Чем дальше, тем любопытственнее…

7 сообщений / 0 новое
Последняя публикация
Последнее посещение: 2 недели 12 часов назад
Чем дальше, тем любопытственнее…
 

Время и место:
Рождественские каникулы 1993 года (24 декабря и далее).
Участники: Одри Росс, Шарлиз Эндрюс
Описание: 
Она уже взрослая и самостоятельная. Такие в «Птенцах» мальками заправляют. И вот, папочка дает ей очередное задание: доставка товара в лавку со смешным названием «РоссКош». И что может пойти не так?



Последнее посещение: 1 месяц 3 недели назад

      Одри щурилась от потоков горячего воздуха. Жар обжигал ей лицо и с каждым новым движением насоса мехов, терпеть было сложнее. Получив нужную температуру, Дрю отстранилась от жаровни, над которой была установлена  маленькая плавильня, где сейчас краснел брусок олова. Убедившись, что пламя не угасает, женщина принесла к столику у жаровни заготовленную формочку под сегменты ног к будущему щекотателю плотоядных слизней. 
      Шумно выпустив носом воздух, она уперла руки в бока и бесцельно осмотрелась вокруг, приводя мысли в порядок.

      – Так… – размышляла она, – у меня есть минут десять максимум. Форма готова, нейзильбер на месте, я голодная. 

      Одри кивнула своим мыслям и стянув с себя рабочий фартук, повесила его на спинку стула у верстака. Поправив шланг передающего вала, стоящего на верстаке гравера, взяла со стола, потрепанного вида книжку о святилищах Химачал-Парадеша, написанную на хинди. На устаревшем хинди, из-за чего ей постоянно приходилось делать пометки в книге, дабы уточнить перевод… Когда-нибудь в следующий раз, когда она поедет в Индию.

      Одри спустилась по лестнице, разбирая символы в книге, которые так часто напоминают ей японскую хирагану, из-за чего она порой путается. Одри спустилась по лестнице и прошаркала к буфету. Отложив книгу, она открыла остекленные дверцы, за которыми хранились лакомства. 

      – Я хочу подарить ей тот шарф.
      – Что? – не расслышала Одри. Она достала из буфета жестяную коробку с печеньем, поставила перед собой и открыла. Внутри были изумительные песочные лакомства разной формы и начинки.
      – Я говорю, я все же решил подарить ей тот шарф, – сказал Кевин, направляясь к Одри, положив на буфетный стол планшет с бумагами заказов. 
      – Тот, с королевскими лилиями?
      – Ага. Синий. Ну помнишь, я тебе объяснял, почти зеленый.
      – Вроде бы бирюзовый? – Одри взяла печенье с корицей и закрыла коробку.
      – Ну-у… Нет, – Кевин подошел и встал рядом, опершись задницей в буфет, – Син
éе. Мы говорили уже об этом.

      Одри кивнула и поставив коробку на место, закрыла дверцы. Они встали на свое место, как влитые, но с таким уютным скрипом, от которого девушке всегда становилось так уютно… Бередились далекие воспоминания из… То ли из детства, то ли еще откуда-то.

      – Ну, не мне судить о ее цветовых предпочтениях. Сири в этом вопросе, всегда мне казалась неприхотливой. Но лилии? Не слишком ли… Пошло, я не знаю.
      Одри откусила кусочек печенья.
      – Пф, – фыркнул Кевин, – Она сейчас лепит их повсюду. Рисует в блокнотах, на тортах и на всем таком… Кстати о тортах. Ты придешь?
      – А куда я денусь? Конечно.
      – Вот и славно. Слушай, я сбегаю за шарфом, лады? Одна нога здесь, другая там.
      – Без проблем. Только не задерживайся, хорошо? Возможно, кое кто придет сегодня ко мне и мне нужно будет проводить его наверх.
      – Хо! Мужчина? – подначил Одри друг, – Я его знаю?
      – Мужчина, – хмыкнула она в ответ, отмахнувшись, – Знаешь скорее всего.
      – Ну наконец-то!
      – Дурак ты, Уинстон. Это клиент. Слава Мерлин, просто клиент. Вернее клиент, на этот раз я.
      – Что, опять уедешь?
      – Посмотрим. Иди уже, время идет.
      – Я мигом!

      И Кевин, схватив пальто с вешалки, выскочил на мороз, натягивая его на ходу. Одри проводила его взглядом, наблюдая, как снежинки заносит в помещение движением воздуха. Дверь за Кевином закрылась и звякнувший колокольчик вернул Одри в мир живых. 
      Одри отправила недоеденное печенье в рот и повернулась к чайнику. Решив, что греть его слишком долго, взяла френч-пресс, насыпала в него горсть чая, налила воды и бросила, надломив, одну из запасенных печатей для разогрева воды. Вода в нем мгновенно закипела и успокоилась, продолжив активно парить. Одри закрыла крышку френч-пресса и чуть опустила сетку, чтобы та не выпала.

      – Бабуля бы не одобрила такое отношение к чаю. Простите, миссис Маклейн, – оправдывалась она перед усопшей.

      Взяв пресс с чаем и чашку с полки, Одри потопала наверх в цех, где уже должно было расплавиться олово. Поднявшись наверх, она бросила взгляд на плавильню. 

      – Уже вот-вот будет готово.

      А раз еще не время, можно потратить драгоценные секунды на себя. Она поставила на верстак чашку и наполнила его едва заварившимся чаем. Она поднесла его к губам и аккуратно подула. Пар валил густой пеленой, и от дыхания девушки оставлял следы на поверхности чая в чашке, которые через секунду исчезали, поднимаясь с паром. Она отпила. Вкус, при таком отношении, естественно был так себе. Но для быстрого перекуса, если это так можно назвать, сойдет. 
      Одри еще раз аккуратно отпила и взглянула в окно, где валил снег. На окнах образовались замысловатые узоры от мороза, что придавало особое настроение. Женщине казалось, что она способна целый день стоять вот так, просто наслаждаясь моментом. Как давно она не проводила время в безделье, Мерлин! Как давно.

      – Может ну его, этот Парадеш? Рвану на Мальдивы, одна. На магловской железяке этой, как в старые добрые, – думала Одри.

