрации, а Джеральд вместо этого пытался перебороть боль от чёртового яда глизня. Верес явно не собирался так просто сдаваться. Чем быстрее получится собраться с силами, тем лучше.
Ну же... давай!
Пальцы до побеления сжали палочку. Верес, пошарив рукой по полу, вооружился шерпом.
Да ладно? И что дальше?
Прерывистый вдох, резкий выдох. Сосредоточить всю энергию на этом подонке, и...
- Петрифи...
— Инкарцеро!
Чей-то высокий голос прозвучал в самый ответственный момент - так же внезапно, как вслед за ним оборвалось противостояние. Опутанный верёвками, Верес выпустил шерп и снова привалился спиной к кушетке. Пытаясь освободиться, он что-то рычал от бессилия и стал ещё больше похож на зверя - дикого, разъярённого, попавшего в западню.
О'Хэнлон убрал руку от лица и повернулся, чтобы увидеть, кто это был - и тут же задохнулся от неожиданности, возмущения и крепкой хватки верёвок, сдавивших грудь. Его тоже связали. Вместе с палочкой, которую он заклинившей хваткой всё ещё держал в руках, его накрепко связали. И кто? Девушка! Девушка, которую он прекрасно знал.
Бэт Эндрюс - с неё ещё и не то станется. Ничем не похожая на свою мать, отчаянная бунтарка, которая однажды просто взяла и заявила, что тоже собирается стать колдомедиком. Мерлин, да с таким боевым духом только в мракоборцы идти!
Положение было бедственное и унизительное. Джеральд тщетно попытался освободиться, разорвать верёвку ко всем чертям - в итоге вышло только хуже. От напряжения кровь прилила к лицу, усиливая боль, и целитель просто осел на пол, крепко зажмурившись. Могло быть что-то хуже этого? Могло, ещё и как.
Приоткрыв один глаз, Джеральд с удивлением наблюдал, как Бэт, приблизившись к Вересу, с какой-то пугающей нежностью коснулась зажившей раны.
Фестраловы почки, этот тип - форменный убийца! Напрочь слетевший с катушек псих. Он рехнулся, он опасен - и она его совсем не боится...
Эмиль вёл себя неизменным образом - по-скотски. И тем не менее, Бэт даже это не смущало. С видом опытного целителя она изучала его зажившую рану.
- Грубая работа, - прозвучал суровый приговор, и О'Хэнлону даже стало немного смешно. Конечно, он бы не стал так церемониться с Вересом, как Бэт. Но в чём-то она была права - обычно он работал совсем не так, намного аккуратнее. Да и сопротивление Эмиля сыграло обоим совсем не на руку. А главное, что в ответ? Страстное желание убить в благодарность?
— Останется еще один шрам, но жить будете.
Шрамы можно свести, если в них нет тёмной магии. Кто бы ему в голове шрам вылечил...
И тут Бэт повернулась к нему. Этого Джеральд почему-то меньше всего ожидал. Отступать, когда ты повязан по рукам и сидишь на полу, невозможно. Отвернуться - толку никакого. Остаётся только, сдавленно дыша, принимать как должное: его, целителя, со знанием дела осматривает зелёная студентка - не доросшая даже до стажёра. И что самое страшное - не чужая, знакомая. С чужой можно было разойтись и забыть досадный инцидент - а Бэт, чертовски решительная Бэт, всё запомнит.
— Верес, вы… Вы, блять, совсем ополоумели?!
О'Хэнлон только головой качнул - тяжёлой, плохо соображающей. Ещё минуту назад она с какой-то странной материнской заботой возилась с этим извергом бородатым - и вот уже почти готова его убить на месте. Что за хрень тут вообще происходит?
— Будьте уверены, только дернитесь, и получите ступефаем прямо в лицо! Верес, я вас предупредила.
О, да! Он получит, можно не сомневаться. Он бы ещё раньше получил, если бы не Бэт. Но у неё и у самой рука не дрогнет, это факт!
— А вы назовете мне три причины, почему я не должна послать за мадам Помфри или за группой авроров прямо сейчас.
На Джеральда уставился такой строгий взгляд, какого он уже десять лет не видел - с тех пор, как сам был вот таким же, как Бэт. Так умеет смотреть только один человек, и этот человек - её декан, профессор МакГонагалл. Но профессор - почтенная дама, ей удивляться не приходилось. А тут Бэт Эндрюс, бесшабашная девчонка, смотрит на него, как на нашкодившего студента!
- Для начала мне интересна хотя бы одна причина, по которой этот идиот, - целитель кивнул головой в сторону Вереса, - треснул меня по голове со спины.
А дальше... Дальше было то, что не поддавалось никакому объяснению. На Вереса таким магическим образом действовал суровый гриффиндорский взгляд Бэт? Он напрягся от его вопроса? Что-то ещё - может, действие заклятия или зелья, повредившего вересову психику, стало ослабевать?
Тем не менее, случилось именно то, что случилось - Эмиль Верес вдруг резко пошёл на попятную.
— Шарлиз, не надо никого звать. Мы взрослые люди и всё сами решим.
- Это ты нам сейчас говоришь?
— Там был горящий корабль...там было много всего. Шарлиз, если ты меня развяжешь, я могу всё рассказать! Я ранен, мне нужна помощь, а не веревки...
- Не верь, Бэт. Помощь он уже получил, хотя не заслужил её.
— Джеральд, я также прошу тебя выслушать меня...
О'Хэнлон ничего не ответил и снова попытался освободиться. Но тут ему на лоб легла прохладная ладонь:
— Прикройте глаза, - непреклонно прозвучало совсем рядом, и не успел целитель ничего ответить, как его лицо окатили струёй воды. Вода, унося за собой кровь и яд, потекла по шее, скрываясь под воротом халата... Зашипев от боли и бессилия, Джеральд снова зажмурился и стиснул зубы:
- Чччёрт... Бэт, там стекло! И это яд глизня... Я сам. Развяжи меня, пожалуйста... я всё сделаю сам.
Сегодня она спала тут же, на кушетке, урывками. Забылась беспокойным сном. Преимущественно всех, кто находился в Больничном крыле, мучили одни и те же кошмары. Стоны слились в один. Ночь догоняла и в бодрствовании. Грань между сном и реальностью снова стиралась. Тошнотворный запах успокаивающего ромашкового настоя пропитал геометрию амфилады стерильности комнат. С тысяча девятьсот девяносто четвертого года Шарлиз Эндрюс возненавидит ромашку во всех ее проявлениях.
