Когда Саманте исполнился год, в мире произошло сразу два важных события: Дамблдор победил Гриндевальда и известный переводчик, литератор и публицист - Теодор Моро - собрал семью и переехал в Лондон. Саманта, конечно, не могла тогда оценить важности ни того ни другого, но оба эти события были связаны неразрывно и серьезно повлияли на всю ее дальнейшую жизнь.
Она выросла на историях матери о тяготах войны, ее несправедливости и порочности идей о неравенстве. Мама была мракоборцем и еще в 41 году, только-только выпустившись из академии, добровольцем отправилась на французский фронт, где бесчинствовал тогда Гриндевальд. По иронии судьбы именно там она и встретила любовь всей своей жизни – маггла по имени Тео, мужчину, который не смотря на все тяготы и серьезную хромоту, из-за которой его не приняли в армейские ряды, сохранял стойкость духа, чувство собственного достоинства и удивительный оптимизм.
Сэм у них родилась накануне нового 45-го года и знаменовала для родителей конец эпохи страха в их жизни.
Оливия и Тео обожали ее. Никогда не ограничивали в чем-то строго, не требовали безоговорочного послушания, лишь просили иногда о чем-то и позволяли набивать шишки самостоятельно.
Не иначе как в пику им, Сэм росла очень серьезной девочкой. Истории родителей о войне она воспринимала близко к сердцу, и еще ребенком, злясь и расстраиваясь от неразумности некоторых взрослых, пообещала себе, что не спустит никому в своем окружении проявлений нетерпимости.
Сэм была не только серьезной, но и своевольной не по возрасту. Можно было бы даже сказать, что годам к 8-9 в ней проснулось нездоровое высокомерие человека, познавшего истину куда раньше своих сверстников, однако к 11 оно стремительно угасло, столкнувшись с реальностью школы, где не было родителей, смотрящих на ее поведение сквозь пальцы, да еще и с улыбкой.
Шляпа распределила ее на Рейвенкло, и там быстро выяснилось, что для своих лет она недостаточно эрудированна, недостаточно талантлива, недостаточно коммуникабельна, недостаточно что угодно. Годам к 13 ситуация только усугубилась. Сэм была самой высокой на курсе, на голову выше сверстниц, да и что уж там, сверстников тоже.
Она стеснялась, комплексовала и целыми днями только и занималась тем, что зубрила книжки, да практиковала магию, в тайне мечтая, что однажды, спустя много лет, ее однокурсники встретят ее и завистливо раскроют рты от того, как она хороша и успешна, а она только улыбнется им, поздоровается и пройдет мимо.
К всеобщему удивлению, много лет ждать не пришлось. Не найдя поддержки среди ровесников, Саманта неожиданно для себя отлично подружилась со старшекурсниками, обнаружив, что мозгов у них не в пример больше, а взгляды на мир значительно шире.
Сначала она подружилась с девочкой с доп. курсов по зельям, потом та познакомила ее со своей компанией и пошло-поехало. Всего-то и надо было хоть одно подтверждение того, что с Сэм все в порядке, чтобы она раскрылась, как человек, и начала потихоньку сбрасывать с себя оковы комплексов. С трудом, со скрипом, но дело шло. К выпуску ее было не узнать.
Очень жесткая в своих взглядах, в речи и принципах, Саманта мечтала стать мракоборцем, как мать. Она не боялась отстаивать свои взгляды на жизнь, в том числе и на равноправие магглорожденных и чистокровных волшебников. Ее упорства вполне хватило, чтобы стать чемпионом дуэльного клуба и поддерживать этот статус весь выпускной год.
Соваться к ней с шутками о росте, длинном носе или денной и нощной зубрежке никто больше не смел, зато появились желающие поприставать с другими целями: Саманта выросла красивой. Красивой очень необычной, строгой красотой, о которую можно было порезаться, и это многих привлекало. Саму же Саманту привлекала девчонка курсом помладше. С мягкими золотыми кудрями и нежной улыбкой. И это пугало Сэм не на шутку. Спросить, как такое возможно, было не у кого, обсудить не с кем. Все, кого она считала друзьями, успели выпуститься.