      Треск углей в жаровне вернул ее к реальности, не дав сформироваться мыслям об отпуске до конца. Нужно было доделывать дело. Дрю поставила чашку на верстак, и на ходу стала продевать через голову видавший виды фартук. Не заметив, она зацепила ручку шкафа с разнообразными склянками, которые от резкого толчка зазвенели внутри.

      – КСО! – она рефлекторно бросилась удерживать шкафчик.

      Внутри стояли десятки бутылочек разнообразной формы и материалов, в том числе целых пять пробирок из горного хрусталя, ради которых ей пришлось чуть ли не драться с каким-то арабом в тюрбане, который явно приехал именно за ними. Одри победила. Одри гордилась собой.
      Сосуды были целы и Дрю, с облегчением взяла с края жаровни вторую маленькую плавильню, точно такого же размера, как и та, в которой было расплавленное олово. Той же формы, с той же ручкой. Пустая плавильня была предусмотрительно нагрета в углях. Свободной рукой Дрю поставила перед собой на оборудованную площадку форму для отлива, затем высыпала в расплавленное олово нейзиблер и быстрым движением сняла его с огня, перелив в пустую плавильню олово с крошкой сплава. Затем назад и повторила это действие два раза. Быстрым взглядом взглянула в плавильню и аккуратным, опытным движеньем заполнила формочку оловом, в котором, подобно кусочкам шоколада, мелькали “кусочки” нейзиблера. 
       Когда отливка была завершена, Дрю выдохнула, заметив, что, по привычке, в процессе точной работы, задержала дыхание. Отойдя к бадье с водой она перевернула над ней плавильни и несколько раз постучала друг о друга. Множество мелких кусочков олова и нейзиблера посыпались в воду с шипением погружаясь на дно. Сами плавильни Одри в воду не стала опускать, а просто положила на каменный выступ дымохода, идущего с первого этажа. 
      Теперь оставалось только ждать, пока форма затвердеет. Одри вернулась к чаю, который уже немного остыл. Был прекрасный полдень и снежники, мелькавшие за окном, подгоняемые ветром, лишь подтверждали это.

 

Редукто, шмедукто... 
Последнее посещение: 2 недели 12 часов назад

Та-ак, волшебник дает смачную затрещину долговязому пареньку, который тут же сжимается и шипит от боли. — Конопатый, я сколько тебе раз говорил не курить у лавки, а? Дрянные твои самокрутки воняют травой и дерьмовым табаком, дух которого и чарами не вытравить. С представителями правопорядка сам будешь общаться?
Да чё вы сразу? — огрызается Конопатый, спешно приканчивая остаток косяка. — Как будто у меня такой богатый выбор! На что денег хватает, то и покупаю! Вы ж, бля, не делитесь! У вас же, бля, буржуйские какие-нибудь сигареты..
Сигариллы, — растерянно поправил Мистер N, тут же отвешивая наглецу еще одну затрещину за мат. — На, только не ной. И с товарищами поделись. Считай рождественским подарком, — хозяин лавки щедрой рукой хватает пару пачек дорогого табака и сует их подростку.
Что-о? Это мне?! Вот это да, бл..!
Тихо! прикрикивает маг, замахиваясь для еще одной затрещины. Приютский тут же смолкает. — У меня для тебя только одно задание: сейчас прямой наводкой идешь к тетушке Магли и говоришь, что комиссия прибудет после трех. Я буду через полчаса. Понял?
Комиссия после трех. Вы через полчаса. Ага. Так я могу?.. Конопатый сияет как новехонький сикль, предвкушая момент законного хвастовства перед сверстниками.
Да-да, — Мистер N отмахивается, тут же теряя к мальчишке интерес. — Шпан-на. А ты, — он указывает пальцем в сторону Шарлиз. — Идешь со мной, — девчонка только брови приподнимает, но перечить не смеет. Папочка сегодня явно не в духе. Бэт молча кивает на торопливое прощание Конопатого и немного сожалеет о том, что сплетенку про мамушку роуливского борделя придется дослушать позже.
Мистер N, не будь дураком, по своим делам посылает девчонку, и не просто девчонку, а ту, которой доверяет. Бэт плотнее кутается в длинный шарф и ступает в морозное пространство белесых пушистых улиц.
.
Общение с недалекими чаще всего происходит по одной и той же заезженной схеме: «Мне нужен хозяин лавки» — «Здравствуйте, юная леди. Вы по какому делу?» — «Так вы хозяин?» — «Нет, но...» — «Тогда зовите хозяина, потому что говорить я буду с ним» — «Но...» — «У вас со слухом проблемы?». Да, и каждый раз все неизменно заканчивается грубостью с ее стороны. Ее ли вина в том, что куда бы девочка ни заходила, вечно эти ассистенты и продавцы спешат выслужиться и влезть не в свои дела? За сорок минут она успела посетить три лавки, и в каждой история повторилась, ни разу не отклонившись от описанного сценария. Почему каждый не может просто делать свою работу?

Двубортное пальто серой драповой ткани, окончательно промокнув под первым в сезоне серьезным снегопадом, темнеет и тяжелеет. Девочка ведет плечами, радуясь тому, что остался последний адрес, после которого она официально сможет сачковать до вечера. Неловко лавируя между продавцом с тележкой рождественских украшений и волшебницей осоловелого вида, тянущей за собой переругивающихся близнецов, Бэт поскальзывается и с чередой непечатных валится назад. Из лавки древностей на углу без верхней одежды выскакивает сгорбленный старикашка, тут же девочку с земли поднимающий. Мистер Троллтейл поправляет жидкие седые волосы и улыбается беззубым ртом:
Што-то, мищ, вы рано щегодня, шепелявит старикашка. Девочка охотно опирается на протянутую руку и благодарно слегка сжимает узловатые пальцы.
— Появились неотложные дела, — девочка пожимает плечами. — Как продвигается подготовка к Рождеству?
Мерлин щ вами, мищ, — старикашка заливается лающим смехом. — Готово вше. В этом году необходимое шобрали раньше времени, — конечно, речь шла о крышующих, — Мы ш моей бедной мищиш Каршон поразмыслили после и поняли, что живе-ем, — мистер Троллтейл буквально пропевает последнюю строчку, хвалебно хлопая себя по нагрудным карманам полосатой жилетки. — Еще годочек протянули! Шошедей позовем на ужин. Две, нет, три щемьи, не меньше! Благодетель ваш и нам помог нешлабо, — папочка тут, папочка там, папочка, папочка, папочка, папочка. — А уж мы, штарики, в долгу не останемся, — мистер Троллтейл совсем как-то по-мальчишески хихикает, а после, как бы опомнившись, по-отечески треплет девочку за щеку. Бэт Эндрюс удивленно приподнимает брови:

