1-е сентября 1994 года

62 сообщения / 0 новое
Последняя публикация
Последнее посещение: 4 года 5 месяцев назад

 -Кубок? Это что еще такое? - сказала Лили Блэйк. Но сказала она это тихо, так тихо, что никто не услышал.
Когда вошел новый профессор, Лили слегка опустила веки, и для правильности похлопала. Ей не очень понравился глаз профессора. 
Если бы у него были бы нормальные глаза, он бы даже был бы симпатичным... Но этот глаз, он какой-то пронизывающий. Как будто он делает рентген... Бррр.
По спине блондинки прошлась легкая дрожь. Мисс Блэйк смахнула свои волосы с плеч и украдкой смотрела на профессора, стараясь что бы он не заметил как она это делает и что бы она сама не заметила его глаз. А затем сочла нужным уставиться на стол. Стол всегда ее интересовал: На нем, если приглядется, из текстуры выходили разные картинки. На первом курсе Лили даже увидела феникса! Но сейчас ее интересовало совсем не это, сейчас ей был интересен новый профессор по ЗОТИ. Такой пугающий, таинственный, пронизывающий... 

Старайся, не старайся, но ты не сможешь заставить стоять время на одном месте. Ничем. Все меняется, нам остается только приспосабливаться.
Последнее посещение: 3 года 8 месяцев назад

В обеденном зале царила довольно весёлая атмосфера. Кто-то смеялся, кто-то был занят своими записями, а кто-то просто сидел в одиночестве и занимался своими делами. Люциус относился как раз к последним. Веселая атмосфера учеников Хогвартса, никак не влияла на него. Сидя на полупустой части скамьи, он читал свою книгу о вампирах, иногда обращая свой взор к потолку, о чём то не на долго задумавшись.

На одной из страниц, Люциуса отвлекли громкие шаги у входа в обеденный зал. Он полу-прикрыв книгу, посмотрел в сторону входа. Окинув взглядом гостя, он резко захлопнул книгу и не много прищурившись, стал внимательно следить за каждый его движением. «Грюм! Моргана его побери! Что делает здесь этот параноик?? Только не говорите мне, что это новый преподаватель ЗОТИ…». Пока Грюм двигался в сторону учительского стола, Люциус вспоминал первое знакомство со старым мракоборцем, он хорошо помнил тот день.

— Счастлив представить вам моего дорогого друга и нашего нового преподавателя защиты от темных искусств профессора Грюма! – сказал Дамблдор.

«Только не это… Этот урод перевернёт мне все планы! Гадство. проштудировал скорее всего личные дела всех студентов и будет мусолить подозрительных… Надо будет не попадаться ему на глаза» Сын Пожирателя Смерти постарался успокоиться и осмотрел нового преподавателя с ног до головы. «Ладно, может я просто утрирую. Может все обойдётся» Он посмотрел на книгу «Можно попытаться попробовать выжать из ситуации, что ни будь полезное. Если мне повезёт, то узнаю может что-то новое об мышлении и боевой системе мракоборцев, хотя кого я обманываю, такое вряд ли получиться. Хм… Тогда пока встану в позицию выжидания. Не светиться, не наглеть и не вызывать подозрений, а иначе все пойдет крахом… Буду надеяться что он уйдет раньше, чем я начну движение, а если нет? Тогда придётся схему менять. Чёрт, почему Дамблдор решил взять на место преподавателя ищейку? Может он о чём то догадывается?» Люциус обратил внимания на весёлого старика, Дамблдора. «Вряд ли… Но буду иметь в виду. Хогвартс продолжает свою игру. В тот раз оборотень - Люпин, у которого режим и потребности позволяли мне выбрать время, а сейчас этот… Вертиглаз. С ним будет проблемы» Люциус закрыл глаза и задумался. «С каждым годом ситуация становиться всё сложнее и сложнее. Игра всё та же, оппонент тот же, лишь фигуры новые, а ситуация на доске меняется кардинально» Люциус открыл глаза. «Ну что ж… Тогда ход сделан, осталось ждать, упадёт ли фигура?» Люциус открыл книгу и продолжил её читать со спокойным лицом, но в голове его строились планы.