Если Саманта тогда и встречалась с парнями, так только наперекор себе и своим чувствам, не стесняясь экспериментировать со своей сексуальностью хотя бы в общественно не порицаемой среде.
Сложно сказать, когда ей стало плевать на эту порицаемость или не порицаемость. Возможно, когда она поняла, что кудряшка с курса младше ей больше не нравится, а вот парень, с которым они сейчас вроде как вместе, вроде как очень даже. А возможно, когда ее рефлексия привела ее к точке, в которой она осознала простую вещь – жизнь одна и стыдиться себя, загонять в угол и угнетать – единственно постыдное дело, все еще остающееся в рамках закона.
Парня того звали Марк, и с ним вместе они блестяще сдали экзамены и поступили в мракоборческую академию.
В жизни Сэм это были первые серьезные отношения. Не с академией, конечно, а с человеком. Она была влюблена по уши и, не смотря на внешнюю строгость и педантичность, ей было всего 18, и голова у нее была не на месте. Шумные вечеринки, потом учеба, сон по паре часов. Возможно, тогда было самое беззаботное время в ее жизни. А потом, перед самым выпуском из академии, они с Марком с грохотом расстались и, убегая от осколков этих отношений, Сэм последовала по стопам матери. Выпросила направление во французский аврорат, прошла проверку, собрала чемоданы и улетела в Париж, даже не подозревая, что улетает на долгие-долгие годы.
Первое время служба шла легко. Новое место, новые люди, новые впечатления. Занятость на работе позволяла ей отвлечься от собственных переживаний и чувствовать себя значимой, объемной.
Где-то спустя год после переезда эйфория прошла и ей пришлось открыть глаза. Она занималась бумажной работой с редкими, скучными полевыми вылазками, а тем временем с родины начали доноситься тревожные слухи о пропавших магглах и темном волшебнике, пришедшем на смену Гриндевальду.
Во Франции тоже было неспокойно. Участились случаи агрессии к магглорожденным и полукровным волшебникам. И чем больше было этих случаев, тем меньше о них писали СМИ.
Людям нужна была помощь и на своем посту Сэм делала все, что могла. Подходила к работе с холодной головой, убеждала начальство давать ей больше вызовов и проводить более активную политику информирования населения о возможной угрозе и способах защититься от нее. Просила доступ к информации о преступлениях, чтобы лучше понимать логику и методы противника. Во время одного из таких спичей в кабинете босса, ее застал глава Службы по контролю преступности.
Как Сэм поняла позже, его привлекли ее наивность и одновременный прагматизм. И не примелькавшиеся во Франции лицо, конечно.
Саманту попросили вступить в закрытый клуб сочувствующих Тому-кому-нельзя-называть и выведать у них все возможное о французском движении Пожирателей смерти. Саманта так и сделала. С радостью. Не до конца понимая во что вмешивается.
Следующая пара лет прошла в постоянном страхе, что ее раскроют. Что заставят убить или покалечить маггла. Что старания спецслужб тщетны, и они проиграют. Люди вокруг гибли и страдали, а она должна была только благосклонно на это смотреть и смеяться над историями об убийствах и пытках.
Примерно тогда она стала понимать, в каком беззащитном состоянии на самом деле находятся маглорожденные волшебники в магическом обществе и как велика невежественность и не информированность волшебников в отношении магглов. Пожиратели творили что хотели, а Министерство, не окажись там Саманты, никогда и не узнало бы об этом. К счастью, она хорошо выполняла свою работу.
Саманта училась врать, выкручиваться, убеждать, льстить и выживать всеми доступными способами. Возможно, будь у нее побольше денег, она бы попросту спилась в своем огромном «родовом поместье». Денег хватало только на сигареты, сил участвовать в этом фарсе дальше не было вовсе. К счастью, для нее оставался последний рывок.
Накопилось достаточно доказательств, чтобы совершить облаву на группу «сочувствующих», в которой она состояла. Спонсирование, пособничество преступной деятельности, укрывание Пожирателей, а в отношении некоторых членов общества еще и убийство маглорожденных волшебников – массивное обвинение. Естественно, Пожиратели не собирались сдаваться миром. Произошла крупная стычка, и Саманта с ужасом поняла, что была рада причинять боль этим людям. Что почти испытывает наслаждение, обрушивая стену на головы пытающимся сбежать.