— Знаете, мне пора...
Брошь! — старик отмахивается. — У наш там грог! И шлашти! Пойдем, девочка! — За руку ее тянут бесцеремонно.
— Мистер… — Бэт мнется, а после руку порывисто вырывает. — Да что же это… Мистер Троллтейл! — возмущенное восклицание привлекает внимание, на них оборачиваются. Девочка подбородок вздергивает и отступает, тогда как старичок, грустнея тут же и как бы меньше становясь, вздыхает.
Передавайте нишайший поклон Мадам Магли и Мистеру N, — без лишних пререканий он складывается вдвое, подчеркивая сказанное, и семенит в лавку, попутно обдавая заледеневшие руки теплым дыханием. Мистер Троллтейл лишь на первый взгляд божьим одуванчиком кажется, хотя к приютским он всегда добр, чуя в особенных «птенчиках» силу, с которой хорошо бы считаться. Папина дочка наконец улыбается, сдержанно, но самодовольно. Отголоски чужой реальной власти, полученные, пускай, невольно, грели сердце. Они непременно станут теми, с кем нужно считаться, а как иначе? Будущее за ними.
.
Лютный с самого утра уже пьян, молодцеват и весел. Хотя заметить различия вы сможете, хотя бы однажды растворившись в потоке его повседневности. Перво наперво, сегодня нет снующих цельно и бесцельно: семейные люди сидят по домам, изредка посылая отроков докупить что-то к предстоящему празднеству; родственными узами же не обремененные — отсыпаются перед предстоящими пирушками да вечеринками. Холодный воздух искрится редкими шутихами и звенит детским смехом: ребята, от мала до велика, переместились ближе к снежным баталиям приютского двора, тогда как устье переулка непривычно пустынно и снежно-скрипуче.

Бэт Эндрюс теперь прекрасно понимала, почему бродяги и босяки всех мастей так не любят выходить к Косой Аллее под Рождество. По сравнению с помпезной вычурностью, суетливой многолюдностью и просто ошеломительным духом праздника с открытки простодушная беспечность Лютного переулка выглядит как мина человека, который лишь вынужден выглядеть благодушным, чтобы соответствовать окружению. 
Рождество Косой аллеи отравляло то немногое, что было у Лютного, образцовостью, которая раз за разом напоминала чего те, кто родился не на солнечной стороне улицы, лишены. И в то же время почти невозможно отрицать, что любого заблудшего парадоксально тянет к этим гирляндам огней, сладким запахам и почти благостным лицам. Бэт Эндрюс морщит нос и смотрит на входную дверь последней в сегодняшнем списке лавки. Пестрота венка остролиста вписывалась в антураж почти филигранно, вызывая тем самым противоречивые чувства. Неужто владельцы места из тех же позеров, что и прочие богатенькие? 
Миниатюрный санта, глумливо танцующий в витрине, стал первой жертвой приступа раздражения девочки: Бэт щелкнула по стеклу, с мрачным удовлетворением наблюдая за тем, как жирный маленький человечек с испуга валится на свою толстую попу.

Тонкое звяканье дверного колокольчика проваливается в тишь сухого натопленного воздуха. Треск угольев в камине переговаривается с монотонным тиканьем ходиков, сладко тянет теплым древесным духом и чем-то неуловимо-знакомым, навевающем не то воспоминания, не то видения о кипучем духе школы чародейства и волшебства. 
Наверняка ребята уже развесили чулки и носки для подарков, да и последние ячейки адвент-календарей пооткрывали. Нет, она вовсе не сожалела, что отец отозвал ее домой. Встречать Рождество в Хогвартсе — самое волшебное и в то же время самое утомительное занятие на свете. В конце концов, в этом году не придется слушать идиотские истории о том кто куда поедет с родителями на каникулах и отвечать на такие же дурацкие вопросы. Бэт точно знала, что мама будет работать, а у отца найдутся дела поважнее. Но так и она теперь взрослая очень и тоже теперь занята. Это только мистер Хармс с Томми вечно несутся куда-то на праздники, будто за ними гонится бладжер. При мысле о друге внутри начинает колоться и ныть. Девочка молчаливо стягивает с головы промокший шарф и качает головой, — нечего сейчас раскисать. 
Скрип ступенек возвещает о том, что ее все-таки встретить соизволили. Ленность, с которой сотрудница лавки спускается по лестнице, мгновенно вынуждает напрячься, разговор с этой особой, очевидно, будет не из быстрых.
Добрый день, юная леди, — удержаться от закатывания глаз титанических усилий стоит, не меньше. — Могу я как-то помочь? — остроту девочку проглатывает, подозрительно уставившись на слишком уж широкую улыбку незнакомки.
— Вы владелица лавки? —  осторожно уточняет Бэт и смеривает волшебницу изучающим взглядом. — Здрасте. Мисс Росс, верно? Что, миссис? — хмурится и продолжает лишь тогда, когда ее изначальную догадка подтверждается. — У меня для вас кое-что есть, — Бэт выуживает тонюсенький сверток, завернутый в плотную крафтовую бумагу. 
О! Вы от Мистера N, я полагаю? Я наивно полагала, что он заявится сам. Как вас зовут, юная леди?
— Делать ему нечего… — шепчет совсем растерявшаяся девочка и буркает, — Бэттани. Можете, звать меня Бэт.
Вы вероятно замерзли? Проходите, не стесняйтесь. Хотите чаю?
Девочка непонимающе моргает, все еще силясь найти в любезности женщины подвох, мотает головой, как китайский болванчик и пробует еще раз перехватить инициативу в разговоре:
— Вообще-то, я к вам по делу! — очень хочется топнуть для пущей грозности, но только скрещивает руки на груди.
Дорогая, дела никуда не убегут. Расслабьтесь. Я не кусаюсь... Печенья?
Глаза невольно округляются, Бэт почти с испугом смотрит на женщину и ловит себя на том, что окончательно запуталась, не зная как себя вести дальше. Оглядываясь по сторонам, она порывисто убирает посыль в карман, склоняет голову, поворачиваясь плечом с отличительным знаком птенцов — атласной красной лентой, мямлит:
— Обычно нам, — Бэт делает многозначительную паузу, указывая на принадлежность к приютским, — за это платят. Неужели вы думаете, что доставка бесплатная? — совсем не по-детски выгибает бровь, как бы напоминая хозяйке лавки, что она прежде всего — человек бизнеса. — Также будьте любезны, покажите мне уведомление, которое вам должна была принести сова сегодня утром.