Последнее посещение: 4 года 7 месяцев назад

Крылышко недовольно хрустнуло, и это был звук победы.
Харпер принялся обгладывать крылышко с видом победителя, по-прежнему не глядя по сторонам. Это позволяло ему чувствовать себя взрослым и крутым. И невоспитанным, но это тоже иногда полезно. С типами вроде Хоука, например.
Ясное дело, Хоук своим хвостом рисковать не станет, — охотно согласился мальчишка, когда от куриного крыла осталась только сдвоенная косточка, — он же не хочет увековечить своё имя в истории школы. — Питер пожал плечами как бы самому себе и хищно осмотрелся в поисках чего-нибудь ещё. Вот, например, лазаньи немного осталось, ему как раз хватит. Почему бы не утянуть кусочек лазаньи? Конечно, вряд ли местные эльфы способны приготовить лучше, чем бабушка Питера, но уровню их мастерства в любом случае следует отдать должное. — Вряд ли он подумает, что Шляпу можно украсть не навсегда, а временно, чтобы немного развлечь. А то мало радости просыпаться только раз в год. Вон, как разбушевалась от переизбытка внимания. Уверен, за такое никто не исключит. Профессору Дамблдору наверняка понравится, даже если он не подаст виду. 
Пока Питер говорил, тарелки опустели. Он едва подавил разочарованный стон. Разумеется, голоден уже не был, и давно, но на эту чёртову лазанью у него были планы! Впрочем, от болезненного осознания провала его отвлёк профессор Дамблдор, который, словно услышав, что его обсуждают, снова заговорил. Питер отметил, что обещание профессор сдержал: речь его действительно была скучной.
Напоминание о запретности Запретного Леса, — да даже не собирался, профессор, честное слизеринское! — затем новости о пополнении списка запрещённых артефактов, — да не очень-то и хотелось… — и, наконец, отмена квиддичного кубка — ну и подумаешь…
Стоп, чего?! Квиддича не будет? Гадство!
Питер расстроенно топнул ногой. Значит, его план придётся изменить. Он-то как раз собирался вплотную заняться полётами и игрой на втором курсе, чтобы со временем понять, нравится ли ему играть. Так или иначе, болельщиком он был преданным; и вот теперь ему говорят, что матчей не будет! Ну что такое, а?
Больше того, снова прорезалась Распределяющая Шляпа, хотя от неё Питер уже ничего не ждал. Её песенка-дразнилка, последовавшая за воплем, заставила Питера свести брови. Ах, вот как? Он тут, значит, Хоука на слабо разводит, чтобы разнообразить жизнь этой говорящей тряпки, а она дразнится и недоговорками бросается? Ну я-ясно.
Гул, поднявшийся после выступления Шляпы, прервал тяжёлый звук отворяющихся дверей Большого Зала. Гость медленно шёл, хромая. Ученики безмолвно провожали его взглядом, и Питер не был исключением. В горле мгновенно пересохло. Он завороженно наблюдал за человеком, который… который внушал уважение и ужас одновременно. Питер невольно представил, каким он мог быть до ранений. Получился красивый статный мужчина, который иронично улыбался с мысленного портрета.
Что с ним случилось?
И кто он, чёрт возьми, такой?..
Новый профессор. Чудесно. Восхитительно. Потрясающе.
Изначально Питеру показалось, что ворох синонимичных прилагательных он перечислил мысленно с немалой долей сарказма. Однако чуть вдумавшись, он понял, что действительно воодушевлён. Грюм выглядел как человек, которому действительно есть, чему научить.
Но похищение, кажется, отменялось: попробуй стянуть что-нибудь, когда на тебя смотрит этот кошмарный искусственный глаз.