— Вы? — приподняла бровь. — Взрослые люди? — Издевательски передразнила она таким тоном, что без лишних пояснения было понятно: в гробу она видала политкорректные попытки завести непринужденную беседу. Они, верно, за дуру ее держат.
Шарлиз Эндрюс недоверчиво покачала головой. Вещал Верес, О’Хэнлон — вторил ему. И оба с возмутительно спокойным видом пытались впарить ей какую-то чушь: один — давя на жалость, а второй, притворяясь славным парнем. Губы Бэт сжались в бескомпромиссную линию.
Проснулась спозаранку, рывком поднимаясь с кушетки.
Тяжелый запах целительских мазей за ночь осел на спутанных волосах.
Влажный воздух первого этажа не давал вздохнуть полной грудью.
Сегодняшнее утро только обострило резкость мира, в котором она оказалась еще вчера. Сегодняшнее утро лишило ее еще одного ритуала.
Как просыпалась в родной спальне Гриффиндора, она привычным движением чуть оттягивала в сторону тяжелый полог, открывающий взору обещание нового дня.
Сонная, она часто искала глазами кусочек синего неба, по которому, если день выдавался ясным, бежали редкие облака.
Здесь же окон она избегала.
— Нет… — Шарлиз недоверчиво покачала головой. Адресовала ли она этот жест Вересу? Или мистеру О'Хэнлону? Или в равной степени собственным мыслям? Последние хотя бы были для нее прозрачны. — Нет, — повторила она тверже. Устроили тут погром, а она, будь добра, пойми и прости? С досады она треснула ладошкой мистера О'Хэнлона по лбу. — Я вижу стекло. Хотите быстрее от него избавиться? Диктуйте, что делать, — решительно сказала она, неторопливо закатывая рукава. — Даром что ли практику проходила? — выжидательно уставилась на ею же провозглашенного буйного пациента номер один. — Или, — пауза была выдержана театрально. — Вместо воды я могу окатить вас настойкой бадьяна. Знаете, я слышала некоторые целители так делают.
Она зажмурилась.
Вопреки стараниям, — не чувствовать! не слышать! не..! — задохнулась от очередного вопля.
Двери за собой на подходе к небольшой приемной она предупредительно прикрыла. На палату — наложила заглушающее. А сама стояла и слушала.
Как будто ее сопереживание, незримое переживание и проживание чужой боли могло поменять хоть что-то.
Мгновение внезапной тишины напугало еще пуще.
Как Бэт ни напрягала слух, она скорее могла услышать мерное движение времени, чем тех, кто находился по ту сторону двери, и тогда она решилась и сделала шаг внутрь.
Стерильную опрятность кабинета мадам Помфри рассекали кровавые брызги...
— И я все еще жду объяснений. Сами посудите: замок сходит с ума, вчера погиб, — сглотнула вязкую слюну, — ученик, — называть его по имени казалось слишком. — Пожар на корабле, министр в Хогвартсе, дополнительные отряды авроров, дементоры. В Хогвартсе. Снова. И вы, после всего того, что тут устроили, еще хотите, чтобы вас просто отпустили? А если бы пришла мадам Помфри? Ей бы вы тоже зубы заговаривали? Да вас бы не то, чтобы на порог Больничного крыла не пустили, но и в Мунго после такого, — с каким-то мрачным удовлетворением фыркнула она. И мотала головой до тех пор, пока высказанная ею уверенность не осела где-то внутри, придавая храбрости, которой у нее не было. Не каждый день на ее долю выпадало с полсотни обгоревших покалеченных детей. Друзей. И один колдомедик, который, видимо, скорее руку себе отгрызет, чем примет чью-то помощь. А тут еще мистер О'Хэнлон, который вместо того, чтобы удружить — учудил.
— Я думала, вы поможете, — в эхо мыслей прокралась тщательно скрываемая обида. — Этот, — она вяло махнула в сторону Вереса, — завалился. Оно и понятно, как пить дать много крови потерял. И вел себя еще, как… — бубнеж вышел почти нечленораздельным. — А вы? Я на вас понадеялась. А вы?! Даже заглушающее заклятье не додумались наложить. И лечили по-варварски, — девушка содрогнулась, в ушах все еще звучал вой Вереса. Шарлиз Эндрюс еще того не осознала, но уже дала себе зарок, что сделает все от себя зависящее, чтобы не услышать подобного впредь. Ни от одного человеческого существа. — Ну и какой вы целитель после этого? Да, я все еще жду объяснений. А не ответите, возьму вашу палочку и догромлю то, что вы не успели. Мадам Помфри скажу, что так и было. И как думаете, кому поверят охотнее? Двум окровавленным буйным мужикам или студентке, которая так все это время помогла? — Для верности сказала вкрадчиво и отмерила сухой улыбки ровно столько, чтобы не было понятно серьезно это она или нет.
а внутри зачем-то высохшая трава...
Глупость положения начинала зашкаливать. Эмиль, резко сменивший тактику, теперь изо всех сил корчит из себя святую невинность. Бэт, всё такая же суровая и подозрительная, вообще не собирается развязывать ни одного из них. Джеральд ещё раз попробовал рывком освободиться - верёвка с треском натянулась, но не поддалась. Вот она, непомерная решительность Бэт Эндрюс - вся как есть вылилась в мощное заклятие.
И мало того - вместо освобождённых рук О'Хэнлон ещё и получил смачную затрещину по лбу. Какого чёрта? Верес ни за одну свою хамскую реплику не удостоился такого!
Не пытайся понять женщин, Джеральд. Просто брось к дьяволу это гиблое дело. И Вереса понять не пытайся - он ещё интереснее.
Бэт нависла над ним, не сводя глаз с живописного творения рук Вереса.
— Я вижу стекло. Хотите быстрее от него избавиться? Диктуйте, что делать. Даром что ли практику проходила? Или... Вместо воды я могу окатить вас настойкой бадьяна. Знаете, я слышала некоторые целители так делают.
