Забавно, как некоторые, абсолютно обыденные вещи становятся настолько раздражающими и удручающими. Как, например, загнутый уголок покрывала.
Забавно, как зайдя в комнату в полумраке, первое что я замечаю - это чертов уголок. Ведь это чертова Рейчел умудрилась справиться с чарами укладки волос, но при этом, не может застелить кровать. А ведь с этим справляются даже дети, первогодки.
Забавно, но подумав об этом мне требуется всего секунда, чтобы представить, как я засовываю этот уголок прямо ей в глотку, держа вторую руку на ее шее, ощущая теплые слезы капающие с подбородка. Как и слюну, ведь, она уже задыхается.
Забавно.
Потом, я моргаю, и мысли рассеиваются и я разжимаю кулаки, не забыв рявкнуть на Рейчел, чтобы убрала чертову кровать.
***
Снейп опять измывается над каким-то студентом Гриффиндора, абсолютно избегая наши столы, а следственно и наши зелья.
Вчера у меня снова ничего не вышло, и я не могу перестать испытывать это чертово клокотание в груди.
Я постоянно ощущаю этот злость. И вот сейчас, котел Макнейра прямо передо мной.
Почему именно он?
Не знаю, возможно, потому что в нем слишком все хорошо, как начищенные ботинки из драконьей кожи - глянцевый, без изъянов и с хорошей репутацией.
Интересно, что он сделает, если его котел взорвется?Запаникует? Разозлится? Убежит к Помфри? Поймет ли, что это я?
А мне нужно лишь протянуть руку, пока он отойдет к Снейпу и сыпнуть лишнего. И будет большой бум. Услышу ли я тот самый запах?
***
Мне нравится запах слегка обожженной плоти. Иногда я думаю, что так будет пахнуть тот, из-за кого пропали мои родители. Этот запах будет окутывать его из-за меня.
Помню, когда мне было двенадцать, Аларик отправил меня к психологу. Это маггловский целитель душ, который должен был помочь мне с проблемой восприятия исчезновения родителей. Якобы так, я должна была перестать винить себя в этом. Там, я впервые услышала про Танатос — инстинкт к саморазрушению, к смерти. Я бы и не вспомнила об этом сейчас, если бы не одно “но”. Прямо сейчас, я судорожно перевязываю свою руку тряпками в кладовой для метел. Почему? Потому что я не умею делать аккуратные разрезы, и, к тому же мне нравится ощущение боли, которые я испытываю при этом. Это чувство приводит меня в сознание каждый раз, вызывая мурашки по коже и ускоренное сердцебиение. То, как нож разрывает плоть, грязно, с давлением — завораживает. Но самое красивое — это тонкая струйка крови, что изящно скатывается по предплечью, пахнущая металлом. Вдыхаю поглубже, вновь убеждаясь, что все это наяву и немного задерживаю взгляд на рваной ране. Раз, и пару капель уже на каменном полу. Интересно, насколько большая должна образоваться лужа из моей крови, чтобы все закончилось просто?
Когда мне было девять, кажется, я познакомилась с Джеком — с мальчиком из соседнего дома. У него были смешные кудрявые волосы, и голубые, пронзительные глаза — такими я могу их назвать сейчас, тогда же мне казалось что они волшебные. Наши родители часто проводили вместе, и мы вынуждены были стать друзьями. На мой день рождения он подарил мне охапку пионов, которая безусловно растрогала мою маму и просто удивила меня. К вечеру этого же дня я отлупила Джека этими же цветами за то, что он назвал меня чудачкой, но один бутон все же уцелел. Тогда мы с мамой высушили его, и положили в синюю бархатную коробку, которую моя мама окрестила “коробкой воспоминаний”
В одиннадцать, уже в Хогвартсе мальчик из гриффиндора подарил мне первую шоколадную лягушку. Тогда я была еще недостаточно знакома с волшебным миром, и все такие вещи поражали меня до глубины души. Он сделал это просто, ненавязчиво. Подозвал в коридоре, после совместного занятия, и вручил со словами “это просто шоколад, но я слышал, что ты раньше их и не пробовала, а их должен попробовать каждый.” Этикетка от сладости поселилась на дне коробки в тот же день.
На третьем курсе в коробке оказалась записка. Я догадывалась, кто ее мог написать, но вряд ли когда либо спрошу прямо. На третьем курсе мне понравился парень со слизерина. На этом же курсе записка “Тебе не место на нашем факультете” заняло свое почетное место.
Между пятыми и четвертым курсом, летом, я отлично проводила время. Чарльз — великолепный американец, прилетевший на лето в Лондон со своими родителями — партнерами Аларика в одном из его бизнесов, стал хорошим занятием. С ним я научилась ездить на скейте, надувать пузыри из жвачки, и узнала разные виды поцелуев — от воздушного флиртующего, до того самого французского. Не скажу, что он был первым кого я поцеловала, но ему было шестнадцать и умел немного больше чем однокурсник из пуффендуя , с которым я время от времени гуляла в Хогсмиде. Перед отъездом Чарльз подарил мне книгу и обещания. В отличии от обещаний забытых мною практически сразу, книга хранится где и все — в синей, бархатной коробке.
Помимо очевидного — пиона, записок и книги совсем недавно в коробке надежно поселился еще один элемент — мешочек кофе, аромат которого окутывал все пространство внутри.
Элизабет всегда считала себя умной. В голове у нее был простой и понятный план — заниматься обучением, искать родителей и потом, возможно, зарабатывать как можно больше денег и славы своими мозгами. В ее понимании жизни — влюбленности не существовало. Почему-то девушка была уверена, что любое проявление высоких чувств приведет жизнь к настоящей катастрофе, и пример тому был даже в её, пусть малом, да опыте. Она допустила симпатию, которая привела слизеринку к тому, что она испытывала раздражение каждый раз, как только называла у себя в голове кого-то приятным. Ведь один одногруппник тоже был хорошим, а потом запер ее в заброшенном классе с угрозами. Едва ли это можно назвать “приятным стечением обстоятельств”.
Но, какие бы обещания Элли не давала сама себе, она с радостью их нарушала, как только на пути шатенки встречался кто-то интригующего и сложного. Начиная с парня из соседнего дома, заканчивая Макнейром. Простые и спокойные с виду, но с адским огнем внутри. Как она это определила - всегда оставалось загадкой, но надо отдать ей должное - она всегда выбирала самый сложный путь.
Так сложилось и с аврором.
Он… он кажется довольно умным и… И нечего мне рассуждать о том какой он!
Это было мысли Белл после их разговора на кухне. В тот вечер, она сбежала как трусиха. Но Элли провела в своей комнате рассуждая, почему парень был так мил с ней. В целом она привыкла к снисходительному поведению от людей старше. Будь то преподаватель или просто старшекурсник. Многие отмечали миловидную внешность и записывали девушку в список глупеньких, веселых хохотушек. Что совершенно не соответствовало характеру девушки, но она сама предпочитала оставаться в их глазах глупой, нежели открывать все карты сразу.
Далинор повел себя иначе. Она догадывалась, что разница в их возрасте довольно мала, и никто из них не будет чувствовать себя совсем неловко. Но Эл не ожидала такой...легкости. Элли ждала стойки смирно и нравоучительный тон, в котором будет наказание. Или усмешку на ее попытки завести беседу.
Все эти размышления привели к тому, что она выбирала платье на бал в надежде, что сможет увидеть его и даже станцевать. К тому, что она высказала столько в опьянении. К тому, что ей было очень стыдно, но она не жалела утром, и, втайне, даже надеялась, что он задумается о том, почему слизеринка так себя ведет. К тому, что она отпустила свои мозги и начала допускать, что эти взаимоотношения, чем бы они не были, станут для нее “сложностями”, но абсолютно приятными и стоящими того. Пусть она обретет даже просто друга.