Последним воспоминанием о том дне был Ступефай, прилетевший в грудь.
Память о наслаждении, что она испытала, проклиная людей, еще долго вызывала в ней тошноту. Как и мысли о том, чтобы снова сразиться с Пожирателями. Она боялась, до смерти боялась, что из-за своей ненависти не сможет вовремя остановиться и убьет кого-нибудь. Из Аврората нужно было уходить, бежать куда глаза глядят. А глаза ее глядели в сторону дома.
Сэм хотела вернуться, правда, но судьба распорядилась иначе.
Она недолго погостила у отца с матерью, а после получила вызов в Британское Министерство, в котором прослышали о ее заслугах и нежелании оставаться в силовых органах. У них было свободно место атташе в дипломатическом корпусе, направляющемся во Францию, а у Саманты уже был опыт работы в этой стране, знание языка, образование близкое к юридическому и, несомненно, выдающийся талант к налаживанию контактов.
Саманта согласилась, с тем условием, что ей позволят заняться делами магглорожденных. Так и вышло.
В составе Британского посольства она помогала гражданам своей страны адаптироваться во Франции или перебраться обратно на родину, лоббировала интересы Британии и делала все возможное для того, чтобы протолкнуть законы об усилении ответственности за притеснение магглов и маглорожденных в правительство.
Одной из ее обязанностей было присматривать за потенциальными волшебниками, рожденными от магглов. Таким ребенком был и малютка Этьенн Моранж. Его мать, волшебница-англичанка, погибла вскоре после родов, и Этьенн остался жить с отцом-магглом. В первый раз, идя проверить маленькую семью, она совершенно не ожидала, что станет ее частью.
С отцом Этьенна – Жан-Люком – она познакомилась, случайно столкнувшись на лестнице. У него полетели книги, она помогла их ему собрать, а потом кофе, цветы, кино… Свадьба где-то через год.
Саманта была счастлива, по-настоящему счастлива. Жан был астрофизиком и рассказывал ей о звездах, много дурачился и легко вызывал в ней улыбки и смех. Им нравились одни книги, одна еда, а в противостоянии The Rolling Stones и The Beatles, сердце обоих не могло сделать выбор. Этьенн, по началу отнесшийся к ней с недоверием, вскоре проникся к Сэм симпатией и получил куда большую в ответ.
Саманта никогда не думала о детях, хотя ей было уже тридцать, но иногда ты хочешь того, о чем совершенно не подозреваешь. В случае Сэм – это был Этьенн.
Их счастье длилось долгих четыре года. Четыре года спокойствия и любви. Сэм потеряла бдительность, и, когда Пожиратели пришли за ее мужем, ее не было рядом. Его убили по дороге домой, и к телу прилагалась записка о свершившейся мести за братьев-пожирателей, выданных Самантой, и непрозрачный намек на то, что будет с ней самой и ее ребенком.
У Сэм не было времени на то, чтобы оплакать мужа. Она была слишком занята оформлением опеки над восьмилетним Этьенном и безопасностью их обоих. Дипломатический статус обеспечил ей поддержку сразу двух министерств, а старые связи позволили пристально следить за расследованием.
Они с Этьенном уехали обратно в Англию, когда Сэм убедилась, что убийца пойман и за ними с ребенком нет никакого хвоста. Жить в месте, где все напоминало ей о покойном муже, и о ее вине в его смерти, ей было невмоготу.
В Англии было еще более неспокойно, чем во Франции, но она иррационально ощущала себя защищенной в родительском доме. Объяснить Этьенну изменения в его жизни было непросто, но они все еще хорошо ладили. У него не было больше никого кроме нее. А у Сэм… у Сэм были родители, школьные друзья, новая работа.
В Британском министерстве надолго она не задержалась. Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ними вставало мертвое лицо мужа, а во снах к ней приходили и другие покойники: те магглы и магглорожденные, чью смерть она видела, пока работала под прикрытием. В какой-то момент она поняла, что больше не может так жить и, если срочно что-то не предпримет, то присоединится к череде трупов в своей голове.