О'Хэнлон запрокинул голову и напряжённо уставился в потолок. Он ни разу не считал Бэт бестолковой - совсем наоборот. Своей терпеливой заботой о Вересе, который вёл себя по-хамски, она заслуживала ещё большего уважения как будущий целитель. Так и надо - спасать человеческую жизнь несмотря ни на что. Джеральд к стыду своему признал, что ему изменила выдержка - та самая, которой должен обладать любой медик в самой критической ситуации. И бадьян он применил не только потому, что открытая рана истекала кровью и нужно было срочно её заживить - а потому, что всем своим существом, задетым за живое, хотел поставить Эмиля на место.
Бэт никуда не собиралась отступать. И Джеральд злился на себя за свою беспомощность перед ней.
- Тергео, - подсказал он, обречённо поворачиваясь раненой стороной лица к девушке. - Прочистить рану, удалить осколки и яд. Только потом - Агуаменти.
Всё ещё надеясь, что заживление ран и ожогов предоставят ему самому, обездвиженный колдомедик позволил творить над собой первую доцелительскую помощь. А Бэт, колдуя над ним, продолжала ворчать и отчитывать сразу обоих, как мальчишек.
— И я все еще жду объяснений. Сами посудите: замок сходит с ума, вчера погиб... ученик.
Внутри что-то похолодело и болезненно вздрогнуло. Все обвинения, которые продолжали сыпаться дальше, уже не имели никакого значения. О'Хэнлон резко повернул голову и, встретившись взглядом с Бэт, уместил тревожащий его вопрос в одно-единственное слово:
- Кто?..
Из клетки на свободу пыталась прорваться напуганная птица. Джеральд слышал, как в бессилии хлопают крылья, и испытывал то же самое отчаяние. Примчаться чёрт знает откуда по первому зову на помощь - и теперь сидеть на полу, не в силах помочь не то что больным, но и себе самому. Наткнуться на человека, которого считал своим неплохим другом, в паршивом состоянии, сделать лучшее, что можно было предпринять в его случае - и в благодарность огрести банкой с ядом по голове. А теперь этот гад ползучий держит его за идиота и медовым голосом рассказывает сказки - и что самое странное, Бэт на его стороне! Даже несмотря на то, что не верит.
— Я думала, вы поможете... Этот завалился. Оно и понятно, как пить дать много крови потерял. И вел себя еще, как…
- А я здесь затем и был, чтобы помочь, - с нажимом ответил О'Хэнлон, пытаясь выглянуть из-за рыжей копны волос и встретиться взглядом с Вересом. - Похоже, что не надо было.
- А вы? Я на вас понадеялась. А вы?! Даже заглушающее заклятье не додумались наложить. И лечили по-варварски... Ну и какой вы целитель после этого?
В голосе Бэт было столько волнения, что он через каждое слово срывался на дрожь. Она и сама дрожала, гневно высказывая целителю в лицо всё, что накопилось внутри. И Джеральд уже сам не знал, кто из двоих шокировал его больше. Сейчас ещё окажется, что Верес прав - и жаль, что не разнёс ему голову чем потяжелее!
- Если бы я знал, - задыхаясь от поднимающегося гнева, предупредил О'Хэнлон, - я бы пальцем не тронул этого дикаря. Я пришёл - и застал его в палате возле больного. Он только повернулся - и брякнулся в обморок. Я принёс его сюда, осмотрел и сделал всё, что требовалось. Лучшее, что можно было сделать в его случае. А он взял и очухался прямо посреди операции - и не дал мне её закончить. К чёрту обвинения - мне плевать, что он думает о моих методах. Но если бы я знал, что он попытается...
... порешить меня, как собаку - вряд ли за то, что я пустил в ход магловские инструменты. Я видел то, чего не должен был видеть - и теперь меня нужно убить.
... разделаться со мной в знак благодарности - пускай бы сам зализывал свою рану. И плевать, где и за какие заслуги он её получил.
Бэт всё ещё испытующе глядела на него, как на живодёра, и это ещё больше задевало Джеральда за живое. Сколько можно молча сносить удары и тем самым делать Вереса невинной жертвой? Ни минуты не сомневаясь, он откровенно, от души добавил:
- И я не жалею, что применил анисовый настой. Он сумасшедший, и он был опасен. Такими, как он, должно пятое отделение заниматься... а здесь не нашлось ничего лучше для этого психа. И рану свою чёртову не дал долечить - так спешил и рвался в бой... ну что ж, хотел побыстрее - побыстрее и получил.
Просьба не подействовала.
— Да, как взрослые люди! Ты получил то, что заслужил! Маггловские инструменты? Да за такое тебя бы выкинули из Мунго! И правильно бы сделали. Я бы первым подписал бумагу, — зарычал в сердцах Верес, реагируя на обидные слова в свой адрес, — я вообще тебя ни о чём не просил и в гробу я видал твои маггловские штучки, — Эмиль смутился, отметив непонятную интимность в общении между двумя, недоцелителями. Что это еще за “Бэт”? Кличка? Как для собаки? Я даже лошадь не рискнул бы так назвать.
— Шарлиз, прошу тебя, послушай! — Взмолился Верес, когда казалось, что внимание студентки, наконец, переключилось на него. Но нет, она даже не удостоила его кивком головы, словно колдомедика не существовало в её реальности. А вот О'Хэнлон упорно продолжал называть Шарлиз “Бэт” и это раздражало.
Фамильярность и непрофессионализм, я думал, ниже падать тебе уже некуда.
Среди множества упреков, он услышал новость, окончательно выбившую почву из-под ног.
Авроры - понятное дело. Фадж, скорее всего, послал за ними после первого своего визга. Но дементоры…нет. Ещё рано.
Стражи Азкабана, так быстро и так неожиданно оказались слишком близко к его собственной шкуре. Волосы на затылке непроизвольно зашевелились.
Так... они что, ищут Крауча? Значит, министр знал, что он в замке? Ничего не понимаю. Значит, в сговоре участвовали и Дамблдор, и Грюм, и Фадж? Получается, я только что вытащил живого пожирателя смерти из рук сильнейшего волшебника, бывалого аврора и министерства? Внутреннее эго тепло замурлыкало. Это конечно было приятно. Вот только если нет зрителей, тонкость представления вряд ли кто-то заметит. Верес взбодрился, окрыленный мыслями.
