Практика у МакГонагалл или как провести время в Тибете не выезжая из Хогвартса

Сразу после получения задания по первой части практики, Лэнгфорд приступила к поиску свего убежища для медитаций на последующие 21 день. Спальня отметалась сразу же, так как входить в контролируемый транс, пусть даже за опущенным пологом кровати, представлялось ей неудобным, да и не хотелось вызывать вопросы у соседок по дормиторию. Местом, где легко уединиться на длительное время без нарушения спокойствия со стороны незваных гостей, стал один из неиспользованных пустующих кабинетов, коих, слава Основателям, в замке было немало. Каждый вечер рейвенкловка проходила за учительский стол и садилась на более удобное по сравнению с ученическими стульями креслом. Ей было необходимо еще несколько минут, чтобы найти удобное положение тела и расслабить мышцы. После Лэнгфорд направляла на себя палочку и произносила заклинание "Суи Аспирис".

24.11.1994
Мне двенадцать. Джози, недавно переехавшая в соседний квартал, страдает от нападок большинства мальчишек и девчонок. Я осуждаю их поведение, мне не нравится, что ее задирают и словесно задевают, но я не вступаюсь за Джози. Потому что боюсь. Боюсь того, что парни и девчонки начнут травить и меня. У Джози старшая сестра, которая может отогнать кого угодно и наградить увесистым подзатыльником, если заметит неладное, а у меня – никого. Родители далеко не всегда будут рядом, а я переживаю, что не смогу дать отпор. Дам слабину единыжды и буду вынуждена терпеть нападки ежедневно. Да, именно этого я и опасалась. С агрессорами я позже прекратила всякое общение, но все же на прямое противостояние не решилась. Значит ли это, что я трусиха? Или ситуация не казалась мне настолько отчаянной и безнадежной, что без моего вмешательства все могло бы закончиться скверно? А может, сыграло роль еще и то, что я не особо знала Джози? Над последним вопросом Лоррейн думала около минуты, и в итоге пришла к выводу, что будь Джози ее хорошей подругой, она бы вступилась за нее несмотря на наличие грозной страшной сестры.
Тут память заботливо подкинула воспоминание о том, как пару лет назад она вступилась за незнакомую девочку немногим младше ее самой, которая плакала на улице. Машины проезжали мимо, казалось, никому и дела не было до ревущего ребенка. Как оказалось, мальчишки из школы ее задирали и преследовали на велосипедах, поэтому она боялась возвращаться домой одна.
Тогда я прогнала парней и даже довела до дома бедняжку, хотя и видела ее впервые. И не то, чтобы я совсем не боялась мальчишек – они могли задумать какую-нибудь гадость и догнать на великах на обратном пути. Почему в одном случае я промолчала, а в другом заступилась? Может, дело в том, что кроме меня больше некому было помочь девочке, а у Джози была сестра?
После нескольких минут раздумий Лоррейн пришла к выводу, что каждая конкретная ситуация приносит свои коррективы в выбор поведения. Оценка угрозы другому человеку и ей самой, степень близости и родства – эти факторы все же оставались главными в приняти решения о (не-)вмешательстве. 

01.12.1994
Неожиданное обстоятельство, разразившееся как гром среди ясного неба. Секрет, о котором было известно лишь мне и Маркасу, стал инструментом в руках третьей стороны. И опять мое решение, мое согласие на «слепые» условия было продиктовано страхом. Я просто боялась, что секрет раскроют и последствий этого. Вдруг могло дойти вплоть до отчисления?
Согласиться практически вслепую на вранье, пусть и предположительно безобидное, было сложно. Мне вообще лучше все рассчитать и знать наперед, как, что , где и когда произойдет или может произойти. А в условиях, когда оппонент щеголяет козырем, который может привести к дурным последствиям, ориентироваться гораздо сложнее, а страх совершить бóльшую ошибку еще сильнее ограничивает способность мыслить ясно.
Хватило бы у меня смелости дать отпор и отказаться от сделки? Наверное, нет.  На тот момент передо мной сидел незнакомец, его мотивы, намерения и даже желание и способность держать свое слово были под большим знаком вопроса. С новыми обстоятельствами, как и с людьми, я веду себя очень осторожно. Это как идти наощупь с завязанными глазами по абсолютно незнакомой местности – не знаешь, где будет мягкая трава, где трясина, а где обрыв. Доверять незнакомцам равносильно вере в выигрыш в лотерею.
Единственное, что я точно – невозможно все просчитать заранее, можно только снизить степень риска до минимального. Наверное, поэтому я аболютно не азартный человек и не люблю идти на риск.

10.12.1994
Весна, 94-го. Я впервые пробую закурить. Тогда казалось, что это добавит мне крутости. Я согласилась попробовать и закашлялась до чертиков. Однако несмотря на неприятность самого процесса, продолжила. А через пару месяцев я заметила, что стала привыкать. Почему-то именно эта мысль заставила меня выбросить почти целую припрятанную пачку сигарет и дать себе обещание не втягиваться в это дело. И ни во что, что может вызывать зависимость. Чувство острой необходимости, раздражительность при отсутствии желаемого отрезвило так, как не смогла бы никакая лекция о вреде курения для подростков. (хотя и это тоже, надо признать, внесло свою лепту в принятии окончательного решения).  
В этот раз мое решение было в основном продиктовано страхом, в этот раз глобальным страхом потерять контроль над собой, своими действиями, поступками и решениями. Боязнь утраты управления над своими желаниями, своим телом. И происходило это в момент, когда и так обстоятельства подкидывали один сюрприз за другим, когда осенью нужно было полностью менять привычный уклад жизни, круг общения и отправиться в школу-интернат.

После практик Лоррейн обычно направлялась прямиком в спальню, записывала в блокнот свои результаты и выводы. Остаток вечера она проводила в одиночку, стараясь еще раз переосмыслить итоги медитаций или наоборот, отвлекаясь с помощью книг и повторения пройденного в рамках программы курса.