Судя по тому, что сейчас она чувствовала себя хуже некуда, предыдущий вечер более чем удался. Боль в висках, созерцание белых пятен перед глазами и обрывочные воспоминания были настолько ужасающе мучительными, что Элли сейчас не пугали ни Авада, ни исключение из Хогвартса. Все, что ее сейчас беспокоило — невероятная жажда и антипохмельное зелье.
Пятнадцать часов назад
Удивительно, но сейчас она чувствовала себя едва ли не Дамблдором. Мерлином и Морганой в одном флаконе. Она никогда не пробовала сыворотку удачи, но была уверена, что это гораздо лучше.
Утро 9:12
Сперва Белл думала добыть себе воды обычными агументи, но столкнулась с небольшими проблемами. Первая — голова так болела, что открытые глаз сулило те еще ощущения. И это оправдалось, ведь как только она открыла глаза — солнечный свет ослепил ее, а желудок свело, прямо как при солнечном ударе.
Вторая — у нее ужасно тряслись руки, да так, что она не смогла с третьего раза расстегнуть пуговицу на рубашке, мучившую ее. Третье — она точно была не в своей комнате. Элли точно была без палочки.
Шестнадцать часов назад
Любой эксперимент начинался с мотивации. С мотивации решить проблемы. Ведь не будь проблемы — Белл бы вряд ли решилась так быстро осуществить столь популярный маггловский девиз “В жизни нужно попробовать все”. И сейчас ее “все” заключалось в небольшом количестве одного магического вещества. Не совсем законного, но абсолютно точно наркотического. Как она пришла к этой идее? Все довольно просто. Немагический Лондон славился не только музеями, но и большим количеством тусовок среди бизнесменов, которые не брезговали вдохновляться не только алкоголем, но и веществами. Иногда такие вечеринки проходили и у них дома, когда Аларик собирал своих, так называемых, коллег. И, лет в четырнадцать Элли впервые увидела, буквально на момент, как меняется взгляд и человек от них. Если Аларик использовал это, то почему она не может?
Это и стало решающим фактором. Но Элизабет была слизеринкой, а значит решила немного схитрить, и у нее был целый план. Ей нужно было лишь немного больше сосредоточенности и вдохновения — а значит, она лишь попробует немного.
Первый вдох оказался… обычным. Когда слизеринка себе это представляла, то ей казалось, что в ту же секунду, как они их примет, жизнь заиграет новыми красками, станет легче дышать и мысли начнут появляться с невиданной ранее скоростью. Но это было лишь щекотно.
Утро, 9:27
Сумев кое-как разлепить глаза, и успокоить приступ паники, Белл увидела знакомую фигуру, свернувшуюся калачиком на кресле у кровати. Это оказалась Шарлиз, которая, судя по отвратительно красным цветам комнаты, привела ее спать к себе, благородно и по-гриффиндорски уступив ей кровать. Или Элз просто отжала спальное место, нагло завалившись там спать, что было больше похоже на правду и на саму Эл. Поднявшись с кровати со стоном, она медленно и, насколько могла, тихо подошла к Бэт, намереваясь ее разбудить. Но благо, вспышка воспоминания вовремя остановила девушку. И уже через три минуты Элизабет Белл позорно убегала с гриффиндорской гостиной, не обращая внимания на удивленные взгляды студентов.
Пятнадцать часов, тридцать две минуты назад
Это было гораздо лучше чем кофе, чем выброс гормонов после пробежки или поцелуев, лучше чем ощущение невесомости после алкоголя. Не было веселых картинок, или радужного мира. Не было галлюцинаций. Не было ничего, что может ожидать даже ведьма. Но была четкая уверенность в своих действиях и понимание, что нужно делать.
Все ее страхи, что нужно сделать пробу и вовсе оказались напрасными. А сейчас, слово под Филицисом, девушка стремительно приближалась к решению одной из своих проблем. Мысли были ясными как никогда, и все стало таким очевидным! Вот же, решения на поверхности. Белл срочно нужно было написать Аларику, запросив его воспоминания со дня пропажи родителей. Возможно, она сумеет узнать, брали ли у него именно воспоминания, а не просто опрашивали. Ведь это было очевидно. Дальше еще проще. Элли полукровка, а значит можно было найти волшебных родственников, которые могли бы ей помочь. И да, возможно не только в честных поисках, но в темномагических заклинаниях. Ведь оно может показать не только родителей, если они живы, но и указать на просто кровных родственников. Да, слизеринка изначально думала об этом, но сейчас… Сейчас была уверена, что последовательность должна быть именно такой. Будто трансгрессировав, Белл быстро оказалась уже на пути в библиотеку. Там она надеялась найти в архивах информацию про семью своей матери.
Утро, 9:41
Это был тот альков, в котором Белл пряталась вместе с Хоуком. Сейчас она пыталась не задохнуться от истеричного смеха, который настиг Эл, когда она вспомнила, как именно оказалась в спальне гриффиндора.
Четырнадцать часов, девятнадцать минут назад
Охренеть! Ей потребовалось так мало времени, чтобы найти нужные книги и даже изучить их. Возможно, если бы мозг Белл всегда так быстро работал, она могла бы стать лучшей на курсе. И, в дальнейшем, даже не задумываться о том, где работать. Полезного оказалось совсем мало, и девушка уже чувствовала, как начинает замедляться и жутко злилась из-за этого. Она замечала, как на нее косятся другие посетители библиотеки, будто они знали. А если они знали, почему Элз была такой быстрой?
Собственная медлительность вывела ее из себя, когда она три минуты не могла найти нужный ряд для книги. Нужно добавить. Просто еще немного допинга. Совсем чуть-чуть.
Скрывшись, в тени у запретной секции, Элли извлекла оставшийся порошок и повторила действия, лишь с той разницей, что в этот раз вещества было больше. Это просто для дела.
Двенадцать часов, одиннадцать минут назад
Все вокруг таращились. Поэтому ей пришлось пойти на ужин, чтобы не вызывать еще больше подозрений. Делать вид, что она что-то даже съела, хотя Элли просто наложила еду на тарелку, так и не притронувшись к ней. Немного воды и быстрее уходить. По коридору она шла торопясь и оглядываясь. До подземелий было не так далеко идти, но она казалось такой медленной. Медленной и при этом суетливой. Вот еще один поворот, ступеньки. Быстро пройти мимо людей в гостиной. Хоук на кресле у камина. Макнейр выходящий из комнаты. Макнейр! Не смотри. Не смотри. Не. Смотри.
Но я так нуждаюсь в том, чтобы высказаться. Но мне так нужно еще.
Одиннадцать часов, сорок девять минут назад
В комнате, слава Мерлину, никого не было. Распустив балдахин, она добавила еще чуть-чуть, и легла на спину, прикрыв глаза.
А что если добавить немного алкоголя? Я смогу расслабиться? Ведь Аларик часто совмещал виски и наркотики?
С первого приема Элз все больше раздражалась. Чем больше времени проходило, тем более злой, рассерженной и нервной Белл становилась. И как ей самой всегда казалось — алкоголь всегда умел ее расслаблять. Недолго сомневаясь в этой идее, девушка откопала в своем тайнике небольшую флягу с остатками рома. Дешевого, максимально ужасного, но тем не менее сорокоградусного.
Глоток, второй. Возможно пол стакана, не более. И в голове вновь стало яснее. Кажется Хоук и Мак были в гостиной?
Белл спокойно вышла из комнаты, осматриваясь вокруг. И почти сразу увидела Кая и Маркаса, сидящих на диване у самого выхода. Они что-то активно обсуждали, и не обратили внимания на девушку.