— Ты закончил? — вмешался целитель, как будто предложил чашечку чая, — сумасшедший дикарь, который заговаривает зубы двум защитникам праведности, — Эмиль сделал вид опьяненного болью пациента. Тело по-прежнему ныло, но не настолько зверски, как это было несколькими минутами ранее.
— Да, — он отважно согласился с летевшими в него обвинениями, гордо подняв подбородок, — пусть будет так. А теперь слушайте оба. Вас там не было. Появившийся в Большом зале паренек на метле застал всех врасплох. Что мне надо было делать, когда какой-то ученик вопит про горящий корабль? Скажи мне, Джерри, ты бы остался на месте? Не думаю. Ты бы поступил так же, как и я. Ты бы тоже побежал туда - к детям. Уже с самого берега были слышны крики. Представьте крики детей на корабле, который Мерлин знает, сколько времени, горел! Как легко они забудутся? — он отвернулся к окну, пока Эндрюс ворковала над пострадавшим от яда колдомедиком, — вот и я считаю, что сегодняшние события не скоро уйдут из моей памяти. Должен ли я был развернуться и удрать, потому что “там опасно”? Разумеется, я пошел внутрь. Там-то я и получил сюрприз в легкое. Какой-то ящик взорвался. Я мог вообще не уйти с этого проклятого корабля! А этот поганый кусок за...— "замка", он чуть не проговорился, но остановился вовремя, — застрял во мне. Всё что я мог: освободить несколько студентов с нижних палуб. Я думал, что смогу дождаться подкрепления и к завтраку оставить Больничное крыло на….да вот хотя бы на Фергюсона. Но ведь Мунго направил тебя, Джерри. Наверное, я все-таки должен тебя поблагодарить. Ты со своим чистым сердцем, как обычно, влез не туда. Так что да, я благодарен тебе за своё спасение. И прости за банку, прости, что я всего лишь защищал себя. Как это было грубо с моей стороны, — тень неуловимой улыбки снова скрылась с лица.
— Ученик, о котором сказала Шарлиз... его звали Люциус фон Трир. Я видел его там. Точнее - видел то, что от него осталось. Я не мог его вытащить. Он как бы так сказать, — Верес поджал губы, подбирая нужное слово, — прилип к полу. — Он, наконец, смог выбрать самое точное описание и поморщившись, то ли от боли, то ли от воспоминаний, уставился в пол.
— Я видел многое в своей жизни. И это, — не стоит даже ломаного сикля, — поверь мне, Джеральд, то, что случилось - это было хуже, чем после чемпионата мира, когда к нам аппарировали прямо в отделения. С ращепами и ожогами, то были взрослые люди. А тут... Джеральд, тут были дети, — он на секунду осёкся на Шарлиз, понимая, что дальнейшие слова не предназначались для ушей девушки. Теперь-то Эмиль знал, что её папочка сам пострадал от Пожирателей. Но усмирить такую решительность, с которой Шарлиз ворвалась в кабинет, можно только напирая на то, что девчонка пережила сама.
— Смерть ребенка. Такая страшная смерть. Он был..., — Эмиль как будто задумался, случайно потеряв нить правдивой лжи, — хотя, сейчас это уже не важно. Как целитель, я понимаю, что иногда - смерть остановить нельзя. И я знаю, что нельзя брать на себя ответственность за это. Но важность человеческой жизни нельзя переоценить. Мне сложно... но почему то я виню себя за это. Что если бы я успел? Наверно, я мог бы сделать хоть что-то, — Верес поднял глаза к небу за окном. Темная метка полностью растворилась среди облаков. Это странным образом успокаивало.
— А теперь ещё и Темная метка! Я когда приехал в Британию, думал, они избавились от Того-Кого-Нельзя-Называть. Но сейчас. Как могли допустить такое на территории магической школы? А что если корабль подожгли эти, как их там? Помнишь, Пророк писал, что после чемпионата мира она тоже была в небе? Люди видели Пожирателей в масках. Тут же - лично я не видел кто поджог корабль. Но то, как всё складывается... это выбило меня из здравого рассудка, — Верес снова скривился, показывая, что веревки мешают дышать и двигаться. Эндрюс по-прежнему смотрела на него всё с тем же вызовом. Возможно, слова всё-таки подействовали и она готова слушать. Но готова ли она поверить?
— И сейчас, полагаю на кабинет наложены заглушающие чары. Очень умно с твоей стороны, Шарлиз, — вот почему у нас нет толпы авроров в гостях.
— Я должен извиниться в первую очередь перед тобой, - он виновато поднял на неё глаза. — Прошу тебя, развяжи нас. Я не уверен, могу ли, но всё-таки посмею просить тебя никому не говорить о том, что случилось здесь. Для меня и мистера О'Хэнлона это может сказаться не самым приятным образом. И все слова, что я тебе сказал, они были ради твоей же безопасности. Мне бы не хотелось, чтобы что-то подобное случилось с тобой. Мадам Гарбо не перенесла бы такой удар, — он знал, что мать занимает важную роль в жизни Шарлиз. И теперь, когда он зацепил её и отца, Эндрюс должна молчать.
— Строительство воздушных замков ничего не стоит, но их разрушение обходится очень дорого. И если ты хочешь на меня злиться за правду - у тебя есть на это право, — он покачал головой и натянул на лицо неуверенную улыбку.
— Джеральд, я даже в самых гнусных мыслях не мог себе представить, что ты, являясь колдомедиком со стажем, будешь использовать хирургические инструменты магглов. Но это твой выбор. И я соглашусь, что, возможно, такие методы имеют место быть. Но не со мной. Так что я буду молчать о твоих... предпочтениях в выборе способов лечения. Только если ты не будешь придавать огласке мою историю. Мне бы не хотелось быть хоть как-то втянутым в будущие расследования. Дел и так слишком много. Давай я хотя бы тебе с лицом помогу.
ОФФ: Большая просьба игрокам не прерывать текущую игру
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Не дрогнула ни мускулом. Самое забавное, что она к нему не стремилась, но, много наблюдая со стороны, сразу распознала его. Это ощущение полного контроля над ситуацией. Пьянящее сильнее и быстрее, чем любые признания. Она почувствовала свою силу. Власть момента. Власть над ждущими ее вердикта. Она чувствует, как начинает кружиться голова. Обращает внимание на мелко трясущиеся от звука чужого голоса руки, и движения становятся плавнее, не выдавая больше ее предельную обращенность в слух.
