Ни один достойный рассказ не начинается с насморка. Если речь заходит о температуре, то, возможно, история окажется не совсем унылой. Когда дело обернется лихорадкой, станет хоть немного любопытно. Но где та грань, что отделяет головоломку от человеческой жизни? И стоит ли их вообще разделять?
Один пациент. Один врач. Одна болезнь. На что способны три таких простых слагаемых?
Один пациент. Один врач. Одна болезнь. На что способны три таких простых слагаемых?
«Трансфигурация состояний базируется на «магическом реализме», как высказался в свое время Никола Моро. «Стихийная трансфигурация – есть результат взаимодействия магии и реального природного элемента, принимающего нереальную для себя форму…»
- Ох, Каманга, где твой чай, когда он так нужен… Вообще ничего не понимаю.
Серафима уронила голову на руки, сидя за столом в пустой гостиной, и тут же почувствовала отвратное давление в области лба, словно голову распирало изнутри огромным нарывом, намеревающимся лопнуть в ближайшее время. Девушка тут же вернулась в исходное положение, надавив на лоб и зажмурившись. Глаза воспаленно заслезились, но стало чуть легче.
На столе стояла пустая чашка, на дне которой поблескивали остатки какого-то настоя. Пах он приятно, даже Серафима это ощущала. На вкус тоже был сносным. Но в последнюю неделю австрийка опорожнила столько подобных кружек, что от одного вида содержимого начинало тошнить.
Контрольная приближалась неумолимо. Обычно слизеринка совершенно спокойно готовилась к проверкам знаний, но сейчас нервничала уже изрядно, потому как отвратительное самочувствие вытесняло из головы абсолютно любую постороннюю информацию. Постоянно хотелось спать, глаза регулярно слезились и словно загребали под веки песок, издеваясь над своей хозяйкой, а от дозы бодроперцового зелья, которым поделились сокурсники, Серафима вырубилась на двенадцать часов, проспав все на свете, включая лекцию по истории магии, которые девушка никогда не пропускала.
Благо наступила пятница. Оставалось только выспаться за выходные и прийти в норму.
Сьера глянула на настенные часы, отмеряющие четвертый час. Покачав головой, слизеринка закрыла учебник и поднялась. Подготовка все равно оказывалась бесполезной, так что ну ее.
Австрийка вышла из гостиной, поежившись в узких коридорах подземелий, и прямиком направилась в больничное крыло. Хочет чертова простуда лечения – будет ей лечение. Основательное и неумолимое.
Тяжелая дверь медицинского отделения лязгнула, пропуская девушку дальше. Прищурившись от яркого света в палате, Серафима обвела взглядом помещение, уткнувшись в фигуру всего одного человека, которого слизеринка не знала.
- Здравствуйте. Где можно найти мадам Помфри? Я плохо себя чувствую.
... в тени моих крыльев
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Серафима, подгоняемая весьма недружелюбным мужчиной, направилась к указанному шкафу и быстро нарыла красную крышечку. Впрочем, этикетку на всякий случай тоже прочитала, чтобы убедиться. Не хотелось приносить такому важному дядьке настойку какой-нибудь полыни и слышать «вы что, читать не умеете»?
- Я ее пила, - все же решила добавить слизеринка. – Правда, только три раза в день. И лучше не стало.
Серафима уже прикинула, что ей на это скажут, так что даже глаз один чуть прищурила, протянув склянку мужчине. Но сказать все же стоило, а то вдруг это как-то повлияет на дозировку? В конечном итоге, она сюда за исцелением пришла, так что последнее, чего стоило опасаться – это недовольства колдомедика. Очень непохожего на колдомедика, кстати!
Вообще австрийка думала, что он ее за дверь выставит еще в самом начале, когда она не стала ждать ужина, так что готова была упираться пятками. Ей нужно было лекарство, и она собиралась его получить.
Мужчина смерил бутылочку таким взглядом, словно представления не имеет, что он здесь делает, а затем подвинул стакан с водой еще ближе к слизеринке.
- Мало пили. Наливайте.
Серафима не удержалась и улыбнулась, почесав нос. Затем откупорила флакон и отмерила 50 капель. Вкус она ощущала почти также плохо, как и запахи, поэтому зелье каких-то противоречивых чувств не вызывало. Осушив стакан, австрийка поморщилась скорее для вида. Вернула склянку, заткнула пробкой зелье и, поблагодарив мужчину, направилась к выходу. Возможно, проблема действительно оказалась в дозировке, и теперь за выходные она встанет на ноги.
- Куда? - донеслось со спины, где остался сидеть за столом неприветливый колдомедик. Среди неясного глухого бурчания острый слух Серафимы различил возмущения умом и сообразительностью окружающих. Видимо, на примере Серафимы. Девушка обернулась.
