Время и место:
1989 год. Лютный переулок, паб "Белая виверна".
Участники: Эмиль Верес, Шарлиз Эндрюс.
Описание:
Жаркий август восемьдесят девятого. Грядет очередная годовщина падения того-кого-нельзя-называть — в Соединенном Королевстве, Европа же готовиться вздохнуть полной грудью, предчувствуя время перемен и окончательный распад мастодонта Советского Союза. Восемьдесят девятый вообще начался по многим меркам удачно: окончание войн — Холодной и в Авганистане, начало — в Ливане.
И несмотря на это дух свободолюбия витал в воздухе: во Франции отпраздновали двухсотлетие со дня Великой Французской, в Польше легализовали "Солидарность", а весь мир в то время слушал Мадонну, Бонни Райт и Депеш мод.
Однако если ищете стабильности, то во всем Лондоне не найдете места неизменнее, чем "Белая виверна". Вы только войдете в помещение, как окажетесь в облаке дыма и самого крепкого огденского во всем городе. Старый Уэбби приветственно вам хмыкнет и плюнет в бокал очередному пьянчужке, в мотивах песни которого вы найдете напоминание о чем-то, что не очень хотелось бы вспоминать.
Лучше места, чтобы обменяться новостями да перетереть щекотливые темы не найти, правда, мистер Верес?
В Дырявом котле делать было нечего. А ведь такой повод! В кой-то веке бывшие выпускники Дурмстранга решили собраться вместе и на тебе - ни атмосферы, ни музыки. Верес сразу высказал самое лучшее предположение, что стоит пойти в самое злачное место, чтобы не терять времени понапрасну. Грегор и Себастьян сразу поддержали идею, а вот уже успевший привыкнуть к английскому образу жизни - Билл (он же Ганс), напомнил что у него встреча как раз в котле и уходить явно не стоит. По прошествии двух пинт сошлись на том, что лучше оставить записку хозяину бара и пригласить кого-он-там-ждет в Белую Виверну.
После часа в пабе.
Стол ломился от всевозможных закусок - сушеные крылья пикси, сухари, квашеная капуста, шарики драконьего фарша в кисло-сладком соусе и пиво. Очень много темного пива, завезенного прямиком из Ирландии. Беседа шла своим чередом. В основном про успехи на работе и про семейные проблемы.
И тут, как назло, выяснилось, что Эмиль, единственный из все четверки, - не женат. И побежали вопросики, как червячки в дождливый день. По началу у Вереса получалось отшучиваться, но от прямого вопроса в лоб “а что - не с кем?” — уйти не получилось. Заказав еще пива, колдомедик на эмоциях решил поделиться последней неудачей.
— Так вот, кладу я её на кровать и говорю. Дорогая! — Эмиль хлопнул ладонью по столу, — а ты знаешь, что мы с тобой пьяны и счастливы? И сегодня самая лучшая ночь, чтобы закрепить наше знакомство! — он сделал паузу, знатно отхлебнув из пивной кружки.
— Не, ну она то что? — чуть ли не заглядывая в рот рассказчика, блондин с раздутым красным носом, явно ожидая скорейшего продолжения истории, поднялся со стула.
— Да погоди, ты Себа. Он еще её не уломал до конца, — легкий на подъем молодцеватый парень огромной ручищей опустил пьяницу на место.
— Так она мне выдает, мол - она не готова сегодня. У неё, видите ли - нет настроения, — раздался второй хлопок по столу, — нет, но вы представьте себе, какая эквилибристка! — Эмиль умудрился три раза споткнуться на верном проговаривании последнего слова, но успокоил себя зажевыванием сухаря с запеченным сыром.
— Кто?
— Это та, которая не даст за просто так. Соберись, Себ!
Компания дружно рассмеялась, когда лицо Себастьяна просияло пьяным пониманием.
Виверна была правильным выбором для застолья. Несколько гоблинов зарядили бодрящую ирландскую мелодию, а бармен ловко жонглировал стаканами перед двумя симпатичными волшебницами. Верес блаженно откинулся на стуле, лениво пережевывая драконий фарш. Решал. Думал. В конце-концов дух соперничества ощущался между старыми товарищами как никогда прежде. Билл собирался открывать свое предприятие, Себастьян уже три года занят выведением болтрушаек, ну а Грегор - “счастливый” отец пятерых дочек.
После того, как гоблины сорвали шквал аплодисментов всего бара, ну а бармен удостоился поцелуев в обе щеки от своих почитательниц, все вернулись к разговору и пиву.
