Просторное помещение располагается прямо под крышей дома. При других обстоятельствах оно могло напоминать обычный чердак старого дома: тусклый свет пробивается через узкие оконца в потолке, слабо освещая центр комнаты, тогда как углы её тонут в темноте; скаты высокой крыши почти достигают пола, а с трухлявых балок каркаса свисают лохмотья паутины. Ссохшиеся от времени деревянные доски скрипят и пошатываются под ногами, предательски раскрывая присутствие гостей.
К одной из стен прислонились разодранные портреты, покрытые настолько толстым слоем пыли, что невозможно разобрать изображённое на них. Вокруг центральной опоры разрослось нечто, напоминающее огромный нейрон, протягивающий свои отростки-щупальца куда-то вниз, пробираясь через щели досок. Неведомая субстанция глянцево блестит и, кажется, пульсирует, словно живая. Если присмотреться, можно увидеть очертания человеческих тел, вросших в неё, словно в янтарь.
Чердак
Чердак
чт, 17.11.2022 - 00:42
#1
Поток вынес студентов из ванной комнаты и схлынул, оставив на полу. Кажется, по пути Ребекка наткнулась на что-то мягкое локтем или коленом, а может быть и обеими частями тела, но не подала виду. Она поднялась на ноги, дрожа от холода. С одежды текла вода, скапливаясь у ног в маленькое озеро, – хоть снимай и выжимай. Хорошо бы применить магию, но в состоянии, когда зуб на зуб не попадает, Рид не была уверена, что произнесёт заклинание верно. Она оглядела помещение, напоминающее чердак. Скаты стен упирались в углы комнаты, тусклый свет заливал центр – все это напоминало крышу дома. Но как они оказались на чердаке, если только что были в помещении второго этажа? Однако, момент перемещения не так тревожит мысли Рид, как жуткое нечто прямо посреди комнаты. Оно зазывно блестело и пульсировало.
– Хайнц, я надеюсь, ты не будешь трогать ЭТО, – тихо сказала Ребекка.
Отростки венами уходили вглубь дома. Нечто билось, словно живое сердце. Внутри виднелись человеческие силуэты, и Рид вовсе не хотелось составить им компанию – там, в каком-то застывшем желе.
– Не я, так кто-то другой потрогает, – возразил Цвингер.
Ребекка не нашлась, что ответить. Точнее, не могла выбрать из подступающих восклицаний нужное. Она чувствовала усталость и холод, мокрая налипшая одежда сковывала движения, затылок все ещё саднило, но это было меньшее из ее проблем. Мыслями она все возвращалась в ванную, к фантомам дома, к выбору, который сделала, но так и не смогла довести до конца.
Ледяной водоворот сковал сознание и тело, если свернуться клубочком, можно впасть в криостазис и проспать так тысячи лет, прежде чем инопланетяне найдут тебя в локации с сильным магическим излучением. Когда-то тут был Хогвартс, Хогсмид, Дом номер тринадцать. А через тысячи лет останется только он, последний человек на планете. Закрытыми глазами видно только черноту, по ощущениям воздуха хватит еще на на один удар. Удар об пол. Волна мгновенно схлынула, обнажив ветхие доски чердака от пыли и оставив там же троих студентов. Не смотря на краткость заплыва, легкие горели, и некоторое время Хайнц отплевывался от мутной воды, а та никак не хотела покидать его рецепторы. С самого начала, когда он глотнул тухлятинки из бутылки, и до сего момента, во рту всегда присутствовал фирменный вкус Бэрти Боттс "Лох в беде". Но это не самое ужасное. Когда уши разложило, стало ясно, что они тут не одни. В темных пространствах между лучами что-то шевелилось, и пока взгляд медленно поднимался все выше и выше, сознание кричало о неестественности того, что сейчас вот-вот предстанет во всей красе. Липкие, блестящие в тусклом свете, корни сливались в одну гигантскую аморфную хтонь, висящую на главной опоре и, очевидно, эта хтонь переваривала трупы - они слабо просвечивали сквозь внутренности. Мысль, что это участники вечеринки, настигла, скорее всего, не только Хайнца. И вот, кажется, всё очевидно - им придется завалить тварь, чтоб выбраться, и Хайнц мысленно завыл от усталости. А если подумать, то ведь этого тварь и добивается. Она поморочила всем голову, чтоб привести к себе. Кроме нее, ничего интересного. Никаких намеков на выход, никаких предметов для изучения. Поэтому Соус, время даром не теряя, решил поизучать хозяина чердака. Инопланетная форма жизни из космического хоррора так и жаждала установить с человечеством контакт, возможно, для этого она пустит корни прямо тебе в голову...Сгорая от любопытства и дрожа от холода, дойч стал красться вперед, держась за, отбитую чужой коленкой, печень и оставляя шлейфом мокрый след.
- Хайнц, я надеюсь, ты не будешь трогать ЭТО, - раздался тихий голос Ребекки.
- Не я. так кто-то другой. потрогает. - Сбивчиво предсказал парень, однако, остановился в луже света под окном. Он мельком оглянулся на потрепанных союзников и вытащил палочку из глубин балахона. Руки еле слушались, и он пока не придумал ничего лучше, кроме как ткнуть гигантский нейрон палкой в бок.