Парни были очень разными, но бросалось это в глаза только сейчас, когда была такая хорошая возможность сравнить их так близко. Мак был словно каменное изваяние. Статуя. Он не жестикулировал так рьяно, говорил более спокойно. И действовал, будто немного медленнее. Его форма была опрятной, а поза, в которой он сидел едва ли можно было назвать расслабленной. Казалось, что тема разговора его злила. Аккуратная прическа, намертво застегнутая рубашка, закрывающая как руки, так и шею с ключицами.
Хоук был словно противоположностью. Он слегка размахивал руками, объясняя свою мысль, будто движение рук были своего рода аргументами. Они сидел откинувшись на кресло, закинув ногу на ногу.
Смешинка во взгляде. Легкий беспорядок в прическе, аккуратная форма, но при этом расстегнуты верхние пуговицы, и закатаны рукава. Белл задержала свой взгляд на его руках неосознанно. Квиддич или генетика, наградили Кая предплечьями, которые так нравились Элз. Вены слегка выступали, а мышцы сильнее напрягались, когда он делал любое движение кистью. Если бы ее когда то спросили, что ее привлекает в парнях, в их внешности - руки вошли в ТОП-3. И Хоук определенно обладал такими руками.
Осознав, что уже добрых три минуты пялится, Белл прошла к выходу из комнаты, но все же остановилась у ребят. — Макнейр, тебе не жарко? Или ты сражаешься за роль главной ханжи Хогвартса? И не дождавшись ответа, перевела свой взгляд на Хоука. — Кай,— поздоровавшись, она слегка улыбнулась, покидая комнату.
Одиннадцать часов, тридцать две минуты назад
Нравились ли Элизабет девушки? Она всегда считала девушек красивыми. Не всех, определенно нет. Но про себя, она точно подмечала местных красоток. К примеру, Алиса Стормхолд казалось весьма привлекательной. И Белл всегда понимала, почему половина слизерина бросает на нее неловкие взгляды. Можно даже сказать, что она была в ее вкусе. Проблема в том, что если так рассуждать в ее вкусе было слишком много людей. Макнейр, черт бы его побрал, был притягательным. Аврор, с его “я весь такой длинноволосый, и угрюмо-загадочный” был невероятным, и ее мысли слишком часто возвращались к нему. Она даже могла назвать Хоука привлекательным, точно да. Девушки были красивыми, да, но лишь как объект искусства. Она точно знала, что парни ее история. Но кто Белл помешает проверить, как оно?
Ее размышления были прерваны тем, что она заметила вдалеке Лоррейн. Они часто пересекались в библиотеке и зачастую проводили время там не за учебой, а хихикая над парнями. Возможно она ей сможет с кое-чем помочь. Ведь когда, если не сейчас.
Одиннадцать часов, две минуты назад
Белл втянула воздух и сократила последние пару сантиметров между девушками. Легкое касание губ, которое с натяжкой можно было назвать поцелуем, не вызвало негативной реакции у Лоррейн. И это побудило Белл экспериментировать дальше. Легкий румянец и улыбка украсили ее лицо. Эл хихикнула и положила одну руку на щеку подруги, слегка поглаживая. А вслед за ней, вторая рука притянула ее за шею, для второго поцелуя. Они стукнулись коленями, из-за того что сидели за столом, это было неловко. Неловко, неудобно. Девушки прервались, и Лоррейн, улыбнувшись, поправила прядку волос Элли и легким движением провела пальчиком той за ушком, спускаясь к шее. От этого движения у Белл по шее пробежали мурашки, вызывая легкое дрожание рук.
Девять часов, сорок три минуты назад
— Почему именно он? Ты что, ты… Бэт ты же такая потрясающая. Ты такая красивая! — она ужасно громко хрюкнула, пытаясь проглотить слезы вместе с соплями, которые были всегда в паре, стоит Белл разрыдаться. Она уже десять минут рыдала в гостиной гриффиндора на плече у подруги.
— Хочешь я вызову его на дуель? Или отобью его? А лучше тебя? Он же такой мудак. Слизеринец. Мы самые ужасные люди в мире.
Девять часов, сорок три минуты назад
Бэт заставила ее умыться, забрала палочку и обещала принести крепкого сладкого чаю, пока Элз нагло развалилась на ее кровати. В этот самый момент она пообещала себе больше никогда не принимать наркотики. Любые.
Подготовка к турниру прослеживалась абсолютно во всем. В библиотеке стало гораздо большей людей, которые стремились найти хоть какую-то информацию, кто-то зачастил к озеру, а кто-то просто паниковал перед предстоящим.
Белл же решила сделать по-своему. Из всего, что она хорошо умела, выделялось зельеварение. И вот, она стояла перед дверью в кабинет к Снейпу. Когда она решилась варить это зелье, то как и любой студент раздумывала о том, что следует это сделать за закрытыми дверями. Прячась ото всех и подальше от профессоров. Но, декан слизерина хорошо к ней относился, если молчаливое игнорирование можно было так назвать, а значит можно было этим воспользоваться. В подготовке зелий девушке нравилось быть перфекционистом - четкая организация пространства, все нужные инструменты, свет и ингредиенты. С последним было немного сложно, ведь необходимы были свежими абсолютно все. Максимум консервация - и благо, слизерин славился тем что многое можно было или купить, или достать. Белл пришлось вывалить немалую сумму за то, чтобы крапива, каулерпа и шкура тритона оказались нужного вида.
Девушка постучала в дверь и дождавшись ровного “Войдите”, зашла в помещение. - Профессор, я бы хотела попрактиковаться сегодня в зельях, если есть возможность. Все необходимое у меня есть, но я хотела бы воспользоваться кабинетом, чтобы все условия были подходящими. - без предисловий начала Белл.
Декан смерил её недовольным взглядом, но потом отошёл, пропуская в кабинет.
- Вы получаете не ниже "выше ожидаемого" на моих занятиях, и то, если позволяете себе смотреть не в котёл, а на сокурсников, мисс Белл. Что за внезапное рвение? Какое зелье вы хотите сварить?
- Зелье Водного Дыхания, сэр.- на одном выдохе проговорила Белл, понимая как выдает себя.
- Его нет в школьной программе. - Тон, с которым Снейп произнёс эти слова, не был одобрительным. Кажется, сейчас её выставят прочь из кабинета, хорошо, если не конфискуют ингредиенты. - Но я знаю, что вы проявили отменное сумасбродство и записались на турнир, - он скривился, всем видом подтверждая, какая Элли самонадеянная. - Помощи не ждите, но препятствовать тоже не стану. Варите.
Уже когда слизеринка отошла к дальнему от профессора котлу, ей в спину донеслось:
- Не взорвите лабораторию, мисс Белл.
Пожалуй, это своего рода одобрение от Снейпа, от которого Элли счастливо улыбнулась.
У слизеринки был один единственный шанс сварить это, поэтому она подошла к заданию со всей скрупулезностью. Она расставила перед собой 6 небольших мисок, для каждого из составляющих. Для начала перетерла чешую гиппокампа, и взвесив 40 грамм, отложила. После этого взвесила то, что не требовало обработки, но нуждалось в точно весе. Каулерпа виноградная была не редким составляющим зелий, но всегда важно было найти нужную в размере и весе. Вот сейчас весы показали двести одиннадцать грамм. Почти золотая середина. Дальше Белл надела перчатки и высыпала из пакета свежую крапиву. - Сто…Сто двадцать…Сто восемьдесят три..Двести шесть.. - Элли хмыкнула, убирая лишнее с чаши, которая стояла на весах.
-Двести. Отлично.
У слизеринки была странная привычка говорить сама с собой во время готовки, но так она точно справлялась со сложными в построении снадобьях.
Оставалось порезать шкуру испанского тритона.