— У меня для Вас есть еще парочка историй. Одна начинается так - как я познакомился с вейлой, — Эмиль поднял указательный палец вверх, привлекая максимум внимания на себя, вот только его оборвали на полуслове.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
● Дополнительно: 1989 год. Бэт Эндрюс стукнуло одиннадцать, так что, по ее скромному мнению, имеет полное право считаться не столь маленькой, как раньше. Двух недель не прошло с того момента, как девчонка получила письмо из Хогвартса.
● Внешний вид: короткие медные волосы по-мальчишески заправлены под кепи. На девочке рубашка и мешковатый комбинезон, взятый в лавке отца.
● Состояние: девчонка внимательна и осторожна. Она учится, как и хотел ее отец. Учится смотреть на окружающее иными глазами. Хотя пока она не слишком и представляет, как это, другими глазами.
● С собой: записка для последнего адресанта на сегодняшний день. По карманам: мелки, пара-тройка мятных жаб и карамельных бомб; в нагрудном кармане спит ее питомец — карликовый пушистик по имени Эмиль.
Задумывались ли вы когда-нибудь о том, насколько на самом деле мудр принцип: лучший способ спрятать что-либо — оставить это на видном месте? Если вы живете в спокойном и тихом месте да в сытое и мирное время, то скорее всего, едва ли. Ваши мысли будут полны незамысловатых истин, мало из которых будут иметь что-то общее с нуждами тех, кто каждый день вынужден бороться за место под солнцем — самую сладкую привилегию, о которой даже и не задумается обыватель.
Шарлиз Эндрюс нырнула в проулок между похоронным бюро и лавкой древностей. Любой, кто хоть однажды имел тесную связь с Лютным переулком, знает, куда смотреть. Нередко в лабиринтах полных копоти улиц да угрюмых тенистых лиц мало кому, кто не знает, что искать, интересны чьи-то письма и знаки. Почта Лютного переулка здесь и находилась, на стенах.
«Release the wolves».
«Тоже уличный художник».
«More, more fire».
«Перестаньте сажать детей».
«Fuck the war».
«Our diamond queen».
Девочка пробежалась по последним записям, и найдя свободное место где-то между «For the Greater Good» и «Благословенны забывающие, ибо не помнят они собственных ошибок», начертила знак, чем-то напоминающий букву «С» с окольцованными двумя засечками на концах. Оценив результат, Бэт еще раз прошлась по линиям и убрала мелок в карман. Отец Шарлиз, известный в узких кругах Мистер N, оценил бы красоту картины: лозунги одного из самых неоднозначных волшебников двадцатого века перемежаются с высокопарной речью немецкого философа; и тот, и другой имеют власть над сотнями умов и по сей день, но обрамляют они знак движения обиженных жизнью, но отчаянно желающих на жизни же отыграться. Однако одиннадцатилетней Бэт Эндрюс того знать пока не положено, и потому наша героиня спокойно отряхивает руки от меловой пыли и двигается дальше.
Лавируя между случайными встречными, девочка несколько раз останавливалась, слыша, как ее подзывали. Для владельцев лавок одна единственная красная лента на комбинезоне горела ярче самого забористого пламени, это их знак.
Беспризорники в Лютном наиболее известны как «птенцы “Нового Тауэра”», и все как на подбор с красной лентой на виду. Что сказать, приютские — единственные гонцы, которым не угрожала ни система устройства того обособленного общества, в котором они находились, ни министерство. Они — посланники разных миров, сотни людей и историй, вездесущипе и всеведущие оборванцы, защищенные не только надзорными заклятиями своего Дома, но и своей многочисленностью. В обычной жизни внимания на них обращали едва ли больше, чем на крыс.
Умяв украденные в соседской лавке сласти, Шарлиз Эндрюс махнула рукой очередным подзывающим, мол, некогда, развернулась на каблуках и решительно прошла мимо. В «Дырявом котлете» ей передали записку: Ганс и компания переместились, так что путь ее лежал в паб «Белая виверна».
Старый Уэбби уже знал ее в лицо. В последние дни она часто приносила ему вести и в первый — кому-то еще. Скривившись и отскакивая от забулдыги, который, видимо, при падении со стула именно в ней решил найти точку опоры, девочка шмыгнула за барную стойку. Увернувшись от нескольких зачарованных стаканов и рассерженно щипящего книззла, мстительно старающегося зацепить когтистой лапой хоть кого-нибудь, Бэт несколько раз постаралась привлечь к себе внимание Уэбби. Однако тот был чрезмерно увлечен какими-то разукрашенными явно на Хэллоуин ведьмами. Девочка и не удивилась бы, окажись они настоящими ведьмами, как в сказках мистера Хармса — зелеными и с бородавками. Грозит ли, интересно, старине Уэбби на завтра не досчитаться некоторых внутренних органов, а не только огденского, который барышни уже по-свойски разливали на троих?
