Время и место:
1994 год. Школа чародейства и волшебства Хогвартс, замок и его окрестности.
Участники: Элли Белл, Шарлиз Эндрюс.
Описание:
Считается, что большая часть вещества во вселенной представлена темной материей. В мире магии же под темной материей чаще подразумевают темную магию, а так же настои, проклятия, заговоры и... женскую дружбу. За последнюю, к слову, во времена инквизиции сжигали на кострах.
Они сошлись далеко не сразу. Однако когда Бэт поняла, что готова наслать на тупицу-Браун «Слагулус Эрукто» за то, что та позволила себе перемывать слизеринке косточки, отношения изменились. А теперь тихушница Эндрюс готова до последнего выгораживать злюку Белл. Да так рьяно, что добровольно подписалась под нарушением пары десятков школьных правил
Казалось, что вокруг стало невозможно тихо.
Так тихо, будто бы воздух высосали из легких и время остановилось.
Так тихо, будто ты не существуешь. Единственное, что ощущалось явственно и по-настоящему - режущая и постоянная боль. И, возможно то, что ты жив. Пока что.
Боль — это признак сознания, вы знали? Во сне вы не ощущаете боли, или же даже смертельных ранений. Вы всего лишь испытываете испуг, от самого факта что умираете. Именно в этот момент большинство просыпается, и понимает, что это был лишь сон. Другая часть людей — просто забывают про эти ночные кошмары.
Но Элли не спала.
Эта боль, распространяющаяся от горла и под солнечное сплетение, четко давала понять, что ты в сознании и дальше легче не будет. Это не был круциатус, режущее или жалящее заклятье.
Все было гораздо проще — это было осознание собственной никчемности.
Девушка сидела на полу заброшенного класса, прижимая руки к груди. Ее дыхание было рваным и тяжелым, как у подстреленного зверя, зрачки расширены, а руки слегка потряхивало от дрожи и искр магии в кончиках пальцев.
Это был приступ.
Опять.
Обычно такое происходило, когда Элизабет спала. Но сегодня было иначе. Сегодня ей было достаточно просто задуматься, нырнуть в свои рассуждения, и вот она уже не понимает - это был сон или слишком сильное погружение в собственные мысли.
Белл опять представились ее родители, а точнее отец, который топит ее в бассейне, в магловском аквапарке.
Топит, за то, что она не такая, как он. За то — что она родилась выродком.
Хотя в ее голове, все больше зарождалось понимание того, что в этой ситуации выродком был только он.
Это было лишь воображение, но откуда ей было знать, что это неправда?
Что родители на самом деле пропали?
Что в реальности, он не убил ее мать, а потом, когда понял что сделал — убил и себя?
Именно эти мысли и рождали в ней эту рану. А вместе с ней и ярость.
Из года в год Элизабет утопала в этих эмоциях. Из года в год она все больше убеждалась в жестокости маглов.
Возможное убийство родителей и абсолютное безразличие правоохранительных органов магловского Лондона. Будто всем было плевать. Окажись изначально они в магическом Лондоне — их бы нашли.
Из года в год рана росла, как и ненависть к маглам.Они не были хорошими поголовно. Добрые и искрение маглы — были исключением.
Как оно, ненавидеть часть себя,а, Белл?
Она с силой прижала одну руку к другой, стараясь дышать ровнее, успокаивая себя. Эл найдет их — мертвыми или живыми. А потом накажет того, кто виновен в их исчезновении. И Мерлин, пусть это будет не отец.
Она прижимала руки, не замечая, как срывает с них кожу.
В классе она оказалась не просто так. Конечно нет.
Уже полгода как она предпринимает попытки найти сведения о своей семье. Книги, архивы, общение с соседями ничего не давали, поэтому Белл решила пойти другим путем. Путем магии.
Для начала она старалась искать какую-то информацию в обычных книгах, но увы там ничего не было. Потом “одни птички” нашептали ей, что возможно, ей стоит углубиться в поиски темно-магических заклятий и зелий. Они не были опасными или рискованными, никто не мог пострадать. Никто, кроме самой Элли.
Уже пол года как она предпринимает попытки приготовить это зелье. За полгода девушка знала наизусть все возможные варианты и последовательность. Она всегда была одинаковой — свою кровь в конце.
На ладонях слизеринки уже образовались маленькие шрамы — незаметные изначально, но при рукопожатии их можно было ощутить.