Сперва она сняла перчатки и порезала кусочки на сто сорок грамм, но после отвесила нужные сто двадцать. Благо слюна гриндилоу уже была взвешена в ровно семьдесят миллилитров в небольшой колбе. Взяв оловянный котелок, Белл налила в него ровно литр дождевой воды. Ее всегда забавляли зелья, требовавшие такой особенности. Так, к примеру в одном из фолиантов, она читала, что зелья на дождевой воде быстрее начинают действовать.
Белл поставила котел на малый огонь, дожидаясь пока вода нагреется ровно до 55 градусов. Как только это произошло, девушка добавила шкуру тритона, и сделала огонь средним. Следующий рубеж был на 80 градусов и было важно его не пропустить, так как котел грелся достаточно быстро.
Как только температура стала нужной, Элли убавила огонь, оставляя его минимальным, и вылила из колбы слюну гриндилоу. Взяв лопатку, девушка принялась мешать варево по часовой стрелке, не забывая при это подсчитывать. - Раз..два..три....ииии…семь. Вынув инструмент, Белл положила его рядом с котлом внимательно всматриваясь в цвет зелья. Все как методичке - зеленоватое, но все еще прозрачное. Кивнув самой себе, слизеринка отправила в котел крапиву и каулерпу целиком, слегка увеличивая огонь. Теперь нужно было это медленно довести до кипения. Белл пододвинула ближе порошок из чешуи гиппокампа. Из-за постоянного стояния над котлом было жарко, но слизеринка держалась, оставалось совсем немного. Как только субстанция закипела, Элз выключила огонь, аккуратно высыпала последний ингредиент и одновременно стала помешивать зелье, по часовой стрелке. - Один…пять…девять - выдохнула она.
Элли довольно уставилась на зелье, подмечая как оно изменилось в цвете и даже консистенции. Теперь оставался час ожидания, где любой бы занялся своими делами. Но Элли, как маньяк зелий, все это время сидела уставившись на котел, наблюдая за микро-пузырьками, то и дело появляющимися по мере остывания.
Элли Белл исполнилось шестнадцать и буквально в этот же день, она приняла тот факт, что ее единственным желанием стало “быть важной”. Не в плане “важной птицей”, а важной для кого-то. Ей бы хотелось стать важной, для своего дяди, Аларика. Чтобы он сумел найти время попасть в волшебный мир и поздравить ее лично, подарить немного семейного тепло, которого она лишилась так рано. Девушка мечтала быть важной, для профессоров. Это нелепо, но ей правда этого хотелось. Чтобы они смотрели на нее, и видели умения, неплохое будущее и верили, что из нее вырастет кто-то. Кто-то достойный.
Ей бы понравилось быть важной для слизеринцев. Чтобы они в тайне узнали все же, когда у нее день рождения. И не нужно подарков или сюрпризов. Достаточно того, что они потратили время на то, чтобы узнать это и просто на словах, лично, поздравить. Ей бы так хотелось быть важной для друзей. Чтобы они видели, что внутри она погибала. Что придумывала глупости, и творила с собой странные вещи.
Чтобы они спрашивала, как у нее дела. Как она. Как она чувствует себя? Чтобы эти вопросы хоть кто-то задавал ей. Потому что она была им важна. И да, ей бы хотелось быть важной для кого-то, кто смог бы ее рассмешить. Кого-то, кто бы признался, что вообще-то тоже боится змей и умер бы от страха, увидев одну поблизости. Чтобы он просто время от времени спрашивал, как она. Ей бы хотелось быть важной для угрюмого парня, который с ней бы улыбался, и творил глупости. И боялся за нее. Потому что она была бы важной для него.
Но, все, что у нее есть – это война. Ее личная, с ее демонами. И она сама, маленькая девочка, которая верит в нее, и плачет каждый раз, жалея. Целый мир, которому она уже не нужна. И маленький мир внутри, который ей так ВАЖЕН.
И все, что ей остается – укутаться в свое отчаянье и довериться себе. Но как доверять тому, кто готов выбрать не ту сторону просто потому, что там легче?
Что если тьма – это на самом деле теплая колыбель, уютный дом и настоящая крепость? Что если тьма – это то место, где ты окажешься нужна со своими умениями? Что если тьма, это именно то, что тебе нужно?
О том, что это лишь сон, Элизбает поняла далеко не сразу. Ее затянуло мутной пеленой, словно ты только что нырнул в море и открыл глаза. Звук имел такое же качество – глухой, странный и далекий. Но то, что она видела было таким нужным и желанным, что было все равно, настоящее это или нет.
Сент-Джеймский парк. Он был любимым у её отца, возможно из-за возраста, возможно из-за большого количества насаждений, что делало этот парк идеальным для жаркого летнего дня. И это был именно такой день. Белл с родителями выбралась на пикник, со свежей клубникой и сэндвичам под холодный чай. Папа забрал их на машине, и долго искал парковочное место, чтобы им было ближе идти ко входу. Он стал неудачно, из-за чего успел слегка повздорить с охранником. Настроение пошатнулось, но испорчено не было, а значит впереди был отличный день. Они разместились под дубом, который давал невероятно огромную тень, под которой можно было вместить четверть посетителей британской библиотеки.
– Подай мне термос пожалуйста, дорогая. – обратился отец к Элли, мостясь на кресло, которое напоминало шезлонг.
Девчушке понадобилось меньше минуты, как Джон уже потягивал холодный напиток, довольно улыбаясь. – Как дела в школе? Напомни пожалуйста, как там “клуб слизней”? – Слизерин, – быстро поправила Элз отца, смеясь с его памяти, – Но слизней там действительно много, один Макнейр чего стоит. – фыркнула она, вспоминая несносного одногрупника. – О, милый, сейчас начнется. – тут же оживилась мама, по-доброму подтрунивая над дочерью. – “Мама, этот несносный мальчишка думает, что лучше меня!”, “Мама, он обошел меня на зельях!”, “Мамочка, этот дурак пошел играть в квиддич, представляешь? Он же разобьется” – чуть ли не хихикая, проговорила Кейтлин. – Ну мам! – простонала Белл, понимая, что мама вновь начнет одну и ту же историю. – А что "мам"? Джон, этот мальчишка мне безумно напоминает тебя. А Элли - меня, когда ты только к нам перевелся. Так же меня злил…
– Это просто смешно! Макнейр жуткий сноб. Он хвалится своим положением, своими якобы умениями и постоянно, просто постоянно, издевается надо мной, что у меня нет родителей!
– О боги, Элли, не придумывай! Ну как он может издеваться что нас нет, если мы тут?
Элз уже набрала воздуха, чтобы согласиться с Кейт, как картинка зарябила, а парк, вместо солнечного и зеленого – стал обретать очертания старого и забытого. Солнце затянуло грозовыми облаками и внезапно, стало безумно холодно. – Но вас же тут нет. Это звучало на грани шепота. И это было больно. Ведь этого никогда не было. Они не видели ее поступления, они никогда не путали название факультета с телесериалом. Она никогда не жаловалась на Макнейра или же не рассказывала про Шарлиз. Не показывала фото Лоррейн, и не описывала Снейпа. – Милая, мы всегда тут. Джон улыбнулся ей той самой улыбкой, которую она помнила. С ямочкой на щеке и уже глубокими морщинами у глаз. Но картинка все больше блекла, оставляя ее во тьме. – Не исчезай, пожалуйста.
– Мы всегда с тобой.
Сон рассеялся, возвращая слизеринку в реальность. Она проснулась там же, в подземельях, в собственном реальном мире, который бы с радостью променяла на сон.
Глава первая. ГНЕВ
Забавно, как некоторые, абсолютно обыденные вещи становятся настолько раздражающими и удручающими. Как, например, загнутый уголок покрывала.