Ей нужны были ответы. При этом что-то подспудно не давало покоя. Потому она и вслушивалась в их голоса больше, чем хотелось бы. Больше, чем требовала ситуация. Сказка Вереса совершенно не вязалась с тем, что она слышала от него до этого. И уж тем более его нынешний образ как жалкая его подобия не был в пору тому, который она наблюдала ранее. И явно не по декорациям судит что тогда, что сейчас. Она не верила только тому, что видит. Но и ощущениям своим в полной мере не могла довериться.
Когда основные манипуляции были завершены, щеки и шея девушки сделались под стать расцветке спущенного на шее факультетского галстука. Бэт нахмурилась и смотря куда-то в сквозь теперь больше машинально обрабатывала раны мистера О’Хэнлона. Потом с тем же отчего-то пристыженным видом ослабила веревки и помогла подняться, осторожно усаживая пострадавшего на стул. Еще на летней практике Шарлиз казалось небывалой удачей заслужить от не столь щедрого на похвалу мистера О’Хэнлона внимание, а то и одобрение, а тут она и глаз на него поднимать не хотела. Ни слова извинения она не произнесла, прячась за интонации и мягкость тона собственной матери:
— Джерри, — вовсе и не трусила. Просто именно так сейчас проще всего выстроить коммуникацию. Не глядя на О’Хэнлона, конечно. — Посидите, пожалуйста, тут. Я принесу заживляющие мази, — напряжение сковывало мышцы, и прямая как струна она на негнущихся ногах прошествовала к стеллажам с лекарственными настойками. Хруст битого стекла сопровождал каждый шаг. Наверное, осколки впились в подошву школьных ботинок. С тем же хрустом распадалась на фрагменты ее уютное понимание мира. Да, ей нужны были ответы, да и можно ли судить бывшего ребенка за то, что он хочет много знать? Но можно ли вот так, играючи, ввинить свое непонимание кому-либо еще?
Снова хруст, бряканье стеклянных банок с мазями о стол, чей-то вздох, настойчивый стук в окно. Взмахом палочки Шарлиз впустила в кабинет сову с кипой газет. Время почты, значит. Сверток венчал свежий номер «Глаза Гора». Черно-белая колдография отчетливо запечатлела, как из бесформенной массы облаков то и дело рождался исполинских размеров череп. Нижняя челюсть в какой-то издевательской манере опускалась вниз, выпуская наружу толстое тело змеи. Перед внутренним взором она отчетливо видела цвета того вечера. Злобное лицо и ядовитые слова. Шарлиз швырнула газеты сюда же, на стол, и медленно развернулась.
— Ваши слова ничего не стоили, целитель Верес, — зашипела она. Ей хотелось, отчаянно хотелось сделать что-то такое, чтобы перечеркнуть дорогу назад. Выжечь события вчерашнего дня из памяти. — Вы говорили, что я не могу никому помочь — спорно, но в одном вы правы, — вам я ничем помочь не могу, — и не хочу. Девушка убрала палочку в карман мантии и решительно направилась в сторону дверей. Бэт злилась. Она проходила процесс взросления сознательно. А все, что делали, эти будто бы взрослые люди — вели себя не разумнее не самых одаренных умом студентов и реагировали на это как на само собой разумеющееся. Бэт очень злилась.
— И имейте совесть, — теперь девушка обратилась уже к обоим горе-целителям. — Мадам Помфри пол ночи просидела над койками со студентами и только сейчас отошла, чтобы немного отдохнуть. Будьте любезны, все за собой убрать. Она вернется, — беглого взгляда на наручные часы хватило, — меньше, чем через полчаса, — уходя, она, конечно, хлопнула дверью.
а внутри зачем-то высохшая трава...
Всё, что Джеральд мог сейчас сделать - это молча изучать Вереса. Молча наблюдать за плохо скрываемой паникой. Молча слушать его выпады, его резко виляющие версии - сказки, противоречащие самим себе. Молча позволять Бэт колдовать над собой. И молча, про себя, реагировать на происходящее.
— Да, как взрослые люди! Ты получил то, что заслужил! Маггловские инструменты? Да за такое тебя бы выкинули из Мунго! И правильно бы сделали. Я бы первым подписал бумагу, я вообще тебя ни о чём не просил и в гробу я видал твои маггловские штучки.
Отлично, Верес. Можешь не просто подписать - можешь даже возглавить это дело. Я бы посмотрел, как за маггловские инструменты выкидывают из Мунго - для увольнения нужна своя статья, а не просто чистоплюйские замашки. Делай как знаешь - всё равно я больше не возьмусь тебя лечить. Хотя в гробу бы ты и был без моих маггловских штучек.
Саркастически хмыкнув, О'Хэнлон поморщился от боли и раздражения. В левое подреберье неудобно впилась верёвка, и он пошевелился, чтобы хоть немного сменить позу.
— Шарлиз, прошу тебя, послушай!
А вот это уже интересно - он и перед ней хочет оправдаться. Боится бунта? Это может быть, это в характере Бэт. И да, какого чёрта он зовёт её Шарлиз, когда она бесится от этого обращения?
Джеральд это знал. Он знал Бэт с девяти лет - и в первый раз вообще принял её за мальчишку, когда её в поисках приключений занесло в четвёртое отделение. Одному Мерлину известно, почему из всех целителей этот рыжий сорванец в комбинезоне решил пристать именно к нему - но он пристал. Бойко и запросто, хоть и немного неловко. Так пристают к старшему брату, который вечно занят и не может выкроить времени для общества мелкого. Так и этот потерянный воробей с острыми коленками прибился к О'Хэнлону, то и дело подёргивая за рукав и засыпая его вопросами. Джеральд нисколько не злился - он на всё терпеливо отвечал. Всё показывал, что интересовало мальчишку, всему находил простое и доступное объяснение.
А после выяснилось, что мальчишка на самом деле никакой не мальчишка, а дочь мадам Гарбо, которую было просто не с кем оставить дома. И что зовут её не Берт, как ему сначала послышалось. Основное её имя - Шарлиз, но она его терпеть не может. И предпочитает, чтобы к ней обращались по второму имени - Бэт. Для Джеральда такие вопросы всегда решались просто - главное, чтобы человеку было удобно и приятно. Бэт - значит, Бэт. Вот так и познакомились.