Ну и пожалуйста, не очень-то и нужна была его помощь. Девочка решила искать адресанта своими силами.
В зале было шумно и дымно. Среди курящих и общающихся на повышенных тонах волшебников, тут и там аппарировали домовики. Одни, очевидно, забирали своих хозяев, другие — приносили еду и закуски. Последних довольно легко было выделить из толпы, поскольку они покачивались наравне с выпивохами, проводящими у Уэбби дни и ночи. Веселье было в самом разгаре. Музыка грохотала в такт спутанным мыслям слегка ошарашенной происходящим Бэт. До этого ей ни разу не приходилось погружаться в веселье взрослых, если именно это они называли весельем. Не придумав ничего лучше, девочка стала ходить от стола к столу, надеясь, что пусть так, но она найдет нужного ей человека. И надо сказать, что с третьей попытки ей, кажется, повезло.
— Эй! — звонкий голос прозвучал прямо над ухом волшебника, который все это время игнорировал ее, — Здесь я могу найти мистера Ганса… — споткнувшись, девочка попыталась припомнить фамилию нужного ей волшебника, но не смогла. — Мне нужен мистер Ганс!
а внутри зачем-то высохшая трава...
Потревоженный тычком в спину Эмиль обернулся.
— Я Вам не мешаю? — с нескрываемым раздражением он отодвинул стул и поднялся на ноги. Опьяневший мужчина с тюрбаном на голове уже не мог связать между собой и пары слов для полноценного ответа. Рот скрывали пышные усы, поэтому исходящие звуки можно было оценить как очередное хамство. Сквозь непрекращающуюся икоту нашлось только одно выражение, более-менее соответствующее ситуации.
— Со мной жрицы любви, — индус указал на находившийся около окна столик из пяти волшебниц обворожительной красоты. Одна из них - длинноногая, черноволосая, чем-то напоминавшая ворону, не сводила взгляда с разговаривающих мужчин.
— Милый Миль, какими судьбами? — чаровница вспорхнула со своего места и легкой походкой приблизилась. Глаза сверкали недобрыми огоньками. Девушка положила руки на шею Дэна и обмякла, буквально заставляя придержать её за осиновую талию.
— Ой, а ты не хочешь представить меня своим друзьям?
Только этого не хватало, — стараясь держать себя в руках, Эмиль натянуто улыбнулся, понимая что эта встреча не была случайностью.
— Роксана, я тоже безумно скучал. Ты пойми мы с однокурсниками отдыхаем и нам бы не хотелось сейчас расходиться, — он постарался хоть немного отстраниться от старой знакомой, но та в ответ, только теснее прижалась к телу колдомедика.
— Ах вот оно как! Однокурсники значит, — волшебница провела ноготками по шеи мужчины, чуть задержавшись у сонной артерии. Состроив обидчивое личико, нежным, ласкающим слух голосом, поинтересовалась, — а они уже знают историю о том, как ты оставил меня в лесу примотанной к дереву на целую неделю? Или ты только собирался поднять эту тему, м? — Она аккуратно поправила его руку на своей талии.
Вся компания, до этого застывшая с кружками алкоголя в руках, вопросительно взглянула на своего собрата. На полубледном лице Вереса читалось только одно слово - ПО-МО-ГИ-ТЕ.
Он почувствовал, что ногти девушки медленно и больно впивались в кожу.
Местный официант появился как раз вовремя для того, чтобы забрать опустевшие стаканы.
Ситуация накалялась и необходимо было принимать какие-то действия прямо сейчас. Ловко выкрутившись из смертельных объятий Дэн отскочил в сторону и выхватил поднос из рук официанта.
— Дорогая, давай поговорим?! — Изящное лицо вейлы во мгновение превратилось в птичью голову. Рука с уже отросшими когтями с металлическим звоном врезалась в выставленный “щит”.
— Ты все еще злишься? Это же было так давно! — Эмиль медленно отступал вглубь бара, — к тому же, тебе самой это нравилось, — последовал второй удар, который также угодил в поднос.
— Ты можешь себе представить неделю в лесу без пищи и воды! Если бы не местный маггл я бы незнамо сколько там бы сидела! — Речь начала прерываться странным громким карканьем, так что теперь к паре было приковано всё внимание бара.
— Ну ты же птичка...червячки и белки это же твоя еда, — зря конечно Верес это ляпнул. С грозным вороньим криком вейла рванулась на колдомедика своим клювом.