 ...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Последнее посещение: 1 месяц 3 недели назад

     Дзин-к!

     Снизу послышался звук колокольчика, кто-то вошел в лавку. 
     – Кевин что-то забыл? – предположила Одри, делая добротный глоток чая. Горячая жидкость обжигала рот, скрывая несовершенство вкуса. Откровенно говоря, чай был слишком горьким, – Может быть посыльный?..
     С первого этажа донесся робкий скрип половиц. Кто-то вошел в помещение, не решаясь войти вглубь и до сих пор не окликнул хозяев. Решив не оставлять чай остывать, Одри проследовала вниз, встречать посетителей, допивая чай по пути. Осушив чашку уже на лестнице, она взглянула на посетителя. Это была девочка, в промокшем простом пальто, держащая в руке шарф, с которого прямо на пол капала вода.
     Она хмуро смотрела на Одри, словно что-то выжидала.
     – Добрый день, юная леди! – сказала Одри, улыбаясь своей лучшей улыбкой, – Могу я как-то помочь?  
     Девочка явно была из приютских Лютного переулка. У Дрю всегда болело сердце за бедных ребятишек. Часто, она замечала их на территории переулка, когда приходилось заходить за чем-то особенным, вроде усов жмыра. По какой-то причине, они не продавались на Косой Аллее, за то торгаши Лютного порой предлагали их, пусть и по не вполне адекватной цене.
     – Вы владелица лавки? –  как-то нерешительно заговорила девочка, с некоторым угольком в голосе, присущим скорее шпане, чем девочке, – Здрасте. Мисс Росс, верно? Что, миссис? 
     – К сожалению или к счастью – мисс, – констатировала Одри.
     – У меня для вас кое-что есть, – девочка вынула из кармана некий кулечек, скромных размеров. 
     – О! Вы от Мистера N, я полагаю? Я наивно полагала, что он заявится сам, – Одри проследовала к девочке, поставив пустую чашку на буфетый столик, –  Как вас зовут, юная леди?
     Вопрос, казалось, застал девочку врасплох. Видимо девочка не привыкла, даже к банальной вежливости. Приблизившись, Одри смогла рассмотреть посыльную. Было видно, что ей неуютно просто находиться в РоссКош, а еще было видно, что девочка промокла и замерзла.
     – Нет, – решила про себя Одри, – так дело не пойдет.
     Девочка что-то про пыхтела себе под нос и нерешительно буркнула.
     – Бэттани, – представилась она, – Можете, звать меня Бэт.
     – Чудное имя, Бэттани, – поправила себя Одри, – Вы вероятно замерзли? Проходите, не стесняйтесь. Хотите чаю?
     Девочка, вероятно, не весьма понимала, хочет ли. Не смотря на это, Одри решительно прошла к буфету, где хранился подобающий чайник, хороший чай и чистые чашки. Одри достала чайничек и поставила на столешницу буфета и, по привычке, собралась было спросить у гостя, какой чай она предпочитает. Но бросив взгляд на девочку осеклась. Казалось, что она ожидала получить свою часть уведомления и посеменить к следующему адресату, или же по своим делам.
     – Вообще-то, я к вам по делу! – выдала она, скрестив руки на груди, и попыталась придать всему своему виду максимально грозный вид.
     – Такая милашка, Мелинова борода, – умилилась Одри, – Вся из себя деловая!
     – Дорогая, дела никуда не убегут. Расслабьтесь, – сказала Дрю, не сумев скрыть невольную добродушную улыбку, –  Я не кусаюсь... Печенья?
     Одри потянулась к банке с печеньем и поставила ее рядом с чайником. Снова посмотрев на девочку, Одри даже немного испугалась. Бэт смотрела на нее, как на вейлу, или же на что-то противоположное. Потом растерянно сунула сверток в карман и деловито выдала:
     – Обычно нам, – девочка сделала паузу и, то ли горделиво, то ли прячась за нее, выставила на показ повязку на руке, напоминающую всем, что она из приюта. Словно Одри этого не поняла просто взглянув на Бэттани. – за это платят. Неужели вы думаете, что доставка бесплатная?  
     Одри выгнула бровь, оценив деловитость девочки. Однако, было что-то в поведении Бэт, что заставило ее вновь умилиться, и вместе с изогнутой бровью, на лице Дрю вновь расширилась улыбка. А когда мастер Росс увидела, что гостья почти так же как и сама Одри выгнула бровь, чуть было не прыснула, но сдержалась.
     – Также будьте любезны, покажите мне уведомление, которое вам должна была принести сова сегодня утром.
     – Бэттани, я разве похожа на ту, что оставит вас без оплаты? – ответила Дрю с напускной серьезностью, – Необходимое уведомление наверху. В кабинете. Пожалуйста, пройдемте со мной. 
     Дрю смотрела на девочку, с пальто которой капала на пол вода. Шарф вовсе промок. 
     – Но не отогревшись, мисс Бэттани, – обратилась в привычной форме, Одри, – я вас не отпущу. Вы же промокли насквозь!
     – Какое вам дело? – буркнула девочка под нос, вероятно надеясь, что Одри не услышит. Но она услышала. Повернувшись к девочке, она увидела, что Бэт вот-вот ощетинится и хмурый взгляд исподлобья, служил тому доказательством. Судя по всему, она и впрямь не понимала “какое ей дело”.
     – Такое, мисс Бэттани, – сказала Одри, выдержив взгляд девочки, в привычном жесте, сложив руки друг на друга, положив ладонь правой руки на кисть другой, – что добрый хозяин не выгонит на мороз промокшего и замершего гостя. Следуйте за мной.
     Поднявшись наверх, Дрю заметила, что вал в двигателе гравера вновь начал медленно вращаться. Она опять забыла остановить заклинание.
     – Финита, – произнесла она, направив палочку на механизм и тот, не долго двигаясь по инерции, застыл.
     Одри обернулась, Бэттани стояла у лестницы и явно чувствовала себя не уютно. Решительным шагом, Одри обошла жаровню и выдвинула от стены за верстаком конструкцию, напоминающую длинную вешалку на колесиках и установила ее перед жаровней.
     – Энгоргио, – взмах палочкой и пламя в жаровне разгорелось с новой силой.
     Дрю вернулась к девочке и вежливым тоном, но решительно сказала:
     – Ваше пальто, мисс. Будьте так добры. И шарф.
     – Вы над каждым посетителем так трясетесь, или мне просто повезло? – с вызовом спросила Бэт, сложив руки на груди. Расставаться с вещами она не спешила.
     – С каждым, – серьезно ответила Одри и мягко стряхнула какую-то грязь, похожую на опилки, с плеча девочки, – Сказать по правде, не многие клиенты приходят в мою лавку промокшими. Но, все могут рассчитывать на чашку горячего чая. 
     Одри протянула руку, ожидая вещи.
     – Будьте так любезны? Я бы не хотела, чтобы вы простыли.
     Повисла секундная пауза, которой воспользовалась Черч, сидевшая на балке под потолком, прямо над верстаком. Сова озадаченно ухнула, глядя на парочку внизу.