Таких дней потом было ещё много. Девочку иногда приходилось брать на работу - и она уже намеренно бежала искать О'Хэнлона, с неизменным любопытством следуя за ним хвостом. Джеральд никогда её не прогонял - если был занят, позволял сидеть тихо и наблюдать, или же просил сестёр выдать ей бумагу и перо, чтобы занять на время. Если срочных дел не было - к радости Бэт, оказывался весь в её распоряжении. Показывал, как работают интересные ей заклинания, объяснял, для чего ему нужны все эти флаконы, почему их нельзя трогать и что будет, если случайно понюхать, потыкать или попробовать что-то не то.
А потом в один прекрасный момент Бэт заявила, что хочет стать колдомедиком. Это у многих бывает - "хочу быть как мама" или "как папа". О'Хэнлону это было незнакомо, но среди сверстников встречал такое не раз. Чем бы ни руководствовалась Бэт - решительности у неё было хоть отбавляй. К просьбам показать добавились уговоры сделать. И Джеральд, когда мог, разрешал ей учиться варить медицинские зелья под своим чутким руководством. Что было самым главным во всём этом деле - схватывала она очень быстро, пусть даже не без проб и ошибок. И если поначалу он думал, что игра в медика ей быстро надоест, то со временем убедился в обратном.
Этим летом Бэт попросилась в Мунго на практику. Пробовала свои силы во всех отделениях, хотя с О'Хэнлоном в итоге провела больше всего времени. Способная, усердная при желании, но невероятно горячая голова - такой она была для него. Иногда даже приходилось сдерживать её в излишнем рвении... Но в целом Джеральд был ею очень доволен. А ещё - смотрел и удивлялся, когда этот вихрастый воробей успел вырасти?
А сейчас все они были заложниками одной дурацкой ситуации. Девушка с импульсивной натурой и двое колдомедиков - один связанный по рукам и ногам, другой ещё и чокнутый. А может, умело притворяющийся. Вот когда Джеральд впервые пожалел, что совсем не владеет ментальной магией - раз уж Верес наплевал на все приличия и хотел от него избавиться, то и он бы не отказался влезть в его сознание без спросу.
— А теперь слушайте оба. Вас там не было.
А жаль. Зато теперь ты этим пользуешься на всю катушку.
— Скажи мне, Джерри, ты бы остался на месте? Не думаю. Ты бы поступил так же, как и я. Ты бы тоже побежал туда - к детям. Уже с самого берега были слышны крики. Представьте крики детей на корабле, который Мерлин знает, сколько времени, горел! Как легко они забудутся?
Я бы побежал, да. Но ведь ты - не я, Эмиль. Как давно тебя стали заботить больные? Ты и в Мунго никогда не горел желанием знать, что там с пациентами. Ладно бы ещё ты скормил эту сказку Бэт, но мне? Ты серьёзно, Верес?
— Вот и я считаю, что сегодняшние события не скоро уйдут из моей памяти.
Больше, Верес, больше пафоса! Если хочешь окончательно провалить свой бездарный спектакль.
— Разумеется, я пошел внутрь. Там-то я и получил сюрприз в легкое. Какой-то ящик взорвался. Я мог вообще не уйти с этого проклятого корабля! А этот поганый кусок за...застрял во мне.
Какой-то... Не поверю я, что ты не знаешь, ч т о это за ящик, Эмиль. И хотел бы я знать, кусок ч е г о застрял в тебе.
— Но ведь Мунго направил тебя, Джерри. Наверное, я все-таки должен тебя поблагодарить. Ты со своим чистым сердцем, как обычно, влез не туда. Так что да, я благодарен тебе за своё спасение. И прости за банку, прости, что я всего лишь защищал себя. Как это было грубо с моей стороны...
Да ладно!
Этого Джеральд уже не выдержал. Издевательство, откровенное, ничем не прикрытое. Встретившись взглядом с Вересом, он на вдохе замер - и зашёлся смехом. Сухим, хриплым, нервным смехом. Внутри даже сарказма не хватало, чтобы отвечать.
Хорошо, что оба были связаны. И хорошо, что Бэт была рядом. Иначе разговор пошёл бы совсем по-другому.
— Ученик, о котором сказала Шарлиз... его звали Люциус фон Трир. Я видел его там. Точнее - видел то, что от него осталось. Я не мог его вытащить. Он как бы так сказать... прилип к полу.
Сгорел заживо... Называй вещи своими именами, Верес. Не мог - или не хотел?
— Я видел многое в своей жизни. И это, поверь мне, Джеральд, то, что случилось - это было хуже, чем после чемпионата мира, когда к нам аппарировали прямо в отделения. С расщепами и ожогами, то были взрослые люди. А тут... Джеральд, тут были дети...
И давно тебя стали трогать дети? Тебе напомнить, как ты вещал мне по камину в Мунго из гостиницы, какие бестолочи тебя окружают? Ты и после чемпионата так не убивался, давай уж начистоту.
— Смерть ребенка. Такая страшная смерть. Он был... хотя, сейчас это уже не важно.
От дальнейших слов О'Хэнлона отвлекла Бэт, обрабатывая раны на лице. Зажмурившись, чтобы в глаза ничего не попало, он ухватился за единственную мысль - Верес знал погибшего.
— А что если корабль подожгли эти, как их там? Помнишь, Пророк писал, что после чемпионата мира она тоже была в небе? Люди видели Пожирателей в масках. Тут же - лично я не видел кто поджог корабль. Но то, как всё складывается...
Ты не хуже меня знаешь, к а к их там. Ты знаешь намного больше. И знаешь имя того идиота, который сотворил это художество в небе. Сам ведь сказал... конечно, если помнишь.
Бэт повернулась к Вересу. Джеральд не видел её лица, но пытался понять, насколько она ему верит. Ещё недавно она так горячо заступалась за него - а теперь послушала любопытную сказку. Что она теперь скажет?
