Более пятидесяти лет хозяин здания успешно сдавал комнаты заблудшим душам, которые частенько стучались поздней ночью в двери его небольшой гостиницы «Сгорбленная Пони». Особого дохода она никогда не приносила. У постоянников за душой была только боль прошлых мыслей и отсутствие мягкой подстилки для сна. Старый Кичнер не ожидал большего, чем десяток сиклей. Да, именно 15 сиклей стоит провести одну ночь в этом забытом месте.
Вы получите в руки набитый овечьей шерстью старый матрас и любое свободное на почти ровном каменном полу – ваше. В комплект за 15 сиклей входит и почти чистая простыня (на ваш выбор - она ещё может быть сносным одеялом). По крайней мере, теперь Вы сможете сегодня поспать хоть где-то.
Старый Кичнер не ожидал большего от этого мира уже давно. Он знал, что с его уходом место гостиницы выкупит какой-нибудь лавочник, и в Лютном переулке появится больше барахолок. Он не раз отказывал покупателям своего детища.
«Вот сдохну, – пусть делают, что хотят. Но пока жив, ничего не продам!»
Возможно, следовало бы выгравировать этот девиз жизни старого Кичнера сразу под покосившейся вывеской, – меньше пройдох бы заглядывало. Однако - облезлая деревянная подкова с неказистым пони никогда не менялась, и похоже, так и останется висеть на своём привычном месте в конце тупика «Гоблинских гор».
«Сгорбленная Пони»
«Сгорбленная Пони»
вт, 24.11.2020 - 21:33
#1
Когда портал вышвырнул Крауча в слабо освещённой комнатушке, он сразу попробовал её покинуть, однако дверь не поддалась даже магии. В отчаянии он запустил в неё стулом и чуть не пришиб домовика, в то мгновение появившегося в комнате. Несчастное создание сжалось в комок и мелко задрожало среди обломков, уронив пакет, принесённый с собой. Барти замер, готовый к чему угодно.
— Это что за шуточки? Ты не Винки, чего надо? — он уже успел забыть слова Вереса об эльфе, поэтому сейчас пристально следил за существом, сжимая волшебную палочку.
— Простите, сэр! Вигги не должен был пугать волшебника, сэр! — пропищал эльф, приходя в себя. — Вигги послали к вам, чтобы он вам помогал.
В подтверждение слов домовик поднял пакет и вытянул из него свёрток, пахнущий едой.
Вигги-Вигги-Вигги. Тюремщик Вигги! Верес, хитрый ты скот!
Поняв, что домовик вреда не представляет, Крауч убрал палочку в карман и обвёл комнату взглядом. Скудное освещение скрыло недостатки его новых апартаментов, из достоинств же здесь были только кровать с тумбочкой около неё, стол и стул. Второй так и остался валяться у двери. Обнаружилась и вторая дверь, попроще, он тут же попробовал её открыть и нашёл за ней скромный санузел.
Не камера и не сундук, конечно…
Вспомнив о сундуке и оставшемся в нём друге, Крауч нахмурился. Где-то далеко остался его друг, а он сам не имеет возможности выбраться из новой клетки. А ещё там рыжий ублюдок и мальчишка.
— Помочь хочешь, Вин…Вигги? В Хогвартс меня перенеси. Ты можешь, я знаю… — с максимальным спокойствием, на какое оказался способен, начал Барти, но эльф тут же замотал головой, смешно хлопая ушами.
— Я не могу, сэр. Хозяин запретил вас выпускать… Простите, сэр…
Домовик съёжился, словно ожидал, что его сейчас ударят, но Крауч только выхватил у него свёрток с едой. Он изначально догадывался, что отсюда его не выпустят, но попробовать стоило.
— Нет, так нет. Что у нас тут?
Если днём Крауч находил себе занятие, например, читал газеты и книги, принесённые домовиком, то к ночи находиться взаперти становилось просто невыносимо. Он ни на миг не мог выкинуть из головы то, что должен был сделать и не смог.
В одну из первых ночей он попытался сбежать через окно, не смог его открыть и со всей силы шарахнул многострадальным стулом, починенным Вигги. В первый миг Барти захлестнула радость, стекло разбилось, брызнув осколками в разные стороны, но оно тут же собралось заново, не успел мужчина и шага к окну сделать. От бессилья он заорал так, что сорвал голос.
Сколько дней прошло с момента, как он очутился в этой комнате, Барти не знал. Считать ему надоело после шестого рассвета. Зато он смог привести себя в порядок, чему немало поспособствовало наличие горячей воды и добытая домовиком чистая одежда. Крауч вообще невероятно ценил простые удовольствия вроде душа и хорошей пищи после тюрьмы и заключения у отца и Грюма. И хоть в родительском доме его кормили не объедками, но неослабевающий контроль отца лишал мужчину свободы выбора и действий. Впрочем, свободы пока оказалось мало и здесь.