Это была первая проблема — делая из разу в раз надрез, девушка не чувствовала уже боли.
Вторая — она не понимала где же заканчивается ее воображение и начинается истинная жизнь.
Время как будто зациклилось. Занятия-сон-еда-зелье-кошмары-подрагивание в пальцах от магии и злости.
И вот сейчас, она уже на понимала того, что рука трясется, помешивая варево в котелке, а сама Белл нашептывала последовательность.
- Полынь, кровь родственника. Полынь, кровь родственника. Полынь...
Мгновение, и зелье выдает шар опасного пара, обволакивающего обе руки Элизабет. Вспышка, и она бессознательно, оседает на пол в немом крике.
Полынь и только потом кровь. Ты же знала это, зачем сделала наоборот?
Она не почувствовала слез, хлынувших в одно мгновение из глаз. Все ее внимание было сосредоточенно на кистях и ладонях, укрывшихся волдырями и слезающей кожей. Пахло подгоревшей плотью. Сознание девушки будто находилось далеко, смиренно наблюдая за происходящим. За обожженными руками и плачущей, раскачивающейся в стороны девочкой.
Именно в этот момент, пытаясь отгородиться от боли, Элли думала о родителях. Попытки сконцентрироваться на чем-то привели ее мысли именно к ним, и вся эта боль стала опасным катализатором.
Чувство моральной боли притупили боль физическую, но лишь на время приступа.
Поняв, что она в классе, в Хогвартсе, и что вместо рук у нее месиво, девушка заставила себя выдохнуть и сконцентрироваться.
- Соберись — прошептала Эл сама себе. — Это нужно решить. Это, — всхлип, — это не должны видеть.
Секунды размышлений и озарение.
- Мне нужна помощь.
Кое как спрятав следы свой деятельности, Бэлл уже представляла ту, что сможем помочь ей и при этот молчать. Таких людей было немного. Тех, кто сможет спасти ее в данной ситуации — одна. Тихо открыв двери класса, Слизерина огляделась, и, убедившись в отсутствии наблюдателей, выскочила за угол коридора. К ее везению — спасение в виде одной рыжеголовой макушки не заставила себя ждать. Быстро подойдя со спины к цели, Элизабет схватила ее за руку и потащила в класс повторяя свои же мысли.
- Мне нужна помощь.
● Дополнительно: 1994 год. Не прошло и десяти дней после трагедии на «Флигенде».
● Внешний вид: школьная форма: брюки, факультетская рубашка, теплая жилетка поверх. Галстук повязан на лоб, чтобы отросшие волосы не лезли в глаза.
● Состояние: работает над тем, чтобы научиться сохранять внешнюю невозмутимость. В последний раз, когда очередные злоключения Бэт материла чрезвычайно безэмоциональными матюками, после она долго и нервно хихикала. С тех пор девушка старается минимизировать свою реакцию только на внешний мир, а не притупить эмоциональный фон полностью.
● С собой: свитки с домашками, книжки по анатомии, взятые в школьной библиотеке с подачи мистера О’Хэнлона, скомканный зельеварческий фартук поверх сумки, чтобы скрыть от зоркой мадам Пинс, что Бэт взяла с собой еще один пухлый том энциклопедии, который выносить из читального зала было нельзя.
Ноябрь, кутаясь в туманные серые материи, возглавил полчище дементоров. Их безмолвный, но от этого не менее ритмичный марш, в течение всего нескольких дней загасил последние разноцветные фейерверки разгулявшегося до того бабьего лета. Ранее всегда живописные шотландские пейзажи сейчас напоминали обескровленное лицо, созерцающее время с пустой покорностью во взгляде.
Шарлиз Эндрюс ходила как в воду опущенная. Сосредоточенная, если не сказать угрюмая. Она извинилась. И тут же не преминула поставить О’Хэнлона в известность, что намерена у него учиться. Пойти к нему в стажеры в Мунго, и вообще. Недели полторы за ним хвостом ходила, и дожала таки. Ему только и оставалось, что согласиться.