— Я должен извиниться в первую очередь перед тобой, - прозвучал виноватый голос Вереса. Он не видел его, но хорошо представил, как этот ушлый гад изображает взгляд побитого пса. — Прошу тебя, развяжи нас. Я не уверен, могу ли, но всё-таки посмею просить тебя никому не говорить о том, что случилось здесь. Для меня и мистера О'Хэнлона это может сказаться не самым приятным образом.
Ещё один идиотский финт в сторону. Джеральд уже перестал удивляться этим петляющим манёврам. Верес говорил что-то ещё, но он уже не слышал.
А не меня ли ты только что грозился выкинуть из Мунго, старина?
Бэт послушалась. Но только отчасти. Сначала волшебник почувствовал, как ослабла хватка верёвок. Потом смог пошевелить руками, которые уже изрядно затекли и давали о себе знать тысячей иголок. А потом - пожалуй, это было самым неожиданным. Он попробовал подняться на ноги - и Бэт, неловко пряча глаза, ему помогла. Странное зрелище - взрослый крепкий мужчина, которого поддерживает маленькая и хрупкая девушка. Странное... и жалкое.
Осознавая это, Джеральд поднялся на ноги, расправляя затёкшее тело - и тут же опустился на стул. Всё с тем же странным чутьём понял, что сделал это, слушаясь лежащих на запястье заботливых рук.
— Джерри...
Он молча поднял на неё глаза - а думал, что больше ничему не удивится.
— Посидите, пожалуйста, тут. Я принесу заживляющие мази.
По-прежнему молча кивнул, без единого слова. Он не мог ничего произнести - а она не могла на него посмотреть. Но это было и не нужно. Он понял её вину без слов.
В последний момент, когда она уже собиралась уйти, О'Хэнлон успел поймать её руку. Уверенно, с благодарностью пожал:
- Спасибо, Бэт. Я буду... помнить об этом.
Бэт ушла за мазями. Под хруст шагов по полу Верес обратился уже к нему:
— Джеральд, я даже в самых гнусных мыслях не мог себе представить, что ты, являясь колдомедиком со стажем, будешь использовать хирургические инструменты магглов. Но это твой выбор. И я соглашусь, что, возможно, такие методы имеют место быть. Но не со мной. Так что я буду молчать о твоих... предпочтениях в выборе способов лечения. Только если ты не будешь придавать огласке мою историю. Мне бы не хотелось быть хоть как-то втянутым в будущие расследования. Дел и так слишком много. Давай я хотя бы тебе с лицом помогу.
А вот и оно - почти откровение. Почти чистосердечное признание - ему есть чего бояться. И хитрость, растущая на каждом шагу.
- Не стоит, Эмиль, - покачал головой О'Хэнлон, разминая и растирая затёкшие руки. - Ты уже помог. Дальше я сам как-нибудь справлюсь.
Момент был решающим. Дать Вересу понять, что согласен на его условия - или подписать себе приговор. Не исключено, что смертный.
- Мне не нужно это, - начал он, стараясь выстроить свой ответ как можно спокойнее. - Ты правильно заметил, Верес - меня там не было. Даже если бы я там был - я не горю желанием раздавать показания. Не в моём духе плодить сплетни. Спроси у газетчиков, которые пробивались в Мунго после вклада Малфоя...
Вернулась Бэт, звякнув банками совсем рядом. Зашуршали какие-то бумаги. Но на этот раз она не спешила защищать Вереса - он получил ответ, которого заслужил. Хотя по мнению Джеральда, заслужил он много чего другого.
— Ваши слова ничего не стоили, целитель Верес. Вы говорили, что я не могу никому помочь — спорно, но в одном вы правы, — вам я ничем помочь не могу.
Палочка Бэт скрылась в кармане - колючая и ершистая, как владелица. О'Хэнлон случайно узнал об этом, но никому не говорил.
Верес остался сидеть на полу - связанный, как был. А Бэт направилась к двери.
— И имейте совесть. Мадам Помфри пол ночи просидела над койками со студентами и только сейчас отошла, чтобы немного отдохнуть. Будьте любезны все за собой убрать. Она вернется меньше, чем через полчаса.
Джеральд был с ней согласен. Следы недавнего побоища нужно убрать. Но первым не мешало бы проявить совесть тому, кто завязал драку.
Хлопнула дверь - и двое волшебников остались в кабинете один на один.
Эмиль заерзал на месте, борясь с желанием снова взять в руки шерп, и продолжить борьбу с тугими веревками. Он ждал понимающего взгляда. По сути - он ждал всего три слова: мне всё понятно. А ещё лучше, если бы Шарлиз клятвенно пообещала молчать и прелестным воробьем в пару прыжков выскользнула из кабинета.
А О'Хэнлон поймёт. Он не может быть не на моей стороне. Пожалуй, его нервный смех можно списать на внезапное раздувшееся самомнение. Что-ж, исправим, как только появится возможность получше.
Но оба свидетеля молчали. Лучше бы сорвались в ещё больших обвинениях. Они вели себя так, как будто аккуратно выверенная правда на обеденном столе не имела ни вкуса, ни запаха. Гурманы воротят носы, как будто им не до этого сейчас.
Верес не мог, да и не хотел видеть, сколько своей заботы юная целительница вложила в свою кропотливую работу. Он лишь с любопытством осекся, услышав знакомые нотки мадам Гарбо.
— Джерри, посидите, пожалуйста, тут. Я принесу заживляющие мази.
Джерри?? А это ещё что такое? Как долго будет продолжаться сплошное амортизированное беззаконие и незнание субординации?
— Спасибо, Бэт. Я буду... помнить об этом
Мерлинова селезёнка, меня сейчас стошнит, — он рефлекторно подобрал под ноги под себя, чтобы студентка не имела чести наступить ещё и на них.
— Эмм… — то есть, как ты его развязала, а меня? Куда ты пошла? То есть, как ты просто ушла? — Целитель с явным удивлением проводил ученицу взглядом привязанного около столба пса.
Надеюсь, она действительно пошла за мазями, а не за аврорами.
Стараясь придать голосу непринужденность, Эмиль воспользовался паузой и вытащил для О'Хэнлона главную карту – попросил смолчать обо всём случившемся. Но Джеральд был неизменен. Неизменно саркастичен.
Если хочешь, я могу тебе ещё разок помочь. Дай мне только палочку в руки.