Сучий лжец! Запер здесь, а сам… Сам, небось, ищет удобный повод меня сдать, выслужиться.
Крауч выругался и пнул стену, вдоль которой намотал уже не одну милю шагов.
Он бы не стал ждать столько времени, я бы уже морозил жопу в Азкабане. Нет, тут что-то другое. Может, Вереса самого поймали? Или убили...
— Какого хрена?! — заорал, обращаясь к стене. — Я не должен здесь торчать! НЕ ДОЛЖЕН!
Хлопок оповестил о домовике, принёсшем ужин (или обед, какая разница?). Барти отвернулся от стены медленно, словно не желая прощаться с пожелтевшими от времени обоями.
— Что сегодня в меню? — вмиг перейдя от бессильной злости к радостному предвкушению. — Книгу принёс?
Единственный его собеседник выложил на стол пакет с яблоками, мясо и хлеб, а после и старый потрепанный том «Истории магической Испании».
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
— Ты… Помнишь, как мы встретились впервые? В Гётеборге…
— Хмм, — Эмиль смутился от такого странного вопроса или даже уточнения. Конечно, для Крауча события пятнадцатилетней давности не имеют такого большого значения, как для него. Но всё равно - ни в каком Гётеборге они никогда не были, и быть не могли.
— Ты наверное, имеешь в виду Гайзенфельд, — с легкой усмешкой, Верес убрал шелестящую фольгу с крышки бутылки. Краучу действительно было все равно. Для пожирателей смерти в наше время главное выжить. С самого начала глупо было думать, что от того исполнительного паренька хоть что-то осталось, — конечно помню. Ты не доехал до Баварии. Точнее - меньше дня пути оставалось до Мюнхена. Ты тогда сказал, что это была твоя первая одиночная поездка. А я запомнил, что мне тогда было обещано, — и что я вообще тут делаю? Старался, ехал, спасал... надо было заканчивать эту тягомотину ещё после фиолетового тумана. Люциус был бы жив, с О'Хэнлоном бы вышло иначе, — переносица снова заныла, хотя примочка должна была сработать.
— Наливай.
— Да на вот, можешь так пить, — из бутылки, выполненной в форме прямоугольной фляги прорезался запах спирта.
— Ну….— Протянул волшебник, притягивая к себе коробку с инструментами, — раздевайся.
У каждого поступка есть цена. Вот выбери когда-то давно Верес другую профессию, возможно, сейчас бы, мог уйти со спокойной душой. Надо было всё-таки не слушать О`Донела и идти в охранку. Хотя... это более опасная профессия, если учитывать пожирателей смерти и отчаянных неудачников Лютного. А "колдомедик" престижная должность, всего лишь ужасно недооцененная и плохо оплачиваемая в Британии.
Крауч послушно выполнил его просьбу, но выглядел немного встревоженным. Казалось, после томатной конфеты вообще потерял дружеский запал.
— Да-да, никто не любит такие сюрпризы. Ты пей, — тело пожирателя было тощим, казалось, кости грудной клетки торчали из под совсем прозрачной кожи. Верес, поборов отвращение, накрыл плечо друга рукой, призывая сесть.
— Аппаре стигмата, — на конце волшебной палочки зажглось оранжевое свечение, похожее на слабый люмос, — не дергайся, — начав обследование с правой руки, он вел палочкой вверх, к плечам, отметив странную татуировку на шее, которая не отозвалась как магическое повреждение. На левой руке красовалась недвижимая бледная метка Пожирателя смерти, которая также не была повреждением.
— Хорошо, — одобрительно кивнул колдомедик, откладывая палочку, и ища во множестве деревянных и железных инструментов нужный. — Оно того не стоило. В конце-концов - меня могли поймать. Но поймать с чем? Грюм решил держать в школе пожирателя, а я ещё и виноватым буду? Да и чтобы они сказали? Как бы доказали? Ничего и никак. А спасенная жизнь - это же моя работа. Черт. Надо бы наладить отношения с Джеральдом. Пускай занимает моё место в школе. Надо бы приехать на бал, заявить о своём там присутствии, сделать несколько колдографий, отправить Мариусу, и всё – с нового года обратно в Мунго. Неизвестно, что ещё в этой школе может произойти.
Исписанный рунами, напоминающий флейту, деревянный стетоскоп таки нашелся. Целитель жестом показал Краучу подняться.