Если существо было источником всех галлюцинаций, то связываться с ним головой - играть на чужой территории по чужим правилам. Физически он выглядел намного беззащитнее. Но палкой в бок его не возьмешь. Нужен хотя бы топор, хотя бы толпа, а лучше - хороший заряд магии. Хотелось уже скорее покончить с "призрачным" безумием.
- Гриффиндор, фас. - Дополнил рассуждения Хайнц, даже не подозревая, что на чердак прибыло подкрепление.
Глациус срабатывает! Радость от этого события, правда, немного охлаждает (бада-тумс) удар лицом о ледышку, но к синякам ведь советуют прикладывать холодное.
– Сейчас же отойди оттуда, Протеро, — почему-то Лоррейн опять говорила шёпотом, — клянусь Мерлином, я тебя сейчас сама свяжу Инканцеро.
(But I hate poetry)
Давно забытые тишина и безмятежность мягко окутывали сознание, будто и не было ни этого дома, ни Турнира, ни Додсона, даже Хогвартса будто не было. Существовали лишь едва заметный запах озона после грозы и убаюкивающее спокойствие. Ладонь сама разжалась, чтобы отпустить идиотский зонтик, единственное напоминание о чем-то… далеком, смутном и тяжелом как послеобеденный сон, и кончики пальцев тут же защекотали луговые травинки и цветы. Лоррейн улыбнулась в предвкушении - вот-вот она с головой окунется в забытие.
Наваждение спало, когда она очнулась на твердом полу. Ни луга, ни безмятежного спокойствия - пыльный чердак, все еще саднящий нос и досадное жжение на месте порезов. Взгляд уперся в нависающие бревна и паутину. Горечь о несбывшемся осела комом в горле; Лэнгфорд глубоко вздохнула и выдохнула, полностью осознавая себя в окружающей действительности, приподнялась на локтях и огляделась, с трудом различая лица. Констанс и Джон были рядом; Виллан сидела на полу и растерянно осматривалась, потирая затылок; даже Лисса находилась здесь. Показались мокрые Хайнц, Маркас и Рид.
- Гриффиндор, фас.
Девушка только открыла рот, чтобы взмолиться об отмене команды, как неподалеку промелькнула и знакомая фигура, которая успела прошмыгнуть к… а это еще что такое? Мерзкое нечто, похожее на скомканную паутину из застывшей трупной смолы, билось в ритме и как будто дышало. А рядом, пусть и на расстоянии, маячила Летисия.
- Сейчас же отойди оттуда, Протеро, - зашипела Лоррейн на четверокурсницу. - Клянусь Мерлином, я тебя сейчас сама свяжу Инкарцеро.
Она поднялась на ноги, стараясь не слишком при этом шуметь, и направила палочку на Летисию, готовая в любой момент оттащить любознайку подальше от неприятной на вид сущности. Любознайка же оказалась на удивление покладистой и быстро отошла подальше.
ОФФ: Лоррейн готова применить депульсо и Аликвотис Протектум , если сущность вдруг станет атаковать.
Размытая тенями картинка идёт мелкой рябью от соприкосновения с подушечками пальцев. Рука девушки медленно погружается вглубь, красный свет становится ярче. Звонкие удары острых капель о ступени и шум воды незаметно стихают, мир вокруг будто замирает. В голове - одна сплошная каша, из-за которой перед глазами всё плывёт, ноги подкашиваются, несмотря на тщетные попытки разума взять над телом контроль.
Тупая боль в затылке и спине выдёргивает Виллан из полуобморочного состояния. Сдавленно шипя, слизеринка хватается за ушибленное место, рефлекторно сгибается едва ли не пополам и…замирает, стоит осознанию ударить по мозгам. Твёрдая шершавая поверхность, лишённая изломов, стук каблуков по дереву, чьи-то голоса, (большую часть из которых узнать не составляет труда), и сильный запах пыли, от которого щекочет в носу.
Ага…Так с лестницы я выбралась, - задумчиво тянет Виллан, убрав руку с затылка и открыв, наконец, глаза. Медленный вдох и такой же протяжный выдох сопровождают очередной поток не самых лицеприятных слов в адрес дома и ситуации в целом. - Просто замечательно...
Представшая взору картина не радует от слова совсем.
Просторный чердак полностью соответствовал представлениям девушки о том, как должен выглядеть чердак в старом заброшенном доме, за исключением гротескного изваяния в центре, от которого во все стороны тянулись длинные отростки. При более детальном рассмотрении можно было заметить вросшие в неё человеческие тела. После оранжереи впечатление от созерцания переплетённых воедино останков(?) не вызывает должного эффекта.
Будет забавно, если они ещё живы, - подумала слизеринка, представляя, как глаза заключённых людей открываются и смотрят на потенциальную жертву, не то истошно вопя и моля о помощи, не то призывая стать с ними единым целым.
Взгляд девушки устремляется к сжатой в кулак ладони. На некогда белой повязке и пальцах отчётливо видны следы крови. Медленно, не без помощи второй руки, Виллан разжала пальцы, чтобы оценить серьезность полученных ран, но внимание с мелкого пореза, более глубокого в сравнении с остальными, переключается на красный кристалл в руке. - А это ещё откуда? Неужели это и было той самой красной точкой на картине? Когда я его схватить успела? - убрав находку в карман, Самайн разминает шею, встаёт с пола и отряхивает одежду от пыли. Желание почистить и починить одежду идёт вразрез здравому смыслу. Учитывая обстоятельства, данные действия были попросту бесполезны.