Забавно, как зайдя в комнату в полумраке, первое что я замечаю - это чертов уголок. Ведь это чертова Рейчел умудрилась справиться с чарами укладки волос, но при этом, не может застелить кровать. А ведь с этим справляются даже дети, первогодки.
Забавно, но подумав об этом мне требуется всего секунда, чтобы представить, как я засовываю этот уголок прямо ей в глотку, держа вторую руку на ее шее, ощущая теплые слезы капающие с подбородка. Как и слюну, ведь, она уже задыхается.
Забавно.
Потом, я моргаю, и мысли рассеиваются и я разжимаю кулаки, не забыв рявкнуть на Рейчел, чтобы убрала чертову кровать.
***
Снейп опять измывается над каким-то студентом Гриффиндора, абсолютно избегая наши столы, а следственно и наши зелья.
Вчера у меня снова ничего не вышло, и я не могу перестать испытывать это чертово клокотание в груди.
Я постоянно ощущаю этот злость. И вот сейчас, котел Макнейра прямо передо мной.
Почему именно он?
Не знаю, возможно, потому что в нем слишком все хорошо, как начищенные ботинки из драконьей кожи - глянцевый, без изъянов и с хорошей репутацией.
Интересно, что он сделает, если его котел взорвется?Запаникует? Разозлится? Убежит к Помфри? Поймет ли, что это я?
А мне нужно лишь протянуть руку, пока он отойдет к Снейпу и сыпнуть лишнего. И будет большой бум. Услышу ли я тот самый запах?
***
Мне нравится запах слегка обожженной плоти. Иногда я думаю, что так будет пахнуть тот, из-за кого пропали мои родители. Этот запах будет окутывать его из-за меня.
Помню, когда мне было двенадцать, Аларик отправил меня к психологу. Это маггловский целитель душ, который должен был помочь мне с проблемой восприятия исчезновения родителей.
Якобы так, я должна была перестать винить себя в этом. Там, я впервые услышала про Танатос — инстинкт к саморазрушению, к смерти.
Я бы и не вспомнила об этом сейчас, если бы не одно “но”.
Прямо сейчас, я судорожно перевязываю свою руку тряпками в кладовой для метел. Почему? Потому что я не умею делать аккуратные разрезы, и, к тому же мне нравится ощущение боли, которые я испытываю при этом.
Это чувство приводит меня в сознание каждый раз, вызывая мурашки по коже и ускоренное сердцебиение. То, как нож разрывает плоть, грязно, с давлением — завораживает. Но самое красивое — это тонкая струйка крови, что изящно скатывается по предплечью, пахнущая металлом. Вдыхаю поглубже, вновь убеждаясь, что все это наяву и немного задерживаю взгляд на рваной ране. Раз, и пару капель уже на каменном полу. Интересно, насколько большая должна образоваться лужа из моей крови, чтобы все закончилось просто?
Глава 3. Синяя бархатная коробка.
Когда мне было девять, кажется, я познакомилась с Джеком — с мальчиком из соседнего дома. У него были смешные кудрявые волосы, и голубые, пронзительные глаза — такими я могу их назвать сейчас, тогда же мне казалось что они волшебные. Наши родители часто проводили вместе, и мы вынуждены были стать друзьями.
На мой день рождения он подарил мне охапку пионов, которая безусловно растрогала мою маму и просто удивила меня. К вечеру этого же дня я отлупила Джека этими же цветами за то, что он назвал меня чудачкой, но один бутон все же уцелел.
Тогда мы с мамой высушили его, и положили в синюю бархатную коробку, которую моя мама окрестила “коробкой воспоминаний”
В одиннадцать, уже в Хогвартсе мальчик из гриффиндора подарил мне первую шоколадную лягушку. Тогда я была еще недостаточно знакома с волшебным миром, и все такие вещи поражали меня до глубины души. Он сделал это просто, ненавязчиво. Подозвал в коридоре, после совместного занятия, и вручил со словами “это просто шоколад, но я слышал, что ты раньше их и не пробовала, а их должен попробовать каждый.”
Этикетка от сладости поселилась на дне коробки в тот же день.
На третьем курсе в коробке оказалась записка.
Я догадывалась, кто ее мог написать, но вряд ли когда либо спрошу прямо.
На третьем курсе мне понравился парень со слизерина.
На этом же курсе записка “Тебе не место на нашем факультете” заняло свое почетное место.
Между пятыми и четвертым курсом, летом, я отлично проводила время. Чарльз — великолепный американец, прилетевший на лето в Лондон со своими родителями — партнерами Аларика в одном из его бизнесов, стал хорошим занятием. С ним я научилась ездить на скейте, надувать пузыри из жвачки, и узнала разные виды поцелуев — от воздушного флиртующего, до того самого французского.
Не скажу, что он был первым кого я поцеловала, но ему было шестнадцать и умел немного больше чем однокурсник из пуффендуя , с которым я время от времени гуляла в Хогсмиде.
Перед отъездом Чарльз подарил мне книгу и обещания. В отличии от обещаний забытых мною практически сразу, книга хранится где и все — в синей, бархатной коробке.
Помимо очевидного — пиона, записок и книги совсем недавно в коробке надежно поселился еще один элемент — мешочек кофе, аромат которого окутывал все пространство внутри.
Элизабет всегда считала себя умной. В голове у нее был простой и понятный план — заниматься обучением, искать родителей и потом, возможно, зарабатывать как можно больше денег и славы своими мозгами.
В ее понимании жизни — влюбленности не существовало. Почему-то девушка была уверена, что любое проявление высоких чувств приведет жизнь к настоящей катастрофе, и пример тому был даже в её, пусть малом, да опыте. Она допустила симпатию, которая привела слизеринку к тому, что она испытывала раздражение каждый раз, как только называла у себя в голове кого-то приятным.
Ведь один одногруппник тоже был хорошим, а потом запер ее в заброшенном классе с угрозами. Едва ли это можно назвать “приятным стечением обстоятельств”.
Но, какие бы обещания Элли не давала сама себе, она с радостью их нарушала, как только на пути шатенки встречался кто-то интригующего и сложного. Начиная с парня из соседнего дома, заканчивая Макнейром. Простые и спокойные с виду, но с адским огнем внутри. Как она это определила - всегда оставалось загадкой, но надо отдать ей должное - она всегда выбирала самый сложный путь.
Так сложилось и с аврором.
Он… он кажется довольно умным и… И нечего мне рассуждать о том какой он!
Это было мысли Белл после их разговора на кухне.
В тот вечер, она сбежала как трусиха. Но Элли провела в своей комнате рассуждая, почему парень был так мил с ней.
В целом она привыкла к снисходительному поведению от людей старше. Будь то преподаватель или просто старшекурсник. Многие отмечали миловидную внешность и записывали девушку в список глупеньких, веселых хохотушек.
Что совершенно не соответствовало характеру девушки, но она сама предпочитала оставаться в их глазах глупой, нежели открывать все карты сразу.
Далинор повел себя иначе. Она догадывалась, что разница в их возрасте довольно мала, и никто из них не будет чувствовать себя совсем неловко. Но Эл не ожидала такой...легкости.
Элли ждала стойки смирно и нравоучительный тон, в котором будет наказание. Или усмешку на ее попытки завести беседу.
Все эти размышления привели к тому, что она выбирала платье на бал в надежде, что сможет увидеть его и даже станцевать.
К тому, что она высказала столько в опьянении.
К тому, что ей было очень стыдно, но она не жалела утром, и, втайне, даже надеялась, что он задумается о том, почему слизеринка так себя ведет.
К тому, что она отпустила свои мозги и начала допускать, что эти взаимоотношения, чем бы они не были, станут для нее “сложностями”, но абсолютно приятными и стоящими того.
Пусть она обретет даже просто друга.