И вот вам урок: прежде, чем давать горячные обещания, четко взвесьте все за и против. И узнайте как можно больше. О'Хэнлон оказался дьяволом во плоти. И нет, он не был слишком строг и не орал, как Снейп. Он был из тех, что обитают в деталях и в умении давать распоряжения и указания. Ты и не готов помыслить, что стоит хотя бы обдумать перспективу действий по-другому сценарию. Ставить под сомнение этого обаятельного человека казалось кощунственным. Это сбивало с ног. Это обескураживало. Шарлиз протестовала против этой его власти, о которой, скорее всего, целитель и не догадывался. Она ершилась, выпускала колючки, четко грань осознавая. В словесных боданиях «сэ-эр» давал ей фору, а она и довольна. Она была рада четкому положению на координатах бытия.
Такие встречи и решения определяют будущее. Неправ был Хоук, сбежать от себя можно. Тут закон звериный виноват. Если в стаю не вписался, то рудиментом как был, так и останешься. И Бэт ни минуты не думала о том, что придется переломить себя. Она жила в ожидании, чуя терпкий запах воли, мечтая о грядущем. Школа закончится. Она понимает, куда двигаться и когда конкретно все должно наладится. Пусть время и медлит, по-издевательски удваивая срок.
Шарлиз вполне удачно удавалось игнорировать школьную жизнь. Она легко ходила на занятия, свободно их же и пропускала. Легко соглашалась на отработки, заслуженные и не очень. Девушка стремилась к жизни по инерции. Друзья остались где-то на периферии кокона, в который она залезла, не оставляя свободной ни минуту времени, ни взгляда в сторону.
Целеустремленность, наверное, похвальная, но мало полезная, если кому ни попадя удается почти и с ног сбить, и с намеченной цели. Возмутиться очень хотелось, для чего Бэт и постаралась стряхнуть с себя цепкую руку. Для любого выступления нужно пространство для маневра. Когда, правда, вгляделась в возмутителя спокойствия, ругаться расхотелось.
— Белл? — Если Бэт и высказала свое удивление, то только лишь приподнятой бровью. Они всегда оставляли друг за другом право на свободу: никаких обид и детского лепета. Что изменилось сегодня, что она позволяет себе беспардонность? — Эл.. — честно? Хотела выдать строгое «Элизабет», но своей же сдержанностью поперхнулась и осеклась. Рассматривая заплаканную слизеринку, Бэт жевала губы. Помолчали мгновение. Потом еще. Читать Белл не представлялось возможным. Припухшее лицо эмоции не отражало. Значит, буря внутри.
— Элли, — девушка наклонилась вперед, стараясь поймать взгляд подруги, — что случилось? — спросила требовательно. Решительно и в лоб. А чего ходить вокруг да около? Во всех этих церемониальных экзерсисах смысла не больше, чем в вежливом интересе мистера Вереса, — как ваше настроение? — когда пациент поступает со сломанной ногой. Полировать хорошие манеры можно бесконечно долго, но толку с этого — ноль на массу.
Благо, металл в голос добавлять научилась еще пару лет назад, а командные нотки воспитанникам МакГонагалл, очевидно, воздушно-капельным передаются. Эмоции же сознательно срисовывала, надеясь научиться воздействовать не менее эффективно.
Да и в общем. Чаще и проще — пофамильно. Белл, Хоук, Стормхолд, Фэрроу. Еще с тех времен, когда не подпускать к себе и абстрагироваться казалось выходом наилучшим. В итоге реалии поменялись, а привычка осталась. И Белл об этом прекрасно знала.
а внутри зачем-то высохшая трава...
С каждый словом, которое Элли слышала от Бэт, с каждым звуком, боль в руке становилась все реальнее. Она красной нитью проходила от кончиков пальцев, сковывала кисти и поднималась по предплечью прямо к горлу. И там, сжимала его, не давая сделать нормальный вдох. Каждый удар сердца отдавал в голове низким звуком. Больно? Нет. Уничтожающе.
Слизеринка безмолвно уставилась на подругу, понимая, что сейчас втягивает ее в очень нехорошую историю.
Ведь одно дело, гулять после отбоя, и, совершенно другое, заживлять куски мяса вместо рук, после темного зелья. Едва ли Белл можно назвать хорошим другом после этого.
Дыра в груди отступила на второй план, ненавязчиво поскуливая на задворках сознания, а покалывания в пальцах почти не ощущалось, но лишь почти.
Элизабет закусила губу, да так, что почувствовала вкус крови, которым втайне упивалась. Интересно, она у всех одинаковая на вкус? Так ты понимал, что не спишь, и что ты жив. Что все реально. Как, например, беспокойство в глазах рыжеволосой бестии.