Раздался громкий БОМ. Металл встретился с головой магического существа. Вейла чуть качнулась в сторону.
Воспользовавшись замешательством, Дэн со всех ног рванул к мужскому туалету. Дверь гальюна была защищена чарами, так что создание другого пола просто не могло попасть внутрь.
Эмиль посмотрел на свое выражение лица и скривился. Подобные ситуации вредят репутации, но можно будет списать на пьяную посиделку. Верес уперся в раковину, и включив воду, засунул голову под ледяную струю. Поклялся себе больше никогда в жизни не заводить отношений с вейлами. Никогда...Мерлин, в таким моменты надо давать непреложный обет.
Умывая лицо Дэн обратил внимание, что с правой руки сочится кровь. Да она успела меня проткнуть! Да еще и рубашку испортила, тварь магическая.
— Тардо, — колдомедик провел палочкой по руке и порезы быстро затянулись, оставив только неприятное пощипывание и ненужное воспоминание.
Собравшись с силами, Верес выглянул из-за двери. Гоблины начали новую песню о неразделенной любви, а индус с его жрицами похоже решил сменить заведение.
— Вот теперь представьте, что такое встречаться с вейлами, — колдомедик опустился на стул и громко чокнулся со всеми стаканами, — за тех дам, которые красивы и душой и телом!
— Эй!
Эмиль подпрыгнул от неожиданности и уже думал спрятаться под стол. Ведь если вейла была так близко - следующее её действие будет когти в его шее.
— Мне нужен мистер Ганс!
— Не ори, шпан-на! — Хриплый и наэлектризованный нервозностью голос Вереса сломался в конце, — не знаем мы таких, проваливай отсюда.
— Да ты погоди, Дэн. Может это ко мне. А ну иди сюда, — блондин без церемоний подтащил мальчишку к себе, — фамилию называй.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
«Вам незачем выказывать свое недоверие столь громко и на всю больницу».
«Мадемуазель, я думаю, мне стоит представиться, меня зовут...».
Нагрудный карман недобро загудел и явил миру лохматую меховую макушку. Хотя, учитывая то, что пушистики — существа абсолютно круглые, то как их ни верти, уж коли они не захотят, ни рожек ни ножек ни сыщешь.
«Дядь, а вы точно врач? Выглядите глупо, а еще и врете».
«Я обязан попросить тебя о помощи. Пойдем со мной».
«Он твой, только если пообещаешь не подпускать его к своему симпатичному носику».
«Пушистик!».
«Я назову его Эмиль!».
Так вот, нагрудный карман ее сегодняшней гордости, — одежды, давшей причастность к чему-то большему, — явил миру одного, заспанного, Эмиля-пушистика, который встрепенулся, демонстративно зевнул и в упор уставился на Эмиля-другого, Эмиля-на-самом-деле-протеже.
«Пока-пока, Шарлиз! Скоро увидимся!».
«Скоро» в понятии взрослых, видимо, очень растяжимое понятие. Девочка заботливо прикрыла своего товарища от любопытных глаз и, как ужаленная, отскочила от развернувшегося к ней волшебника. Она узнала его. Правда, сейчас он меньше всего походил на тот образ, который в конечном итоге осел в памяти. Тот — составленный из заботливой улыбки — и только. А этот?
«Будь осмотрительна и осторожна. Держи глаза открытыми. Если почувствуешь опасность, — сразу зови Тинки. Он будет неподалеку, так что в случае чего вы сразу аппарируете домой».
В достаточной ли степени можно считать ее осмотрительной, учитывая то, что пока Бэт абсолютно точно осмотрела не все уголки «Виверны»? Девочка оглянулась, как если бы в сутолке могла заметить знакомые очертания семейного домовика, и тут ее в достаточно грубой манере притянул к себе один из тех увальней, которые находились в компании Эмиля-с-маминой-работы. Бэт от неожиданности вздрогнула, но не вскрикнула, стоически стерпела железную хватку на предплечье. Кислый дух алкоголя у стола становился еще крепче. Он щекотал ноздри, впитывался в одежду, волосы, проникал под кожу. В поволоке хмельного взгляда не нашлось ни грамма теплоты. Девочка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу: находиться здесь хотелось все меньше и меньше. Интересно, а есть лекарство от запаха? А от воспоминаний?
Тиски чужой руки на предплечьи сжались. Точно, фамилия. Что там было? Фортнайт? Фортитьюд? Слова казались знакомыми, но не теми. Девочка нахохлилась, надвинула кепку на глаза и стала размышлять напряженнее прежнего. Ну где-то, где-то же должно заваляться нужное словечко?