 

Редукто, шмедукто... 
Последнее посещение: 2 недели 12 часов назад

— В стародавние времена, когда народ фейри ходил по земле старой доброй Англии, не скрываясь ни магов, ни магглов, жила-была на свете настоящая ведьма!
— А настоящая — это какая?
— С бородавками...
— Как та бабушка с Черри-стрит?
— С зеленой кожей и острыми зубами.
— Как та бабушка, — согласно кивает девочка, поясняя, — когда голодная. Она вейловка. А дальше?
— Представь себе та самая, настоящая, ведьма вовсе и злобной не была. И любила детишек больше, чем даже заниматься самым сильным своим колдовским искусством! Она детишкам улыбалась и приглашала беспризорников к себе в хижину на окраине деревни. Там она их кормила и спать укладывала.
— Страхота-а!
— Почему?
— Представь себе кого-то, кто улыбается тебе своими острыми зубами? Жуть жуткая же! И ты же не знаешь, что это дружелюбность такая.
— По своему опыту, птенчик, скажу, что если тебе кажется, что что-то не так — что-то точно не так. Гляди во все глаза, чтобы не попасть в беду.

Она и глядела. Детские уроки Бэт Эндрюс усвоила давно и крепко, а потому во все глаза глядела. С подозрением глядела, усердно то бишь. Сова вот только отвлекала. Хорошая такая сова, умная по виду. Бэт голову чуть поднимает, стараясь уследить и за хозяйкой лавки, и за ее питомицей.
— Готова руку на отсечение дать, что большинство клиентов у вас — мужчины, — и чуть тише, — с таким-то обходительным отношением..
Вы смелая девушка, не так ли? — подумать только, и после такого эта Росс улыбается. Тут три варианта: либо по жизни в нее часто конфундус прилетал, либо она подсела на морочащую закваску, либо просто не воспринимает дорогую гостью всерьез. И ни один из вариантов Бэт не нравился. — В моей лавке обслуживаются разные клиенты. Но... Пожилые леди, вероятно, чаще заходят к нам. С уверенностью могу сказать, что юные леди, навещают нас не часто, вот конкретный пример того, как можно проигнорировать вопрос, рассказав сразу обо всем и ни о чем. И ни слова про мужчин. Девочка в порыве любопытства склоняет голову на бок, размышляя, насколько возможно, что эта мисс Росс из радужных. Спрашивать, конечно, не решится, но вовсе не из боязни показаться нетактичной.
— Оно и видно, — кривится, все-таки вылезая из пальто. — Может хватит сюсюкаться со мной! — в голосе против воли помимо возмущения проскальзывают и просящие нотки. Оторопелые оправдание и ворчание хозяйки лавки девчонка привычно оставляет без внимания, что нельзя сказать о внимательном взгляде, сопровождающем каждое движение непримиримой к навязанному гостеприимству девочки. — Выглядите жутко (weird), когда слишком много внимания уделяете какому-то курьеру. Знаете, для хозяйки лавки с вашим статусом непозволительная роскошь так распыляться, — Бэт вешает пальто на протянутую руку женщины, как на крючок, и предельно неторопливо начинает доставать на свет божий все, что припрятано в карманах. Тут нашлось место и коллекционным карточкам, честно выигранным в плюй-камни, и жетонам посыльных, и переливчатым всяким финтивлюшкам, и фантикам от съеденных и недоеденных конфет, и разных размеров и наборов пуговицам, и лентам, и значкам, и вкладышам из-под уже отгремевших кое-где праздничных шутих (большая, к слову драгоценность среди приютских в эти дни), и многой другой мелочевки разной важности. Девочка посматривала на хозяйку лавки исподлобья, намеренно испытывая ее терпение и надеясь найти изъян в ее поведении. Чем быстрее мисс Росс надоест играться в хорошие манеры по отношению к бедной сиротинушке, тем быстрее они перейдут к делу. Когда последняя вещица перекочевала в распухшие джинсовые карманы, Бэт отворачивается, пряча сверток послания за пазуху, и порывисто разводит руки в стороны:
— Что теперь? Усадите, укутайте пледом, напоите горячим шоколадом с вашим печеньицем, а после будете рассказывать друзьям и знакомым, как великодушно во время сочельника отогрели приютскую оборванку? Давайте упрощу вам задачу? Эти церемонии ни к чему. Правда. Совершенно точно. И в следующий раз, когда почувствуйте очередной позыв жалости к деткам сквозняком пробравшийся в ваш теплый мирок, лучше навестите ребят там, а не устраивайте непонятно что из абсолютно рабочей встречи.
Думаю нужно прояснить, да? Мисс Бэттани… — лица женщины и девочки кривятся в унисон: первой — видимо, от колик совести, второй — от невозможности переварить церемониальность первой.
— Бэт, — угрюмо поправляет девочка.
Оглянитесь вокруг, пожалуйста. Взгляните, я не знаю, мне в глаза. Я — та дама, что станет хвастать «помощью несчастным сироткам»? — дитя Лютного все-таки закатывает глаза. Ну куда же без историй о невинности, светлых помыслах и оскорбленном достоинстве. — Что ж, если вы хотели меня оскорбить, вы добились своего. Что касается пледа, хм... Почему бы и нет. Вы предпочитаете шоколад или все же чай? — Бэт с силой кусает губы, надеясь не сорваться на грубость. Провокаторша улыбалась нахально, а после прошла к шкафчику и пальцем выровняла замысловатый, древнего вида, секстант на полке. — Представьте, что я пришла в ваш приют в Лютном, с этим своим печеньем, чаем, шоколадом и улыбками. И встретилась там не с одной обозленной девочкой, а с целой стайкой ребят, которые думают, что если им дают помощь, то лишь по злой воле. Ин-нтересный вечер бы выдался, не так ли?
— Прежде всего вокруг вас вились бы мелкие, — фыркает Бэт, наконец чувствуя, как с уже утомившей светской беседой наконец стирается налет стерильности. — Вились и спрашивали бы прямо: «А вы будете моей мамой?» — глядит по-волчьи неотрывно, усмехаясь нарочито жестко, — в их мечтах вы идеал; мам на картинках, кстати, тоже светловолосыми рисуют. Я же на вас смотрю и ни в чем быть уверена не могу. Внешность бывает обманчива. Прекратите задавать мне риторические вопросы, и мы, возможно, поладим, — девочка хмурится и складывает руки на груди. — Я буду чай. Зеленый, с жасмином, если есть. Оставьте какао для более сговорчивого курьера, — хмыкает. — А теперь не тяните шишугу за хвосты, к делу.
Хороший вкус. Пройдемте наверх, в мой кабинет. Завершим формальности. А потом я напою вас чаем. И не упирайтесь, — вот оно, церемониальная часть окончена, а значит, хозяйка лавки настроившись на то, чтобы наконец получить свое, скорее всего, в скором времени девчонку отпустит. 