Последнее посещение: 2 дня 11 часов назад

Оказавшись в тепле и сухости, Перси почувствовал себя значительно лучше, а уж когда наелся, то совсем расслабился и отключился от окружающей реальности. Впечатлений сегодняшнего дня, безусловно, хватит надолго; чего только полувеликан стоит! Горячая пища прогревала тело мальчика изнутри, а мантия – снаружи, и в самый раз сейчас поспать, да только обещали, что профессор Дамблдор длинную речь затеет, а до ее окончания студентов отпускать никто не собирался. Юный мистер Хатклифф никого еще не знал, поэтому весь вечер просидел тихо, лишь иногда робко зевая. Кто-то из новых товарищей пытался его расшевелить, но тот то терялся, то отвечал односложными фразами, и очень скоро от него отстали. Новые люди напрягали его, он бы и хотел пообщаться, вот только что говорить и как себя вести? Перси не знал. Он уже почувствовал, что вдали от дома, от родных людей и знакомых стен будет тяжело. Как и предполагали родители.
Только подумав о родителях, мальчик вспомнил про письмо, ехавшего во вкладке его мантии с самого Лондона. «Открыть по прибытию в Хогвартс» - гласило на конверте. Письмо было толстое, пальцы даже нащупали что-то объемное, тонкое и длинное. Утопая в любопытстве, мальчик сжал губы и еще пару секунд покрутил конверт в руках. Ждать было уже невозможно, он распакует его прямо сейчас. За чтением Перси пропустил и речь директора, и появление нового преподавателя. Пергамент длиною в ярд содержал в себе поздравления с поступлением, а так же многочисленные поучения, начинающиеся с «не», «ни в коем случае» и «всенепременно» в количестве 117 пунктов. Перси одной рукой держал письмо, а другой схватился за голову. Послание родителей сильно его загрузило, что читалось во всем его виде, включая позу и выражение лица. Письмо закончилось словами «Прикладываем для тебя запасные перья», еще одним пунктом «Не потеряй их» и совсем окончательным «Любим тебя, твои мама и папа». Перси тяжело вздохнул и отложил пергамент. Он все время ломал перья. Он знал, мама просто заботится о нем, но все равно… было обидно. Казалось, она уже давно потеряла надежду. Перья выпали на опустевшую тарелку Перси, как только он порвал конверт. Разноцветные, пятнистые и полосатые. Он сразу же, машинально, ровно разложил их на тарелке. Мальчик захотел снова взглянуть на них.
И не увидел. Перья пропали, как и тарелка, как и вся посуда на столах.
- Где они?!
Мальчик полез под стол, надеясь на то, если не перья посыпались на пол, то домовики все еще где-то недалеко. Тут стоит упомянуть, что дома у Хатклиффов двое домовиков сами лично левитируют блюда с кухни в столовую и обратно. Но ни тех, ни других нигде не было. Весь бледный мальчишка влез на свое место, не забыв при этом приложиться головой об столешницу. Родители, конечно, могут не узнать об этом, и тогда ему не попадет, но чем же он будет писать?

Руки — 2 штуки, ноги — 2 штуки, экзистенциальный ужас — 58%,
случайное чувство вины — 94%, уровень колдовства — 00,00%

Последнее посещение: 4 года 7 месяцев назад

Питера что-то смущало.
С объявления гостя профессором прошло всего несколько мгновений, но уже что-то было не так. Что?
Не поворачивая головы, мальчик быстро окинул взглядом зал, насколько позволял ему угол зрения, и тут его озарило.
После слов Альбуса Дамблдора в зале воцарилась гнетущая тишина. Пусть прошло недостаточно времени, чтобы делать однозначные выводы, сковавшее зал оцепенение было уже очевидно.
Питеру даже показалось, что остальные преподаватели по меньшей мере не в восторге от такого кадрового решения, хотя это он мог себе и надумать.
«Да чего мы как нелюди?» — с досадой подумал он, а дальше произошло то, что произошло, и контролировать это он не мог.
Пружинки в коленях подбросили его вверх с насиженного места; Питер выпрыгнул из-за стола, как пресловутый чёрт из табакерки, выкрикнул:
Добро пожаловать, сэр! — и начал усердно хлопать в ладоши. На этом моменте восприятие реальности соизволило вернуться, а сразу после пришёл прилив.
Его обдало волной ледяного страха. Что, если это самая ужасная глупость, которую он только мог совершить? Что, если никто не подхватит его порыв, и он навсегда останется клоуном, которого будут травить?
«Мерлин! Что я наделал?»
Сердце, казалось, пропустило один удар. Харпер вдруг вспомнил, что кое-что по-настоящему умеет, и метнул отчаянный взгляд в сторону, надеясь найти кого-то подходящего, кому можно подсказать...
Он почти физически споткнулся, зацепившись за ясный взгляд профессора МакГонагалл.
«Помогите мне!» — мысленно крикнул он, выкладывая все свои силы в этот отчаянный полувсхлип. Конечно, сил его не хватило бы, чтобы внушить что-нибудь волшебнице её уровня. Но, может быть, она просто услышит..?
Со слов профессора Дамблдора прошло не больше нескольких секунд.