На импровизированную сцену в клубах дыма как из воздуха материализовалась ослепительной красоты женщина. Если присмотреться внимательнее, можно было заметить, что ноги ее покрыты жемчужной чешуей. Бэт была готова спорить, что перед ними непростая ведунья — самая настоящая сирена; массивное колье, сидящее на тонкой шее настолько туго, что больше напоминало ошейник, — не просто украшение.
С блаженным прищуром певица закинула голову назад и затянула на всем известный мотив что-то близкое к балладе-исповеди старой бен-вара из Перт-ле-Мюррей. История подошла к одной из самых печальных частей, а именно к моменту, когда бен-вара перебирает души погибших моряков в своей коллекции, но не находит души любимого. Бен-вара клянет вора, а из зала певице гнусовато сквозь всхлипы да невнятные вскрики стала подвывать черноволосая колдунья с птичьей головой. «I’ll be your nightmare mirror, honey. Oh, I will».
— Ба, да у нее настоящая истерика! Похоже, она перепила веселящей воды, — волшебник около барной стойки аж прихрюкнул, посмеиваясь над своей же шуткой. — Пойдем, дорогая, — он приобнял вздорную девицу за плечи и потянул в сторону выхода. — Найдем местечко поспокойнее. Да, птичка моя, понимаю, обидно, но и подумаешь, как будто другого себе не найдешь…
— Ну? — пресловутый долговязый Ганс уже в третий раз привлекал к себе внимание. Очень похоже, терпение его было на исходе. Соображать надо быстрее.
— Ф...Форальберг. Ганс Форальберг, — Бэт протянула вперед раскрытую ладонь, и только когда Ганс вручил ей светящуюся розетку с символикой «Гейдельбергских гончих», порылась в кармане и вручила ему в ответ клочок пергамента. Бэт выждала минуту-другую, пока адресат ознакомится с информацией. Ганс выглядел чрезмерно довольным и больше и ухом не вел на попытки девочки привлечь внимание словесно. Бэт против воли беспомощно оглянулась на Эмиля-с-маминой-работы и, не сводя с него глаз, ткнула Ганса в бок:
— Эй, дядь! Вообще-то с тебя причитается! — отрезала девочка все тем же звонким голосом, который про себя называла командным, и повторно протянула руку. Однако сидящие перед ней волшебники, видно, совсем не понимали правил игры, на что Бэт, конечно, снисходительно улыбнулась. Когда она играла в первый раз, то тоже не понимала, однако сейчас она возьмет свое, не дожидаясь пока ее погонят прочь, как кентавры фестралов.
Девочка нахально улыбнулась, наклонилась к столу волшебников и пятерней ухватила как можно больше шариков драконьего фарша. И шалость бы, вероятно, удалась, если бы только Эмиль-пушистик почувствовавший близость еды, не заерзал в кармане активнее, выбираясь на свет божий.
И вот вам картина маслом: пушистый клубок со сдавленным «плюх» приземляется в соусник и, оставляя за собой липкие следы, начинает елозить по столу, сметая все на своем пути. Четверо приятелей беззвучно (видимо, только пока) замерли, обездвиженные сей наглостью, а у Бэт уже был готов вывалиться торопливо отправленный в рот шарик драконьего фарша. Она понимала, что по-хорошему дать бы деру, но товарища же в беде не оставишь. Живот протяжно заурчал.
— Эмиль! Келпи тебя задери, а ну, иди сюда!
а внутри зачем-то высохшая трава...
На выходку Ганса, мужчина фыркнул и отвернулся.
— Тоже мне! Много чести для твоих посыльных, — Верес поманил пальцем официанта, заказав к пиву огневиски. В голове все еще стучал вороний галдеж. Противный и остро режущий по извилинам пьяного мозга. Опустив пальцы в хорошо вымоченную уксусом капусту, Эмиль задрал голову наверх и с явным аппетитом закинул в рот угощение. Под изменившуюся композицию было приятно расслабиться. Если уж на сегодня встречи с нежелательными особами закончились, можно и накатить.
Приняв на себя две порции, ибо Ганс (он же - Билл), сейчас был занят своими насущными проблемами, колдомедик неряшливо вытер бороду рукавом пиджака. Небрежно махнул официанту, чтобы тот повторил заказ.
— Слушай, я чего не пойму. А на кой черт ты её к дереву привязал, — “очень тактично” поинтересовался Себастьян, тоже закинув в себя рюмку.