- Это курс. Недельный. - Мужчина что-то быстро написал на бумажке, протянув ту девушке. - Вот, чтоб не забыли. Банка тоже Ваша.
Слизеринка глянула на каракули:
"Бодр.Перц. шесть раз. До 18 октября. Верес"
- Угу. Поняла. Спасибо, - еще раз поблагодарила Менге, и теперь без задержек покинула палату.
... в тени моих крыльев
- Мадам Помфри!
Девчачий высокий голос разнесся, казалось, по всему Больничному крылу. В палату ворвалась, словно локальный ураган, едва не расталкивая локтями присутствующих студентов, длинноволосая белокурая девушка. Светлые волосы подчеркивали бледную кожу, распахнутые карие глаза казались черными пятнами на миловидном лице.
- Мадам Помфри, нам нужна помощь! Мадам Помфри! - Девушка заметила целительницу и поспешным шагом направилась прямиком к ней, быстро оглянувшись на вторую девушку, которую до сего момента вела под руку.
Серафима закрыла глаза и откинула голову на холодную стену, сев в одно из посетительских кресел почти у выхода. Пылающий лоб сказал "спасибо" за такой контраст, в то время как спину прошибло новой волной судорожного озноба. Перед глазами все дрожало, так что закрыть их, думала австрийка, было отличной идеей.
- Нас прислал профессор Снейп, - продолжила тем временем беловолосая девушка, даже не взглянув на парочку младшекурсников, над заживающими ожогами которых в данный момент склонилась колдомедик. Где-то рядом можно было увидеть еще несколько человек, но, видимо, девушке до них не было никакого дела: их послал профессор Снейп и вряд ли кто-то из учеников захочет оспорить важность его вопроса. - Моей сокурснице на уроке стало плохо. У нее сильный жар и она потеряла сознание. Она вон там, - указала студентка в сторону Серафимы. Брови сдвинуты, взгляд решительный и деловой.
- Ох, милая, ты вся горишь, - прохладная рука коснулась кожи, от чего Серафима и вздрогнула, и благодарно замычала, едва ли не улыбнувшись. Откуда взялась Помфри, слизеринка не поняла. Тем временем та убрала руку со лба австрийки. - Как тебя зовут? Пойдем. Тебя надо срочно уложить в кровать.
Серафима раздосадовано сдвинула брови, открыв глаза и пытаясь сфокусироваться на пропавшей прохладной руке.
- Серафима Менге, - выдавила девушка довольно тихо. Голос ей изменил, отказываясь звучать четко и ясно. Слизеринка помедлила, рассматривая фигуру колдомедика и не решаясь встать с кресла. Ей было неудобно, но куда-то идти хотелось еще меньше. Вообще можно было просто сползти вниз, на пол. Серафима перевела взгляд на камень, представив, какой он холодный.
- Да, так будет лучше, - согласилась девушка, впрочем, имея ввиду совсем иное.
Теперь Сьера открыла глаза и уставилась уже на взволнованное лицо мадам Помфри, глядящей на нее сверху вниз. Камень приятно холодил спину, хоть ту и прошибала яростная дрожь. Ее положили на пол? В иной ситуации слизеринка возмутилась бы, но сейчас это было хорошо. Так когда ее положили на пол? Девушка зажмурилась, силясь вспомнить, но все не могла сообразить.
- Половая медицина. Половая... - Австрийка снова закрыла глаза и хохотнула, хотя из глаз почему-то брызнули слезы. Нет, ей же не хотелось плакать, ей ситуация казалась смешной, разве нет? Менге замотала головой из стороны в сторону, стараясь плечом вытереть слезящиеся глаза. "Нет, руками это проще сделать. Ну же... Да отпустите меня, глаза ведь жжет!"
Где-то на периферии сознания раздался крик Помфри. Она держала Серафиму за кисти крепко, не давая той вцепиться себе в лицо. Правда, спохватилась женщина не сразу, поэтому красные полоски ярко алели на лбу и щеках, едва не цепляя глаза.
- Нет, нет! Оставь!
Серафима искренне не понимала, какого черта ее поднимают и куда-то тащат. Камни были такими холодными, такими приятными. Она двинула ногой в столбик кровати, показывая, что ей сюда совсем не хочется, но сильные руки уложили в постель. Взмокшую спину снова скрутило судорогой. Девушка застонала и сжала пальцы рук и ног, вцепившись ногтями в женские ладони. А надо было убирать руки вовремя. Трогать диких птиц бывает чревато. "Мы не возвращаем откусанные пальцы", - гласила табличка на вольере в зоопарке. Ей никогда не нравилась эта надпись, хоть она и должна была показать чувство юмора администрации. Как будто юмор нивелировал реальную возможность потерять пальцы, просунув руки в клетку.
... в тени моих крыльев