— Я считал тебя мертвым, Барти, — губы расплылись в ехидной усмешке, когда холодная трубка дотронулась до легкого, — почему ты не связался со мной? — он прислонился ухом к стетоскопу, прослушивая сердцебиение, — не дыши... Сейчас это выглядит очень странным. Газеты после падения Темного Лорда визжали о том, что тебя судили, — он переместил трубку ниже, к легким, — выдыхай... Я был потерян. Ты меня оставил. Это сейчас я могу тебя простить, понимая, что тогда ты был всего лишь мальчишкой. Но ты же не в тюрьме. В газетах писали только о сбежавшем Блэке. А значит - никто не знает о твоём побеге, — он обошел пожирателя со спины, ощупывая почки, — тут два варианта. Либо Грюм и Дамблдор тебя зачем-то вытащили сами….либо ты бежал сам. Оба варианты слишком тихие...что уже как-то подозрительно, — закончив пальпирование, Верес вернулся к столу.
— Одевайся. Моё заключение - ты в прекрасной форме. Тебе стоит побольше есть, чтобы набрать свой вес. Но я вижу, что ты и так хорошо справляешься. Три месяца, и будешь жирной и довольной, только что созревшей мандрагорой. Но моя работа тут закончена, — замок коробки громко щелкнул. Эмиль очень хотел уйти прямо сейчас. К чему усложнять и так сложную ситуацию.
— Что-ж, — он подобрал пальцами шляпу, аккуратно разглаживая бортики и складки, — скажи, как долго ты планируешь тут оставаться. Мне надо понимать - продлеваю ли я тебе местечко. К себе, уж извини, не приглашаю. Опасно. А на улице я тебе спать не дам.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
По лицу Эмиля пробежала тень. Его что, так зацепили мои слова? Что же, не страшно, лишь бы ответил. Лишь бы успокоил. Разберёмся.
— Ты наверное, имеешь в виду Гайзенфельд, конечно помню. Ты не доехал до Баварии. Точнее - меньше дня пути оставалось до Мюнхена. Ты тогда сказал, что это была твоя первая одиночная поездка. А я запомнил, что мне тогда было обещано.
Барти кивнул. Обещано, действительно, было многое. И уже не впервые он упоминает об этом. Тогда, в замке, тоже высказал претензию. И всё же сказанное успокоило, пусть не полностью, но настолько, чтобы он смог отвести от гостя настороженный взгляд.
Бутылка проехалась по столу и замерла рядом с коробкой шоколада, первое знакомство с которым оказалось не самым удачным. Но отвыкший от сладкого Крауч всё же предпринял ещё одну попытку, прежде чем обратил внимание на алкоголь. В этот раз попалось что-то фруктовое, это сгладило воспоминание о томате.
Он взял бутылку, поднёс к носу. Резкий запах заставил отстраниться.
— Крепкая.
Стоит ли пить? Я мог бы перечислить с дюжину зелий, которые можно подмешать в алкоголь. И далеко не все из них можно выпить дважды. Настойка вернулась на стол как раз в тот момент, когда Эмиль тоном, не терпящим возражений, выдал:
— Раздевайся.
Крауч так и замер, уставясь на бутылку, и стоял бы так долго, если бы до него не дошло — Верес колдомедик. Он скривился, всем видом показывая, как эта затея ему не нравится, но серьёзный вид Вереса говорил о том, что спорить бесполезно. Гриндилоу тебя задери с твоей заботой, если это, конечно, она.
Пришлось снять свитер крупной вязки, достаточно широкий, чтобы скрыть далеко не образцовое тело Пожирателя. Барти нравился этот свитер, в нём тепло и удобно, а то, что не видно, какой он худой, так вообще прекрасно. Одежду ему принёс домовик, в школьной форме ходить после прекращения действия оборотного оказалось неудобно. Ученик, чей облик ему достался, был на полголовы ниже его самого.
Эмиль усадил его на стул и снова предложил выпить. Чего ему так неймется? Может, и нет подвоха, может, он на самом деле от чистого сердца вокруг меня прыгает… Как же.
Диагностическое заклинание неудобств не доставило. Наоборот, тепло, которое отмечало его движение по телу, успокаивало, и Крауч почти смог расслабиться.
— Я считал тебя мёртвым, Барти, почему ты не связался со мной?
Мужчина вздрогнул от неожиданно холодного прикосновения инструмента и задержал дыхание. Верес же продолжал говорить и в его словах слышался укор. Ничего нового, все думают в первую очередь о себе. Ты не представляешь, как тебе повезло, Эмиль, не представляешь.