— Па? Па-ап?
— М?
— А что делать, если все-таки проглядел беду?
— Не поворачивайся к ней спиной.

Девочка вновь ступает на скрипучие ступеньки вслед за хозяйкой лавки, внимательно наблюдая за ее руками, и изо всех сил борется с желанием оглянуться на оставленное пальто. Удирать в случае чего будет холодно.

 

 ...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Последнее посещение: 1 месяц 3 недели назад

      Поднимаясь по лестнице Одри невольно вслушивалась в легкие шаги следовавший за ней девочки. Слова о стайках детишек, видевших в ней потенциальную маму с картинки отозвались уже позабытым, но таким знакомым тупым уколом в сердце. Веселый настрой несколько улетучился и улыбка в глазах сменилась печалью.
      Ей вспомнился сюрприз устроенный ею для студентов Махотокоро, где они, как завороженные смотрели на угольки костра, улетающего в звездное небо и с разинутыми ртами слушали её истории. Мягкие шаги Бэт, отзывающиеся коротким скрипом в ступеньках, так похожим скрип ступенек ведущих в детскую доме семьи Танно, её друзей.
      Эти воспоминания и чувства вызванные ими странным образом перемежались с резким негативом девочки, который в целом был понимаем, но Росс было сложно принять его. Как не хотелось принимать на себя неподъемную ответственность за чужую жизнь.
      Поднявшись на третий этаж, Одри взяла себя в руки и непроницаемым взглядом мельком посмотрела на гостью, жестом указав на лестницу ведущую на чердак.
      —
Добро пожаловать в мою комнату, мисс Бэттани, — сказала она отстраненно, но не сумев скрыть легкую нотку обиды, — Поднимитесь, пожалуйста, в мой кабинет выше. Через минуту я вас догоню.
      
Девочка уставилась на Одри, открыв рот, словно хотела было что-то сказать, но в итоге, оставила слова при себе, кивнув пошла наверх. Проводив Бэт взглядом,  Дрю глубоко вздохнув выпустив напряжение от навалившихся эмоций, направилась за ширму, к кровати, где на прикроватной тумбочке стоял поднос с недопитым чаем. Чашка на подносе, как на зло, была подарена четой Танно, что снова отсылало к тем же воспоминаниям. Одри какое-то мгновение тупо смотрела на чашку, после чего обессиленно села на кровать. Было слышно, как неуверенно девочка проходила вглубь кабинета, но каждый слабый скрип половицы в очередной раз напоминал о нахлынувших недавно воспоминаниях. Одри, взяла в руки чашку с мутyо-зеленой жижей в ней и повертела в руках разглядывая узор волн на кромке чашки.  
      — Вот жеж маленькая злобная ведьмочка, — подумала она, стараясь отбросить ненужные мысли о детях, концентрируясь на действительности.
      —
Ну, — продолжила она размышления шмыгнув носом, — наверное она просто привыкла, что… Неужели с ними постоянно плохо обращаются?
     
Она потерла пальцем защекотавший нос и залпом выпив оставшейся чай, поставила чашку на поднос.   
      — У-у, — вдруг раздалось рядом. На ширме сидела сова неслышно перелетевшая с нижнего этажа наверх. 
      —  Чёрч, —  вздрогнув полушепотом вскрикнула она на птицу, — ну ты меня и напугала. 
      Одри встала и с упреком ткнула птицу в клюв.
      — У, — ответила сова.
      — Всё хорошо, дорогая. Просто один несносный ребёнок. Сторожи тут, хорошо?
      