Людей, между тем, становилось всё больше и больше. Ничего хорошего это не предвещало.
Nothing is really good or bad in itself
Хоук не знал, что конкретно укусило его в ладонь, да и знать не хотел, но жгучая боль напоминала о том, что за магию надо платить. Ему бы стоило выбросить биту и переложить палочку в левую руку, но он боялся, что ножка стола еще может сыграть свою роль, если Алиса захочет проломить ему голову, как когда-то его полоумная сестренка.
Но напрасно. Бой продлился совсем недолго и в два залпа совместных атак ему с Рафаэлем удалось выбить злую хероту из тела девчонки, за чем комната незамедлительно отомстила и сожрала непрошенных гостей.
"Эй! Так не честно!" - только и успел подумать напоследок Кай, когда пространство вокруг сжалось, как от трансгрессии и выплюнуло их наружу.
Голова ответила саднящей тупой болью, но кроме этого и трагически отдающей концы многострадальной кисти правой руки, все оказалось лучше, чем он думал. Краем глаза он ухватил силуэты Летисии и Ханца, Ребекки и Лоррейн. Главную хладокровную всея Слизерина - Самайн - он не заметил. Но его волновало только наличие своих жертв. Помотав головой, он пересчитал свой библиотечный клуб: раз - прибитая улетевшей Алисой Гарнэт, два - дезориентированный Рафаэль, и три - ошарашенная новообретенный контролем над телом Алиса.
- Все здесь? - спросил он, скорее для галочки и еще раз бегло всех пересчитав, кивнул. - Хорошо.
Это было не более, чем иллюзией контроля, который Хоук в этот раз умудрился напрочь просрать.
Его колени дрожали, а зубы отбивали дробь - ни то от холода, ни то от стресса. Почерневший синяк на руке больно тянул, а ладонь ныла и того хуже. Только сейчас он выпустил биту, позволяя ей рухнуть на пол, и на время сложил палочку в карман.
- Алиса? - деловито ощупывал Кай плечи гриффиндорки, а затем покрутил ее голову здоровой рукой, придерживая за подбородок, как будто имел хоть малейшее понятие, зачем лекари так делают, на всякий случай добавив. - Покажи язык.
Вглядевшись в язык, он задумчиво хмыкнул, хотя наличие языка у подруги ему не сказало ровным счетом никакой полезной информации. Вроде обычный, наверное розовый, хотя при таком свете было не разобрать. Но, чтобы набрать веса своим словам, парень уверенно кивнул:
- Ты будешь в порядке. Хотя к Помфри, конечно, наведаться не помешает.
Идеальный ответ и звучит очень внушительно: как бы и настраивает на лучшее, а уж совет обратиться к лекарям для профилактики так и вовсе никогда не повредит. Теперь-то он точно выглядел знатоком своего дела, а не напуганным, растерянным мальчишкой.
- Слушай, ты сейчас ослаблена, так что просто держись позади меня, я тебя защищу, хорошо? - протянул он, несвойственно мягко и по-свойски похлопал подругу по спине.
И вот только сейчас он решил осмотреть помещение.
Наличие в комнате других посетителей создало у него ложное ощущение безопасности. Мол, если уж здесь тоже водятся бабайки, то у них на выбор будет по крайней мере семь тел. Не будут ведь они целенаправленно охотиться на Хоука, верно? Хотя, если так подумать, та хрень в библиотеке явно питала к нему какой-то нездоровый интерес..
Кайлей оценил скрипящий пол, мрачные покаты стены и вдруг наткнулся взглядом на неизвестную науке хтонь.
"Это еще что за.." - оцепенел слизеринец, нервно сглотнул и.. отступил на два шаркающих шага назад.
- А хотя знаешь что.. Я буду прикрывать тебя сзади. Защищенный тыл - это, как говорят, самое важное в наступлении. Вот этим я и займусь. Можешь на меня положиться. - сообщил Хоук и спрятался за спиной Стормхолд, совсем не спеша следить за тем, что находилось позади нее. Украдкой выглядывая из-за ее костлявого плеча он не отводил взгляда от странной чуди впереди, выуживая палочку левой рукой.
ОФФ: Кай держит палочку в здоровой руке и целится из-за спины Алисы в странный клубок тел, готовый в любой момент применить Салутарис Вексилум (на себя), Аликвотис Протектум (на Рафа, Алису и Гарнэт) и, если успеет, Ступефай на что-то, что может выглядеть как враг.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Очередной успех и долгожданная свобода длились на удивление мало. Их противник, казалось, был вовсе не рад новой прическе, созданной огнем, равно как и тому, что жертвам удалось сбежать. Крепче сжав палочку для очередного раунда битвы, Лисса не заметила, как рейвенкловка схватила ее за свободную руку и куда-то потащила. Возмутившийся такой наглостью разум быстро угомонился, решив, что какая разница куда, если подальше от опасности?.. Если только не в новую опасность... Услужливо подначил ехидный голос подсознания, в силу чего рука, крепко сжимавшая палочку, не расслабилась ни на йоту, а все шесть чувств, казалось, были направлены на обнаружение новой опасности. Пачаль состояла лишь в том, что казалось было, что Прайм уже привыкла к этому - к тому, что ее жизни в этом проклятом доме что-то угрожает - в силу чего мозг уже перестал вырабатывать адреналин в экстремальных дозах, довольствуясь обычным режимом. Хотя тут может сказывалась усталось?.. Кто его разберет?.. Да и на досуге хаффлпаффка докапываться не будет.