Утро, 9:03
Судя по тому, что сейчас она чувствовала себя хуже некуда, предыдущий вечер более чем удался. Боль в висках, созерцание белых пятен перед глазами и обрывочные воспоминания были настолько ужасающе мучительными, что Элли сейчас не пугали ни Авада, ни исключение из Хогвартса.
Все, что ее сейчас беспокоило — невероятная жажда и антипохмельное зелье.
Пятнадцать часов назад
Удивительно, но сейчас она чувствовала себя едва ли не Дамблдором. Мерлином и Морганой в одном флаконе. Она никогда не пробовала сыворотку удачи, но была уверена, что это гораздо лучше.
Утро 9:12
Сперва Белл думала добыть себе воды обычными агументи, но столкнулась с небольшими проблемами.
Первая — голова так болела, что открытые глаз сулило те еще ощущения. И это оправдалось, ведь как только она открыла глаза — солнечный свет ослепил ее, а желудок свело, прямо как при солнечном ударе.
Вторая — у нее ужасно тряслись руки, да так, что она не смогла с третьего раза расстегнуть пуговицу на рубашке, мучившую ее.
Третье — она точно была не в своей комнате.
Элли точно была без палочки.
Шестнадцать часов назад
Любой эксперимент начинался с мотивации. С мотивации решить проблемы.
Ведь не будь проблемы — Белл бы вряд ли решилась так быстро осуществить столь популярный маггловский девиз “В жизни нужно попробовать все”.
И сейчас ее “все” заключалось в небольшом количестве одного магического вещества. Не совсем законного, но абсолютно точно наркотического.
Как она пришла к этой идее? Все довольно просто. Немагический Лондон славился не только музеями, но и большим количеством тусовок среди бизнесменов, которые не брезговали вдохновляться не только алкоголем, но и веществами.
Иногда такие вечеринки проходили и у них дома, когда Аларик собирал своих, так называемых, коллег. И, лет в четырнадцать Элли впервые увидела, буквально на момент, как меняется взгляд и человек от них.
Если Аларик использовал это, то почему она не может?
Это и стало решающим фактором.
Но Элизабет была слизеринкой, а значит решила немного схитрить, и у нее был целый план.
Ей нужно было лишь немного больше сосредоточенности и вдохновения — а значит, она лишь попробует немного.
Первый вдох оказался… обычным. Когда слизеринка себе это представляла, то ей казалось, что в ту же секунду, как они их примет, жизнь заиграет новыми красками, станет легче дышать и мысли начнут появляться с невиданной ранее скоростью.
Но это было лишь щекотно.
Утро, 9:27
Сумев кое-как разлепить глаза, и успокоить приступ паники, Белл увидела знакомую фигуру, свернувшуюся калачиком на кресле у кровати. Это оказалась Шарлиз, которая, судя по отвратительно красным цветам комнаты, привела ее спать к себе, благородно и по-гриффиндорски уступив ей кровать. Или Элз просто отжала спальное место, нагло завалившись там спать, что было больше похоже на правду и на саму Эл.
Поднявшись с кровати со стоном, она медленно и, насколько могла, тихо подошла к Бэт, намереваясь ее разбудить. Но благо, вспышка воспоминания вовремя остановила девушку.
И уже через три минуты Элизабет Белл позорно убегала с гриффиндорской гостиной, не обращая внимания на удивленные взгляды студентов.
Пятнадцать часов, тридцать две минуты назад
Это было гораздо лучше чем кофе, чем выброс гормонов после пробежки или поцелуев, лучше чем ощущение невесомости после алкоголя.
Не было веселых картинок, или радужного мира.
Не было галлюцинаций.
Не было ничего, что может ожидать даже ведьма.
Но была четкая уверенность в своих действиях и понимание, что нужно делать.
Все ее страхи, что нужно сделать пробу и вовсе оказались напрасными.
А сейчас, слово под Филицисом, девушка стремительно приближалась к решению одной из своих проблем.
Мысли были ясными как никогда, и все стало таким очевидным!
Вот же, решения на поверхности. Белл срочно нужно было написать Аларику, запросив его воспоминания со дня пропажи родителей. Возможно, она сумеет узнать, брали ли у него именно воспоминания, а не просто опрашивали. Ведь это было очевидно.
Дальше еще проще. Элли полукровка, а значит можно было найти волшебных родственников, которые могли бы ей помочь. И да, возможно не только в честных поисках, но в темномагических заклинаниях. Ведь оно может показать не только родителей, если они живы, но и указать на просто кровных родственников. Да, слизеринка изначально думала об этом, но сейчас… Сейчас была уверена, что последовательность должна быть именно такой.
Будто трансгрессировав, Белл быстро оказалась уже на пути в библиотеку. Там она надеялась найти в архивах информацию про семью своей матери.
Утро, 9:41
Это был тот альков, в котором Белл пряталась вместе с Хоуком. Сейчас она пыталась не задохнуться от истеричного смеха, который настиг Эл, когда она вспомнила, как именно оказалась в спальне гриффиндора.
Четырнадцать часов, девятнадцать минут назад
Охренеть!
Ей потребовалось так мало времени, чтобы найти нужные книги и даже изучить их. Возможно, если бы мозг Белл всегда так быстро работал, она могла бы стать лучшей на курсе. И, в дальнейшем, даже не задумываться о том, где работать.
Полезного оказалось совсем мало, и девушка уже чувствовала, как начинает замедляться и жутко злилась из-за этого. Она замечала, как на нее косятся другие посетители библиотеки, будто они знали.
А если они знали, почему Элз была такой быстрой?
Собственная медлительность вывела ее из себя, когда она три минуты не могла найти нужный ряд для книги.
Нужно добавить. Просто еще немного допинга. Совсем чуть-чуть.
Скрывшись, в тени у запретной секции, Элли извлекла оставшийся порошок и повторила действия, лишь с той разницей, что в этот раз вещества было больше.
Это просто для дела.
Двенадцать часов, одиннадцать минут назад
Все вокруг таращились.
Поэтому ей пришлось пойти на ужин, чтобы не вызывать еще больше подозрений. Делать вид, что она что-то даже съела, хотя Элли просто наложила еду на тарелку, так и не притронувшись к ней. Немного воды и быстрее уходить.
По коридору она шла торопясь и оглядываясь.
До подземелий было не так далеко идти, но она казалось такой медленной. Медленной и при этом суетливой.
Вот еще один поворот, ступеньки. Быстро пройти мимо людей в гостиной.
Хоук на кресле у камина. Макнейр выходящий из комнаты.
Макнейр!
Не смотри.
Не смотри.
Не. Смотри.
Но я так нуждаюсь в том, чтобы высказаться.
Но мне так нужно еще.
Одиннадцать часов, сорок девять минут назад
В комнате, слава Мерлину, никого не было. Распустив балдахин, она добавила еще чуть-чуть, и легла на спину, прикрыв глаза.
А что если добавить немного алкоголя? Я смогу расслабиться?
Ведь Аларик часто совмещал виски и наркотики?
С первого приема Элз все больше раздражалась. Чем больше времени проходило, тем более злой, рассерженной и нервной Белл становилась.
И как ей самой всегда казалось — алкоголь всегда умел ее расслаблять.
Недолго сомневаясь в этой идее, девушка откопала в своем тайнике небольшую флягу с остатками рома. Дешевого, максимально ужасного, но тем не менее сорокоградусного.
Глоток, второй.
Возможно пол стакана, не более. И в голове вновь стало яснее.
Кажется Хоук и Мак были в гостиной?
Белл спокойно вышла из комнаты, осматриваясь вокруг. И почти сразу увидела Кая и Маркаса, сидящих на диване у самого выхода. Они что-то активно обсуждали, и не обратили внимания на девушку.