У! — с готовностью согласилась птица.
      Пощекотав за перышки на шее совы, Одри, выпустив с помощью импровизированной паузы и пернатого друга, скопившийся пар, взяла поднос с пустой чашкой и отправилась вниз за чаем. 
      Начав готовить чай, Одри почувствовала, как привычный ритуал возвращает её в привычное русло. Стоило обдать чайник кипятком, как сразу же, словно кто-то щелкнул рубильником, проснулась деятельная жилка. Согрев чайник, она выплеснула воду на угли в жаровне, отчего они возмущенно зашипели, поднимая пар и золу, которые, словно раздраженный, улетал в трубу. Запах свежего чая из горячего чайника бодрил и заставлял думать о делах, отбрасывая мирское, а залив их водой, Одри глядя как кружатся в чаинки в чайнике, упорядочивала свои мысли, возвращаясь в привычное состояние. Но, к несчастью, былого окрыленного настроения было уже не достичь. 
      — Щекотатель – мистеру Датфорту. Схему – от Мистера N. Чай – мисс Бэттани, — произнесла она себе под нос, словно мантру. Поместив на поднос чайник, миску с булочками, очищенную чашку для себя и ещё одну, гостевую, для девочки на чердаке, балансируя на ходу, она отправилась наверх. 
      Едва она подошла к лестнице, как в лавку вошел Кевин, но Одри задерживаться не стал.
      — Кев, ты вовремя. Посмотри за лавкой, у меня гости.
      
Тот лишь что-то невнятно утвердительно буркнул, махнув снятой с головы шапкой.
      Росс направилась наверх, балансируя подносом и тихонько гремя посудой на нём. При виде угощений она думала о гостье и о том, какие возможности может ей дать наводка мистер N. Приближаясь к чердаку, Одри услышала спешные детские — босые? —  шаги, возвращающиеся от места, где расположен её личный стол.
      — Что за несносный ребенок? — подумала она ступая на первую ступеньку ведущую на чердак.

Редукто, шмедукто... 
Последнее посещение: 2 недели 12 часов назад

Стараясь не таращить загоревшиеся весельем глаза совсем уж дико, Бэт попятилась к череде чердачных ступеней. Даже если отец не спросит, все равно передаст, что хозяйка лавки с приветом: оставлять жмыра в одной комнате со сметаной, а приютских — без сопровождения где-либо, — показатель не то совсем не поддающейся никакой критике недальновидности, не то наивности, о которой потом жалеют. 

Попеременно оборачиваясь, Бэт преодолевает две, четыре, шесть пронзительно-скрипучих ступенек. Чертыхания сливаются в единый поток, когда девчонка, припустив наверх, преодолевает последний пролет. Предупреждала бы, ведьма, что поставила сигнальные чары для отслеживания перемещения гостей! Вот, оказывается, чего такая спокойная.

Девочка замирает на последней ступеньке, ловя секунду, чтобы отдышаться и прислушаться. Вроде бы, хозяйка лавки за ней не следовала, но шпиона все равно послала.

Не успела Эндрюс толком осмотреться, как большая ушастая сова влетает в комнату с протяжным «У-ух!». Девчонка показывает птице язык, пока тихонько расшнуровывает и снимает ботинки в надежде, что таким образом перемещения ее отследить не удастся так просто.

Если в двух словах, вокруг царил самый настоящий бардак, и бедлам, и хаос, и беспорядок, развал и разгром или, как любила выражаться миссис Магли, «ад кромешный, где сам черт ногу сломит». В общем, самый настоящий, тар-тарарам! 
— Барахольщица… — на выдохе выдает Бэт. И это была первая характеристика хозяйки лавки, которую она произнесла не с неприязнью, а с неприкрытым восхищением. И тут определенно было все для того, чтобы это место стало любо. 
Целые горы свертков подпирали башни книг и журналов, выложенных вдоль стены, как если бы владелица развлекала себя постройкой своего собственного замка из блоков плотно уложенной макулатуры.

Посматривая под ноги, Эндрюс на цыпочках подбирается к ближайшему стеллажу и разглядывает стеклянные витрины. Очевидно, какой-то части вещей хозяйка отдавала большее предпочтение: вон, аж бархатные подушечки подобрала, чтобы лежали красивше. Какие-то штуковины поломанные совсем и полуцелые, куски старых стен и украшений. Цацки любит, решает Бэт, и прихватывает на память с пуговицу размером чернично-синюю бусину. У владелицы их вон сколько, от пропажи одной явно не убудет. Активно хлопают крылья. «У», — подает голос ушастая.

Следующими внимание привлекают фотографии. Девочка без лишнего смущения не просто всматривается во фрагменты чужой жизни, но переворачивает их, сверяясь с догадками. Так-так, Франция, Индия, Япония, Китай. И это только с теми, что повезло, а многие ведь без подписи. Девчонка выбирает одну из дальних карточек в ряду и вытаскивает ее на свет, любуясь. Замечательное поле для работы, отмечает она, и вырисовывает по пыльной поверхности усы каждому из запечатленных. 

Глаза и пальцы бегут дальше по полкам. «Рейвенкло, 1976»: гласила одна из центральных рамок. Губы беззвучно шевелятся, перебирая цифры. Ей тридцать пять? Ну понятно, старуха почти, думает Бэт, засовывая любопытный нос в пустой крепко сбитый бочонок. В ноздри дает затхлостью с цветочно-сладкой нотой сердца. Девчонка гулко чихает, чем поднимает пыль и пугает косиножку, тут же удирающую куда подальше. Эндрюс примирительно накрывает бочонок крышкой, мол, не сгоняю с насиженного места.
В этот раз и без того раздутый карман джинсов втискивается простая галька, примечательная лишь тем, что время и вода проточили в центре ее сквозное отверстие.
«У-у!» — в этот раз хлопанье крыльев раздается еще ближе. Эндрюс скептически воззрилась на своего всамделишнего надсмотрщика.
— И чтоб сова, да диктовала мне что делать? — девчонка саркастически выгибает бровь. Ушастая пренебрежение сносит с чувством собственного достоинства и щурит в подозрении янтарные глаза.