Хмыкнув про себя, девушка заметила как от одного осознания собственного ничтожества похолодало внутри.
Я так жалка, что даже не могу сама решить свои проблемы..тупица.
Нахмурив брови и резко вздохнув, она уперла взгляд в глаза напротив, и очень быстро, как скороговорку, выдала:
— Мне нужна твоя помощь, кажется, я уничтожила свои руки...Я не могу сама. И не могу в больничное крыло идти. И я...я не могу доверять никому. Они...они расскажут. Ты — нет.
Резко зажмурив глаза, то ли от своей слабости, то ли от боли, Эл опустила голову и уставилась в свои ботинки.
— Прости, что затащила тебя в кабинет. Меня не должны были видеть...такой. Прости...что ты..здесь.
Очередная порция слез беззвучно потекла по щекам, но Белл уже не чувствовала их. И точно не могла контролировать. Боль стала такой явной, как и запах сожженного мяса.
Мерлин, как больно!
При взгляде на руки подруги Бэт сглатывает уже подобравшийся к гортани вязкий комок дурноты. Потрясал не столько вид покалеченных конечностей, сколько сладковатый дух обваренной плоти. Девушка жмурится и глубоко вздыхает, поворачиваясь к классу и оценивая обстановку. Поманив волшебной палочкой один из стульев, Бэт обнимает подругу за плечи и осторожно усаживает ее перед собой. Грохает сумкой об пол и цокает языком, вслушиваясь в бессвязный лепет. Видимо, чем-то существенным Белл делиться пока не готова, предпочитая пройтись по очевидному. Паника и не до такого доводит, так что можно сказать, что Элли еще хорошо держалась.
Уничтожила ли она руки? Утверждение крайне патетическое, но спорное. Бэт перестает дышать, наклоняясь к раскуроченной плоти и осматривая полопавшиеся волдыри. Порозовевшая кожа снова натягивается и образует очередные пузыри, тут же беззвучно выплевывающие серебристый пар и сукровицу. Белл беззвучно плачет, пока Бэт касается места пореза волшебной палочкой, заключая содержимое струпьев в прозрачную сферу. Едва ли можно представить модницу-Белл, побратавшуюся внезапно с лесничим и нелегально ухаживающую за драконом или саламандрой. Значит, дело здесь в заклинании или зелье. Первичный осмотр более не дает вразумительного ответа на незаданные вопросы. Бэт шепчет диагностические чары и осторожно обводит место ранения, которое тут же окутывает еле различимая темно-фиолетовая дымка. Увиденное заставляет вздрогнуть и теперь по-настоящему строго посмотреть на подругу:
Девушка замедляет ток крови в кистях подруги и достает из сумки баночку с остатками обезболивающей мази, — лучшая помощь, которую она может предоставить на данный момент. Лекарство наполняет пространство запахом трав. Бэт набирает мази на кончик указательного пальца и осторожно втирает ее в уже лопнувшие струпья.
— Я...я расскажу.., — Белл явно сомневается, чувствует себя уязвленной и уязвимой, но выдает то, что считает важным. С магией крови Бэт почти не знакома, но новость о том, что подруга с колдовством темным знакомство свела, конечно, восторга не вызывают. — Прости, что втягиваю в это, — девушка кивает рассеянно, оставляя за собой право услышанное осмыслить.
— Так, разберемся сначала последствиями, а после — со всем прочим, — Бэт закусывает губу, подбирая слова. — Представить не могу, где ты откопала рецепт темномагического зелья, однако если оно мощное, то и просто ядовитых паров может быть достаточно для того, чтобы повредить чувствительность нервных окончаний. Понимаешь, я никогда с таким не сталкивалась, а потому… — понятия не имею что делать. Окончание фразы Шарлиз не проговаривает вслух, опасаясь того, что небеспочвенные ее сомнения слизеринку испугают, а то и вовсе замкнуться заставят. Бэт прикрывает глаза, чтобы не видеть мольбы на заплаканном лице Белл, и дух переводит. Самым правильным будет, конечно, обратиться к Мадам Помфри за помощью, но что-то подсказывало, что подобную заботу Белл расценит как предательство. А это в планы Эндрюс не входило. Свою беспомощность Бэт с недавнего времени признавать отказывалась, потому озвучила, решение, возможно, скороспелое, но единственное из того, что пришло на ум:
— Свечение охватывает пока только кисти, кровоток я замедлила, а потому я могу сделать надрезы здесь и здесь, — девушка указала на наиболее сильно подсвеченные участки ладони, — и будем надеяться, что отрава выйдет вместе с сукровицей. Не могу сказать, что мне очень нравится идея, лечить тебя кровопусканием, будто мы в средневековье, но это лучшее, что могу предложить прямо сейчас, — Бэт с сомнением закусывает губу и вопросительно смотрит на Элли, как бы ожидая ее реакции. — Боли ты уже не почувствуешь, — быстро говорит девушка и кивает на мазь. — Я попрошу тебя посидеть тут какое-то время, пока добегу до Больничного крыла и стащу немного кроветворного зелья и рябинового отвара. К слову, у тебя есть дальше занятия? Предупредить, что ты лекцию пропустишь?