Половицы скрипнули, прекращая параллельные размышления на абстрактные темы и концентрируя все внимание на новом помещении. Народу тут было куда как больше, чем ожидалось. Казалось, вечеринка будто бы перекочевала с нижнего этажа, на верхний, только при транспортировке слегка помяла всех своих гостей. Созерцая издалека (подходить к этой штуке она ни за что не стала бы добровольно) непонятный, словно бы пульсирующий объект со странными щупальцами, Прайм пропустила момент, когда Летисия повернулась к ней.
- Зелье. От ожогов. Выпей Пожалуйста.
Взгляд перекочевал с непонятного объекта на бутылек в руках рейвенкловки. Зелье? Откуда оно у нее?.. Непонятная смесь недоверия и гордости всколыхнулась. Она что, пришла сюда с ним? Или нашла тут?.. Мысли погнались друг за дружкой из-за чего Лисса помедлила мгновение.
- Не стоит, я чуть позже сама подлечусь. Лучше сама выпей. - Тем более, что это из-за меня у тебя такие ожоги... Добавила она мысленно. В конце концов, не будь она столько любопытной в ванной и не тыкай все что тыкать не стоило - может на них и не напали бы... А так... Она считала себя виноватой и как и любой борец за справедливость, принимала наказание спокойно и гордо, пусть оно и было самоналоженным. Тем более, что она ни капли не соврала - стоит им оказаться в безопасности, она вполне могла попробовать свои теоретические познания в колдомедицине на практике. Ну а если первый блин выйдет комом - чтож, опять таки, достойное наказание за ту опасность, что она вызвала на их головы.
Впрочем, у Летисии, как оказалось, был другой план - она просто схватила вновь ее руку и сунула ей туда пузырек. Высказать сопротивление и отдать зелье не хватило времени - стоило Лиссе осознать что случилось, как она увидела удаляющуюся спину своей подруги по битве. Потом отдам. Обязательно! Надо только не забыть. И вообще, надо будет как то найти способ загладить свою вину перед ней... Может помочь с чем нибудь?..
Так и не выпив зелье, она сунула бутылек в карман и тот звонко брякнул о что-то. Что за?.. Точно! Я же из комнаты подобрала зеркальце... Трофеев из дома становится все больше и больше... Надо будет обязательно подумать над тайником для таких сокровищ, если они действительно чего-то да стоят... Трофеев с многочисленных приключений действительно становилось больше. Пользоваться ими Прайм не пользовалась, но хранила как памятные вещи, напоминавшие ей то, что она смогла даже не преодолеть - пережить.
Тем временем все потеряшки начали друг с другом общаться и изучать странную штуку по центру. Как и всегда в таких случаях, хаффлпаффка почувствовала себя не в своей тарелке и просто отошла в затемненный угол, чтобы как можно меньше отсвечивать. В конце концов, расспросов она откровенно не хотела, а напади на них что-либо, в темноте будет безопаснее, чем на свету. Ну... чем на "не в темноте" ибо о свете на мрачном и старом чердаке говорить не приходилось...
Офф. Лисса отошла в темный угол, следит за ситуацией.
Любовь это лишь игра воображения, а в действительности ее нет...
Ванное цунами подхватило и понесло в неизвестность. Марк, не ожидавший такого сюрприза, сильнее стиснул волшебную палочку и постарался сгруппироваться, чтобы не пораниться и не задеть Цвингера и Рид. И всё же приземление оказалось на редкость неудачным, шлёпнувшись на задницу, Макнейр проехал по инерции пару метров, прежде чем остаться сидеть в луже. Он тут же встал, оглянулся, ища Ребекку и Хайнца. Они оказались здесь же, чуть поодаль.
Одежда липла к телу, холод никак не хотел отпускать, поэтому первое, что Марк сделал, это постарался высушить вещи.
— Синэ Аква! — повторил несколько раз, медленно водя палочкой по одежде. После он решился всё же подойти к Рид, которую Хайнц оставил одну. Хотя здесь были другие студенты (Марк мимолётно отметил, что почти все более-менее целы), рейвенкловка не спешила к кому-то подходить, стояла и дрожала то ли от холода, то ли от усталости и страха.
— Синэ Аква, — не дожидаясь просьбы, Марк начал сушить платье Ребекки. Обходя её со спины, он увидел на затылке девушки рану с уже успевшей свернуться кровью. Догадка неприятно кольнула и он попытался отвлечься.
— Цвингер совсем сбрендил, да?
Только сейчас шестикурсник заметил, что так заинтересовало Хайнца. Дрянь, похожая на бундимуна-переростка, расположилась прямо в центре чердака. Удачно, при желании оно дотянется до любого присутствующего. Отчего-то сомнений в том, что оно это умеет, не возникло.
От размышлений Марка отвлёк появившийся прямо из воздуха Грейвс, приземлившийся прямо на его ногу. Подхватив пятикурсника под руки, Марк постарался не дать ему упасть. Блять, Макнейр!
— Раф! — Радость сейчас совсем не к месту, ситуация не та, но Грейвс был одним из немногих, о ком Марк по-настоящему беспокоился. — Ты как? Всё в порядке?