Последнее посещение: 1 год 2 месяца назад

Новости о квиддичном турнире отозвались негативом со стороны студентов и Мэдисон не была исключением. Что вообще могло быть настолько важным, чтобы отменить Кубок? Но дальнейшие слова директора прервал нежданный гость. Промокший и неопрятный, откровенно бомжеватого вида человек не спеша прохромал мимо студентов и в первые пару минут Мэдс вообще с трудом понимала, что происходит. Пока мужчина не обернулся и хаффлпаффка разглядела магический глаз.
- Быть не может. - выдохнула она с такой ватной легкостью, будто вот-вот готова была словить обморок точно впечатлительная средневековая барышня. Она широко раскрыла глаза, почти не веря им. Губы ее дрожали.

- Счастлив представить вам моего дорогого друга и нашего нового преподавателя защиты от темных искусств профессора Грюма! 
Мэдс чуть слышно взвизгнула и тут же постаралась остудить свой пыл. Все еще лелея надежды стать мракоборцем, она даже не решалась мечтать о знакомстве с Аластором Грюмом. И уж точно даже в самых безумных мечтах она не могла себе представить, что сможет изучать ЗОТС под его руководством.
Повисшая тишина здраво сочеталась с ее раскрытым в изумлении ртом, когда нарушить ее решился Харпер, вставший из-за соседнего стола.
Добро пожаловать, сэр!
Мэдисон пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы просто подняться на свинцовых ногах и слабым, ломающимся от переизбытка эмоций голосом пропищать:
- Добр... кхм... - прокашлялась она, прочищая спертое восторгом горло, и неистово хлопая. - Добро пожаловать!
 

Последнее посещение: 4 года 2 месяца назад

Сначала Люси смутила давящая тишина. Девушка отложила родословную и тайком оглядела зал - время будто остановилось. Все сидели чуть ли неподвижно, чаще всего потупив голову. Марш уже закатила глаза и решила вновь обратится к бумагам, как услышала это.
- Добро пожаловать!
Глаза девушки расширились и она шокирована глянула на источник шума. Слизеринец апплодировал стоя и вскоре к нему присоединилась еще одна ученица с факультета Хаффлпафф.
- Клоуны, да? - тихо хохотнул рядом сидящий, наклонившись к девушке. Внутри у Люси что-то щелкнуло и она, застыв на короткое время, повернулась к говорящему и с каменым лицом встала и громко захлопала ладоши. Через секунду на остальных учеников и учителей Люси обратила милую улыбку.
Пнув ногой своего недавнего собеседника, Марш аккуратным движением бровей намекнула на все его долги. Рэйвенкловец тяжело вздохнул и, кивнув своим друзьям, встал и присоединился к апплодисментам. Друзья последовали за ним.
Постепено решимость девушки сменилась удушающей паникой и она, слегка пошатнувшись, достала ингалятор и вдохнула спасительное лекарство с легким запахом спирта. Но после продолжила апплодировать с невозмутимой улыбкой.

Si vis pacem - para bellum...
Последнее посещение: 3 года 2 месяца назад

Ход будет передан преподавателям сегодня к 20:00 по МСК.

Последнее посещение: 2 недели 1 час назад

 

Детство — волшебное время, когда все не то чтобы в идеале, а в свете. Какую бы картинку ни увидел, — пусть и жестокую, страшную, — дорисовываешь ее воображением, поправляешь. Будучи ребенком, обладаешь даром обращения всего на свете. "Не плачь, кусочки разбитой фарфоровой игрушки непременно воссоединятся!"
[...]
Бесценная кисть мироощущения привносила красоту в тогдашние события: человечность в бесчеловечные обстоятельства, изящество в уродство, божественное в земное.

Эльчин Сафарли "Расскажи мне о море"


 

Молния расколола небо над школой чародейства и волшебства, зачарованный потолок ей вторил.