Бэт вновь обращается в слух, задумчиво постукивает волшебной палочкой по ладони, трансфигурирует пустую зельеварческую колбу в стеклянное блюдце и делает осторожные надрезы на ладонях Белл, которые тут же кровью сочатся:
— Держи руки вот так, — командует Бэт и осторожно помещает ладони подруги над емкостью. Поймав несколько кровавых капель на манжет рубашки, девушка растирает ее по всей длине рукава. — Поможет убедить Мадам Помфри выдать мне необходимые зелья, — кратко поясняет, наконец поднимаясь и разминая успевшие затечь ноги. — Ладонь может покалывать, но не более того. Вернусь минут через десять, так что будь, пожалуйста, тут.
.
В приемном покое Шарлиз коротко кивает мисс Аббот и невнятно лепечет что-то про то, что ей нужна Мадам Помфри. Младший целитель, спасибо и на том, вопросов лишних не задает. Бэт вздыхает облегченно и прямой наводкой идет к стеллажам с лекарствами.
— Мисс Эндрюс?.. — старушка так и замирает на пороге кабинета, наблюдая за беспардонной ревизией школьных запасов.
— Прошу прощения, М-мадам, — Бэт неловко улыбается и демонстрирует правый рукав рубашки. — Перестаралась на заклинаниях. Разрешите воспользоваться заживляющей мазью и возьму немного кроветворного? — Поппи поджимает губы, и девушка было сжимается, готовясь выслушать очередную лекцию на тему смены волшебной палочки.
— Бери, конечно, — в итоге вздыхает старушка. — Хочешь, взгляну?..
— Нет! — отвечает Бэт даже слишком поспешно. — То есть нет, спасибо большое, Мадам. Мне было бы комфортнее самой этим заняться. Если начну с того, что сама себе повязки смогу менять, то смогу больше попрактиковаться, правильно? Прошу прощения, если доставляю вам беспокойство, — девушка притворно потупилась, ненавидя себя за то, что привирает. Помфри всегда помогала и вела себя в высшей степени профессионально, едва ли заслуживая неискренности в свой адрес.
— Ладно, ладно, сама так сама, — старушка губы поджимает, и Бэт еще острее чувствует вину.
— Все верну на свои места, как только обработаю ладонь, — кивает девушка, на что старший целитель только качает головой и возвращается к делам в кабинете. Бэт тут же хватает бинты, пузырек с кроветворным зельем и баночку со знакомой красной крышкой. Видимо, мисс Аббот пополнила запасы мази на основе рябинового отвара. Прошмыгнуть мимо дежурного колдомедика труда не составило, а вот караулить на лестничной клетке пришлось дольше, чем хотелось бы.
— О, Макнейр! — окликнула девушка знакомую макушку. — Здравствуй, Маркас, — Бэт приветственно кивает и складывает руки в просящем жесте. — Слушай, у вас же сейчас зельеварение? Не в службу, а в дружбу, предупреди, пожалуйста, что Белл не будет? Ей нужно задержаться с Больничном крыле.
В то время, пока Макнейр, молча, ее рассматривает, девушка беспокойно переминается с ноги на ногу — Белл ее уже наверняка заждалась! — и тут же облегченно вздыхает, как только получает долгожданный кивок.