Барти не хотел говорить о том, что с ним было, и смолчал бы, но только явившись, Верес уже готовился уходить. Шляпа в его руках открыто на это намекала. Осмотром он остался доволен, но и только.
Нет, ты не можешь сейчас уйти! Не смей опять оставлять меня одного!
Всё время, что он здесь провёл, Барти отчаянно желал покинуть это место при первой же возможности. Теперь же, когда человек, пусть и на словах считающий его другом, оказался рядом, он понял, как отчаянно нуждался хоть в чьей-то компании. Он натянул свитер, в спешке путаясь в рукавах, и схватился за бутылку.
— Давай...выпьем? Ты же не откажешься со мной выпить, да? — Крауч лихорадочно искал способ задержать Вереса и при этом не говорить о том, что того интересовало. — Я здесь не останусь, нет, мне нужно вернуться к… - точно, он просил молчать, - туда, - он неопределённо махнул свободной рукой. Эмиль таращился на него, как на помешанного. К чёрту всё. Он помедлил и сделал большой глоток настойки. Горло обожгло так, что с непривычки разобрал кашель.
— Сам я никогда бы не сбежал. Не приписывай мне умений, которых нет и не было, — отдышавшись, произнёс Крауч. — Всё сделали родители. Да, и отец тоже, представь себе. Он меня судил и он же вытащил!
Он рассмеялся и смеялся долго, как-будто выдал отличную шутку.
— Его мама уговорила. Она там осталась под оборотным. А я много лет торчал под постоянным контролем этой мрази. Империус, да такой мощный... Откуда только он силы брал? — Барти поднял взгляд на Вереса, руки сжались в кулаки. — А наши все разбежались тараканами по норам и тряслись за свои шкуры. Трусы! Не этого Он ждал от нас. Мы все Его разочаровали, Эмиль.
Он замолчал и опять потянулся за настойкой. Запал иссяк так же быстро, как появился.
Целитель положил ладонь на простую железную ручку. Под перчаткой совершенно не чувствовался холод металла. Только сейчас Эмиль рассеяно заметил, что комната не отапливалась должным образом. Но Крауч выглядел как будто привыкшим к таким условиям.
— Давай...выпьем? Ты же не откажешься со мной выпить, да?
— Компании захотел? Мне стоило тогда привезти кого-нибудь для снятия стресса.
— Я здесь не останусь, нет, мне нужно вернуться к…, — Верес нахмурился, понимая, что если Крауча разопрёт пообщаться о Лорде вот прям сейчас, то к хорошему это не приведёт, — туда.
— Барти, не стоит….— он не успел остановить пожирателя, добротно приложившегося к бутылке, — да будет тебе, — целитель скривился и отвернулся, почувствовав спирт на языке. После вчерашнего он почти был готов снова поклясться себе завязать с выпивкой.
— Сам я никогда бы не сбежал. Не приписывай мне умений, которых нет и не было.
— То есть тебе помог ОН? — волшебник оторопело отошел от входа с явной заинтересованностью готовый слушать дальше.
— Всё сделали родители. Да, и отец тоже, представь себе. Он меня судил и он же вытащил! — От непонятного смеха по телу пробежал озноб. Колдомедик инстинктивно сжался, совершенно не готовый поддерживать всплеск внезапного веселья.
— Его мама уговорила. Она там осталась под оборотным. А я много лет торчал под постоянным контролем этой мрази. Империус, да такой мощный... Откуда только он силы брал? — Верес проглотил информацию вместе с шоколадкой конфетой, по вкусу напоминающий приправленный горчицей пудинг.
— А наши все разбежались тараканами по норам и тряслись за свои шкуры. Трусы! Не этого Он ждал от нас. Мы все Его разочаровали, Эмиль, — Верес перехватил бутылку, прежде чем Пожиратель смог до неё добраться.
— Подожди. Я правильно тебя понял - тебя посадили? Я был уверен, что ты всё ещё в тюрьме. Я ни под каким предлогом не мог к тебе прийти, — в висках застучал алкоголь. Похоже, целитель сам и не заметил, как решил смочить горло настойкой.
— Я...мы...Дело же не в шкурах! Дело в жизнях, в идее, в новом мире! — качнувшись влево, он еле устоял на ногах, — ты обещал мне это! — Верес сильно тряхнул бутылкой, указывая на левую руку пожирателя.