Конечно, не в порядке, хоть Грейвс об этом и не сообщил. Выглядел он хуже, чем спутники Марка, но во взгляде через усталость пробивалось упрямство. Он неловко отстранился, чуть хромая, намекая, что помощь не нужна. Кивнув на встречный вопрос, Марк продолжил:
— С ними был?
Хоук, Махоуни и Стормхолд появились так же внезапно, как и Раф.
Грейвс как будто не видел их до этого, дёрнулся в сторону прибывших, но Марк перехватил его за руку.
— Помоги, пожалуйста, — встретив возмущённый взгляд, он указал на Ребекку. — Она ранена.
Неведомый бундимун не подавал признаков активности, поэтому стоило подготовиться, хотя бы подлечить, кого можно. Но Рафаэль имел на это своё мнение.
Издеваешься?
— Раф, я тебе потом всё объясню. Там немного. Она ударилась головой, — пояснил, надеясь, что в мыслях не мелькнуло, кто именно ударил Ребекку.
Уговаривать пришлось долго.Когда Марк хотел уже оставить его в покое, Грейвс вдруг согласился.
Я сделаю. Предупреди её. Она не обрадуется.
Осталось договориться с Рид.
— Ребекка, Раф тебе поможет. Только не вертись, хорошо? — Марк не произнёс вслух, с чем Грейвс собрался помогать, но она и так поняла.
— Я в порядке, и мне совсем не больно. Кому-то пришлось ещё хуже, ей, например, — стараясь казаться бодрой, Рид указала в сторону Прайм, тут же шустро слинявшей из поля видимости.
— Не говори глупости. — Тон, с которым Марк произнёс эту фразу, не оставлял Ребекке выбора, если только удрать куда подальше.
— У Констанс вообще глаз еле открывается, — попыталась продолжить спор Рид, но всё же сдалась, поворачиваясь к Рафу и расправляя волосы. — Ладно. Не знаю, хватит ли света там что-то разглядеть.
После того, как всё закончилось, Ребекка неловко улыбнулась, дёргая рукав мантии Рафаэля:
— Спасибо. Вам обоим.
Грейвс наконец получил свободу и поспешил уйти, хотя спешкой его медленную поступь не назвать. На его месте Марк не разгуливал бы по чердаку на виду у неведомой хреновины, но ещё раз задерживать не решился. Макнейру осталось только приготовиться к сюрпризам со стороны обитателя этого места.
— Держись рядом, — чуть ли не приказным тоном произнёс он, вставая перед рейвенкловкой. — Не знаю, что это за дрянь, но если дёрнется, лучше не мешайся под ногами.
Оффтоп: Синэ Аква на свою одежду и на одежду Ребекки Рид.
Если “нейрон” начнёт атаку, Макнейр использует Ступефай при одиночной атаке, Вис Флуктус при множественной. В обоих случаях после добавит Лакарнум Инфламаре, если это, конечно, не чрезмерная наглость.
Не можешь быть добрым, будь хотя бы вежливым.
…и морок спадает. Эмоции в норме, снова свои. Никаких ответных атак от хтони не поступает, отчего Раф облегчённо выдыхает. Значит, что-то в голове ещё крутится, не всё выветрилось.
Яркий свет слепит, бьёт в глаза. Раф отворачивается и щурится, неосознанно пытается отползти назад, но за спиной только книжный шкаф. Чёрный туман выходит из Алисы около-человеческим силуэтом и рассеивается, кратковременная бойня наконец завершается, и комната погружается в спокойную, тихую тьму. Лучшая обстановка, чтобы немного отдышаться и подумать о том, какого лешего…
Темнота сгущается в одно мгновение, схлопывается и взрывается.
Мысль ещё даже не поспевает за резкой сменой пейзажа, но локти уже врезаются во что-то мягкое, голова ударяется о препятствие, вспышки в глазах сияют радостными огоньками, и вселенная снова замирает.
Ды-шать. Главное — дышать. Дышать и не думать о том, в объятия какого чудовища я упал.
Но Раф не дышит. Он и не моргает, и руками не двигает, ощущая на локтях крепкую хватку; он просто ме-едленно поднимает голову, чтобы лицом к лицу встретиться с…
Блять, Макнейр… — мышцы лица вздрагивают в выражении истинного страдания, и без того шаткая стойка даёт сбой, и Раф сползает немного ниже в чужих руках, лихорадочно пытаясь справиться с разом накатившим негативом.
Почему именно Макнейр? Почему так близко? Почему нельзя было отложить эту разборку месяца на два? — злые мысли колят виной за то, каким радостным кажется сам Макнейр. Он, наверное, и понятия не имеет, какие смешанные эмоции вызывает у своего… друга, или как там их нынче, после Шарлиз. Рафу стыдно, и он искренне старается растянуть губы в улыбке, не давая тоске и дальше зиять уродливым пятном на собственном лице.
Всё замечательно, — он больше не позволяет себе виснуть почти-мёртвым грузом, собирая волю в воображаемый кулак
и выбрасывая подальше, ведь так хочется простоять здесь вечностьи возвращая подвижность ногам. Выпрямляется, неловко отходит на шаг, трёт шею, игнорирует головную боль, спутанно-быстро задаёт встречный нелепый вопрос: Сам? Тут же корит себя за глупые волнения о посторонних вещах, взглядом бегает по Марку в растерянности. Его же покалечить могли, а я… как обычно.Он кивает, — на что ты киваешь? — но Раф и без того убеждается, что повреждений, как минимум видимых, у Макнейра нет. Вот и прекрасно. Не придётся поднимать палочку хотя бы на него.