Сэм ощущала почти физическую необходимость помочь, заступиться за магглов в этой войне. Да и не только в войне. Если она хотела изменить положение магглов в магическом обществе, то в первую очередь она должна была изменить отношение магического общества к магглам. Так ей в голову пришла идея создать фонд, который в дальнейшем получил название «Равные возможности».
Идея была в том, чтобы объединить в себе прогрессивно мыслящих волшебников и общими усилиями обеспечивать магглорожденным финансовую, адаптационную и любую другую помощь в мире магии. С этой идеей Сэм обратилась к первому волшебнику, пришедшему ей на ум – Альбусу Дамблдору и, к своему счастью, получила поддержку. С его помощью идею протолкнули в министерство, и она получила определенное госсубсидирование и госзащиту. На имя фонда был открыт счет с возможностью свободного пополнения в Гринготсе и, внезапно, анонимных пожертвований оказалось много. Видимо, не одну Саманту тяготила мысль о тихом невмешательстве в чужое горе, да только не все могли рискнуть сказать об этом публично.
Фонд стал проводить открытые семинары о магглах и их жизни для взрослых волшебников. Они даже устраивали экскурсии в маггловские районы, учили обращаться с техникой, наглядно показывали быт современного не мага и ненавязчиво рассказывали, почему у них больше общего, чем нет. Целью этой деятельности было повышение уровня лояльности к магглам в целом и магглорожденым в частности.
С Пенелопой Голдблюм Саманта познакомилась на праздновании, устроенном фондом, в честь Мальчика-который-выжил и всему этому сопутствующему, конечно. Почему-то мисс Голдблюм решила, что это хорошее время для провокационного интервью с основателем «Равных возможностей». Они поругались – Пенелопа и Сэм – а потом переспали. Столь резко вспыхнувшая страсть для Сэм, мягко говоря, была нетипичной.
Не то чтобы Саманта удивилась самому факту секса с женщиной, нет, у нее и до этого случались короткие интрижки с представительницами своего пола, и она еще в школе приняла свою бисексуальность, как факт. Странным, даже тревожащим, было другое.
Пенелопа работала редактором в крупной негосударственной газете и вела вечерние эфиры на радио. Она была достаточно эксцентричной, чтобы завести ребенка неизвестно от кого, а потом горделиво смеяться и говорить, что наколдовала малютку. И достаточно жесткой, чтобы никто не смел выпытывать подробности. Элегантная до последней складочки на мантии, уложенная волосок к волоску и острая на язык Пенелопа сделала себе головокружительную карьеру в медиа. Ее читали и ей буквально поклонялись. Ее образу жизни подражали. Скрепя сердце, Саманта признавала, что для фонда такой союзник – прекрасное приобретение. Но что самой Пенелопе от столь близкого общения с ней?
Ничего, как выяснилось. Просто так сложились звезды, что они встретились на том вечере.
Чем дольше они общались, тем больше понимали друг друга, поддерживали идейно, вдохновляли, дополняли. Разные, как огонь и лед, обе давно не встречали такого понимания в другом человеке и ни к кому не испытывали такого желания.
Где-то через полгода было решено съехаться. Этьенну тогда как раз исполнилось одиннадцать и он радостно умотал от этой семейной идиллии в школу. Пенелопа ему нравилась, и малявка ее – годовалая Эстер – тоже была ничего для младенца, но что-то в нем противилось жизни с ними. И нет, не узколобые взгляды на однополые отношения.
Годы шли и фонд процветал, участия Саманты в его процессах требовалось все меньше. Отношения с Пенс наоборот становились только крепче. Они не афишировали свои отношения всему свету, но и не скрывались особо. Имеющий глаза, да увидит. Честно, говоря, последнее, что волновало Сэм, это мысли окружающие о ее выборе спутницы жизни. Не их дело.
Этьенн, в свою очередь, был уже совсем взрослым и не нуждался в материнской опеке, более того, отдалился от нее. В пору было уже успокоиться и просто заниматься собой, путешествовать, жить счастливо. Но не задолго до конца лета 94-го, Сэм пришло приглашения от Дамблдора на должность преподавателя маггловедения в Хогвартсе.
И Сэм возьми да и согласись.