Парни были очень разными, но бросалось это в глаза только сейчас, когда была такая хорошая возможность сравнить их так близко.
Мак был словно каменное изваяние. Статуя. Он не жестикулировал так рьяно, говорил более спокойно. И действовал, будто немного медленнее. Его форма была опрятной, а поза, в которой он сидел едва ли можно было назвать расслабленной. Казалось, что тема разговора его злила.
Аккуратная прическа, намертво застегнутая рубашка, закрывающая как руки, так и шею с ключицами.
Хоук был словно противоположностью. Он слегка размахивал руками, объясняя свою мысль, будто движение рук были своего рода аргументами. Они сидел откинувшись на кресло, закинув ногу на ногу.
Смешинка во взгляде. Легкий беспорядок в прическе, аккуратная форма, но при этом расстегнуты верхние пуговицы, и закатаны рукава.
Белл задержала свой взгляд на его руках неосознанно.
Квиддич или генетика, наградили Кая предплечьями, которые так нравились Элз. Вены слегка выступали, а мышцы сильнее напрягались, когда он делал любое движение кистью.
Если бы ее когда то спросили, что ее привлекает в парнях, в их внешности - руки вошли в ТОП-3. И Хоук определенно обладал такими руками.
Осознав, что уже добрых три минуты пялится, Белл прошла к выходу из комнаты, но все же остановилась у ребят.
— Макнейр, тебе не жарко? Или ты сражаешься за роль главной ханжи Хогвартса?
И не дождавшись ответа, перевела свой взгляд на Хоука.
— Кай, — поздоровавшись, она слегка улыбнулась, покидая комнату.
Одиннадцать часов, тридцать две минуты назад
Нравились ли Элизабет девушки?
Она всегда считала девушек красивыми. Не всех, определенно нет. Но про себя, она точно подмечала местных красоток.
К примеру, Алиса Стормхолд казалось весьма привлекательной. И Белл всегда понимала, почему половина слизерина бросает на нее неловкие взгляды. Можно даже сказать, что она была в ее вкусе.
Проблема в том, что если так рассуждать в ее вкусе было слишком много людей. Макнейр, черт бы его побрал, был притягательным.
Аврор, с его “я весь такой длинноволосый, и угрюмо-загадочный” был невероятным, и ее мысли слишком часто возвращались к нему. Она даже могла назвать Хоука привлекательным, точно да. Девушки были красивыми, да, но лишь как объект искусства. Она точно знала, что парни ее история. Но кто Белл помешает проверить, как оно?
Ее размышления были прерваны тем, что она заметила вдалеке Лоррейн. Они часто пересекались в библиотеке и зачастую проводили время там не за учебой, а хихикая над парнями. Возможно она ей сможет с кое-чем помочь. Ведь когда, если не сейчас.
Одиннадцать часов, две минуты назад
Белл втянула воздух и сократила последние пару сантиметров между девушками. Легкое касание губ, которое с натяжкой можно было назвать поцелуем, не вызвало негативной реакции у Лоррейн. И это побудило Белл экспериментировать дальше.
Легкий румянец и улыбка украсили ее лицо. Эл хихикнула и положила одну руку на щеку подруги, слегка поглаживая. А вслед за ней, вторая рука притянула ее за шею, для второго поцелуя.
Они стукнулись коленями, из-за того что сидели за столом, это было неловко.
Неловко, неудобно.
Девушки прервались, и Лоррейн, улыбнувшись, поправила прядку волос Элли и легким движением провела пальчиком той за ушком, спускаясь к шее. От этого движения у Белл по шее пробежали мурашки, вызывая легкое дрожание рук.
Девять часов, сорок три минуты назад
— Почему именно он? Ты что, ты… Бэт ты же такая потрясающая. Ты такая красивая! — она ужасно громко хрюкнула, пытаясь проглотить слезы вместе с соплями, которые были всегда в паре, стоит Белл разрыдаться. Она уже десять минут рыдала в гостиной гриффиндора на плече у подруги.
— Хочешь я вызову его на дуель? Или отобью его? А лучше тебя? Он же такой мудак. Слизеринец. Мы самые ужасные люди в мире.
Девять часов, сорок три минуты назад
Бэт заставила ее умыться, забрала палочку и обещала принести крепкого сладкого чаю, пока Элз нагло развалилась на ее кровати.
В этот самый момент она пообещала себе больше никогда не принимать наркотики. Любые.
Подготовка к турниру прослеживалась абсолютно во всем. В библиотеке стало гораздо большей людей, которые стремились найти хоть какую-то информацию, кто-то зачастил к озеру, а кто-то просто паниковал перед предстоящим.
Белл же решила сделать по-своему. Из всего, что она хорошо умела, выделялось зельеварение. И вот, она стояла перед дверью в кабинет к Снейпу.
Когда она решилась варить это зелье, то как и любой студент раздумывала о том, что следует это сделать за закрытыми дверями. Прячась ото всех и подальше от профессоров. Но, декан слизерина хорошо к ней относился, если молчаливое игнорирование можно было так назвать, а значит можно было этим воспользоваться. В подготовке зелий девушке нравилось быть перфекционистом - четкая организация пространства, все нужные инструменты, свет и ингредиенты.
С последним было немного сложно, ведь необходимы были свежими абсолютно все. Максимум консервация - и благо, слизерин славился тем что многое можно было или купить, или достать. Белл пришлось вывалить немалую сумму за то, чтобы крапива, каулерпа и шкура тритона оказались нужного вида.
Девушка постучала в дверь и дождавшись ровного “Войдите”, зашла в помещение.
- Профессор, я бы хотела попрактиковаться сегодня в зельях, если есть возможность. Все необходимое у меня есть, но я хотела бы воспользоваться кабинетом, чтобы все условия были подходящими. - без предисловий начала Белл.
Декан смерил её недовольным взглядом, но потом отошёл, пропуская в кабинет.
- Вы получаете не ниже "выше ожидаемого" на моих занятиях, и то, если позволяете себе смотреть не в котёл, а на сокурсников, мисс Белл. Что за внезапное рвение? Какое зелье вы хотите сварить?
- Зелье Водного Дыхания, сэр.- на одном выдохе проговорила Белл, понимая как выдает себя.
- Его нет в школьной программе. - Тон, с которым Снейп произнёс эти слова, не был одобрительным. Кажется, сейчас её выставят прочь из кабинета, хорошо, если не конфискуют ингредиенты. - Но я знаю, что вы проявили отменное сумасбродство и записались на турнир, - он скривился, всем видом подтверждая, какая Элли самонадеянная. - Помощи не ждите, но препятствовать тоже не стану. Варите.
Уже когда слизеринка отошла к дальнему от профессора котлу, ей в спину донеслось:
- Не взорвите лабораторию, мисс Белл.
Пожалуй, это своего рода одобрение от Снейпа, от которого Элли счастливо улыбнулась.
У слизеринки был один единственный шанс сварить это, поэтому она подошла к заданию со всей скрупулезностью. Она расставила перед собой 6 небольших мисок, для каждого из составляющих.
Для начала перетерла чешую гиппокампа, и взвесив 40 грамм, отложила. После этого взвесила то, что не требовало обработки, но нуждалось в точно весе. Каулерпа виноградная была не редким составляющим зелий, но всегда важно было найти нужную в размере и весе. Вот сейчас весы показали двести одиннадцать грамм.
Почти золотая середина.
Дальше Белл надела перчатки и высыпала из пакета свежую крапиву.
- Сто…Сто двадцать…Сто восемьдесят три..Двести шесть.. - Элли хмыкнула, убирая лишнее с чаши, которая стояла на весах.
-Двести. Отлично.
У слизеринки была странная привычка говорить сама с собой во время готовки, но так она точно справлялась со сложными в построении снадобьях.