Головой Марк указывает куда-то Рафу за спину, и он оглядывается назад, не имея ни малейшего понятия, что может увидеть. Что-то внутри надламывается, когда взгляд цепляется за уродливые чёрные нити, тянущиеся у Хоука по коже из-под рукава его странной одежды; он не выглядит уставшим или смертельно напуганным, в отличие от подвисшей Алисы, но слишком уж суетится. Раф дёргается в сторону, на секунду забывая обо всех своих бессмысленных загонах и о радостном Макнейре, но за локоть его кто-то хватает.
Раф оборачивается на Марка сердито, хмурясь, готовый послать куда подальше с этими бесконечными хватаниями. Осекается.
Да почему я…
— Помоги, — просит Макнейр с несчастным видом, указывает на дезориентированную девушку поблизости. Он даже не поясняет, что с ней не так, но Раф уже успевает вообразить себе миллион сценариев, в которых её красивое лицо кривится от боли, а кости черепа расходятся в стороны от одного лишь недостаточно правильного заклинания.
Издеваешься? — Раф кусает губу, мотает головой и повторяет, утверждая: Издеваешься.
Раф, я тебе потом всё объясню. Там немного. Она ударилась головой, — мелькают слова в больной голове этого сумасшедшего маньяка, пока он зачем-то открывает рот и поясняет вслух. Иглы впиваются в мозг всё яростнее, пока Марк увеличивает степень напора. И эти глаза. Это же Марк, он просит, ему надо помочь…
Головой. Я же её убью, — Раф пытается отойти назад, ощущая, как рука в захвате Макнейра слегка дрожит; — Может, ещё кто? — оглядывается в надежде наткнуться на шального Вереса, но тщетно.
Ты справишься. Я на факультатив хожу скорее для галочки, а ты умеешь. На турнире мне помог.
Но не Шарлиз. Имя царапает глубже, медленнее и чувствительнее. Раф закрывает глаза, дышит размеренно, но уверенности это не прибавляет. Сейчас бы дневник, прохладный ветер и шорох мелкой гальки; но перед глазами только её растерянность, в голове эхо былой злости.
…не сложный перелом. Маленькая рана, — которую я мастерски расширю, — Шарлиз… могла помочь… неудаче…
Нет, — неожиданно резко. Дрожь прекращается, Раф смотрит Макнейру в глаза, щурясь возмущённо и почти даже зло. Не ври. Не ради меня, — он напрягается и расцепляет чужие пальцы на своём локте. Не отрывая взгляда от Марка, молчит, внимательно следя за изменениями мимики. Лицо Макнейра ненатурально каменеет, дружелюбие с каждой секундой утекает сквозь пальцы.
Внутри бурлит раздражение вперемешку с ужасом. Доводить до презрения в планы не входило совершенно. Паника подступает к горлу неопровержимым стимулом, но решимость в чертах лица сглаживается почти незаметно; слабости так хочется поддаться — сделать выпад вперёд, руками обхватить и промямлить что-то идиотское в оправдание, Мерлин, — но Раф только сжимает кулаки, скрипит зубами и глубоко вздыхает.
Ему нельзя.
Ему можно глотать обиду и обвинять себя в эгоизме.
Я сделаю. Шаг назад. Предупреди её. Ещё один; ожоги ноют. Она не обрадуется.
Она и правда не радуется. Неловкие движения, сквозящее в них нежелание. Макнейр упрям и настойчив, истинный гриффиндорец; и Шарлиз он уговаривал точно также, но с задачей не справился, Рафу пришлось самому… В отличие от «сейчас».
Ребекка поворачивается спиной, пальцами пытаясь развести в стороны волосы на затылке. Мокрые от воды, слипшиеся от крови, они поддаются плохо, и Раф порывается помочь, но замирает с приподнятыми руками. Людям не нравится, когда к ним прикасаются незнакомцы. Особенно, когда у этих незнакомцев не лучшая репутация и отвратительные манеры.
Тёмную рану почти не видно в копне густых волос, освещение также не исправляет ситуацию. Раф присматривается даже так, не решаясь действовать без точного алгоритма. Если у него будет точный образ, всё должно сработать. В прошлый раз он слишком поспешил. Забыл, что это не летучих мышей подогревать; это человеческая кость со сложным строением и мудрёное заклинание, требующее высокой концентрации.
Марк сказал, ты ударилась головой, — он медлит, мысленно тасуя два единственных известных заклинания, подходящих под формулировку. В голову лениво заползает вопрос о роли Ребекки в жизни настолько взволнованного Макнейра, но Раф отмахивается от него, поднимая палочку.
Фуль… — и обрывает себя, искренне мечтая получить камнем по голове вместо Ребекки, чтобы избавить себя от рисков случайных ошибок, — Консано.
офф: [1] Консано на многострадальную головушку Ребекки Рид. срабатывает — уползаю обратно к Хоуку и ко в мучительных раздумьях, стоит ли предлагать помощь. если у Ребекки отрастает вторая голова — [2] уно-реверс-кард?..