— Для сплетен тут точно нет места. Посмотрел бы я на тебя когда ты….а хотя, — Верес откинул голову назад, уперевшись в железку кровати, — ладно. Ты молчун ещё тот. Я тебе верю, — и спустя долю секунды, выдержав паузу, как будто решая стоит ли сказать это ещё раз или будет слишком много счастья на один день, — эй, О'Хэнлон...спасибо, — он успел сказать главное за секунду эффектного появления Эндрюс вместе с банкой мази. Колдомедик сразу встрепенулся, ведь пришла его очередь быть свободным:
— Шарлиз послушай….— уже не в первый раз он обратился к ней с самым елейным тоном, на который был способен, — я…. — громкий хлопок застал его на половине слова. Та самая Шарлиз явно была не в самом лучшем расположении духа. Она развернулась с палочкой наготове. Верес опешил, метясь взглядом между выставленным на него орудием и лицом гриффиндорки.
— Ваши слова ничего не стоили, целитель Верес.
Ты меня продавать собралась что ли? Хороша парочка, один режет, а вторая на рынке торгует и даже не своим телом.
— Вы говорили, что я не могу никому помочь — спорно, но в одном вы правы, — вам я ничем помочь не могу.
Есть в магическом мире такое выражение - палочка выбирает волшебника, а не волшебник палочку. Как бы чародею не хотелось взять себе на всю жизнь багровую древесину вишни, подкрепленную пером феникса, всё равно окончательное решение будет не за ним, а именно за инструментом. Откуда это взялось? Когда появился первый мастер волшебных палочек, который вывел эту гипотезу? А что если это правило действует повсеместно? Что если не мы выбираем свою судьбу, а судьба выносит свой приговор. Однажды. И навсегда.
И как понять, что на развилке вездесущих дорог мы свернули не туда? Кто может прийти в нашу жизнь с праведной наглостью заявить, что мы не правы? Может быть - стражи порядка из Аврората? Это те самые, которые точно также как и Пожиратели смерти использовали в магической войне непростительные заклинания? Или давно уже купленный марионеточный Визенгамот? Неужели хоть кто-то, находясь в своём уме думает, что сегодняшнее судейство несёт справедливость.
Или вот, та самая Эндрюс. Хватаясь за юбку матери каждый раз, начиная с их первой встречи и заканчивая прошедшим летом.
— “Мистер Верес, присмотрите за дочкой?”
— “Мистер Верес, дочке нужна практика, возьмете на лето?”
— “Мистер Верес, Шарлиз давно не писала, с ней всё хорошо?”
Как же ему хотелось послать в Азкабан все эти любезности и сказать прямо - дочь Ваша, занимайтесь. Но нет, ответ был неизменен - “конечно, мадам Гарбо, для Вас, что угодно”. Неужели какая-то сопля будет поднимать на него голос, палочку, да ещё и позволит себе столько надменности в одной фразе: “Я Вам ничем помочь не могу”.
Девочка, ты себе помоги! Научись жить в этом мире, а не изучай искусство обжимания с мальчишками по коридорам школы. И может быть, только потом, я подумаю - можешь ли ты вообще быть хоть чем-то полезна.
Он смог сдержать улыбку, когда она убрала палочку. Хотя, конечно же, для вида, опустил взгляд на покрытый осколками пол.
Она сама понимает, что слишком уж слабое создание, чтобы действовать так открыто. Не отважилась на прямое заклинание в лоб... хорошо, что у тебя есть защитники.
Он смог сдержать улыбку и на слова о Помфри, давая молчаливое согласие, что действительно - разведенный бардак стоит убрать.
Какая старушкам молодец. Трудилась... м-м-м, я кажется, забыл сказать, но это же в конце концов — ЕЁ РАБОТА. То есть я перед каждым колдомедиком должен на колени падать, когда мы вылечиваем пациента? Какой ты ещё ребенок. Удивительно, что ж ты тут делала, если как не исполняла свой моральный долг? Да если бы ты сюда не заявилась, всё было бы решено мирно...ну или почти мирно.
Он смог сдержать улыбку, даже когда она ушла, громко хлопнув дверью.
Она дала нам время привести всё в порядок. Что ж, мисс Эндрюс, должен Вас поздравить - Вы наконец-то сделали правильный выбор. В отличии от....
А что если мы возьмём хотя бы такого бравого рыцаря журавлиного покроя, как О'Хэнлон. Способен ли он сгодиться на роль судьи?
- Ты правильно заметил, Верес - меня там не было. Даже если бы я там был - я не горю желанием раздавать показания. Не в моём духе плодить сплетни. Спроси у газетчиков, которые пробивались в Мунго после вклада Малфоя...
Скромность - это слабость, по своему обычаю любящая окрашивать всю жизнь в серый цвет. А ведь показная скромность намного хуже высокомерия. Малфой сделал то, что посчитал нужным. И где же твое благородство, если ты только что своё молчание выставил напоказ? И как часто ты кричишь о своём безмолвии?
Верес держал рот на замке, оценивая освобожденного от веревок коллегу. Теперь он не казался таким простым как раньше. Странно, но теперь вспомнились даже те, казалось бы, незначительные моменты жизни, когда Джеральд дурачился в своём репертуаре. И теперь - это было не так безобидно. Теперь - там чувствовалась злая усмешка, прикрытая простодушным непониманием.
Или монеток мне отсыпать за подарок. Сколько благородства-то! Как тебя от него не разорвало? Щедрость твоё второе я. Знаешь, а я как то быстро смирился с твоей своеобразной двуличностью, что, похоже, и не заметил, как шустро ты решил подобраться ко мне, да всадить нож в спину.
И как после этого верить паяцам?
И всё-таки Эмиль решил прервать вялотекущую тишину, всё ещё помнящую хлопок двери.
— Джеральд. У меня выдалась чертовски сложная неделя. А ты подлил спирту со своими новыми методами. Я могу принять то, что ты решил на мне провести эксперимент. Но, в конце концов, я же не подопытный флоббер-червь.
Ну и какого лешего ты сидишь?
— Развяжи меня уже. Мне ещё как-то надо уйти отсюда. Ты что, порвал мне рубашку? — Верес удивленно покосился на куски одежды, которые годились теперь разве что на тряпки домовикам.
— И помоги мне встать!
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Страницы