Оставалось порезать шкуру испанского тритона.
Сперва она сняла перчатки и порезала кусочки на сто сорок грамм, но после отвесила нужные сто двадцать. Благо слюна гриндилоу уже была взвешена в ровно семьдесят миллилитров в небольшой колбе. Взяв оловянный котелок, Белл налила в него ровно литр дождевой воды. Ее всегда забавляли зелья, требовавшие такой особенности. Так, к примеру в одном из фолиантов, она читала, что зелья на дождевой воде быстрее начинают действовать.
Белл поставила котел на малый огонь, дожидаясь пока вода нагреется ровно до 55 градусов. Как только это произошло, девушка добавила шкуру тритона, и сделала огонь средним. Следующий рубеж был на 80 градусов и было важно его не пропустить, так как котел грелся достаточно быстро.
Как только температура стала нужной, Элли убавила огонь, оставляя его минимальным, и вылила из колбы слюну гриндилоу. Взяв лопатку, девушка принялась мешать варево по часовой стрелке, не забывая при это подсчитывать.
- Раз..два..три....ииии…семь.
Вынув инструмент, Белл положила его рядом с котлом внимательно всматриваясь в цвет зелья. Все как методичке - зеленоватое, но все еще прозрачное.
Кивнув самой себе, слизеринка отправила в котел крапиву и каулерпу целиком, слегка увеличивая огонь. Теперь нужно было это медленно довести до кипения.
Белл пододвинула ближе порошок из чешуи гиппокампа. Из-за постоянного стояния над котлом было жарко, но слизеринка держалась, оставалось совсем немного.
Как только субстанция закипела, Элз выключила огонь, аккуратно высыпала последний ингредиент и одновременно стала помешивать зелье, по часовой стрелке. - Один…пять…девять - выдохнула она.
Элли довольно уставилась на зелье, подмечая как оно изменилось в цвете и даже консистенции.
Теперь оставался час ожидания, где любой бы занялся своими делами. Но Элли, как маньяк зелий, все это время сидела уставившись на котел, наблюдая за микро-пузырьками, то и дело появляющимися по мере остывания.
Элли Белл исполнилось шестнадцать и буквально в этот же день, она приняла тот факт, что ее единственным желанием стало “быть важной”.
Не в плане “важной птицей”, а важной для кого-то.
Ей бы хотелось стать важной, для своего дяди, Аларика. Чтобы он сумел найти время попасть в волшебный мир и поздравить ее лично, подарить немного семейного тепло, которого она лишилась так рано.
Девушка мечтала быть важной, для профессоров. Это нелепо, но ей правда этого хотелось. Чтобы они смотрели на нее, и видели умения, неплохое будущее и верили, что из нее вырастет кто-то. Кто-то достойный.
Ей бы понравилось быть важной для слизеринцев.
Чтобы они в тайне узнали все же, когда у нее день рождения. И не нужно подарков или сюрпризов. Достаточно того, что они потратили время на то, чтобы узнать это и просто на словах, лично, поздравить.
Ей бы так хотелось быть важной для друзей.
Чтобы они видели, что внутри она погибала.
Что придумывала глупости, и творила с собой странные вещи.
Чтобы они спрашивала, как у нее дела. Как она. Как она чувствует себя?
Чтобы эти вопросы хоть кто-то задавал ей.
Потому что она была им важна.
И да, ей бы хотелось быть важной для кого-то, кто смог бы ее рассмешить. Кого-то, кто бы признался, что вообще-то тоже боится змей и умер бы от страха, увидев одну поблизости. Чтобы он просто время от времени спрашивал, как она.
Ей бы хотелось быть важной для угрюмого парня, который с ней бы улыбался, и творил глупости. И боялся за нее. Потому что она была бы важной для него.
Но, все, что у нее есть – это война. Ее личная, с ее демонами. И она сама, маленькая девочка, которая верит в нее, и плачет каждый раз, жалея.
Целый мир, которому она уже не нужна.
И маленький мир внутри, который ей так ВАЖЕН.
И все, что ей остается – укутаться в свое отчаянье и довериться себе.
Но как доверять тому, кто готов выбрать не ту сторону просто потому, что там легче?
Что если тьма – это на самом деле теплая колыбель, уютный дом и настоящая крепость?
Что если тьма – это то место, где ты окажешься нужна со своими умениями?
Что если тьма, это именно то, что тебе нужно?
– Не исчезай, пожалуйста….
О том, что это лишь сон, Элизбает поняла далеко не сразу. Ее затянуло мутной пеленой, словно ты только что нырнул в море и открыл глаза. Звук имел такое же качество – глухой, странный и далекий.
Но то, что она видела было таким нужным и желанным, что было все равно, настоящее это или нет.
Сент-Джеймский парк.
Он был любимым у её отца, возможно из-за возраста, возможно из-за большого количества насаждений, что делало этот парк идеальным для жаркого летнего дня.
И это был именно такой день. Белл с родителями выбралась на пикник, со свежей клубникой и сэндвичам под холодный чай.
Папа забрал их на машине, и долго искал парковочное место, чтобы им было ближе идти ко входу. Он стал неудачно, из-за чего успел слегка повздорить с охранником. Настроение пошатнулось, но испорчено не было, а значит впереди был отличный день.
Они разместились под дубом, который давал невероятно огромную тень, под которой можно было вместить четверть посетителей британской библиотеки.
– Подай мне термос пожалуйста, дорогая. – обратился отец к Элли, мостясь на кресло, которое напоминало шезлонг.
Девчушке понадобилось меньше минуты, как Джон уже потягивал холодный напиток, довольно улыбаясь.
– Как дела в школе? Напомни пожалуйста, как там “клуб слизней”?
– Слизерин, – быстро поправила Элз отца, смеясь с его памяти, – Но слизней там действительно много, один Макнейр чего стоит. – фыркнула она, вспоминая несносного одногрупника.
– О, милый, сейчас начнется. – тут же оживилась мама, по-доброму подтрунивая над дочерью.
– “Мама, этот несносный мальчишка думает, что лучше меня!”, “Мама, он обошел меня на зельях!”, “Мамочка, этот дурак пошел играть в квиддич, представляешь? Он же разобьется” – чуть ли не хихикая, проговорила Кейтлин.
– Ну мам! – простонала Белл, понимая, что мама вновь начнет одну и ту же историю.
– А что "мам"? Джон, этот мальчишка мне безумно напоминает тебя. А Элли - меня, когда ты только к нам перевелся. Так же меня злил…
– Это просто смешно! Макнейр жуткий сноб. Он хвалится своим положением, своими якобы умениями и постоянно, просто постоянно, издевается надо мной, что у меня нет родителей!
– О боги, Элли, не придумывай! Ну как он может издеваться что нас нет, если мы тут?
Элз уже набрала воздуха, чтобы согласиться с Кейт, как картинка зарябила, а парк, вместо солнечного и зеленого – стал обретать очертания старого и забытого. Солнце затянуло грозовыми облаками и внезапно, стало безумно холодно.
– Но вас же тут нет.
Это звучало на грани шепота. И это было больно.
Ведь этого никогда не было. Они не видели ее поступления, они никогда не путали название факультета с телесериалом. Она никогда не жаловалась на Макнейра или же не рассказывала про Шарлиз. Не показывала фото Лоррейн, и не описывала Снейпа.
– Милая, мы всегда тут.
Джон улыбнулся ей той самой улыбкой, которую она помнила. С ямочкой на щеке и уже глубокими морщинами у глаз. Но картинка все больше блекла, оставляя ее во тьме.
– Не исчезай, пожалуйста.
– Мы всегда с тобой.
Сон рассеялся, возвращая слизеринку в реальность. Она проснулась там же, в подземельях, в собственном реальном мире, который бы с радостью променяла на сон.