если штука собирается нападать, то я обязательно что-нибудь с ней сделаю на основе чужих результатов, но попозже
Хайнц Цвингер, ткнув неопознанный объект, почувствовал онемение в руке, распространяющееся от кончиков пальцев и до локтя. Продли он и без того быстрый контакт, временно утратил бы чувствительность по самые ключицы. Мистер Цвингер в состоянии держать палочку и применять чары, однако ограничен в физической активности ведущей руки.
Резвые действия Летисии Протеро позволяют сохранить одежду свою и Лиссы Прайм в более-менее надлежащем виде. Обугленные манжеты и ворот - не самое страшное, чем могло закончиться пребывание в гостевой ванной.
Осмотр разросшегося объекта даже на расстоянии приносит лишь ещё больший дискомфорт в желудке — Летисия замечает не только очертания, но и детали застывших мёртвых тел. Кристалл пока не отзывается и не меняет положение вещей.
Маркас Макнейр оказывает заботу себе и ближнему и успешно сушит одежду себе и Ребекке Рид. Мисс Рид везёт с окружением, ведь рядом оказался и Рафаэль Грейвс, которому удалось залечить рану на голове девушки. Мистеру Грейвсу есть чем гордиться, жаль только что рассказать преподавателям об обстоятельствах применения чар будет проблематично.
Отважный Кайлей Хоук ставит щиты на себя и на остальных своих товарищей. Однако чары помех словно растворились в воздухе, не достигнув возникшего образа женщины.
Воздух становится тяжелее, одно из замурованных тел медленно втягивается глубже в субстанцию. Тонкая изящная рука, нелепо торчащая из нейрона, вздрагивает и напрягается — пальцы возносятся к потолку в желании дотянуться. С кончиков срываются лоскуты чёрного дыма, нехотя сползают на пол. Подхваченные невидимым ветром, они кружатся в ленивом танце, растягиваясь и постепенно поднимаясь. Старая потёртая ткань, вышитая замысловатыми узорами, вырастает в пышную юбку. За ней — всё тем же глубоким чёрным очерчиваются затянутая корсетом талия и широкие рукава, высокий строгий воротник и неприметные аккуратные серьги.
По всему помещению долгим звуком разносится усталый вздох, и с призрачным мерцанием воплотившаяся из дыма женщина складывает руки на груди. Бледная кожа резко контрастирует с чёрной тканью, как контрастируют и две половины её лица: левая — подтянутая, гладкая, прекрасная в своей молодости, правая — сморщенная, обвисшая и постаревшая.
Губы её приподнимаются в благосклонной улыбке, спокойный голос кажется тихим, но слышен всем на чердаке:
— Как вас много. Реми в этом году особенно постарался.
Она делает несколько коротких шагов вперёд, взглядом пробегаясь по присутствующим, и останавливается на Констанс. Задирая подбородок кверху, щурится, совсем не аристократично выплёвывая:
— Ещё жива? — и сразу же отворачивается, обращаясь уже к Лоррейн приторно добро: — Ах, мисс Лэнгфорд, дорогая. Как ногти, не стёрлись?
Как жаль, что диалогу не суждено затянуться.
— Сколько можно прятаться? — разносится по чердаку, когда маленькая дверь-люк в углу с грохотом распахивается. — Давай, вылезай, устрой сцену! Унизили её, паршивую девчонку!
Из отверстия в полу появляется мальчик с искажённым гневом лицом. Там, где он проходит, на досках расцветают льдистые следы. В помещении резко падает температура, и те, кто не высушил одежду, сильнее других ощущают лютый холод.
Тени в центре чердака вновь сгущаются, материализуя девочку лет пяти с длинными волосами, наряженную в расшитое кружевами платьице. Девочка, только появившись, тут же топает ножкой, тыча пальцем в мальчика. Не решаясь на открытое столкновение, она держится рядом с ранее появившейся женщиной, цепляясь за её юбку.
— Ты всегда всё портишь! Я просто хотела поиграть! Мама, скажи ему, что так делать нельзя, — плаксиво заявляет она.
Фредерик направляется к сестре, и до сих пор молчаливая леди отступает на пару шагов, невольно увлекая за собой девочку. Воздух вокруг мальчика морозно трещит, искажаясь с каждым словом всё заметнее:
— Ты не можешь справиться даже с такой простой задачей, Регина. Где твоя хвалёная исключительность?
Регина сжимает кулаки, волосы её взметаются беспорядочно, хлещут воздух, пытаясь дотянуться до брата.
— Противный Фред, зачем ты пришёл? Без тебя всё всегда лучше.
— Без меня всё… — он бы задохнулся, умей дышать. — Что? Ты нарываешься на вторую смерть? Я с радостью тебе помогу.
Ледяная корка покрывает ближайшую нить субстанции, ползёт вверх, нацеленная на конкретную точку. Регина бросает испуганный взгляд туда, где проступают очертания детского тела.
— Ты не посмеешь!
— Кто же меня остановит? Твоя безвольная мать, заткнувшаяся сразу, как я появился? — он натянуто улыбается, пальцами пробегается по льду, не прекращая наступать. — Или, может, наш любимый дом? Как думаешь, он дарует тебе ещё один ша…
Слова застревают в горле, когда на плечо ложится чья-то рука.