— У меня вообще могут быть свои фантазии?! — удивленно и настырно ответил колдомедик. Даже в нетрезвом виде он не собирался раскрывать всех карт. Лучше списать всё на похоть, чем на нахождение редких ингредиентов. Да уж, вся история с вейлой не была показана в лучшем свете. Но зато никто так и не поймет, что всё дело было в её волосах. Получив в ответ невнятное ворчание, смешанное с ненормативной лексикой, Верес ухмыльнулся и сосредоточился на Гансе, возившегося с его новым лучшим другом.
— Кароче, можно плясать! Поставка налажена, — просиял Билл, пряча письмо. Троица дружно застучала кулаками по столу, издавая странные животные звуки, явно обрадованные полученной новостью.
— Ну удачи твоему предприятию, Билл, — Грегор поднял руку со стопкой в руке. Остальные последовали его примеру, совершенно забыв о шатающимся около стола мальчонке.
- Эй, дядь! Вообще-то с тебя причитается!
Дядь? Я это где-то уже слышал. Хитро прищурясь, Верес столкнулся взглядом с посыльным. Старательно перебрал папки в картотеке памяти, но так ничего и не нашел. Возможно из-за общей затуманенности мозга. Да и к тому же - обычно он совершал свои покупки сразу и без каких-либо третьих лиц, которые могут быть втянуты в доставку нелегальных предметов. Так что с данным представителем низшего звена он вряд ли мог быть знаком.
— Теперь ребята мне нужна Ваша помощь. Никто же не будет против сделать пожертвование? Сумма чисто символическая - пятьдесят галлеонов.
Эмиль удивленно выпучил глаза. Это была четверть его основного заработка. Получается, за один такой вечер Билл будет в выигрыше почти на целую месячную зарплату. Себастьян и Грегор, тоже, видимо, придерживались единого мнения - подобное вложение совсем им не по карману.
Внезапно на стол вывалился непонятно откуда взявшийся мохнатый клубок.
— Эмиль! Келпи тебя задери, а ну, иди сюда!
Горчичный соус мягко распластался по столу, как будто стараясь занять для себя побольше места. Благо ему помогал мелкий монстр, заботливо пройдясь по тарелкам с едой и закусками своим пушистым тельцем.
Верес застыл, примеряясь к похитителю крыльев пикси. Это было непросто, в глазах немного двоилось и надо было выбрать - которого из пушистиков стоит ловить. Вдруг резко вытянул руку и прихлопнул надоедливого монстра, пытающегося слямзить еще один кусочек еды.
Раздался приглушенный чавк.
Эмиль держал мокрое существо в кулаке, и скривившись самым отвратительным образом, оглядел себя. Из-за всего этого бедлама, рубашка была безнадежно испорчена. Твою ман-дра-го-ру! Первой реакцией было стиснуть кулак и дождаться пока два наглых глаза выпадут из орбит, но...
Колдомедик слегка пожамкал существо и когда раздался первый писк, убедивший его, что карликовый пушистик жив - кинул ослабевшее животное в посыльного.
— Забирай эту тварь и уматывай отсюда, — процедил Верес сквозь зубы, стараясь сохранять хладнокровие. Парень и так наделал много бед, но связываться с посыльными Лютного переулка не стоило. Сейчас было важнее выяснить - какого черта Билл не сказал раньше, что он собирается вымогать деньги?
Дэн сел обратно и исподлобья взглянул на своего друга.
— Значит - ты собрал нас ради наживы. Верно?
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Он злой, он очень плохой
Он змея, крокодил, носорог, китобой
— Дядь… — ахнула девочка и буквально обмерла, когда в нее полетел пушистик. Мокрая шерсть липла к тельцу существа, которое составляло едва ли одну треть от общих размеров зверька. Теперь он казался каким-то совсем уж маленьким и жалким, хотя возможно, дело было именно в том, что привычное жужжание теперь перемежалось со сдавленным писком. Или в том, что девочка была не готова к подобному вероломному поведению со стороны того, кого она знала. К ней никто еще так не относился. Или в том, как ее сердечко, что по размерам, поверьте на слово, было не сильно больше самого пушистика, сейчас болезненно защемило от несправедливости. Еще ни разу до сегодняшнего дня не случалось такого, что по ее вине страдал кто-то другой. Это было ново и стыдно. Вот было бы здорово сейчас вылезти из своей собственной кожи и влезть в чью-то еще, только бы не находиться внутри, где самое себя грызет, где бурлит и выплавляется что-то, что маленькая Бэт Эндрюс возьмет с собой и пронесет сквозь годы. Сейчас же, подгоняемая смертельной обидой, девочка видела только один путь отплатить жестокосердному человеку за его деяния:
— Дядь!.. Дядь, ты-ы!.. Дядь, ты дурак! — задыхаясь от негодования, Бэт прижала к себе плотнее раненного товарища, схватила первое, что попалось под руку и метнула прямо в лицо своего недруга. Капуста повисла на тут же поглупевшем угрюмом лице, неопрятными гирляндами цепляясь за бороду, сползая за воротник рубашки. Не дожидаясь реакции, Бэт Эндрюс издала воинственный клич и нырнула под стол, пихая вещи и ноги сидящих волшебников. Послышался грохот стульев, чей-то хохот, зычные пьяные голоса, начало потасовки. Лучшего момента для того, чтобы улизнуть не придумаешь.