— Спасибо! — Бэт выуживает из кармана брюк завалявшуюся там цветастую «Друбблс» и кидает ее слизеринцу. Тот и ухом не повел, поймал и дальше себе потопал. Бэт разворачивается на каблуках и спешит обратно. Пожалуй, можно считать, что они в расчете. Поставить под вопрос порядочность Макнейра времени уже не оставалось.
.
— Прости, задержалась. Как ты тут? О твоем отсутствии на зельях предупредят. Мази при мне, Помфри ничего не заподозрила, — коротко отчиталась Бэт. — Предлагаю тебя наконец заштопать и спуститься в кухню к домовикам, перекусить, — девушка разворачивает ладони слизеринки и снова накладывает диагностические чары. — Смотри, свечение почти исчезло. Думаю, мази завершат дело. Но на перевязку еще ко мне после ужина подойдешь. И завтра с утра.
а внутри зачем-то высохшая трава...
Белл наблюдала за движением рук Бэт, безмолвно восхищаясь ею. Это было почти на постоянной основе. Она восхищалась подругой почти во всех жизненных аспектах — тому, как она умудряется быть такой доброй. Как она остается такой спокойной. Как она всегда, абсолютно всегда, замечает что-то хорошее в людях.
Руки пекло уже не так, и свечение уже практически исчезло. Оставалось только онемение, будто руки забетонировали и ими было невероятно сложно шевелить.
Пекло лицо, видимо от того, как много проплакала Элли.
И мутило от запаха жженой плоти.
Эндрюс хотела услышать ответы на свои вопросы и это пугало слизеринку больше, чем обнаружение кем-то из профессоров.
— Бэт остановись.
Она громко вздохнула, пытаясь пальцами коснутся рук гриффиндорками, чтобы и не напугать ее, и не травмировать вновь себя. Было бы обидно испортить чужие труды так быстро.
— Такой разговор конечно лучше начинать не в старом кабинете и не на голодный желудок. Но, будет честно, если ты будешь знать из-за чего рискуешь, помогая мне.
Белл говорила это медленно, уставившись в пол. Было непонятно, дрожат ее руки от того, что с ними произошло или от нервов. Она будет впервые рассказывать полную историю. Возможно, ее сдаст Бэт. Сдаст, потому что посчитает ее сумасшедшей. Потому что решит, что без психиатрической помощи Элли не обойтись. И уже завтра Белл будет ждать именная койка в Мунго.
Она прочистила горло, оттягивая момент. Вдох-выдох.
Это же Бэт, моя Бэт.
— Как ты знаешь, мои родители пропали на мое одиннадцатилетие. В маггловском мире числятся как пропавшие без вести. И, обычно, моя история на этом заканчивается. Эту историю я рассказываю всем, с кем знакомлюсь впервые.
Она запнулась, будто переступая через себя.
— На самом же деле, ни в мире магглов, ни в мире магов нет их следа. И, что в том мире, что в этом следователи говорят, что это очень странно. Они пропали на мой день рождения. И… мы с дядей считали, что это должно быть как-то связано.
Элз резко подняла голову, смотря в упор на Бэт. Она пыталась найти в ней хоть какой намек на то, что она ей не верит. Или сомневается в адекватности. Или хочет сбежать.
— С момента, когда Аларик начал со мной обсуждать это — я вижу кошмары. Почти каждый день. И в них, отец убивает маму, а после и себя.
Это самая страшная глупость, которую мог соорудить мой мозг. Но что если это правда? — ее голос становился все тише, переходя на какое-то подобие сипа. В ней сейчас было так много отчаянья.
— Или как тебе такой вариант — они бросили меня, потому что я уродец? И..и я поняла, что это доведет меня. И, возможно, если я с этим разберусь, то станет легче. Ведь, кто будет искать обычную ведьму и маггла? Министерству это не интересно, а маггловские полицейские имеют целые сейфы с нераскрытыми делами.
На секунду она задумалась о том, зачем же рассказывает это. Просить помогать Элли не будет. Но дело было в том, что это был первый раз, когда она могла с кем-то это обсудить. А иногда обсуждение проблемы, почти как ее решение.
— Мы перерыли, с помощью связей Аларика, весь немагический Лондон. И теперь остается этот. Долгие поиски привели меня к тому, что есть зелья и заклинания по поиску на крови. Но как ты знаешь, моя храбрая львица, — она улыбнулась собственной шутке, — все, что создается на крови — имеет темный след. А я все таки еще не Снейп. И вот мы здесь.