— Ты сказал: переезжай, мы начнём с Британии и пойдем на мир. Поставим наши правила! И что я вижу, — колдомедик небрежно отвел руки в стороны и почувствовал, как часть настойки полилась по запястью. Крупные капли разбились об каменный пол, но он не обратил на это внимания, — что последние 10 лет никто ни черта не сделал! Какой-то ребенок...ребенок, Барти! Уничтожил того самого Лорда….ну это бред. Ты мне должен...а в ответ что я получаю? Что Я кого-то подвёл? — Бутылка глухо стукнула по деревянному столу. Верес терял терпение. Это его оставили. Это ему недодали. Это он та сторона, которая должна быть обиженной.
— Ты на свою жизнь посмотри. О каком мире и о каком завоевании мы можем говорить сейчас, когда мы в дерьме, Барти? — Целитель дернулся вперед, мокрые пальцы вцепились в Крауча, заставляя того снова опуститься на стул.
— Точнее - ты в дерьме. У меня есть работа и имя. У меня есть репутация, которой я дорожу, и которую…. — он тряхнул пожирателя за плечо, полагая, что внимания к его словам и так было недостаточно, —….которую я из-за тебя И твоей поганой выходки с меткой в небе чуть не просрал! — Верес разжал хватку и выпрямился. Отошел к столу, достал носовой платок и вытер вспотевший лоб, совершенно забыв, что вчерашний синяк от ступефая ещё не прошёл.
— Я готов помогать. Но у всего есть цена. И моя цена - новый мир. Мне обещали, а я, дурак, поверил. Сделай это! И мы тебе дадим...как там было? Кому денег хочется, кому власти. У меня всё есть, и терять мне, Барти, нечего. Скажи, что сделать и я это сделаю, — рукав уже безнадежно провонял спиртом, так что колдомедик снова поморщился от противного запаха. И, как бы между делом, уже с совершенно другим, каким-то понимающим тоном, спросил:
— Ты ведь не мог быть один? Сколько вас было на самом деле? Кто ещё сбежал? Кто ещё носит такую же метку и сейчас гуляет на свободе?
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Рука схватила в пустоту; Верес первым завладел бутылкой и от души к ней приложился. Барти так и замер, опершись на стол. Только что произнесенные слова отдавались в сознании мужчины гулко и каждое отзывалось болью. Не физической, которую можно облегчить криком. Болью душевной, порождающей тоску, от неё хотелось забиться в дальний угол и выть, проклиная всех и всё. Верес, как призрак совести, с каждой своей репликой эту тоску усугублял, попадая точно в цель.
— Я...мы...Дело же не в шкурах! Дело в жизнях, в идее, в новом мире!
Сардоническая усмешка Барти явилась отголоском состояния, целителя же понесло, слова неостановимо лились, всей мощью обрушиваясь на жертву.
— Ты сказал: переезжай, мы начнём с Британии и пойдём на мир...
Крауч не мог и слова вставить в вересовы излияния, давясь его обидой, почти осязаемой в этой маленькой комнате. Горло сдавило несмотря на свободный ворот свитера.
— ...ну это бред. Ты мне должен...а в ответ что я получаю? Что Я кого-то подвёл?
Ты видишь. Ты получаешь. Ты видишь только себя. Ты получаешь для себя. Ты... Ты. ТЫ! Ты не ради идеи. Ради место под солнцем — ты! Как все — ты! Ты видишь... Ты слеп, не видишь того, что вижу я. Суть...
Удар стекла о дерево прервал поток мыслей, выдернул из оцепенения. Крауч перевел взгляд на бутылку всего на миг, но этого Вересу хватило, чтобы стиснуть плечо, нависнуть над ним пышущей праведным гневом громадой.
— Ты на свою жизнь посмотри. О каком мире и о каком завоевании мы можем говорить сейчас, когда мы в дерьме, Барти? Точнее — ты в дерьме. У меня есть работа и имя. У меня есть репутация, которой я дорожу, и которую...
Голос целителя набатом отзывался в голове, плавя тоску в злость, выжигая жалость к себе подобием Адского пламени. Шум крови в ушах не способен заглушить голос Вереса, его глушит навязчивое внутренние “Я”: Заставь его замолчать! Пусть подавится своими словами. Докажи, покажи ему, кто ты! — колотится в виски.
Вцепившись в стол одной рукой, с трудом выталкивая из легких воздух, Крауч стекленеющим взглядом упёрся в Эмиля. Встряска не отрезвила и лишь рука, придавливающая к стулу, не даёт тотчас же вскочить.
— ...которую я из-за тебя и твоей поганой выходки с меткой в небе чуть не просрал!
Верес наконец закончил обвинительную речь и отступил. Крауч тут же встал, роняя стул.
— Так что тебе важнее, имя или новый мир? Говоришь, что готов сражаться за свое будущее, но не готов поступиться репутацией? Как ты себе это представляешь?