Человек-без-лица. Его называли голосом Лютного переулка. Он был стар и сед. Язвителен своей издевательской улыбкой. В его лице легко читалось что-то подобострастное, а присутствие в роду гоблинской крови выдавала алчность, сквозившая в каждом его движении. Но если вдруг вы задумаетесь о более предметном описании, то едва ли найдетесь, ведь память не подкинет ничего, кроме ощущения смутного отвращения. При случайно завязавшейся беседе вы четко видите перед собой собеседника и, даже зная кто перед вами, едва ли отдаете себе в этом отчет, позже — чаще даже не задумываетесь о произошедшем, а если и да, то голову вдруг пронзит стрелой самой настоящей мигрени, туман же станет только гуще. Вроде бы он больше похож на проходящего мимо статного высокого мага с тонкими чертами (и как таких только сюда заносит?), а вроде и тот вусмерть трезвый и низкорослый, точнее согнутый в три погибели бунтующим желудком, зельевар наш клиент. Но нет же, гнать прочь, прочь эти мысли, эту растерянность, из-за которой ноги подкашиваются. Тогда жизнь даже в таком месте, покажется лучше.
Дело было в то лето, когда Шарлиз Эндрюс едва-едва исполнилось целых тринадцать лет. Отец посчитал ее наконец совсем взрослой, чтобы полноценно оставлять приглядывать за лавкой. Но в отличие от ожиданий на деле это оказалось не настолько весело, как могло быть. И вот, стоял жаркий серый полдень, а рыжеволосая девочка в дверях флегматично наблюдала каждодневную суету Лютного переулка. Он подошел, когда Бэт следила за действиями мальчонки из сети вездесущих глаз мистера Горбина. Он обворовывал приглуповатого беспечного и явно не бывавшего раньше здесь волшебника. Легкая добыча, фыркнул только подошедший. Бэт неопределенно кивнула и лишь боковым зрением уловила знакомые черты. Безликий многолик. Он клонится земле под тяжестью прожитого, он из нее же рвется наверх, не видя, впрочем, солнца в городском смоге. Человек-без-лица. Сказочник и глашатай. Его называли гласом народа, его жизнью и проклятием. Он якобы неуловим для аврората и якобы живет дольше, чем все последние пять министров магии вместе взятых. Человек-без-лица составлял ей компанию и пичкал историями, правдивыми или не очень, а она в свою очередь кормила его своим сухим пайком, иногда приносила мороженое или сласти из Косого переулка. Так она впервые услышала о отринутом за ненужностью Министерством и мирным временем волшебнике, исполосованном прошлым с ног до головы. Была бы девочка повнимательнее, она бы обратила внимание на заголовки "Ежедневного пророка", которые уже с неделю смаковали удивительную новость.
— Так Грозный Глаз однажды появится тут, — здесь все появляются! — и продаст глаз здоровый за внимание какой-нибудь магглорожденной сомнительной недотроги. Вот так вот, ар-р! — Бэт захохочет от смущения, неожиданности и щекотки. После вклинится непонятно откуда взявшийся Томми. Оставьте нас, воинственно скажет он. Глупый, не понимая, что такая компания для них скорее благо. Никто не посмеет кинуться к оставленным детям, если рядом с ними этот господин. Бэт извинится за поведение друга и протянет многоликому помятую шоколадную лягушку
.

Взрослые волшебники в сущности ничем не отличались от детей. Взять хоть тех, кто в Большом зале, хоть более широкую, но вполне обыкновенную публику Лютного переулка. Они все — единомыслящий организм провожают вымокшего старика, хромающего по проходу, как могли бы освистывать благостного юродивого на улицах — та же робость на лицах написана, то же смущение и почти благоговение. Да она сама сильно отличается что ли? Только еще осознает. И не боится. На этом старике не было отпечатка яростной каждодневной борьбы за жизнь, потому остерегаться его не положено в этих стенах. Этот старик — сгусток холодной, даже хищной увядающей красоты. Он уже одним своим присутствием завораживал. И была бы Бэт внимательнее, вспомнила, что Томми в свое время не расставался с книжками о героях магического мира. А список самых известных авроров мира возглавлял по версии автора именно он. "Грозный Глаз же настоящий рыцарь, покруче героев артурианы! Когда я вырасту, хочу быть таким, как он!"
— Счастлив представить вам моего дорогого друга и нашего нового преподавателя защиты от темных искусств профессора Грюма!
Она бы догадалась и раньше. Она смотрела на происходящее на преподавательской кафедре, не веря своим глазам. Она, как во сне, присоединилась к общим одиноким хлопкам таких же ошарашенных, как и она сама. Знали бы они, что этот день, эта самая минута объединит их всех и поведет в будущее полное несбывшихся надежд, незримое и пугающее своей неизвестностью. Но так ведь не хотелось верить в то, что это затишье перед бурей.