Выбираясь аккурат со стороны своего первого настоящего врага, девочка насупилась, с размаху съездила ему по ноге, зыркнула с самым грозным видом и пустилась наутек. Пусть неповадно ему будет маленьких обижать.
Гул толпы заглушал бранную ругань, а Старый Уэбби даже махнул рукой вслед, но Бэт Эндрюс этого уже не видела. Лучи закатного солнца распластались на остроугольных крышах домов, балансируя между настигающими их сумерками и видимостью горизонта. Всхлипывающая девочка петляла между редкими прохожими, то переходя на быстрый шаг, то вновь сбиваясь на бег. Вечерний Лютный принял ее в свои объятия узких улочек, зажигая тусклые окна, пуская серый дым из кривых труб ночлежек. Августовский зной сменился теплым летним вечером. Одним из тех, в которые хорошо видны падающие звезды и чувствуются первые запахи осени.
Меньше чем через неделю они с Томми окажутся на платформе 9¾ и сядут на тонущий в клубах дыма алый «Хогвартс-Экспресс». Они с Томми пройдут распределение и обязательно попадут на один факультет. Начнется новая, совершенно волшебная жизнь. Их вотчиной будет целый старинный замок, просто напичканный причудами магии, древними тайнами и чужими секретами. У них будет новый мир, а то, что было тут, можно спрятать в какой-нибудь укромный уголок памяти, чтобы к нему не возвращаться. Забыть и лица новых приятелей из «Нового Тауэра», которые, теперь она знала, о неудачах не говорят, и увещевания отца, настаивавшего на том, чтобы она дружила и играла с этими ребятами.
«Отец? К чему все это?» — «Тебе будет полезно. Просто помни о том, что мир каждый день меняется. Пусть и кажется, что неуловимо, однако, поверь, не бывает незначительных вещей. Все самое большое и значительное в этой жизни начинается с малого».
Какой любящий отец, желающий уберечь, однако вместе с тем знающий, что его единственное чадо так или иначе столкнется с реальностью, не поведет своего беззащитного ребенка на заклание? Со стороны — чистой воды безумие, однако он верил в нее. Чем раньше она поймет, что от их мира не стоит ждать ничего, но прежде всего удара, тем раньше она будет готова к тому, чтобы позаботиться о себе сама. Однажды может статься так, что ни отца, ни матери не окажется рядом. Лучше пусть наблюдает и видит дальше собственного носа уже сейчас.
Однако сейчас маленькая девочка давилась всхлипами, прижимая к себе своего маленького друга, Эмиля-пушистика, Эмиля-первого-и-единственного, которого рука дающая отобрала с легкостью буквально виртуозной. Бэт Эндрюс встала перед закрытыми дверями лавки отца и заревела, всей душой желая больше никогда в жизни не встречать этого злого человека.
а внутри зачем-то высохшая трава...
— Да Дэн, ты чего это? Не начинай. Сколько лет душа в душу работали и на тебе! — Билл поднялся с места и развел руки в стороны, — Это вложение, которое будет возвращено втройне.
— Да что ты говоришь? А когда? Через месяц? Два? Или нам снова стоит сначала выбить долг из кого-нибудь.
— У меня нет таких денег. Ты же знаешь, вся зарплата уходит на дочек, да на радости жене, — Грегор, сидящий рядом с Биллом погрустнел и закусил свою обиду пинтой пива.
— А на что мне кормить болтрушайек? — внезапно оживился Себ, — у меня все уходит на корм и на жизнь. Прости Билл, я пас, — Себастьян покосился на посыльного и сочувствующе похлопал по плечу. Потом наклонился ближе, так чтобы остальная компания не услышала:
— Бежал бы ты отсюда парень, не до тебя сейчас.
— Заигрался ты, дружище. Иди в банк, поставь все что нажил и надейся, что тебе поверят. Вот тогда мы с тобой и поговорим. В авантюрах я участвовать не буду.
— Дядь, ты дурак!
Эмиль успел прикрыть глаза, когда квашеный деликатес мастерским попаданием разрывного ядра оказался на его лице. Вот теперь рубашка действительно была испорчена.