Последним Бэт осматривает стол. Бумажки, каракули. И тут ее внимание привлекает он. Маняще круглый, идеальной формы пи-ро-жок. Лежит себе на блюдце, всеми позабытый, а тут же рядом — недопитая чашка, — Бэт принюхивается, — травы с рыбным душком, иу!  Девчонка с отвращением чашку отставляет, по привычке поворачивая ручку так, как запомнила. Рука тянется к угощению. «У-ух!» — сова приземляется прямо на хозяйский стол, чуть расправляя крылья. Не мигая, птица уставилась на не очень прошенную гостью.
— Ты знаешь… 
У?
Эндрюс принимает вызов в игре в гляделки и медленно тянет руку вперед. 
— Это ведь совсе-ем не гостеприимно с твоей стороны!
У!

Еще пара сантиметров, и проворные пальцы хватают бледного колобка, на которого нацелились. Пирожок Бэт тут уже кусает, пока надзирательница ее не успела опомниться после внезапного тактического броска.

Во рту вяжет, мягкость небо скелеивает, а глаза лезут на лоб от страха жевать эту нежность. Перепуганная Бэт подставляет ладошку, выплевывая кусок колобка и выкладывает на тарелку. Почти как было, осталось только прищипнуть края, скрывая место укуса, и..
— Ауч! Ах ты, курица жадная, я же только попробовала! И тут же положила! Сама ешь эту дрянь!
Бэт обиженно кладет тяпнутый палец в рот, не оставляя попыток скрыть свое преступление. Ушастая расправляет крылья, занимая все больше пространства, и воинственно вытягивает шею вперед. У подножья лестницы скрипнули первые ступеньки и зазвенела посуда.
— Ах ты!..Мстительная!.. — девочка упрямо тянет и отдергивает руку каждый раз, когда клюв щелкает в непосредственной близости от пальцев. Умная птица, надо отдать должное, приняла их противостояние стоически, не прибегая к попыткам привлечь внимание хозяйки. Пока что. Надо бы закругляться. Бэт предпринимает отчаянную попытку хотя бы быть отомщенной и меняет траекторию движения. Одной рукой девчонка машет, отвлекая внимание, а второй нащупывает так удобно загнувшееся хвостовое перо и, зажмурившись, резко тянет.
У-ху-хУ

До того полные презрения, сейчас — изумленного неверия птичьи глаза расширяются до предела, созерцая вещественное доказательство нанесенного оскорбления, — трофейное рябое перо, находившееся в руках захватчицы, а не на привычном мягком месте. Обидчидчица на реактивной тяге взятой на ручное управление кармы взлетает к потолку, вереща не своим голосом. Шаги на лестничной площадке ускоряются: «Что там случилось?»
— Драма-квин! — бурчит Бэт и, уже не сильно скрываясь, несется к оставленным у входа в комнату ботинкам. Зашнуроваться, понятное дело, не успеет, но хотя бы вид приличный примет. Одна нога, втор-рая… Пятка, как назло, застревает упираясь в задинку, и девчонке приходится даже припрыгнуть, чтобы нога наконец соскользнула внутрь. Звон чашек и торопливые шаги совсем рядом.
Ч-что здесь происходит? — Бэт потупилась в пол, пока голубые балетки спешно семенят к столу и обратно. — Вы, наверное, не расслышали, я спросила, что происходит? — мягко уточняет хозяйка лавки, преодолевая расстояние между ними.
Девчонка, пряча руки, становится спиной к печной трубе. На Росс она выразительно не смотрит, сосредоточенная на попытках пропихнуть свой боевой трофей за плотный джинсовый пояс. Ушастая все голосит без перерыва, не отрывая взгляда от Бэт, и вдруг складывает крылья и с решительностью камикадзе пикирует прямо на девочку. Эндрюс вскрикивает и еле-еле уворачивается.
— Сова у вас злобнейшая, вот что! — отчеканила она, переводя сердитый взгляд с хозяйки лавки на ее питомицу. 
Черч! Ты что это? —  женщина нелепо тянется вперед, будто бы и вправду пытаясь на лету поймать беспокойную птицу. — Стой! — сова делает еще пару кругов под потолком, пока не устает окончательно и не влетает прямо в хозяйские объятия. Ушастая выглядит пренесчастно, урчит прежалобно, утыкается женщине в грудь препреданнейшей сиротинушкой. Бэт этому спектаклю не поверила ни на йоту, — знавали и талантливее.
Так. Почему на вас напала моя сова? — И словно в подтверждение вопроса, голова птицы тут же разворачивается на 180 градусов и замирает, припечатывая Эндрюс суровым взглядом.
— Вот у совы и спросите! — огрызается Бэт и наконец прячет перо за пояс. — И вообще! — Всплескивает руками девочка. — Я только на пирожок подошла посмотреть, и она на меня накинулась!
Аа-аа, тянет женщина, как ни странно, смягчаясь. Кажется, я начинаю понимать, — смотрит она хитро, с прищуром, от которого тут же становится неудобно и жарко.  Бэт отводит взгляд, судорожно соображая, о чем именно хозяйка лавки успела догадаться. 
Черч, будь хорошей девочкой, — все та же неуютно воркует эта Росс, опуская птицу на шкафчик рядом с подносом. Ушастая драма-квин только и рада: прикрыла наконец злые свои глаза и ластится. Юная мисс – гостья, а не воровка.

Бэт слабо улыбается и напряженно ждет последующего разоблачения и наказания. Женщина медленно подходит и наклоняется. Девчонка жмурится и замирает. Вместо удара щеку трет что-то пахучее и мягкое. Эндрюс распахивает глаза. Платок! Так вот в чем дело! Бэт отшатывается и судорожно елозит по рту рукавом свитера, тут же собирающего на себя мучную пыль. Дурацкий пирожок! Становится еще жарче и неуютнее.
Я понимаю ваше любопытство. Такой сладости в Косом переулке не купишь, — только и говорит эта Росс.
— И все? — не понимает Бэт отсутствие упреков и понуканий.
И все, — кивает женщина. — Хотите еще?
Бэт вновь пристыженно опускает глаза, а камушек и бусина будто становятся в разы тяжелее.
 ...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...