 ...будто бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то высохшая трава...
Последнее посещение: 10 часов 15 мин. назад

Директор Дамблдор проводил широким жестом старого друга и подмигнул Минерве, которая следила за действом с выражением легкого беспокойства. Ну что за проницательная женщина! Губы профессора Дамблдора дрогнули словно он думал окликнуть ее, но по какой-то причине передумал. Никто и ухом не повел, беспечно ведясь на привычную ширму чудачеств, которую столь часто использовал директор. И нет, дело не в том, что никто никогда не интересовался тем, что происходит, просто чаще Альбус Дамблдор снисходительно позволял себе улыбнуться и подкинуть очередную загадку, которую мало кому хотелось разгадывать — магический мир да и просто мироздание и без того пестрели оными. И только Минерва МакГонагалл со свойственной всем шотландцем воинственностью и ненасытностью вгрызалась в каждую новую порцию информации с остервенелостью хагридова Пушка, наслаждающегося очередным обедом, или на худой конец с нервозностью гения-перфекциониста, оказавшегося в окружении минимум дюжины разобранных кубиков-рубика (к слову, изумительная маггловская финтефлюшка!). Ну, и еще, конечно, Северус, его со счетов тоже сбрасывать не положено. Слишком много, — понимания? — сочится во взгляде пронзительно черных глаз. И он мог слыхом не слыхивал о последних сплетнях и жизнях бывших своих товарищей по оружию, однако уже одно присутствие Грозного Глаза доставляло ему огромный дискомфорт. 

Мысленно директор Дамблдор, стоит признаться, был уже достаточно далек от происходящего в Большом зале. Непозволительно, конечно, для директора одной из самых древних магических школ в Европе, под крылом у которого столько подопечных. Но когда на карте может стоять будущность целой страны, то поступиться такой малостью как внимание…

Добро пожаловать, сэр! 

Добр... кхм… Добро пожаловать!

Дети, ну что за чудной народ? Альбус Дамблдор ласково посмотрел на живых ребят, которые в большинстве случаев не просто были более чуткими, чем знающие много больше уважаемые волшебники. Их главная сила — в откровенности и бесхитростности, а они обезоруживают и самые чертствые, самые искушенные сердца. Аплодисменты мало-помалу разрастались по залу, не рискуя, конечно, сорваться в громоподобные овации, но в что-то близкое.

Кубок? Это что еще такое? Неужели никто не обратил внимания? Альбус Дамблдор позволил себе растянуть губы в одной из самых благосклонных и щедрых улыбок. — А ведь это очень хороший вопрос, мисс Блэйк! Как я и говорил, всем нам выпала честь стать организаторами удивительного мероприятия. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников, — закончил директор почти заговорщическим шепотом, чуть склонился к притихшей публике и взмахнул рукой. Неяркое пламя тысяч свечей потухло, будто ночное и теперь уже чисто звездное небо Большого зала глубоко вздохнуло и что было мочи дунуло на них, как исполинских размеров именинник. Кто-то из профессоров за спиной неопределенно громко крякнул, выражая неудовольствие пропажей света, невербальный люмос и зажегся неяркий огонек, послышалось серпание и довольное чавканье. Аластор, видать, утомился с дороги. Директор усмехнулся в бороду, наблюдая, как молочная нега мерцающего далекими галактиками зачарованного неба становится все более явной. Созвездия задрожали, словно подергиваясь дымкой, а после, — вдруг! — ожили, танцуя, меняя свои узоры, словно повинуясь чьей-то воле. Непогода, бушевавшая за пределами замка, и та оторопела от такого развития событий. Затихла и вся обратилась в слух.

— Полагаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять свое внимание чем-нибудь другим.

И директор Дамблдор начал свой рассказ, а звездный свет и сотни глаз ему вторили. Седобородый волшебник вел повествование неспешно, почти нараспев, выуживая из памяти все новые и новые подробности о многовековой забаве, соревновательный дух которой откладывал явный отпечаток на международные отношения крупнейших министерств современности. Мог ли кто из ныне живущих представить, что ранее, в древние и дикие времена средневековья после суровой англо-французской войны, восхождения на шотландский трон Иоанна I, принятия Великой хартии вольностей и крестовых походов потомки самого Фибоначчи, которым было ведение, предложат ввести испытание ловкости духа и сердца, ныне именуемое Турниром Трех Волшебников. Сложнейшие задания в духе куртуазной культуры того времени требовали куда как более мощной подготовки и физической, и психологической от юных волшебников, которых могли без должной подготовки выставить и против василиска, которого полагалось повергнуть за отведенное время. Зрелище, достойное королей, рьяно охранялось от лишних глаз. Зрелище, посредством которого европейское магическое сообщество решало, чье мнение станется авторитетнее. Зрелище, определявшее расстановку сил на политической арене на ближайшее пятилетие малой кровью. Большинству юных и мечтающих о славе совсем невдомек сколь жестоки были изначальные побуждения волшебников и ведуний, подаривших магическому миру хлеба да почти римский амфитеатр. 

Звездный свет вторил седобородому горделиво возвышающемуся над притихшим залом волшебнику. Звездный свет делился с самыми внимательными давнишними легендами, путался в показаниях, но находил в коллективной памяти и испытания той суровой варварской эпохи. Сияющие блохи звездных картин беспокойно метались по бархатному иссиня-черному полотну, суетливо спотыкаясь друг о друга. И вдруг картинки начали расти-расти, пока не лопнули от натуги, рассыпавшись звездной мерцающей золотом пылью на головы детей.
 

— За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, но ни одна из них не увенчалась успехом. Тем не менее наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать еще раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. Выбор чемпионов произойдет в День Всех Святых и наш уважаемый и совершенно беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трех Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов, — как только последние следы волшебства зачарованного потолка растворились в воздухе, директор снова обвел широким жестом своих слушателей, и в Большом зале полыхнули камины, одна за другой стали зажигаться парящие свечи.

— Я вижу, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса эту почетную награду, однако Главы участвующих школ совместно с Министерством Магии договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте — я подчеркиваю это — семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кандидатуры на обсуждение. Это признано необходимой мерой, поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни предпринимали, и весьма маловероятно, чтобы студенты младше шестого и седьмого курсов сумели справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому судье свою кандидатуру для выборов чемпиона. — Лучистые голубые глаза директора вспыхнули, скользнув по непокорным физиономиям Фреда и Джорджа Уизли. — Поэтому настоятельно прошу — не тратьте понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам еще нет семнадцати, — недовольный рокот только усилился, когда директор произнес заветную цифру. Альбус Дамблдор никогда не питал наивной надежды, что все предписания могут быть выполнены его подопечными по первой просьбе, однако Альбус Дамблдор обладал весьма и весьма неплохим чувством юмора, и самым упорным это еще только только предстоит проверить.

— Однако же… Все студенты не попавшие в список чемпионов смогут проявить себя, приняв участие в Малом Турнире. Впервые за всю историю этой прекрасной международной традиции мы устроим совершенно безопасную версию Большого Турнира для всех смельчаков, желающих познать пределы своих сил и самих себя. Делегации же из Шармбатона и Дурмстранга появятся здесь в октябре и пробудут с нами большую часть этого года. Не сомневаюсь, что вы будете исключительно любезны с нашими зарубежными гостями все то время, что они проведут у нас и что от души поддержите хогвартского чемпиона, когда он или она будет выбран. А теперь — уже поздно, и я понимаю, насколько для вас всех важно явиться на завтрашние уроки бодрыми и отдохнувшими. Пора спать! Не теряйте времени!

Директор Дамблдор еще сдержал нетерпение, когда сел на место и заговорил с Грозным Глазом. Можно подумать, ему все семнадцать, и бунтарский склад натуры подталкивает к пренебрежению всеми условностями. С другой стороны, этот год обещал принести много забот, которые хорошо бы могли лечь только на его плечи. В конце концов, титул директора был самым любимым из всех его регалий, но и самым ответственным. Кто еще по доброй воле возьмет ответственность за сотни сотен юных умов? Хорошо, пожалуй, что Альбусу Дамблдору присуща холодная рассудочность и умение положиться на случай, иначе раз за разом переживать и свои ошибки в том числе было бы куда страшнее. По счастию г-жа Фортуна ласково улыбалась директору Дамблдору на протяжении всей его жизни, именно потому очень редко в разыгрываемых им партиях в уплату шла чья-то жизнь. А уж жизнь невинных и того реже.

Внимательно слушая последние новости от Аластора, директор Альбус Дамблдор, похожий на сказочного звездочета в полном его облачении, с задумчивой улыбкой наблюдал за тем, как шумно, суетливо и гулко студенты толпами хлынули к дверям в холл.

 
Последнее посещение: 3 года 2 месяца назад

Игра завершена и ожидает мастеринга.

Страницы

Тема заблокирована