Никто не замечает, как и когда появляется новое действующее лицо. Тот самый Ларри, что встречал студентов в дверях дома, сейчас не спеша проходит через помещение, легко касается плеча Фредерика.
— Детки, не ссорьтесь. Мы здесь не для этого, верно? — он подмигивает Регине, мягко улыбается Марлене, почти вжавшейся в центральный сгусток. На фоне происходящего его действия выглядят, мягко говоря, странно.
— Друзья, я так рад вас видеть! — повернувшись к студентам, Ларри раскидывает руки, словно желая обнять всех разом. — Большого труда стоило собрать такое количество волшебников в этом месте.
На лицах присутствующих проступает недоумение, неверие и испуг.
— Что за реакция, друзья? Ох, точно, я всё ещё в этом облике!
Фигура гриффиндорца оплывает, меняется, чтобы через несколько мгновений предстать перед собравшимися в истинном виде: высокий худощавый мужчина в старомодном костюме, волосы давно не стрижены, отросли так, что скрывают уши, короткая борода прячет улыбку. Лишь одна деталь выбивается из образа благообразного джентльмена — в груди, там, где должно быть сердце, зияет огромная дыра с развороченными краями.
— Что ж, вот он — я, — призрак кивает, приветствуя ошарашенных подростков. — А вот — вы. И вы мне кое-что принесли.
Мужчина с замашками дешёвого конферансье щёлкает пальцами. В тот же миг из рук и карманов студентов вырываются найденные ими в доме камни. На лице его проступает ни с чем не сравнимый восторг.
— Реми, что ты делаешь? — впервые с момента появления детей подаёт голос Марлена. Она выглядит встревоженной.
— Милая, всё в порядке. Скоро всё закончится.
— ЧТО закончится? — Это уже Регина, напрочь забывшая о близости брата, взвизгивает так, что уши режет.
— Отец, ты же не собираешься…
— Фредди, мальчик мой, ты всегда был смышлёным, не удивительно, что догадался первым, — Джереми Куинтрелл одобрительно смотрит на сына. — Именно это я и собираюсь сделать. Нам давно пора на покой.
— Нет! Не смей! Ты не можешь решать за нас, — в голосе Марлены пробивается решительность, каковой от неё не слышали уже давно. — Я не хочу… Мы не хотим уходить!
Женщина оглядывается на дочь, ища поддержки. И она находит.
— Ухо… дить? — Регина отступает назад. — Нет. Нет-нет-нет, только не опять, вы меня не заставите. Это всё потому, что Фред попросил, да? Это он… он снова хочет избавиться от меня!
— Нет, милая, Фред тут не при чём, — Джереми глядит на дочь печально. — Но разве ты не устала от этого существования? Вы все не устали? — последней фразой он обращается ко всей семье.
— Меня всё полностью устраивает, — вскидывает голову Марлена. — Не поверишь, но жизнь после смерти оказалась куда заманчивее, особенно после того, как ты угробил мне всё существование до.
— Но это же не жизнь. Это су-щест-во-ва-ние, — медленно чеканит слово, — и мы даже не свободны.
— Не жизнь — это прятаться от общ… — она начинает распаляться, наступая.
— Заткнись, матушка, — Фредерик звучит холодно и совсем больше не гневно. Устало. Убито. — Мы обсуждали это слишком много раз, чтобы сейчас ты сказала что-то новое. Прекрати ныть, будто ты единственная пострадавшая.
— Значит, решено, — кивает мистер Куинтрелл. Регина молчит, удивлённая и ошарашенная, а потом вдруг срывается с места и утыкается матери в юбку, всхлипывая.
— Всё будет хорошо, — Марлена неверяще глядит на мужа, кончиками пальцев касаясь дочериной головы. — Ты так и не… научился, — шёпотом.
Обломки кристалла, забытые в перепалке, уже давно собраны вместе, и теперь озаряют багровым свечением всё вокруг. Куинтрелл, в последний раз взглянув на семью, подходит к многогранной фигуре, напоминающей человеческое сердце, касается — руки не проходят сквозь, — и несёт к центру пульсирующего сгустка. Субстанция расходится в стороны, обнажая давно иссохший труп с точно такой же дырой, как у призрака.
— Не я один, дорогая. — Последние слова произнесены громко, слышны всем.
Поместив кристалл в дыру, Джереми отступает, словно любуясь наконец завершённым творением. Марлена опускает голову молча, Регина не прекращает рыдать, и только Фредерик оборачивается к толпе безучастных наблюдателей. Он взглядом находит ту самую, что знает немного больше, чем остальные, и легко ей улыбается.
Погрузившись внутрь тела, кристалл, кажется, распаляется ещё сильнее, заливая весь чердак красным светом, бьющим по глазам. Все студенты зажмуриваются, так больно держать глаза открытыми. Когда же за веками утихает буйство багрянца, подростки, рискнувшие посмотреть, что произошло с призрачной семьёй, обнаруживают себя во дворе дома №13. Только никакого дома здесь больше нет, нет забора и неухоженного сада. Только пустырь, поросший колючим кустарником.
Все вещи, прихваченные в доме, пропали, в отличие от повреждений, нанесённых призраками вне иллюзий.
Ивент закончен, благодарим каждого участвовавшего!
Вы можете написать финальный пост в этой теме до 20 ноября включительно.
В течение нескольких дней все игроки получат ОЗ за участие.