Сердце колотилось с бешеной скоростью, готовое в любой миг проломить грудную клетку и упасть к ногам.
— Нельзя пройти по грязи, не испачкав ног, Эмиль. Не бывает войны в белых перчатках! Ты говоришь, что я в дерьме, но я не трус! Я знаю, за что сражаюсь, и готов доказать свою преданность делом, а ты... — срываясь на крик, захлебываясь словами, торопящимися вырваться из глотки, Барти вплотную подошел к Вересу. — Ты только говоришь. Ты ничем не отличаешься от лицемеров, греющих задницы в кабинетах. Хочешь нового мира? Готов испачкать руки? У тебя есть шанс показать, чего ты стоишь. Докажи свою верность!
В отличие от целителя, Крауч к нему не прикасался, лишь жёг взглядом, отражающим маниакальную уверенность в своих речах.
Я никогда не сомневался в том, что делаю, как не сомневался в Лидере. Он вернулся, Он освободил меня и дал цель. Как смеешь ты ставить свои интересы выше великой идеи? Как можешь сомневаться?
— Я готов помогать. Но у всего есть цена. И моя цена — новый мир. Мне обещали, а я, дурак, поверил. Сделай это! И мы тебе дадим...как там было? Кому денег хочется, кому власти. У меня всё есть, и терять мне, Барти, нечего. Скажи, что сделать и я это сделаю.
Какая патетика, Верес! Нечего терять! Разве?
То, что колдомедик не начал в ответ спорить, охладило пыл пожирателя. Он отошёл, не зная, как быть теперь, и затих. Краучу хотелось верить сказанному, как верил раньше, когда, будучи вчерашним студентом, только познакомился с Эмилем. Письма, каждая строка в которых сквозила схожестью взглядов. Встреча, приведшая в восторг. Верес всегда умело жонглировал словами, давал собеседнику то, чего тот хочет, располагал к себе. Но так ли честен он был? Так ли чисто его стремление новому миру? Или это лишь желание выгодно устроиться, когда Темный Лорд осуществит задуманное? У Барти нет ответов.
— Ты ведь не мог быть один?
Что?
— Сколько вас было на самом деле?
Зачем тебе это?..
— Кто ещё сбежал? Кто ещё носит такую же метку и сейчас гуляет на свободе? — вкрадчиво, как отец у нашкодившего сына.
Мистер Верес, зачем ты задаёшь эти вопросы? Чего ждёшь?
Враз посерьезнев, Барти склонил голову на бок, со стороны сейчас он мог показаться совсем обычным, здоровым человеком. Подбирать слова, чтобы не запустить защитную реакцию, тяжело, от одних только мыслей о людях, как и он, отмеченных Тёмным Лордом, неприятно зудит в сознании.
— Сбежавших больше нет, насколько я знаю. Со мной на связь никто не выходил и мне ничего не известно, — медленно, прощупывая путь через запреты, проговорил мужчина. — Те, кого посадили тогда, до сих пор в Азкабане. Их имена ты знаешь… Больше мне нечего сказать, просто не могу.
Эмиль, кажется, разочарован ответом, но чего он ждал? Даже если бы он в своё время получил метку, не узнал бы всего сразу. Барти и самому говорили лишь то, что нужно было ему для заданий, лишней информации не давали. Не дорос, не дослужился, не доучен. То, что он был в Малой цепи, ещё не давало права совать нос, куда не просили. И он не совал, понимал, что не готов брать на себя обязательства, которые окажутся непосильными.
И всё же взял. Влез и всё испортил. Их из-за меня поймали.
Вина, разъедающая душу многие годы, дождалась очередного случая впиться своими гнилыми зубами в Барти. Она всегда с ним, всегда ждёт шанса развлечься, вытащить на свет поганую правду и швырнуть ему в лицо. Нет, не сейчас. Не смей!
— Нет… Нет, сейчас всё будет просто замечательно, Верес! Я не один, понимаешь? Ты здесь и мы вместе справимся. Ты получишь своё, метку, мир, всё. У нас всё будет, всё, чего хотели! Я больше никого не подведу. Теперь — нет.
Вот так, гнать эту суку подальше. Не дождётся, подавится.
Внезапной уверенности Крауча хватило бы, кажется, на десяток скептиков-Вересов, а перед ним всего один, готовый действовать.
— Как я могу с тобой связаться, когда вернусь?
— Сбежавших нет. То есть вот это вот - всё? — Невидящий взгляд остановился на снующим по подоконнику заколоченного окна таракану. После слов Крауча в голове волшебника исчез хрупкий баланс между "я знаю, что верно" и “а зачем я туда лезу”. Возникла непроизвольная ассоциация с недавней поездкой на поезде. Прежде чем поехать вперед - вагоны с противным скрежетом сдают назад. Начинается движение по неровным рельсам, убаюкивающее покачивание из стороны в сторону. На всем пути бесконечная панорама одной и той же картинки. Обычно окрашенная в цвета легкого дежавю: я где-то это уже видел. Я уже здесь был.
Крауч резко поднялся с места обретя непонятно откуда взявшуюся энергию.
— Нет… Нет, сейчас всё будет просто замечательно, Верес! Я не один, понимаешь? — Эмиль обратил внимание, что Барти решил показать свою...поддержку? — Ты здесь и мы вместе справимся. Ты получишь своё, метку, мир, всё. У нас всё будет, всё, чего хотели! Я больше никого не подведу. Теперь — нет.
— Метку? — Эмиль прислонился плечом к стене, сбивая куски треснутой штукатурки. Нутро подмывало сказать, что опоздали с этими обещаниями лет на пятнадцать. Сейчас уже другой мир, а устраивать переворот имея полтора человека - безумие. Но Крауч и был сумасшедшим. Проблески намёков разума блекли от слова к слову. Тошнотворное сожаление защекотало горло колдомелика. Неужели именно вот так молодой и амбициозный волшебник - угасал на глазах.
— Нам нужен план, Барти, — осипшим голосом начал целитель, тут же закинув в рот конфету. Вкус сочного лимона заставил его скривиться, — продуманный и надежный. Без глупостей, без эмоций, без твоих заскоков. Есть слишком много "но". — Подогревать воображение умалишенного, мда уж, чтобы на это сказала Гарбо.
— А вообще, Барти. Как твой целитель скажу, что тебе лучше отдохнуть где-нибудь, — подальше от Британии, — подальше от лишних нагрузок, — заметив как воодушевление исчезает с лица Крауча, волшебник исправился, — то есть, тебе все ещё нужно время для восстановления, — многозначительная пауза, за которой он пытался показать своё беспокойство, — Ведь без тебя мир будет менять некому, — со сдержанной улыбкой мягко добавил целитель.
— Как я могу с тобой связаться, когда вернусь?
Уже неплохо. Он куда-то поедет и откуда-то вернется. Информативно, ничего не скажешь. Про то, что в Хогвартс точно не лучшее место для визита колдомедик говорить не стал.
— Как на счет совы? Хотя погоди, — Подарки с дня рождения он сложил в сумку. Засунув руку по локоть, он постарался найти дневники от Саманты, отделив от всех остальных книг.
— У меня есть кое-что получше. Пишешь сюда и точно такая же надпись появится у меня, — он приподнял край второго дневника. — Не знаю, может какая-то детская игрушка из Зонко. Я попробовал, вроде работает.
Похоже, пожиратель не особо впечатлился:
— Не идеально, но лучше, чем сова, — целитель раздраженно махнул рукой, что означало “тут должна быть благодарность”, — пара недель, не больше. За это время управлюсь. В любом случае я вернусь с четким планом и смогу сказать тебе больше, чем сегодня. Не растеряй запал, Верес! — Оскалившийся Крауч походил на плохо нарисованного беса из учебников по препарированию. Вроде бы и улыбается, а как-то не по себе становится всё равно.
Эмиль отделался скупым рукопожатием вместо ответа. Следом достал пару пузырьков настойки растопырника.
— Не больше трех капель на стакан для профилактики. Ешь, пей...если нужно ещё что-нибудь из культурного досуга, позови Вигги. Я куплю тебе ещё пару дней, а дальше - желаю тебе удачи, Барти. Я рад видеть тебя живым.
Так повезло лопуху:
Добрую сказку скрошило в труху
Дверь за Вересом захлопнулась и Барти выдохнул, падая на кровать. Он чувствовал себя выжатой тряпкой и сейчас испытывал невероятное облегчение, что всё наконец завершилось и не надо больше юлить, изображать радость и убеждать. Да, он действительно верил, что в этот раз всё сложится хорошо, да, он был уверен в правильности своих действий и всё ещё не жалел о выборе стороны. Однако убеждать кого-то в этом оказалось сложнее, чем думалось.
Мысли бились одна о другую, не давая на себе сосредоточиться, выцепить из их круговерти нужную никак не удавалось. Сколько времени Барти так провалялся, непонятно, но в конце концов желание что-то делать победило усталость. Да, он точно знал, что скажет, когда прибудет на место, знал, что предложить, как исправить провал.
Рывком поднявшись с постели, мужчина выгреб из тумбочки все газеты, что скопились за время пребывания взаперти. Прессу он сложил на столе, отодвинув на край презенты Вереса. Следом за газетами туда отправились книги, что домовик не успел забрать.
— Всё это мне точно не пригодится, — заключил Крауч, оглядев бардак, сотворённый на столе. Взгляд наткнулся на чёрно-белое лицо Фаджа, мерзко лыбящееся со страницы. — Пошёл ты! — и перевернул газету.
Хлопок оповестил о появлении домовика, Барти развернулся, встретив ошарашенный взгляд прибывшего, устремлённый на кипу макулатуры.
— К мантикоровой бабке это всё! Сожги, а пепел развей над Темзой. Я сваливаю прямо сейчас, — пояснил он.
— Как же ужин, сэр? — пропищал эльф, переминаясь в стороне. — Мистер собирается уходить без ужина?
Крауч сперва хотел отказаться, но прислушался к своим ощущениям и кивнул. Оказывается, он давно хотел есть. К тому же, неизвестно, когда ещё получится добраться до приличной домашней пищи, какой-то час ничего не решит. Спихнув газеты на пол, Барти освободил место на столе и замер в ожидании, пока домовик раскладывал принесённое. От запахов, заполнивших помещение, желудок тоскливо заурчал.
За едой Барти расслабился, чему немало поспособствовала пара рюмок вересовой настойки. В итоге он решил, что уходить ночью затея глупая, а с утра начинать путешествие будет правильно.
Проснувшись, Крауч не сразу осознал, что Верес на самом деле приходил и все события вечера ему не приснились. Только увидев дневник и бутылку с остатками настойки на столе, он убедился, что произошедшее реально и он может покинуть опостылевшую каморку. Распахнув окно, — да-да, створки поддались — мужчина вдохнул ноябрьский воздух и рассмеялся впервые за долгое время действительно искренне.
Комната быстро распрощалась с душным теплом, Барти плотнее закутался в свитер, закрыв окно. Ну и погодка. Мне нужно что-то теплее, чем эти тряпки.
— Вигги!
Домовик объявился сразу же, будто только и ждал, пока позовут, сложился в приветственном поклоне и открыл рот, но пожиратель жестом его остановил.
— Вигги, достань мне тёплую одежду. Что-то простое, без изысков, — он вытащил монеты, оставленные Вересом, пересчитал, подал несколько эльфу. — Сойдёт даже ношеное, главное, чтобы не мёрз в пути. Не хочу подохнуть от пневмонии.
Тряхнув ушами в кивке, эльф испарился.
Вернулся он не скоро, Крауч успел не раз измерить комнату шагами. Свёртки, принесённые эльфом, указывали на успешное завершение дела. В одном оказался плащ из плотной ткани, подбитый потёртым мехом, и крепкие ботинки на толстой подошве. Второй пакет вместил в себя сумку с запасом еды на несколько дней.
— Ты отличный эльф. — Барти знал, что Вигги сейчас готов к выволочке, ведь он ничего о еде не упоминал, но на самом деле он просто забыл о такой важной детали, как до того забыл о времени года за окном. Однако домовик стоял, прижав уши, не поэтому.
— Спасибо, сэр… Но… Но… Мне нужно к хозяину, — пискнул он, вздрагивая, явно разрываясь между хозяйским заданием и хозяйским же зовом.
— Иди, — махнул рукой Крауч, на несколько мгновений задержал взгляд на месте, где только что находился эльф и обошёл комнату, в очередной раз проверяя, ничего ли не забыл.
Сложив в сумку зелья и остаток денег, мужчина взял дневник, открыл на первой странице и замер. Неровно, явно второпях написанные слова, которых вчера не было, заставили сердце пропустить удар. Отшвырнув книжку, он бросился к окну, осторожно отогнул угол пыльной шторы и оглядел улицу, как смог, через узкий просвет между стеной и тканью. Никого подозрительного, да и вообще никого, только мальчишка в проломе между домами напротив ковыряет носком ботинка подмёрзшую землю. Не успел Барти облегчённо выдохнуть, как паренёк поднял голову, посмотрев прямо в его окно внимательным взглядом, и сорвался с места, вприпрыжку удаляясь.
— Сссука, — дождавшись, пока пацан скроется за поворотом, Барти подобрал дневник, сунул в сумку и натянул обувь. Удача, до сих пор сопутствовавшая ему, в любой момент могла отвернуться, испытывать её лишний раз совершенно не хотелось. Бросив последний взгляд на своё временное обиталище, Крауч крутанулся вокруг своей оси, исчезая в звонком хлопке трансгрессии.
Конец эпизода