— Что-ж, — целитель цокнул языком блаженно переваривая оскорбление. Вот интересно, с каких это пор - попрошайки стали иметь голос в магическом обществе? С каких это пор - они имеют право вмешиваться в беседы избранных членов общества?
Верес замахнулся и хотел было приложиться по затылку наглеца, как Себастьян решил встать на защиту мальчонки и успел перехватить удар.
— Дэн, оно того не стоит.
— Отцепись! — Для целителя было бы слишком пустить подобные вещи на самотек. Выхватив палочку, он направил её прямо на посыльного. Но и тут Себ взял на себя инициативу и изловчился отпихнуть в сторону руку с палочкой.
Заклинание ушло наверх, свалив на стол полку со старыми котлами и склянками. Тем самым подняв на ноги посетителей за ближайшими столиками.
— А ну верни палочку!
— И не подумаю, ты не в себе!
— Говорит мне пьянчуга с улицы?!
Парнишка времени не терял и шмыгнул вниз под стол.
— Отдай сейчас-же!
— Дэн, да успокойся. Зашибешь ведь пацана, а что люди скажут? — на этот раз к голосу разума воззвал уже Грегор поднимаясь со своего места, угрожающе нависая над колдомедиком.
Под начало очередной задорной песенки братьев гоблинов, Верес взвыл раненым волком.
* со стороны могло показаться, что это он просто так плохо подпевает *
— Чертов сопляк мне палец сломал! — Эмиль поднял глаза на убегающего посыльного, видимо понимая, что пуститься за ним следом его не пустят. Вот с чего всем надо быть такими правильными?
— Знаете ребятки, что я Вам скажу...вы куски говна, — он попытался сделать шаг из-за стола, что было довольно сложно сделать не показав при этом боли на лице.
— Пусть только хоть один из Вас еще раз меня попросит о чем-то. Я долго терпел нахлебников вроде Вас. Хотите спускать подобное поведение? Пожалуйста. Я посмотрю потом на Вас. Когда твоя лавка, Билл будет спалена до тла. Когда одна из твоих драгоценных дочек, Грег, побежит за такого замуж, теряя голову. А ты Сев, чтож твое добро никогда к тебе не вернулось. Встает вопрос, так ли уж оно и нужно, — он старался говорить спокойно, но вся речь больше была похожа на пьяный ор, вперемежку с неразборным ворчанием. Попутно Эмиль умудрялся еще и ткнуть пальцем в сторону каждого из своих друзей и, удивительно, никого не перепутать.
Нельзя сказать, что точно являлось катализатором следующих событий. Возможно - раздражение. Верес ожидал, что все трое запротестуют и супротив словам колдомедика начнется словесная перепалка. По крайней мере - это мог быть лучший способ для выплескивания гнева. Однако, вместо обратных обвинений получил "чистосердечные" признания, что в чем-то Эмиль все-таки прав; целитель закипел еще сильнее. Может потом, он признает что слишком погорячился, но сейчас он выбрал самый логичный для пьяной головы способ избавления.
Немного выждав и заняв лучшую позицию, так чтоб внезапность была ключом к атаке, Верес сомкнул пальцы в плотный кулак и правой рукой засадил Грегору точно в нижнюю челюсть. Тот повалился на стул, попутно хватаясь за находящуюся рядом опору - Билли. Он был в сознании, но явно потрясенно пытался вернуть себя в норму приложив ладонь к месту удара.
Себастьян был первым, кто подскочил к колдомедику и схватив за плечи отвел на несколько шагов в сторону.
— Дэн, ты чего творишь то? Очнись. Что вообще на тебя нашло?
— Отвали, это не твое дело, — а вообще стоило признаться, что хоть как-то полегчало, — это моё, — выхватив из кармана друга свою палочку, Эмиль направил её на собеседника, — скажешь им, что пускай держатся от меня подальше. Если я их еще раз увижу, то одним тычком ни один, ни второй не отделаются.
— СтУпефай! — последнее, что видел в этот вечер глава отделения по ранениям от Магических существ - фигуру плечистого высокого волшебника и яркую вспышку света. В тот вечер он пролетел добрых пару метров и отключился до момента встречи с плотным деревом барной стойки.
Только на следующий день он узнает о пропаже кошелька, который был для него дороже даже больше, чем хранящиеся там галлеоны. Потасовке в баре, которая появится в колонке “Ежедневного пророка” в разделе “ночные бестии” и вызовет лишние вопросы в Мунго. Ну и о том, что теперь ни Себастьян, ни Билл, ни бедняга Грегор — не захотят его больше видеть.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху